Жертва

      Столик, занятый Изабеллой, как того и следовало ожидать, был отдалён так, что окружавшая его темнота становилась своеобразным барьером, делившим зал на две неравные части. Неравные с точки зрения физического мира, но для Лестера вся материальная вселенная сжалась до небольшого участка света, создаваемого каскадом свечей. Пытливые взгляды остались позади, и, вместо созданного ими желания исчезнуть, у дворянина появилось странное волнение, такое же томительное и сладкое, как аромат духов его спутницы.       Выпустив его руку, Изабелла незнакомым танцевальным движением обернулась на месте и плавно опустилась на подлокотник роскошного кожаного кресла, тут же вновь принявшись рассматривать Лестера оценивающим взглядом. В пляшущем свете свечей её острые черты лица выглядели особенно притягательно, тем более, Изабелла носила лишь полумаску, закрывавшую от силы четверть лица. Скрывать свою красоту было против её характера. — Ну расслабься же, я не кусаюсь, — хитро улыбнувшись, протянула она, не уводя взгляда от поблескивающей бронзы. — Во всяком случае, тебя кусать пока не намеренна.       Слегка повернувшись, она закинула ногу на ногу, заставив пышный подол разойтись волнами, тут же привлёкшими взгляд дворянина. Пока что все её слова полностью расходились с действиями, но стоит ли ей подыгрывать? И если да, то как? И прежде всего, как быть с сословной пропастью между Изабеллой и им, столь же глубокой, как между Лестером и простыми крестьянами. Это — главная сложность, сейчас делавшая молодого аристократа похожим на монахов, которых он опрашивал этим утром. — Боюсь, без помощи мне с этим не справиться, — прямо признался он, не став совершать каких-то глупых манёвров. — Ты… — Лестер выдержал небольшую паузу, проверяя уместность этого обращения и, получив в ответ заинтересованный взгляд, продолжил: — Ты говорила, что поможешь с этим.       Её улыбка с хитрой сменилась на совершенно коварную. Затем она едва подалась вперёд, взяв со стола небольшую чашку из горного хрусталя. В ней, на подложке из льда, лежала всего одна ягодка манящего красного оттенка, на вид полная соков, и совершенно неизвестная на Нова Порту. Осторожно подхватив её двумя пальцами, Изабелла положила её в ладонь Лестера, верно понявшего, что сейчас от него хотят. Упругая и словно готовая вот-вот лопнуть, ягода привлекала неожиданной схожестью цвета с тонкими губами Изабеллы. — Ты просто обязан попробовать, — распорядилась принцесса, вернула чашку на место и откинулась назад, явно предвкушая какое-то зрелище. — Не переживай: косточки нет.       Во всех остальных случаях Лестер бы совершенно точно отказался, по крайней мере без подробного пояснения, особенно в условиях необъявленной войны с другим благородным домом. Но не сейчас. Не здесь. Не с ней. Едва ли она была способна его отравить, и дело не только в том, что с ней, как и с самим Лестером, сделала сестра Аврелия. Сейчас Изабелла представляла Ложу, а он, по всей видимости, был кандидатом на вступление. И, похоже, это какой-то тест. Может быть, ради него и происходит вся эта постановка.       Вздохнув, Лестер слегка отвёл маску от лица и, не затягивая, закинул ягоду себе в рот. Челюсти сомкнулись, и вплеснувшийся сок тут же заставил дворянина сморщиться. Ягода оказалась непереносимо кислой, настолько, что Лестер тут же потерял дыхание и замотал головой. Изабелла сдержанно усмехнулась, наблюдая за происходящим, но всё же подала со стола бокал — вино, вкус которого дворянин совершенно не ощутил, помогло прийти в себя. — Это райская ягода, — не переставая улыбаться, объяснила она. — Стоит… Я даже не знаю, как тебе объяснить. — Изабелла заманчиво пожала своими открытыми плечами. — В общем, за соларии её не купить. — Хороша ягодка, — всё ещё тяжело дыша, ответил Лестер. — Очень яркий вкус. — Она растёт на Тенебре. — Мир смерти сложно назвать райским местом, но стоимость это вполне объясняет. Только зачем столько мороки? — Как и всё, что способно выжить в тех местах — эта ягодка способна удивить. — Изабелла взяла второй бокал и неторопливо из него отпила. — Для большинства организмов своего мира она ядовита, а вот на людей действует очень особенном образом. — Психостимулятор? — Ты даже не предоставляешь, насколько.       Вновь вздохнув, Лестер допил остатки вина в своём бокале и вернул его на место. В это время его сердце, и до того пребывавшее в волнительном напряжении, застучало с удвоенной силой. Сейчас самым главным было не потерять концентрацию и не начать говорить лишнего. Всё же, старым привычкам стоило доверять.       Тоже убрав бокал и убедившись, что Лестер не проявляет интереса к декантеру, Изабелла поднялась на ноги в свойственной ей элегантной манере и оказалась к своему спутнику — или объекту мучений — несколько ближе, чем позволяли обычные правила придворного этикета. — У нас ещё есть немного времени, — она шептала тихо, но странным образом Лестер отчётливо расслышал каждый её быстрый вдох, несмотря на шум экзотической музыки. — Не хочешь пригласить меня на танец? — Боюсь, я не знаю движений. — Не беда, — ещё тише выдохнула она, — я тоже. Здесь нет правил. Никаких. — Совсем никаких?       Вместо ответа Изабелла вновь подняла руку, уже не столь демонстративно, и вновь осторожно дотронулась до его маски. Провела мягкими перстами по носу, щекам и остановилась на ядовитой язвительной усмешке. — Нет, с ней ты совершенно точно прогадал, — она повторила свой вывод. — Скрывает твою ангельскую улыбку. — Ангелы никогда не улыбаются. — Тут же ответил Лестер.       Он сам не знал, почему сказал это. Лишь мог чувствовать где-то в глубине сознания, что это было действительно его мнение. На всех барельефах, во всех мозаиках — они всегда изображались с холодными беспристрастными лицами, не выражавшими ничего кроме мрачной сосредоточенности. Так же, как и портрет его дяди, висящий в банкетном зале родового поместья. Наверное, Лестер даже мог считать себя лично знакомым с ними. Возможно, госпожа д’Армант тоже была одной из них, не такой испорченной связями с грязным миром людей, как сестра Аврелия. Однако, как бы то ни было, его слова заставили Изабеллу улыбнуться. Ярко. Притягательно. Маняще. — Не-ангельскую, значит, — игриво произнесла она и слегка наклонилась вперёд, но лишь для того, чтобы тут же отступить назад.       Однако, её ладонь не отдалилась, вновь продолжив движение. Соскользнула на подбородок, а затем, спустя один быстрый, но томительно долгий удар сердца, упала на его плечо. Даже сквозь плотную ткань вельветового дублета Лестер мог чувствовать тепло, исходящее от руки, бархат её осторожного касания. Но ладонь продолжала путь, остановившись лишь у основания шеи. — Ты всё ещё очень напряжён. — А как тут может быть иначе? — вновь мгновенно ответил дворянин, куда быстрее, чем мысль могла оформится в его голове. — Ты опасаешься меня? — Нет, именно из-за тебя совершенно не переживаю. Лишь… — Продолжай. — Взволнован, — едва удержав себя в руках, ответил Лестер.       Она вновь улыбнулась, довольно, или же, самодовольно. И только теперь убрала руку, наконец-то позволив ему вдохнуть полной грудью. — В чём же тогда дело? — Во всех остальных. В твоих загадочных друзьях в масках. — Мысли пылали словно лесной пожар, а её дыхание, почему-то ощущаемое даже сквозь бронзу, разжигало его ещё сильнее. — Но больше всего — во мне самом. — Боишься что-то сделать не так? — её тон стал снисходительным, словно проявляющим милосердие к провинившемуся слуге. — Здесь нет правил. Ни-ка-ких, — медленно повторила она, отрицательно качнув головой.       Мгновение раздумий, или сомнений, или, скорее, борьбы со стихией. Совершенно тщетной борьбы. — Раз уж у нас есть время, могу я пригласить тебя на танец?