Переплетение веских причин остаться

, У Юй Цзыюань всегда был очень сложный характер. Когда ты третья дочь в семье главы ордена, на тебя либо смотрят снисходительно, либо требуют лучших результатов, а третьего не дано. Пурпурная Паучиха помнила: она всегда из кожи вон лезла, чтобы превзойти сестёр. И превзошла же — другого определения завистливым взглядам она дать не могла. То, что доставалось им с рождения, давалось ей огромным трудом и ненавистью-ненавистью-ненавистью. Титул и статус прочно закрепились, но даже тогда Цзыюань не выдохнула спокойно. А все потому что в Гу Су Лань её настигло стихийное бедствие с нахальными серыми глазами и длинными черными локонами. Цансэ-саньжэнь могла бы с лёгкостью сойти за особу императорского двора — вполне возможно, ведь она не знает даже своих родителей. Юй Цзыюань медленно умирала от злости. Все, даже чертов Цзян Фэнмянь, смотрели на ученицу Баошань-саньжэнь с разинутыми ртами, будто бы она не что иное, как божество, спустившееся с небес. Что таить — на неё саму так раньше смотрели. Понятна ли сейчас причина злости, что завладела величавой Пурпурной Паучихой? Для её природы вполне естественным шагом было — вернуть украденное. И ничто её не остановит! Энтузиазм вскоре сменяется горечью. Юй Цзыюань без понятия, что ей делать. Она чувствует, словно её втоптали в землю, да ещё и песком для надежности присыпали, чтобы точно ограничить поступление кислорода в лёгкие. Цансэ-саньжэнь обнимает её и называет лучшей подругой. Быть может, в людях она совсем не разбирается, но что-то в ясных серых глазах Цзыюань настораживает, пусть и не верит она ни в интуицию, ни в приметы. Цансэ-саньжэнь всегда рядом, но протяни руку — и коснешься скупого воздуха. Она здесь, но и очень-очень далеко: там, где горы, там, где её дом. Юй Цзыюань сердится пуще прежнего, когда эта девчонка заявляет, что отправится на ночную охоту с распущенными волосами. Пурпурная Паучиха без разрешения берёт деревянный гребень и расчесывает непослушные локоны, когда Цансэ так доверительно задирает голову. На её бледное лицо спадают лучи солнца, и Цзыюань на самую секунду кажется, будто она видит совсем другого человека. Да, смирись: ты любовалась на ту, даже тенью которой тебе не стать. Цзян Фэнмянь улыбается ей так, как не улыбался никому. Вэй Чанцзэ беспрепятственно хватает за руку. Цзинь Гуаншань прикрывает рот веером и ехидно посмеивается. Лань Цижэнь от совместного времяпровождения отказывается. Их облики тонут в нежно-голубой воде, сотканной из чужих снов, а Юй Цзыюань хочет подать хоть кому-то из них руку — но не может, ударяясь каждый раз о толстый слой льда. Она ненавидит Цансэ-саньжэнь. До искр в глазах и вздувшихся вен на лице. До презрительных взглядов и сжатых в тонкую полоску губ. Каждый сантиметр её тела, каждую фразу, нежно пропеваемую нежными устами, каждый мягкий-мягкий взгляд, каждое робкое касание подушечками пальцев. Потому что Цансэ-саньжэнь её, что омерзительно до ужаса — любит. Любит приглаживать чёрные локоны и собирать в слабую прическу — дуй, и она развалится. Любит прикасаться к губам и оставлять на нежной коже бледные, почти не заметные поцелуи. Любит смеяться: «А-Юань только моя и больше ничья» — скользя ладонями по лицу и разглаживая разметавшиеся волосы. Цансэ-саньжэнь пахнет лотосами. Её тянет в Юн Мэн больше, чем саму Цзыюань, уготованную всю жизнь прожить там. Она бежит вперед, расставив руки, а Пурпурная Паучиха степенно вышагивает сзади. Она смеётся, не прикрывая рот ладонью, а А-Юань щурит глаза и нахмуривает брови. У Юй Цзыюань всегда был сложный характер. Чаще всего она не знала сама, чего хочет и к чему лежит её сердце. Ведь слушать его она не привыкла. Пока есть рядом Цансэ-саньжэнь, нежный горный цветок, выдерживающий любую непогоду, можно наслаждаться и не притворяться никем. Но, растворяясь в сиюминутном счастье, совершенно не стоит забывать о том, что однажды наступят длительные морозы.