Падший

      Песчаная буря улеглась только перед отбоем — очередной раз, когда погода поднасрала сильнее афганцев. Времени оставалось только на то, чтобы поправить расхераченные палатки, вытрясти песок из штанов и поспать. Только хуй кто сегодня будет спать: пока последние сутки чиновники вели переговоры с повстанцами, на базе под Марджей¹ все готовились к броску — оставалось только дождаться личного одобрения Карзая² на операцию.       Бойцы радовались до усёру: мало кого прикалывало торчать неделями в этой песочнице, глотая пыль в ожидании замеса. Сэм, наверное, даже передёрнуть побежал на радостях. После отбоя только сержант со скорбным рылом принялся написывать жене в Лос-Анджелес под тусклым фонариком. Неплохо бы тоже — на всякий случай — зайти в медпункт. Нужен только повод.       Джен стянул с шеи арафатку, набросил на левую кисть и дёрнул мизинец. Больно, сука. Но просто так — за таблеткой от головы — к Стейси не попрёшь.       — Куда намылился? — оторвался от письма Джексон.       — В медпункт, — Джен поднял левую руку, — сломал палец, кажется.       — Твою мать, вовремя.       — Да фигня. Сейчас починят.       Конечно, сержант далеко не дебил. И наверняка заметил, что Стейси не давала никому, кто к ней подкатывал. Даже второй лейтенант с подполковником обломались. Посмотреть бы на рыло последнего, узнай он, что это — привилегия какого-то капрала. Стопудов Джексон давно в курсе. Просто молчит, ведь никто из них не нарушал субординации.       Возле вышки Джен оторвал с хлипкого куста веточку с белыми цветками и отряхнул от песка.       Стейси встретила его с заспанным видом. Не похоже, чтобы она собиралась на отбой — всё ещё одета по форме. Медикам тоже предстоит немало работы под Марджей, и Стейси вместе с бригадой весь день как в жопу ужаленные носились с комплектовкой Ястребов³.       — Тебя я точно не ждала сегодня, — устало улыбнулась она.       — Вау. Я тоже скучал. — Он протянул ветку, и Стейси тихо усмехнулась. — С днём святого Валентина.       — Он только через два дня.       — С учётом последних событий я могу его пропустить. К тому же если бы первый сержант увидел утром этот куст репейника, плакал мой подарок.       — Рододендрон, — она сунула веточку под резинку в косичку. — И уж кто-кто, а ты точно не пропустишь.       — Намёк, что дерьмо не тонет? Так и знал.       Её взгляд поймал отёк на левой кисти:       — Что с рукой?       — Починишь? А то пока ковырялись с палатками, что-то пошло не так.       Стейси закатила глаза и кивнула следовать за ней в процедурную. Под лампой осмотрела руку, а затем настороженно взглянула ему в глаза:       — Пятая пястная… Перелом свежий. Ничего не хочешь рассказать?       — Нет.       — Ты невозможен.       Она ввела в гематому новокаин и осторожно ощупала кость, как будто, несмотря на анестетик, боялась сделать больно.       — У тебя руки нежные.       — Только заметил? Если хочешь ощущений поострее — разбужу доктора Франка. Ты ведь понимаешь, что я об этом обязана сообщить…       — Только попробуй, — сверлил её холодным взглядом Джен.       — …но шину я всё равно наложу.       — Валяй.       Она закончила, по привычке вымыла руки и бросила короткое «иди спать». При том, что прекрасно знала — он этого не сделает. Как, наверное, и догадывалась, что перед броском вместо положенной иммобилизации он просто выкинет шину.       Он подошёл сзади, обнял её за талию и поцеловал в шею.       — Пожалуйста, нет… — прошептала Стейси.       Конечно, нет. Конечно. И в следующий миг она уже сама развернулась, нетерпеливо дёргая пряжку ремня на его штанах.       Это всегда заводило: в любую минуту кто-то может припереться, в приёмке до сих пор торчит её напарница. Но, чёрт возьми, когда что-то нельзя, то хочется в сто раз сильнее.       Стерва: еле сдерживает стоны, а мышцы внутри нарочно сжимает сильнее — знает, что у него от этого башню к херам сносит. Как будто хочет, чтобы их спалили. Ей нравится это. Нравится трахаться тайком у всех под носом, нравятся его звериные повадки. Нравится думать, что так будет всегда.       Стейси вздрогнула — он зажал рукой её рот, не давая вскрикнуть, и мгновением позже кончил сам.       Всё как обычно: она всучила ему пачку салфеток, поправила форму и закурила.       — Давай осторожнее.       — Ты о чём?       — Ты понял. Хочется видеть тебя в целости, когда всё кончится.       Джен притянул её к себе, смеясь.       — Дерьмо не тонет. А если потонет — вернёшься в Лос-Анджелес, найдёшь богатенького ёбаря из друзей твоего папаши и скучать не придётся.       Она нахмурилась, отстранилась — обиделась, видно.       — Туда я точно не вернусь.       — Планируешь торчать в этой жопе мира до конца своих дней?       — А там мне что делать? Ставить клизмы, удалять вросшие ногти и собачиться из-за просроченных страховок? И уж поверь, от жизни в кругу моего папаши довольно быстро слипнется жопа.       Он тряхнул пачку сигарет — последняя — достал, заложил за ухо.       — До встречи, — он чмокнул Стейси в щёку и ушёл.

***

      Первыми в четыре утра вблизи Шовала десантировались британцы и французы. И пока уэльсцы занимали территорию, морпехи США и афганской армии высадились в районе Марджи. И только на рассвете ISAF⁴ выдвинулись в район операции.       Началось довольно успешно — потерь не понесли. Пока морпехи штурмовали Марджу, союзные подразделения наносили удары по району Над Али. Ещё немного — и взяли контроль над одиннадцатью из тринадцати районов, продолжая продвигаться вперёд.       Второй день операции прошёл активнее — британцы взяли Шовал. Там находился нехреновый арсенал и учебно-боевой лагерь повстанцев, где собирали взрывчатки и готовились подрывники. Но порадовало бриташек другое — на месте изъяли тонны опия, гашиша и героина. Мало кто не запустил в эту роскошь клешню.       Но ничто не происходит без некоторого дерьма — американские ракеты с HIMARS⁵ по ошибочной наводке попали в дом рядом с Марджей, и погибли гражданские.       Бриташкам весь следующий день на севере района фартило. А вот в центре Марджи талибы держались, как заноза в жопе, пока наконец оставшиеся не отошли в другие районы провинции.       Самый замес начался чуть позже — у базара Кору Чрех, где батальон морпехов обстреливали почти сутки. Шовал заняли, но на улицы вместо талибов вылезли ёбаные шахиды. И отличить их от гражданских, чьи задницы тоже приходилось перманентно прикрывать, было почти нереально.       — «Первый»! — кричит Джену из укрытия Брэд. — На три часа слева от тебя девчонка!       И хер бы с ней.       — Оттащи её, я прикрою.       Она стоит у развалин дома прямо на линии огня. Не сильно хочется подставляться под пули ради этой чурки. Но, блядь… Идиотка как будто принца ждёт посреди всего этого дерьма.       Несколько бойцов сняли стрелков с соседней крыши. Можно и рискнуть.       — Заходим в здание! — отдаёт команду сержант. — Быстро!       Джен бежит впереди. И чутьё не подводит его: под грязной чадрой мелкой сучки надето что-то громоздкое. Щелчок — под тканью мелькает красный огонёк.       — Назад! — кричит Джен, размахивая рукой. — Все назад!       Парни валят галопом, как зебры. Джен не успевает совсем немного — взрывной волной его отбрасывает к обгоревшему хаммеру. Какое-то время ничего не слышно — только непрерывный тонкий звук в голове. Он открывает глаза: в правом всё расплывается, левый заливает кровь. Если он вообще ещё на месте. Дышать тяжело. И чем отчётливее становятся картинки и звуки вокруг, тем сильнее становится боль в висках.       Тут появляется Брэд и как чёртов терминатор подхватывает его и отволакивает за хаммер.       — База, приём, это «Элвис». У нас раненый, — слышит Джен рядом голос сержанта.       …несколько недель в госпитале очередной жопы мира — это в лучшем случае. А потом в доску заебут реабилитацией.       — Всё нормально, — Джен вытирает рукавом глаз — оказывается, он на месте, — но кровь продолжает лить. — Просто царапина.       — «Первый», оставаться на месте!       — Я лучше сдохну здесь, чем там.       Джексона пару лет назад по запчастям собирали после операции в Муса-Кале⁶. И он прекрасно знает, каково это — распинаться перед комиссией за каждый синяк. Доказывать, что ты ещё не овощ, что тебя не нужно списывать в утиль.       Он поворачивает голову Джена, бегло осматривает ранение и со стиснутыми зубами сообщает по рации о ложной тревоге. Потом парни группируются по двое и продолжают прочёсывать близлежащие здания.       Где-то неподалёку прогремел мощный взрыв, волной вышибает остатки стёкол на окнах. Через пару минут совсем рядом слышится автоматная очередь; Сэм сообщает по рации, что в левом крыле несколько стрелков. Джен даже ответить не успевает, как новая очередь прошивает кирпичную кладку коридора, и сержант падает.       — Блядь! Сука!       Два попадания в бедро. Он не сможет идти дальше.       Джен оттаскивает Джексона к обломкам стены, где его не сразу заметят, если стрелок тут не один, и докладывает о раненном по рации. При каждом шаге под ногами трещат и хрустят кучи обломков, осколков, дерьма и мусора: двигаться в такой обстановке — как в русскую рулетку играть.       Тишина. Только отдалённые короткие звуки очередей из соседнего крыла. По периметру коридора два прохода. И, судя по тому, как пришлись попадания в ногу Джексона, стреляли из левого.       Продвигаться вперёд пришлось медленно, прислушиваясь к каждому шороху, с автоматом наготове. Из проёма выскакивает талибан — Джен тут же всаживает в него череду выстрелов. Но это наверняка не все, наверняка в той комнате есть кто-то ещё.       Джен осторожно шагает вперёд; под берцем хрустнуло стекло, и в помещении послышалась возня. Рядом с телом что-то мелькнуло — в осколке зеркала виднеется угол комнаты и, кажется, несколько гражданских. Скорее всего, дети. Джен выходит в проход и быстро проверяет периметр — только женщина и мальчишка. Она сидит на полу, замотавшись шмотками, и злобно что-то шепчет. А мелкий испуганно смотрит на валяющегося в коридоре талибана.       — Эй, — кивает Джен мальчишке. — Ты меня понимаешь? — Но тот не отвечает. Только глядит на него, как баран на новые ворота, и отворачивается. — Придурок…       Джен смачно схаркивает, снова стирает льющую в глаз кровь, но тут замечает, что мальчишка медленно тянется к чему-то: на полу, в куче обломков и мусора, валялся пистолет.       — Ну-ка, блядь, сядь, — рычит он, наставив дуло автомата на женщину.       А тому хоть бы хер. Это не гражданские…       — Сядь, мелкий ублюдок, на место, — медленно повторяет Джен.       Мальчишка останавливается, сверля его ошалевшими глазами. Но в следующий миг кидается к пистолету и выстреливает. Осечка. Сучёныш.       Джен злобно ухмыляется, сдёргивает с талибана АК и разряжает всю обойму.

***

      Эта сраная земля полыхала под ногами: куда ни плюнь — мины, самодельные взрывчатки, шахиды. Генералы постоянно верещали про «живые щиты» талибанов, что они удерживали гражданских — женщин, детей, — чтобы стрелять из-за их спин. Но кого, кроме Миротворцев и Красного креста, это ебало, когда речь о собственной жизни? Не похеру ли на эти щиты, когда твоя рота под обстрелом, без возможности покинуть поле? Когда напрягает не шум вертушек Кобры⁷ и взрывы, а затишье.       Сражения и авианалёты шли ещё несколько дней, прежде чем силы коалиции взяли под контроль дороги, мосты и секторы в Мардже.       Джексон уже не принимал в них участия — его эвакуировали на базу, где он и оставался в госпитале до самого конца операции. К возвращению Джена и остальных он даже пытался ходить, несмотря на пиздячки медиков.       — От жены, — Джен сунул сержанту только что прибывшее письмо. — Как нога?       — Да ничего, — мрачно произнёс он, раскрывая конверт. — Как ребята?       — Нормально. Все целы. Почти.       — Ко мне приходили из комиссии. Спрашивали про двух гражданских… — Джен насторожился, но не подал вида, словно это его не волнует. — …которых застрелил талибан. Это были мирные жители. Не шахиды, капрал.       Сержант знал, кто застрелил тех двоих. Но экспертиза и пули из АК сделали своё дело.       — Глаз нарывает, — спокойно сказал Джен, оглядев шастающий вокруг медперсонал. — Пойду к Стейси.       — Она уехала.       Хера себе новость. Помнилось, она не слишком рвалась домой.       — Куда?       — В Лос-Анджелес. Четырнадцатого февраля ракеты HIMARS попали в дом рядом с Марджей. Погибли гражданские из-за ошибочной наводки. Она отправилась на эвакуацию, но их бригаду обстреляли. Для неё и ещё нескольких ребят «Моштарак»⁸ стала последней операцией — они отправились вчера. Двухсотыми⁹.       Джен ещё раз бегло оглядел койки и персонал и ушёл. ______________________________ 1 Марджа — англ. Marja, также Marjah или Marjeh — район в провинции Гильменд (Афганистан) к северу от города Лашкаргах. 2 Хами́д Карза́й — президент Афганистана в 2004—2014 годах. 3 UH-60Q Dustoff Hawk — медицинский вертолёт для эвакуации с поля боя и из районов бедствий (модифицированный корпус вертолёта UH-60L) со специально спроектированным интерьером для оказания медицинской помощи в воздухе. 4 ISAF — международные силы содействия безопасности (англ. International Security Assistance Force; ISAF) — возглавляемый НАТО международный войсковой контингент, действовавший на территории Афганистана с 20 декабря 2001 по 28 декабря 2014. 5 HIMARS — M142 HIMARS (англ. High Mobility Artillery Rocket System) — американская реактивная система залпового огня на колёсном шасси. 6 Муса-Кала — «Ахиллес» (англ. Achilles) — кодовое название военной операции 2007 года, проводившейся силами НАТО в ходе контртеррористической операции в городе Муса-Кале (в провинции Гильменд) в Афганистане. 7 Кобра — «Кобра» (англ. Cobra, общевойсковой индекс AH-1) — американский ударный вертолёт, разработанный фирмой Белл Геликоптер Текстрон в начале 1960-х годов. С 2001 года AH-1 Cobra применялись войсками США в Афганистане (с 2009 по 2012 год известно о 4х потерянных вертолётах AH-1W). 8 операция «Моштарак» — (Moshtarak, дари: «Вместе») — крупнейшая с начала военных действий в Афганистане в 2001 году наступательная операция американской коалиции (ISAF), начавшаяся в ночь с 12 на 13 февраля 2010 года в провинции Гильменд в южном Афганистане. 9 двухсотые — «Груз 200» — условное кодированное, применяемое при авиационной перевозке, для обозначения цинкового гроба с телом погибшего солдата. Также используется как эвфемизм для трупов убитых солдат, то есть для безвозвратных потерь, убитых.