Жертва

      Вышагивая вслед за бароном, Лестер старался сохранять свою аристократическую невозмутимость, вновь надев на своё лицо маску наследника графского рода. Надменность, высокомерие, лёгкая ироничная ухмылка. Действительно ли он был таким всю свою жизнь? Прошлую жизнь. С презрением смотрящим на опасность, даже отчётливо осознавая что его имя — это сейчас единственная защита и гарантия хоть какой-то безопасности. Бездумно засовывая руку в пасть к тенебийскому медведю, просто для демонстрации удали и бесстрашия. Если это действительно было так, то значит положительные моменты есть и в его текущем состоянии: ведь оказавшись с головы до пят опутанным паутиной лжи, теперь он хотя бы с самим собой может быть предельно честным. Презрение и отвращение. Вот то немногое чего заслуживает Лестер Морр. Тот, чьё лицо он сейчас носит, чьими глазами смотрит на окружающий мир. И уже эта мысль вызвала по-настоящему ядовитую улыбку.       Они поднялись на второй этаж, точно также погружённый в вечную тьму. Преодолели несколько закрытых дверей, торопливо отпираемых идущей впереди прислугой. Вооружённая охрана неизменно следовала рядом, выступая или почётным эскортом, или же тюремным конвоем. Запугивание или мера предосторожности? Конечно, Лестер отказался отдавать свою шпагу, но едва ли это было причиной. Возможно, дело в Жанне?       Время от времени, вооружённые слуги боязливо посматривали на неё, но ледяная невозмутимость сорроритки оказалась непроницаемой. И вместо прислуги, её внимание было направлено на что-то ещё, на нечто недоступное восприятию Лестера. Был ли это Гуль? Или сам дом, со всем своим пугающим антуражем? Как бы то ни было, из-за этого серафима создавала впечатление луча солнца, впервые попавшего в пещеру никогда ранее не видевшую дневного света. Жанна уверенно шла вперёд и тьма расступалась перед ней, но с каждым шагом, с каждым мгновение проведённым внутри этих мрачных коридоров, её сияние становилось всё более блеклым, а холодные сапфировые глаза начинали со всё большим подозрением рассматривать окружение.       Шедший впереди барон, несмотря на свой болезненный внешний вид, двигался быстро и уверенно, со всем достоинством присущим высокородным дворянам и снисходительным выражением лица хозяина дома, снизошедшего принять незваных гостей. Однако, Лестер вскоре обратил внимание не только на его проворность — находясь с ним рядом, он уже подсознательно приготовился учуять запах разлагающегося тела, вновь вспомнив о несчастном монахе и даже несколько озлобившись от мысли о том, что виновник этой мучительной смерти может сейчас быть возле него, но… Никакого запаха не было. Ни этого, ни от обильного пота, который был просто неизбежен в подобном грузном камзоле. Особенно с учётом того, что по какой-то причине в это время года дом отапливался, из-за чего Лестер сам был вынужден расстегнуть верхние пуговицы на своём дублете. Не было даже аромата духов, которыми, обычно, пытаются скрыть подобное. И ведь действительно — мертвецы не могут потеть.       Вскоре процессия достигла очередной запертой двери, но на этот раз вооружённые слуги не посмели идти дальше. Похоже, здесь начиналась та самая, запретная часть дома, о которой говорила бывшая служанка. Пройдя ещё чуть дальше, они, наконец, вышли в просторную залу освещаемую лишь прыгающим светом свечей — ведущие сюда большие окна были даже не занавешены, а просто заколочены идеально подогнанными широкими досками. — У нас гости. — Хриплым голосом распорядился де Пальма и какая-то укрытая тьмой фигура пришла в движение. — Накрой ещё на двоих… И, будь добр, включи фонограф.       Неизвестный, из-за особенностей освещения сейчас похожий скорее на объёмную тень, чем на человека, ответил поклоном и сопровождаемый тяжёлыми шагами направился исполнять приказания своего господина. И уже через мгновение помещение наполнилось потрескивающим звуком какого-то торжественного марша, совершенно незнакомого дворянину.       Дохромав до мягкого кресла, со стоящим подле него обеденным столиком, Гуль поспешно в него опустился, демонстративно изобразив на своём мертвецком лице облегчение. А после, словно опомнившись, упер свою трость о подлокотник и ладонью указал на стоящие рядом стулья, за ненадобностью выставленные в один длинный ряд. — Прошу вас, юный Морр, выбирайте любой понравившийся и присаживайтесь. — Прокряхтел барон, а следом обернулся к сорроритке. — И вы, госпожа. Не оскорбляйте старика отказом.       Жанна, до того поглощённая, или же даже ошеломлённая, залом ответила взглядом, будто только сейчас увидевшим особенности внешности де Пальмы. Холодное отторжение и неприязнь, смешались с остротой, как если бы одними своими глазами она пыталась проколоть его подобно шпаге. — Что же, госпожа немногословна, но крайне выразительна. — Только и хмыкнул барон. — Хотя бы вы, в таком случае, составьте мне компанию. — Разумеется, ваша светлость.       Притворно улыбнувшись, Лестер согласно кивнул и направился к стульям, покинув поле зрения барона. Только сейчас он обернулся, вопросительно взглянув на Жанну, для этого рискнув на несколько мгновений убрать со своего лица маску и позволив проявиться беспокойству. Но никакой реакции со стороны сестры битвы не последовало. И исключительно в этот момент он заметил, что замерла она в наиболее освещённой части зала, как если бы Жанна боялась темноты. Что-то было не так. Что-то, со всей определённостью, было не так. — Ну хорошо, Лестер… — Неторопливо протянул Гуль, когда дворянин вернулся со стулом. — Кстати, могу я вас так называть? — Как вам угодно, господин. — Усевшись и заняв демонстративно-небрежную позу отозвался тот. — Великолепно. В таком случае, Лестер, я думаю вы можете перестать таиться и, наконец, рассказать с какой целью вас ко мне послала госпожа де Авил.       С оглушающим беззвучным грохотом маска рухнула на начищенный до блеска паркет. Никакого плана у дворянина не было, он просто рассчитывал поговорить о чём-то малозначительном, потянуть время, утомить барона бессмысленной беседой. И по её окончанию, найти возможность обследовать дом. Но сейчас, после этих слов, даже эта надежда исчезла, а вместо неё, разлившимся по душе морозом пришло осознание того, что он, добровольно и по собственной воле, оказался в глубине логова опасного хищника. — Простите? — Голос едва уловимо дрогнул и Гуль изобразил довольную ухмылку, на столько же отталкивающую, как и искренняя радость самой смерти. — Ваша сестра. — Словно напоминая выдохнул де Пальма. — Было бы слишком подозрительно ей приходить сюда лично, а потому, как я предполагаю, она направила ко мне вас. — Нет, Сибилла здесь ни причём. — Поспешил возразить Лестер, но тут же напоролся на пронзительный взгляд немигающих глаз. — Разве? — Это действительно так. — Уже почти что оправдываясь заверил дворянин. — Она не имеет никакого отношения к моему визиту. — В таком случае, это… Крайне интересно. — Показав желтеющие зубы процедил Гуль. — Я вас внимательно слушаю. — Я… — Неожиданно подкативший к горлу ком не позволил продолжить, заставив Лестера сперва прокашляться, прежде чем он вновь смог сделать глубокий вдох. — Простите, ваша светлость, но у вас есть какие-то дела с моей сестрой? — Это будет крайне несоответствующим дворянской чести, если мы будем обсуждать госпожу де Авил у неё за спиной. — Продолжая ухмыляться, исподлобья взглянул барон. — Однако, суть в том, что обсуждать тут совершенно нечего — ведь у нас с госпожой и нет никаких общих дел. — Почему вы тогда предположили, что именно она прислала меня? — Ваша сестра — очень любопытна. Я бы даже сказал… Чрезмерно. — Акцентировал он поведя своими редкими бровями. — Она исключительно умна — это бесспорно. Но её возможности и ресурсы значительно уступают моим. Пока, во всяком случае. Советую вам внимательно следить за политическими достижениями её супруга. — Добавил он изобразив на лице то, что было наиболее похоже на добродушную ухмылку. — А потому я и решил, что вы здесь или для того, чтобы заключить союз. Или чтобы объявить войну. — Вы же понимаете, что я расскажу ей об этой беседе? — Я рассчитываю на это.       Предостережение? Угроза? Эмиль, в своё время, рассказывал о том, что бывает с теми кто слишком сильно интересуется делами барона, а Сибилла, судя по всему, входит в число таких людей. Но во что же она ввязалась? Кто её к этому подтолкнул? Набравшись решимости, Лестер намеревался задать Гулю ещё один вопрос, но был остановлен эхом приближающейся тяжёлой походки и вскоре из темноты показался тот, кому де Пальма отдавал свои распоряжения.       К удивлению дворянина это был не обычный слуга, а сервитор. Или же то, что хотело казаться сервитором. Он был одет в такую же пурпурно-чёрную ливрею, из-под которой выступали многочисленные аугментации, проводка и какие-то трубки, но движения, походка и жесты показались Лестеру аномальными. Именно из-за них, не имея возможности чётко видеть облик сервитора в первый раз, он и решил что это был обыкновенный представитель домовой прислуги — слишком не чёткими, не синхронными, не ритмичными были его действия. И похоже, именно из-за первого впечатления он обратил внимание на эту особенность сейчас, когда тот принялся расставлять на стол блюда со своего подноса.       Сумев рассмотреть лицо дворянин едва сдержался от того, чтобы облегчённо вздохнуть — молодости и здоровья в нём не было. Окажись это не так, и заочно обвиняя барона в убийстве монаха, Лестер подозревал что немедленно взялся бы за шпагу. Однако, перед тем как сервитор вновь направился во тьму, он успел разглядеть его взгляд, заставивший дворянина невольно вжаться в спинку выбранного им стула — в его глазах, вместо привычной для аугментированных рабов пустоты, всё ещё была искра сознания. — Я не испытываю никаких иллюзий по поводу своей внешности, — подтянув к себе одно из блюд проклокотал барон — а потому, надеюсь, она не испортит вам аппетит.       Лестер ответил натянутой улыбкой и поспешил взять хрустальный бокал дабы просто промочить вдруг пересохшее горло. Но едва сделав глоток замер от изумления — «Золотой Токай»! Исключительно дорогое иномирское вино, которое до этого ему удавалось лишь пробовать и только в «Небесном Пике» он сполна насладился его изящным экзотическим вкусом. Безусловно, королевский казначей был одним из тех немногих людей, кому такую роскошь могли подавать просто на обед, но сам он пил что-то другое. Из-за того, что вместо прозрачного бокала барон пользовался вычурным золотым кубком, молодой дворянин не мог видеть его напиток, но судя по звуку с которым тот разливался по его стенкам и тому, как именно де Пальма его пил — это было не вино. Отогнав возникшее нелепое подозрение, дворянин опустил взгляд к столу и вновь оказался удивлён, увидев там блюдо очень похожее на то, которое прошлым вечером для него выбрала Изабелла. В основном состоящее из тонко нарубленного сырого мяса. — В начале, из-за моего состояния, медикусы назначили мне специальную диету. — Подхватив вилку, барон со знанием дела принялся за свой обед. — Потом, стало понятно, что она ни на что не влияет, но ко вкусу я уже успел пристрастился. — Простите мне моё любопытство, ваша светлость, но чем именно вы больны? — А это — очень хороший вопрос. — Гуль утвердительно кивнул и даже импульсивно указал на Лестера вилкой. — У меня побывали лучшие лекари Нова Порту, но никто из них так и не смог ничего сказать. Но не стоит за меня переживать, Лестер, ведь не смотря на то, что я уже пол жизни как при смерти — отдавать душу Богу-Императору я пока не намерен. — Вашей тяге к жизнь можно только позавидовать. — Свою лживую улыбку Лестер поспешил спрятать за бокалом «Токая». — Нет, это здесь совершенно ни при чём. — Проглотив очередной кусок решительно ответил барон. — Просто у меня ещё столько работы, столько дел, столько неосуществлённых планов… И кстати об этом — вы до сих пор не озвучили цель вашего визита. — А разве она не очевидна? — Он постарался легкомысленно пожать плечами. — Конечно, исключая вариант предложенный вам ранее. — Нет. — Прямота ответа заставила дворянина вновь взять паузу, отпив вино из бокала. — Уверен, вы наслышаны о конфликте между моим отцом и господином де ла Вегой. — Хм. — Только и протянул барон, а после, отложив вилку, откинулся на спинку своего роскошного кресла. — Прибыв в Коронель вы должны были первым делом поинтересоваться у вашей сестры о том, что происходит в столице. С кем стоит вести дела, а с кем — нет. И в чём уверен уже я, так это в том, что она совершенно точно порекомендовала вам держаться от меня как можно дальше. — Всё так. — Кивнул Лестер, из последних сил сохраняя на своём лицо невозмутимость. — Но отец направил меня в столицу с целью поиска союзников. И вы, будучи королевским казначеем, являетесь могущественным игроком на политической арене. — Ваш уважаемый отец всегда ведёт дела на основе взаимной выгоды. Вы — мне. Я — вам. — Его пересохшие губы опять сложились в недобрую ухмылку. — По какой причине я не должен оставаться в стороне? Почему я должен помогать вам? Почему я не должен помогать вашему врагу? Не буду этого скрывать — то как развивается ваш конфликт не нарушает моих интересов, а потому у меня нет никаких причин в него вмешиваться.       Это были справедливые и предсказуемые вопросы, но столкнувшись с ними, Лестер осознал, что заманил сам себя в ловушку. В очередной раз. Он ни за что не посмеет давать какие-то общения от имени отца, да и барон их попросту не примет. При этом, он даже не знает того, что де Пальма считает своими интересами. Богатство? Независимо от того кто победит, все скопленные им соларии никуда не исчезнут. Нет, он уже давно стал одним из богатейших людей Нова Порту, а значит накопление золота ради самого золота его едва ли интересует. В таком случае, остаётся последнее — то о чём говорила Изабелла по пути в Сенат. Власть. Полная и абсолютная. И всё остальное, не более чем инструменты для её достижения. Как и Золотая Булла, за сохранение которой выступает граф Морр. А значит, де ла Вега не просто нарушает интересы барона — он является его прямым конкурентом. Гуль не может этого не осознавать, а потому - просто лукавит. Надеясь задавить зелёного юнца своим опытом и пониманием. Может быть с прежним Лестером, наивным и безрассудным, это бы сработало. Но не сейчас. — Вы же должны понимать, что гранд может одержать победу только одним способом — нарушением Золотой Буллы. И он не задумываясь пойдёт на это если, а точнее, когда конфликт разгорится в открытую. Нарушение Буллы приведёт к её краху, к нестабильности. Возможно, вы наоборот были бы этому очень рады, но в данном случае помимо вас будет ещё и он — де ла Вега. Триумфатор сколотивший вокруг себя крепкую коалицию. И после того как он избавился от одного великого дома, что его должно удержать от повторения этого ещё один раз? Прейдя в вашу усадьбу во главе танковых эскадронов, он сожжёт её точно так же, как намеревается поступить и с моим родовым имением. — Хм. — Вновь повторил де Пальма. — Похоже, что проницательность — ваша фамильная черта. Однако, это был ответ только на один из моих вопросов. — Неужели вам недостаточно сохранения наделов и… — Лестер неловко поёрзал на стуле. — Жизни? — Достаточно? — Барон усмехнулся и даже увёл в сторону взгляд своих неживых глаз. — Это слово отсутствует в моём лексиконе. Как и у любого уважающего себя столичного дворянина. Или дворянки. — Чуть погодя добавил он. — На что вы намекаете? — На вашу дорогую подругу и нашу обожаемую принцессу. — Его слова бросили Лестера в ещё больший жар. — Именно она является главным бенефициаром укрепления Золотой Буллы. Вы это знаете. Я это знаю. И, поверьте мне, она тоже это прекрасно знает.       Не Морры. И не де ла Вега. Но тогда на кого он делает ставку? Против всех? Надеясь, что две династии обескровят друг друга в затяжной войне, которая так и не закончится решительной победой одной из сторон? Но этот вариант кажется совершенно абсурдным — уж слишком значительные силы оказались причастны к происходящему. Да и имея контакт с планетарным епископом, де Пальма должен знать то, что Лестеру в аббатстве сообщила сестра Аврелия: в решающий момент сама церковь обрушиться на одну из сторон, дабы закончить конфликт в кратчайшие сроки. В таком случае, каков его план? — Что же, я услышал ваше мнение, Лестер. — Поведя плечами он надрывно выдохнул, после чего опять взялся за трость. — Но, похоже, вам стоило прислушиваться к совету госпожи де Авил — приехав сюда вы лишь потратите своё время. — Второй рукой ухватившись за подлокотник, он рывком поднялся на ноги, тут же не забыв забрать с собой и золотой кубок. — И моё. — Де Пальма теперь потянулся, разминая спину, но лишь для того чтобы вновь сжаться едва сделав один шаг. — Но не думайте, что я вдруг перестал проявлять к вам уважение и гостеприимство. Наслаждайтесь трапезой. Мои повара — лучшие в столице. А после, слуги проводят вас к выходу. — Благодарю, ваша светлость. — Преодолев себя, Лестер следом слегка приподнялся и почтительно кивнул в след уходящему барону. — И приятного вам дня. — А вам — приятного вечера. — Прохрипел тот. — Передавайте мой низкий поклон госпоже… — Мерный стук трости пропустил один удар. — Обеим госпожам.       Стоило барону исчезнуть в окружающей полутьме, как пропала и невидимая удавка сдавливавшая горло Лестера с самого начала разговора. И только в этот момент дворянин осознал, что же именно в образе Гуля казалось ему наиболее странным и противоестественным. Его пустота. Во взгляде. В тоне. Словно душа действительно покинула его мёртвое тело. И сейчас, оставшееся пустым кресло казалось более наполненным смыслом и жизнью, чем несколькими мгновениями ранее, когда в нём располагался де Пальма. С этим человеком, если это существо продолжало оставаться таковым, со всей определённостью что-то было не так. И, наконец, настало время узнать причину этого.