Жертва

      Очистить сознание от мыслей. Не только от лишних, но вообще любых. Стать пустотой. Стать ничем. К сожалению, для Лестера это оказалось несбыточной мечтой — несколько часов он провёл просто сидя номере, неотрывно вглядываясь в свой ценный трофей, надеясь хотя бы так заглушить бушевавшие эмоции. Однако, бронзовая маска не отличалась особым пониманием, отвечая на взгляд дворянина пустыми глазницами и ухмылкой, полной безрадостного смеха. Теперь это его лицо.       Примерить его Лестер отважился лишь поднимаясь в лифте. История, рассказанная капитаном, крепко засела в памяти, а потому руки дворянина охватывал суеверный страх каждый раз, когда он только подносил бронзовую личину на уровень головы — глаза, которые смотрели через эти прорез раньше, видели много ужасов и совершали их сами. И значит ли, что Лестер, надев маску, примет на себя и часть грехов её прошлого владельца? Не возвеличит ли он его этим? Не дарует бессмертие тому злу, что он принёс в мир? Холодный металл коснулся лица, вызвав в дворянине непреодолимое желание тут же увести маску назад. Почти непреодолимое. Несколько мгновений, и решительное отторжение уступило место раздражённому принятию.       Было непривычно слышать собственное дыхание. Смотреть на мир чужими глазами. Даже раньше, дома, почти что в прошлой жизни, когда Лестер осматривал учебный полигон через смотровые приборы Железного Ворона, он ощущал хитроумные оптические приборы большим продолжением себя, чем собственные глаза, смотрящие сквозь узкие прорези. Нет, с этой маской что-то не так, и дворянин пообещал сам себе избавиться от неё сразу же, как только закончит со своими делами в Ложе.       Фернандо достаточно быстро нашёл Лестера, очевидно, ожидая его появления здесь после их вчерашнего разговора. Он без проблем узнал дворянина, несмотря на закрывавшую всё лицо маску и то, что тот подобрал полностью другой гардероб. Его лицо видели на входе в здание и это каким-то способом дошло до ушей нового графа де Авил. А значит, Лестера здесь действительно ждали.       Фернандо был немногословен, сообщив лишь то, что некие «они» хотят встретиться. Лестер же, помня о напутствии сестры Аврелии, также предпочёл не задавать лишних вопросов, стараясь таким образом скрыть свою заинтересованность и понимание. Вместо этого, чтобы ещё раз убедиться в том, что де Авилу можно доверять, он спросил о самочувствии Сибиллы. Лишь мгновение спустя дворянин сам себе ужаснулся — от осознания того, с какой целью он прежде всего вспомнил о собственной старшей сестре.       Как и ожидалось, Фернандо заметно смягчился, рассказав, что они вместе провели весь день в усадьбе, принимая дела покойного графа. И что без её участия он, наверное, уже успел бы сойти с ума. Про само убийство и расследование он ничего говорить не стал, вместо этого сменив тему и посоветовав в разговоре с «ними» просто быть самим собой. Находясь под непроницаемой маской, Лестер даже позволил себе язвительно усмехнуться — очередная невыполнимая задача, ведь как можно быть самим собой, не зная о себе ровным счётом ничего?       Во втором зале, куда их пропустили без каких-либо вопросов, было несколько многолюдней чем в прошлый раз. Во всяком случае, так это показалось Лестеру. Музыка, звучавшая сейчас, казалась его слуху более привычной, впрочем, её стиль оставался совершенно чуждым Нова Порту. В её темпе по залу кружились пары, извиваясь в странном танце. Движения коренным образом отличались от традиционности и манерности придворных балов, в заметной мере сильно уходя за рамки приличий, принятых в аристократической среде. — Ладно, Лестер, здесь я тебя оставлю. — Голос Фернандо вырвал дворянина из странного транса, в который тот впал, едва начав наблюдать за танцем. — Они скоро пришлют кого-нибудь за тобой. — Ты не останешься?       Лестер задал вопрос с ноткой надежды, действительно рассчитывая иметь на встрече хоть одно знакомое лицо, при том в известной степени находящееся на его стороне. Даже если это бывший враг. Но де Авил отрицательно мотнул головой. — Мне нужно вернуться в поместье, — с искренним сожалением ответил он. — И не переживай, в худшем случае этот вечер просто закончится ничем. Здесь приличные люди, а не бандиты с большой дороги. — Буду надеяться, — попытавшись изобразить безмятежность в тоне, произнёс Лестер.       Фернандо вдруг слабо улыбнулся и неожиданно подбадривающе хлопнул дворянина по плечу. — Удачи, Лестер.       Молодой дворянин смог разве что ответить благодарным кивком и с нарастающей неуверенностью проводить уходящего де Авила взглядом. Теперь он остался здесь один. Находиться в Ложе по прежнему было крайне неуютно: и дело было не только в том, что Лестер ощущал себя чужеродным элементом, даже приблизительно не понимающим работающих здесь правил и законов, но также и в том, как репутация этого места могла отразится на нём самом. Кружок гедонистов, прожигающих богатства на удовольствия. И самым поразительным казалось Лестеру то, что больше всего он переживал за то, что его отец может каким-то образом узнать об этом. Именно его порицание, по какой-то причине, сейчас было самым большим поводом для беспокойств.       Попытавшись взять мысли под контроль, Лестер глубоко вдохнул и осмотрелся. В ловушку танца попадать он больше не хотел, а потому сосредоточил внимание на гостях, укрывшихся в полумраке: так же, как и в прошлый раз, они в основном располагались небольшими изолированными компаниями, наслаждаясь напитками, едой, общением и чем-то иным… Странные предметы в их руках, пугающие жесты. То тут, то там среди гостей дворянину мерещились искажённые фигуры, скрытые под пышными аристократическими нарядами. И не успел Лестер единственный раз порадоваться наличию маски на своём лице, как его взгляд остановился на капитане Мандерли, всё ещё гостившему на Нова Порту. Он снова рассказывал какую-то из своих историй, и группа гостей с упоением слушали его рассказ о событиях на далёком мире. А потом все они, следом за капитаном, обернулись к Лестеру, уперев в того десяток взглядов. Филипп бегло отсалютовал бокалом, а после продолжил монолог, и на краткий миг показалось, что всё вернулось в норму. Но это было огромное заблуждение. — Лестер?       Обернувшись, дворянин понял, что теперь не только один стол, но вся Ложа будет неусыпно за ним наблюдать. Потому что это была она. Разумеется, это была она. — Ваше высочество. — Ох, оставь это. — Изабелла снисходительно улыбнулась и театрально взмахнула рукой. — Мы приходим сюда в том числе и для того, чтобы отдохнуть от правил. — Как моей госпоже будет угодно, — продолжил Лестер и даже почтительно кивнул, почти что опустившись в поклон. — М-м-м, такой подход мне нравиться больше.       Её улыбка сменилась на что-то иное, что-то с вызовом и издёвкой. Что-то дразнящее. Или обещающее. И после этого она отошла на полшага назад, чтобы иметь возможность окинуть Лестера оценивающим взглядом, в тоже время дав рассмотреть и себя.       Вероятно, ей это нравилось. Ловить на себе взгляды, полные восхищения, вожделения и зависти. Лестер столько раз был свидетелем, как эти взгляды сопровождали её каждое появление, в какой бы компании она ни была, и Изабелла умела одеваться в них словно в самое изысканное платье. Недоступное никому, кроме неё.       Её пышные волосы, частично укрытые невесомой мантильей, сейчас выделялись даже в полутьме зала — казались чернее ночи и ниспадали до открытых плеч, будучи уложенными в элегантную объёмную причёску. Ниже — платье в чёрных и алых тонах опоясывала парчовая лента с контрастным блеском позолоты, что подчёркивала тонкую талию, размещённую в её наряде на иномирный манер, то есть ниже того, как это было принято на Нова Порту. Но самое главное, лента заставляла поднять взгляд, неизбежно обращая внимание на лебединую шею, украшенную подвеской из алых драгоценных камней, и дальше — в выразительное декольте. Она была прекрасна. Больше чем прекрасна. И она это знала.       Закончив рассматривать Лестера, Изабелла сделала полноценный шаг вперёд, оказавшись прямо перед ним, и плавным величественным жестом подняла вверх свою правую руку, а затем осторожно потянула пальцы к его лицу. Дворянин мгновенно погрузился в смятение и едва удержался от того, чтобы отступить назад, но затем её ладонь остановилась, и самыми кончиками пальцев она дотронулась до чего-то на уровне его лба. Точно, там же находились выступавшие из маски бронзовые рога. — Необычно, — с неподдельным любопытством в тоне произнесла она, а после, наконец, опустила руку и вынесла своё заключение: — Но не думаю, что тебе это идёт. — Честно говоря, этой маской я завладел практически случайно, — пожав плечами признался Лестер. — Так что, можно сказать, что и не выбирал вовсе.       Улыбнувшись ярче, Изабелла едва наклонила голову на бок и ещё раз вгляделась в прорези маски, надеясь найти там глаза Лестера, укрытые отбрасываемой металлом тенью. Что-то внутри дворянина подсказывало, что такая её реакция была вызвана не словами, а его тоном. Похоже, что он не смог сдержаться и выдал себя. Выдал то, что, вопреки своему обыкновению, он не был поглощён её красотой, концентрируясь ли на ней, или же изо всех сил игнорируя, а смотрел вне её. Да, его тон однозначно отличался от обыкновенного.       Поэтому её глаза пытались найти причину. Её глаза, столь же яркие и притягательные, как и любой другой аспект её внешности: сейчас они казались светло-голубыми, блестящими в окружающей тьме подобно звёздам, украшающим потолок в этом зале. Но Лестер знал, что на свету, особенно при естественном освещении, в них появляется фиалковый оттенок, редчайший и совершенно незабываемый. В отличии от Хаста, приобрётшего свои необычные глаза на службе в гвардии, Изабелла родилась такой и тут же народной молвой была заклеймена ведьмой, что, наверное, и легло в основу её дурного характера. Однако близость Министорума в лице сестры Аврелии ясно говорила молодому дворянину о том, что это глупые слухи, основанные лишь на непонимании, догматизме и, вероятно, зависти. — Идём, — наконец сдалась она и увела взгляд в сторону, дав Лестеру возможность отдышаться. — Остальные пока только собираются, так что у нас немного времени. — Времени на что? — изумился Лестер, заставив Изабеллу перекинуть голову на другой бок. — Ты ведь здесь всего второй раз? Мне бы хотелось, чтобы ты был в своей тарелке и немного привык ко всему. Это сделает всё остальное значительно проще.       Про то, чем именно являлось всё остальное, Лестер уточнять не рискнул, так же умолчал о том, что компания Изабеллы уж точно не позволит остудить голову и собраться с мыслями. И, словно исполняя предречённое, она встала сбоку от него и лишь взглядом потребовала взять её под руку, а после повела к одному из столов. Алые рукава её платья, несмотря на пышность, казалось, были выполнены из ткани, очень похожей на шёлк, но бывшей даже легче и тоньше, создавая иллюзию своего полного отсутствия. Так же и её тонкие изящные пальцы, мимолётно и будто бы совершенно случайно задевшие его ладонь, были похожи на бархат. Теперь, оказавшись к ней настолько близко, Лестер смог полностью ощутить аромат её духов с ноткой манящей карамельной сладости. Очевидно, думать о чём-то, кроме самой Изабеллы, было решительно невозможно.       После рассказа сестры Аврелии дворянину казалось, что он будет воспринимать дочь вице-короля иначе, может даже начнёт игнорировать какие-то её аспекты. И перемены в нём действительно произошли, но не то они были ещё недостаточны, не то просто не могли касаться самых примитивных и глубинных черт человека. Поэтому, несмотря на то, что Лестер, как ему казалось, ясно понимал искусственность всего этого и мысленно сравнивал себя с племенным жеребцом, какие-то неконтролируемые порывы заставляли его раз за разом вдыхать её аромат и бросать беглый взгляд на её красоту. Он осознавал, что если между ними и есть какая-то связь, то она совершенно точно создана извне, ведь они, по большому счёту, даже не были нормально знакомы. Однако, несмотря на всё это, где-то в глубине души проскакивало что-то, сравнимое с работой свечи зажигания в монструозном двигателе Леман Русса. Сейчас он не мог и абсолютно точно не хотел думать ни о чём, кроме неё.       Вероятно, это ощущение не было в новинку, по крайней мере дворянин отголосками своего разума искренне надеялся на это. Пару лет назад он уже испытывал то, что, возможно, было чем-то похожим. Простая служанка поразила его своей красотой и искренностью. Подобные связи, в целом, не осуждались, и единственное — их не стоило выставлять напоказ: даже создать проблемы при наследовании они не могли, ведь наследниками признавались лишь дети, рождённые в законном браке. Однако, в силу возраста и нрава, Лестер захотел нарушить это единственное правило, вознамерившись взять её себе в жёны. Разумеется, реакция родителей была стремительна — её отослали на самый край родовых владений, запретив с Лестером всякие контакты. Поначалу тот, как и следовало ожидать, закипал от злобы, но спустя пару месяцев понял, что от тех чувств, которые ему казались вечными и нерушимы, не осталось и следа. Похоже, что в тот раз это была не любовь, как он громогласно тогда заявлял, а всего лишь похоть. И сейчас, в уединяющей полутьме, идя под руку с самой желанной красавицей Нова Порту, одаривающей его проницательными взглядами, Лестер из последних сил надеялся, что ситуация повторится.