Боклерские сказки

Следующие две недели Геральт Анабеллу не видел. Напрасно он еще несколько раз высматривал ее на причале и напрасно приезжал в Сумрачный Бор, пытаясь отыскать ее у ручья. Чутье подсказывало ему, что они еще обязательно встретятся, но не тогда, когда захочет сам Геральт, и не там, где он выберет. Они встретятся, но это случится только на условиях самой Анабеллы. Так бы и черт с ней с этой девкой, она была лишь немногим более привлекательна, чем та же Арлетта, но уязвленная гордость и инстинкт хищника не давали Геральту покоя. Этим утром, чувствуя себя последним идиотом, он оседлал верную Плотву и решил проехаться к ручью еще раз, осмотреть там все, как следует. А вдруг он, опьяненный любовной горячкой, что-то упустил? Путь до ручья неизменно пролегал через кладбище, и Геральт в который раз вспомнил Региса. Сейчас бы его спокойный ум и трезвая рассудительность не помешали. И что бы ведьмак у него спросил? «Друг мой, почему у меня с женщинами всегда так паскудно выходит?» Что бы на это сказал вампир? Геральт попытался представить, и вместо ответа ему явилась фляга, наполненная регисовой ядреной настойкой. «Мда уж, в Туссенте истина всегда кроется в бухле». Кладбище сегодня, как и всегда, безмолвствовало. Лишь вóроны на вершинах деревьев перекидывались о чем-то своем. Любопытно, а они тоже скучают по Регису? Крепко задумавшись, Геральт и не заметил, как добрался до ручья. Слез с лошади («Погуляй!») и принялся внимательно осматривать землю. Вот отчетливый след от покрывала, а вот пустая винная бутылка, которую ведьмак в растерянности оставил лежать на траве после того памятного вечера. И все, больше ничего. Ни следов ног, ни оброненного при поспешном бегстве башмачка, как в старой сказке. — Наваждение какое-то. — Геральт покачал головой и поднял глаза на ясное небо. Жара сегодня стояла невыносимая, какая бывает только к концу лета. Ведьмаку вдруг страшно захотелось осени и прохлады, которую она с собой приносит. И зимней спячки, и полного погреба, и забытья, и, в конце концов, обновления к следующей весне. — Надо выпить. Что думаешь по этому поводу? — обратился он к Плотве, а она посмотрела на него ободряюще. — Да. Я вижу, что ты не против. Лошадь никогда не упрекнет тебя, что ты нажрался, как свин. Она просто отвезет тебя домой. Так где тут у нас ближайшая корчма? Корчма терпеливо ожидала его в деревеньке к югу от кладбища. Название самой деревни Геральт благополучно запамятовал, а вот вывеску у входа в питейное заведение запомнил хорошо: «Алый Кардинал». Открыв дверь и переступив через порог, он вдруг понял, почему ноги сами принесли его сюда: хозяйка заведения, очень симпатичная женщина, как-то поведала ему, что ее семья родом из Аэдирна. Из Венгерберга. Вот зачем он на самом деле притащился: поговорить про этот во всех отношениях выдающийся город. Вспомнить то, что и так с трудом забывается. Потерзать себя еще немного. Помучиться от чувства вины. Ведь Йеннифер не из тех, которые прощают. — Мастер ведьмак, — приветствовала его не-Йеннифер из Венгерберга, широко улыбнувшись. — А я-то думала, когда вы нас навестите, а то с тех пор, как вампиры ушли, вы и носа не кажете. — Домашние заботы засосали, на себя времени совсем нет. — Понимаю, — кивнула не-Йеннифер, и Геральт впервые обратил внимание на то, что в ее чертах проскальзывает что-то эльфийское. Никак тоже остроухие в родне. — У вас ведь теперь целое поместье в распоряжении, тут уже не до чего. А к нам вы с какой-то определенной целью прибыли или просто навестить? — Да так, мимо проезжал и захотелось зайти. — Принести вам чего-нибудь? — Можно чего-то покрепче, но немного, чтобы я потом смог самостоятельно забраться в седло. Заняв место в дальнем углу зала, Геральт пил не спеша и по чуть-чуть и украдкой поглядывал на хозяйку корчмы. Сначала он планировал познакомиться с ней поближе, но быстро передумал. Одна мысль о ее родственниках в Венгерберге, как оказалось, сбивала ему весь настрой. Даже если он затащит эту красавицу в постель, то все равно будет думать о… «А я ведь больше не люблю Йеннифер, — размышлял он. — И никогда, наверно, не любил. Это был просто джинн. Просто мой хер, которым я зачем-то загадал желание. А Йенн сама захотела расставить все на свои места. Почему же тогда виноватым себя чувствую именно я? С другой стороны, а что я должен был сделать? Сказать: «Нет, что ты, любимая, мои чувства к тебе остались прежними!» «А Трисс? По ее глазам было видно, что она ждала от меня бóльшего. А я, как последняя скотина, отпустил ее в Ковир. Да и вообще я, кажется, еще ни одну бабу дольше, чем на пару дней, счастливой не сделал. Это я такое говно или тоже жертва обстоятельств? Ну что я сделаю, раз судьба не послала мне большой, но чистой любви? А может, еще не поздно, особенно теперь, когда заклятие джинна развеялось? Может, я вот-вот встречу свою суженую?» Геральт еще раз глянул на хозяйку корчмы и, сходу определив, что руку и сердце он ей предложить, увы, не сможет, оставил деньги на столе, поднялся и пошел к выходу. Направляя Плотву вдоль ручья, он опять вспомнил об Анабелле. Ей, похоже, нравится вода, ведь Геральт все три раза встречал ее рядом с водоемом. Сначала на причале у озера, потом у ручья под разрушенным эльфьим мостом и последний раз здесь. И пахла она ручьем и озерной растительностью. Он натянул поводья, останавливая кобылу, и громко рассмеялся. — Вот я пьяный дурак! Неужели моя Анабелла — речная нимфа? Вот так дела! Так значит, я закадрил наяду. Как тебе такая новость, а, Плотва? Плотва флегматично жевала мундштук и молчала. — Ты так и знала, я тебя понял. Ну и что теперь будем делать? Поедем домой? Или отправимся на рыбалку? Однозначно, ты бы предпочла спокойный вечер в стойле. Прости, подруга, но у нас другие планы. А ну пошла! Кстати, Плотва, ты случайно не в курсе, на что обычно ловят речных нимф? Интуиция подсказала ему двигаться в направлении боклерского дворца, а ноги сами привели ему к скрытому от посторонних глаз озеру Вивиенны де Табрис, месту, где ее прокляли еще до ее рождения. Ведь в конце концов кто еще мог так дразнить ведьмака, как не заскучавшая наяда, непостоянная и изменчивая, как стихия, которой она покровительствует? Геральт бы совершенно не удивился, если бы, выйдя к берегу, увидел бы свою своенравную любовницу в белом платье и косынке. Однако же у озера его ждала совсем другая особа. Геральт вздрогнул и сморгнул. — Йеннифер? Она сидела на камнях у самой воды, одетая, как всегда, только в черное и белое. На губах — надменная усмешка, но в голубых глазах ни капли злости и обиды. Он присмотрелся внимательней… — Ты не Йеннифер. Тогда кто? — А ты так и не понял? — спросила она голосом чародейки, но не ее интонацией. — Я понял, что ты не человек и способна менять обличье. — Мое тело — вода, — кивнула не-Йеннифер, — и принимает ту форму, которую я захочу. — Что тебе от меня нужно? Я так полагаю, что ты та самая шутница, которая наградила волшебным даром обращения Вивиенну де Табрис. — Нет, это всего лишь одна из моих дочерей. Она давным-давно понесла наказание за свою шалость. — И какое же это было наказание? — Хм. Скажем так: с тех пор в водах этого озера она никогда не показывалась. — А кто же тогда ты? И зачем приняла обличье моей… старой знакомой? — У меня столько имен, что и дня не хватит, чтобы произнести их все. Но ты можешь звать меня так, как хочешь. Хоть бы и Анабеллой, если тебе нравится. Что же касается моего обличья, ты видишь Йеннифер, потому что сейчас думаешь о ней. Тебя грызет чувство вины. Уже давно. — И чем же мне поможет созерцать ее лицо? — Ты можешь высказать мне все, что не решился высказать ей. Может, тогда тебе полегчает. — А какой в этом смысл, если ты не она? — Я знаю все, что у нее на душе. Знаю вкус ее слез, которые стекают в воду, когда она принимает ванну. — Даже если так, что бы я ни сказал, она все равно меня не услышит. — А это и неважно. Прежде всего ты должен разобраться сам с собой. Она поднялась и медленно, покачивая бедрами совсем как Йеннифер, подошла к Геральту. Положила руки ему на плечи и заглянула в глаза. Пахло от нее совсем не сиренью и крыжовником. Это была не Йенн, и это к лучшему, подумал ведьмак. Он может рассказать ей обо всем, что наболело, а она при этом не испепелит его на месте.