Искры, звезды, темнота

Сумерки сгущались за спиной, обволакивая всё вокруг, заливая город серебристо-лиловым светом. Май шла вперёд уверенным шагом. Тёмно-зелёное пальто с высоким воротом развевалось позади подобно тяжёлому бархатному плащу. Чёрные, коротко подстриженные волосы трепал ветер. Руки, затянутые в кожаные перчатки, сжимали увесистую спортивную сумку. Постепенно, по мере её продвижения вперёд улицы становились всё более безлюдными и неприметными, искривляясь и сужаясь, тёмными закоулками ведя в один из самых неблагоприятных районов города. Притормозив на одном из ответвлений очередной маленькой и грязной улочки, девушка завернула вглубь окутанного мглой переулка. Фонари в этой части города не горели, наверное, никогда. Грязный разбитый асфальт под ногами был щедро присыпан окурками, шприцами и прочими следами жизнедеятельности местных обитателей. Тусклый свет луны, укрытой дырявыми, будто бы истлевшими обрывками тёмных облаков, высветил в центре небольшого прямоугольного двора, со всех сторон окружённого измятыми силуэтами полуразрушенных недостроек, высокую плечистую фигуру. — Какого хера?! Где Вовчик? — весьма недружелюбно поинтересовался широченный детина в кожаной дублёнке хриплым прокуренным голосом. Его гладкая лысина поблескивала в мягком белом свете. — Я вместо него, — Май ослепительно улыбнулась. — Приболел бедняжка, — она поднесла руку к лицу и смахнула несуществующую слезинку. — Чё-то я тебя раньше не видел, — мужчина приблизился, вглядываясь в её лицо. — Чё за баба такая? — его брови, густые и сросшиеся на переносице, ещё больше нахмурились. — Слушай, Андер, я от Яши Молота, ясно? А кого он отправляет «работать», тебя парить не должно, усёк? — Уговор на Вовчика был, а тебя, падла смазливая, я раньше не видел, — детина насупился и сжал кулаки. — Значит, плохо смотрел, — съязвила Май. — Ты товар забирать будешь, нет? Или хочешь Молоту нервишки потрепать, а? Думаю, мы оба знаем, что случается с теми, кто его доводит. Колю Гвоздя не подзабыл часом? Ребята его кишки с пола часа три отскребали. Казалось, Андер несколько расслабился. Засунув руки в карманы тяжёлой куртки, он буркнул: — Ну? Девушка отпустила ремешок сумки, и та с глухим хлопком бухнулась на грязный асфальт, подняв небольшое облачко пыли. Май толкнула её носком ботинка в сторону детины. Бросив на неё хмурый взгляд, он наклонился к сумке и дёрнул молнию вниз. В тусклом лунном свете блеснули прозрачные пакетики, плотно наполненные грязно-белым порошком. Мужчина окинул товар недоверчивым взглядом: — Это всё? — Можешь пересчитать, сладкий. «Сладкий» скорчил гримасу и спустя несколько долгих минут застегнул молнию и взвалил сумку на плечо. — Счастливо оставаться, — она махнула рукой на прощание и развернулась к нему спиной. Отлично. Теперь осталось дождаться, пока этот крысёнок побежит к себе в норку, а там... — Стоять, мразь! В воздухе щёлкнул взведённый курок. — Или я тебе все мозги нахрен вышибу! Май устало вздохнула. — А теперь повернулась, сука, чтоб я харю твою видел! Пошевеливайся! Медленно подняв руки вверх, она плавно развернулась к детине. — Ну, что за шутки такие, Андер? — Мы когда Кольку-то отскребали, там никаких девок и в помине не было, я всех парниш хоть щас пересчитать могу, да по именам назвать. Не знаю, откуда у тебя вся эта инфа, и кто ты вообще такая, падла, но лучше бы тебе сейчас стоять смирнёхонько. А теперь... Не дав ему договорить, Май резко нырнула вниз, проводя подсечку и сбивая детину с ног. Тот успел пару раз выстрелить, да так, что одна из пуль просвистела у девушки над левым ухом, оцарапав щеку. Чертыхнувшись, Май с силой пнула мужика коленом под дых и следующим ударом выбила у него оружие из рук. Зашвырнув пистолет куда подальше, девушка выхватила из-за пояса собственный M1911. Шероховатая рукоять привычно легла в ладонь, придавая уверенности и сил. Молниеносно сняв оружие с предохранителя и взведя курок, Май опустила палец на спусковой крючок, приставив дуло пистолета к затылку детины. Тот дёрнулся, и девушка, растянув губы в ядовитой улыбке, прошептала, склонившись к его уху: — Тш-ш. Спокойнее, сладкий. Итак, мне хотелось решить всё куда более простым и быстрым способом, но увы и ах, теперь придётся пойти иным путём. Слушай внимательно. Сейчас ты проведёшь меня туда, где обычно подмешиваешь всякую дрянь в болтушку, и, если будешь хорошим мальчиком, Молот ни о чём не прознает. Детина резко втянул носом воздух. Улыбка Май стала ещё шире. — Итак… Внезапно тишина вокруг рассыпалась оглушительным «бабах». Асфальт под ногами завибрировал. Девушка рефлекторно развернулась, разглядев через пустые проёмы окон одной из недостроек вспыхнувшее в густом синем воздухе оранжевое пламя. «Неужто опять фанаты Гражданина бунтуют?» Воспользовавшись её замешкой, детина вскочил на ноги и понёсся прочь, прихватив сумку с амфетамином. — Стой! — взревела Май. Прицелившись, она выстрелила вслед беглецу, однако пуля врезалась в асфальт в сантиметре от его ступни, после чего тот успешно вильнул за одну из недостроек. — Твою мать! — Май бросилась за ним, петляя промеж грязных закоулков. На очередном повороте ей почти удалось схватить мужика за рукав куртки, однако её нога поехала, скользя на чём-то склизком, и девушка полетела вперёд, прямиком в кирпичную стену. Она едва успела вытянуть перед собой руки, спасая собственное лицо от участи расплющенного блина. Пробормотав себе под нос ёмкое ругательство, девушка продолжила преследовать беглеца. Постепенно, с каждым новым заворотом, улицы расширялись, становясь всё светлее и просторнее. — Вот же засранец, думаешь, на виду у толпы тебе ничего сделается? Они вынырнули из высокой полукруглой арки на широкую площадь, освещённую тусклым желтоватым светом фонарей, почти одновременно. Вокруг не было ни души. Мимоходом Май успела подметить массивное здание онкологического центра. Она шумно выдохнула. Заставил же её этот засранец побегать. И с каких пор так чётко продуманные и отлаженные планы Май начали трещать по швам? Ох уж эти народные мстители в вороньих масках, устраивающие бесконечные забастовки, бьющие витрины и разносящие улицы. М-да, общественная стабильность Санкт-Петербурга оказалась не прочней хрустальной вазы. Всего-то один провокатор, и плотину норм и правил, регулирующих жизнь людей, унесло потоком безумной ярости и негодования. — Ага! — победно воскликнула девушка, ей наконец удалось настигнуть столь отчаянно улепётывающего со всех ног беглеца. Рывок, и она с силой дёрнула на себя ремешок сумки. Плотная ткань хрустнула, однако не разорвалась. Мужик, совершенно не желающий расставаться с драгоценной добычей — ещё бы, потеряй он такое количество товара, быстрая смерть сделалась бы для него пределом мечтаний — полетел назад, и Май тут же обхватила его за плечи, наклоняясь вниз и подминая под себя. Они покатились по земле, методично обмениваясь ударами и пинками, пока девушке наконец не удалось одержать верх. Взгромоздившись на тяжёлую тушу, она с силой сжала горло детины, второй рукой приставляя дуло пистолета к его широкому, низкому лбу. — Добегался, хороший мой? Мужик сдавленно прохрипел. Май уже намеревалась как следует врезать ему по лицу, как вдруг краем глаза девушка заметила мелькнувшую справа от неё тень. Не ослабляя хватки, она медленно подняла голову вверх, и её глаза распахнулись в глубоком изумлении. В нескольких метрах от них возвышалась высокая фигура в тёмно-лиловом фраке и белой маске чумного доктора. Резким движением девушка ударила детину рукоятью оружия в висок, отчего тот издал глухой всхлип и обмяк. Крепче сжав в руке пистолет, она медленно поднялась, не отводя взгляда от человека в маске. Изорванные полы длинного одеяния трепал ветер, вороньи глаза горели жёлтым огнём. Несколько долгих секунд, показавшихся Май тягучими и вязкими, словно густой сироп, они, не отрываясь, смотрели друг на друга. Девушка отчаянно пыталась приметить каждую деталь. Высокий рост, астеническое телосложение, рыжие, торчащие вверх пряди волос. — Ты… — неосознанно перейдя на шёпот, протянула Май, — ты и есть Гражданин? Человек в маске слегка склонил голову набок, отчего ещё больше напомнил собой птицу, и приложил указательный палец затянутой в белую перчатку руки к острому клюву. А затем, резко развернувшись, взметнув лиловую ткань в воздух, исчез в темноте переулка. И тут девушке открылся вид на то, что он прятал за своей спиной. Май ошеломлённо присвистнула. Вздёрнутое на фонарном столбе при помощи ограничительной ленты — девушке некстати вспомнились рождественские леденцы — обнажённое тело мужчины с выпотрошенным животом слегка покачивалось из стороны в сторону, словно какой-то чудовищный маятник безумного часового механизма. Май подошла ближе, вглядываясь в лицо несчастного, и с ещё большим изумлением узнала в нём главного врача онкоцентра Зильченко. Помутневшие, на выкате белки распахнутых в предсмертном ужасе глаз, широко раскрытый в немой гримасе боли рот, множество рваных ран в области груди и живота, ленты кишок и ошмётки прочих истерзанных внутренних органов, свисающие наружу. Кровь, ещё жидкая, влажно поблескивала в свете фонаря. Девушка поднесла руку к трупу. Кожа ещё сохраняла своё тепло, выходит, выпотрошили Зильченко совсем недавно, а это значит, что по воле случая (или лысого детины) она заявилась на площадь, умудрившись застать Гражданина «за работой». Май отступила назад. Нужно уходить, пока не появились первые свидетели, обо всём этом она подумает позже, а сейчас у неё имеется более насущная проблема, безвольно лежащая в нескольких метрах справа. Взвалив сумку на плечо, Май подхватила мужика под руку и поволокла его прочь с площади. Под всем этим весом девушка двигалась очень медленно, едва переставляя ноги. Наконец, доковыляв до следующей улицы — благо по дороге ей встретился лишь один единственный мирно похрапывающий в обнимку с урной дядечка — она облегчённо спихнула тяжёлую тушу на скамейку в небольшом неосвещённом дворе, закутанном в сероватый ночной мрак, и выудила из кармана пальто телефон. Стянув перчатку, девушка набрала номер вызова такси. Когда, тихо шурша шинами, подъехала машина, Май сперва подхватила сумку и попросила водителя открыть багажник, затем вернулась за расплывшимся по скамейке детиной, притворно ворча и приговаривая, какой же никчёмный ей достался муженёк. — Э-э-э, — неуверенно протянул водитель. — Чё это он, бухой, что ли? — Вы не представляете, — вскинулась Май. — Договорились с ним встретиться на вокзале, три месяца его не видела, скучала, думала, а он… Попёрся в пивнуху, даже ожиданием своим меня не удостоив. Упился просто в стельку, в драку полез, перебил кучу посуды, — она плюхнулась на сидение, захлопнув дверцу автомобиля. — А я работаю день и ночь! А этот! Шляется по своим командировкам и просаживает каждую копеечку на бухло. Ну не скотина, а? — Так от него ж вроде и не несёт. — Да вы что такое говорите, вот же прям глаза слезятся! — внутренне Май напряглась, сжав рукоять пистолета в кармане пальто. Водитель недоуменно потёр лоб: — Да я болею чем-то, неделю как уже, нос забит, наверное. — Хорошо вам, — вымученно выдохнула Май. — Да, ах-ха, — водитель бросил на неё последний неуверенный взгляд и развернулся к лобовому стеклу. Когда он повернул ключ зажигания, Май едва сумела сдержать облегчённый вздох. Мягко заурчал двигатель, и автомобиль скользнул в ночь.