Искры, звезды, темнота

По-настоящему огромное здание переливалось множеством разноцветных огней, отражая искры и блеск вечернего города. Полностью выполненное из стеклянных панелей, оно напоминало Май замысловатый эльфийский доспех или какой-то диковинный минерал, постоянно меняющий свой облик. Вот сейчас — серьёзное, строгое и будто бы ощетинившееся, оттенка графита — оно возвышается над широкими улицами безликой стеклянной стелой, а спустя всего мгновение холодную седину вдруг заменят мягкие красновато-голубые всполохи гирлянды фар проезжающих мимо автомобилей. Офис Разумовского в действительности сложно было не найти. Они договорись о встрече три дня назад, когда Май сидела, обессиленно откинувшись на спинку старого деревянного изрядно покачивающегося при каждом неловком движении стула, умостив ноги на прикроватную тумбу, и, придерживая в руках обклеенный многочисленными стикерами ноутбук, сосредоточенно вглядывалась в экран. Бесконечная вереница статей, вырезок, пособий по истории и сомнительных теорий заговора, в каждой из которых хоть как-то отдалённо упоминались чумные доктора, идеи радикального изменения общественного строя и сам Гражданин — всё это плыло перед её глазами разноцветным хороводом из букв, цифр и фотографий. Она подняла голову, скользнув взглядом по столу, под отказ заваленному многочисленными распечатками, книгами в истрёпанных переплётах, грязными полупустыми и покрытыми тёмными подтёками кружками, металлическими штативами, колбами, баночками с жидкостями всевозможных цветов и консистенций, стопкой запачканных блюдец, растрескавшихся по краям. Посреди всего этого хаоса гордо возвышался принтер. Сиротливо и скромно облокотившаяся на него газовая горелка тускло поблескивала, отражая голубоватый свет монитора. Прямо над столом, на стене, обклеенной серовато-зелёными обоями, истлевшими и кое-где вздувшимися от старости, висела широкая пробковая доска, исколотая множеством металлических кнопок, придерживающих листки бумаги, исписанные неровным корявым почерком и служащие основой для замысловатого переплетения многочисленных разноцветных нитей. Наверняка издалека этот замысловатый узор смахивал на огромный ловец снов, только Май с помощью него отлавливала вовсе не видения из мира Морфея. В центре запутанной паутины была размещена фотография с изображением улыбающейся девушки. Её длинные светло-русые волосы трепал ветер, выражение смуглого, с правильными чертами лица выглядело счастливым и беззаботным. Соединив большой, указательный и безымянный пальцы, девушка показывала какой-то замысловатый жест, немного смахивающий на всем известный «кукиш». Май отчётливо помнила, как несколько долгих месяцев назад на пороге её дома возникла невысокая фигура женщины в дорогом строгом платье и тёмно-красной шали, небрежно накинутой на подрагивающие плечи. Речь женщины, совершенно не вязавшаяся с её презентабельным обликом, так и излучающим уверенность в себе: идеально выглаженной одеждой, мастерски уложенной причёской и отлично подобранными ювелирными украшениями, была сбивчивой и рваной. То и дело останавливаясь в попытке сдержать подступающие слёзы и подобрать слова, она просила Май отыскать её единственную дочь, исчезнувшую без следа уже как две недели назад. Девушка не стала спрашивать у женщины, почему та приняла решение обратиться к ней. Во многом клиенты ценили Оз именно за то, что она не задавала лишних, бессмысленных вопросов. — Понимаете, тут всё совсем не просто, это не побег из дома или что-то вроде того, потому что у нас с Ладой всегда были прекрасные, доверительные отношения. Лишь в последние дни накануне своего исчезновения она стала какой-то рассеянной и отчуждённой, всё время витала в облаках, пропуская мимо ушей почти всё, что я говорю, хотя обычно моя девочка всегда была чуткой и очень внимательной. Знаете, мне кажется, — женщина сжала подлокотники кресла, на котором сидела, с такой силой, что костяшки её пальцев побелели, а алые, остро заточенные ногти впились в мягкий плюш, — что она связалась с какой-то сектой. — Сектой? — Май заинтересованно подалась вперед. — Почему вы так считаете? — Она всю комнату обвесила плакатами со странными рисунками, символами и фразами в стиле «этот мир прогнил и требует перемен!», «возродим истинное начало и обнаружим в нём свой конец!» и всё в таком роде. Все эти мерзкие активисты-революционеры-либералишки! Забивают головы детям всякой чепухой! — Хм-м, а у вас часом не найдётся самих изображений или может фотографий этих лозунгов? — Вот тут ещё одна странность: прежде чем исчезнуть, Лада забрала всё с собой. Единственное, что осталось, да и наверняка по случайности, вот это, — женщина протянула Май обрывок рисунка. Девушка взяла его в руки, вглядываясь в грубые, словно вдавленные с немалыми усилиями в бумагу штрихи. На рисунке, точнее на третьей его части был изображён высокий силуэт, закрашенный чёрным и чем-то смахивающий на богатыря из былин, только какого-то высокого и словно бы растекающегося. — Вы не будете против, если я оставлю это у себя? — Конечно нет, всё, что угодно, любая помощь с моей стороны, только умоляю, найдите мою девочку, моего славного ангелочка! В ходе расследования Май выяснила, что Лада вовсе не была «ангелочком». Напротив, жизнь этой девушки во многом была насыщена такими интересными событиями, которые даже Май, считающую себя некоторым экспертом в изощрённых развлечениях, заставляли недоуменно хмуриться и нервно прикусывать губы. Изначальной версией причины, по которой исчезла девушка, стала её во многом неудачная связь с неким бизнесменом, Фетисовым Алексеем Ивановичем, который, как оказалось, имел давние претензии к матери Лады и решил воспользоваться подвернувшейся возможностью и отомстить женщине через дочь. Тайком наделав разных провокационных фото, он требовал от девушки постоянных ежемесячных выплат, шантажируя её тем, что выложит их на всевозможные сайты, тем самым «одарив» ту сомнительной известностью по всей стране. Таким образом, Лада прекрасно понимала, что не может этого допустить, ведь подобная информация нанесла бы значительный удар по репутации её матери, владелицы крупной сети частных детских садов и реабилитационных центров. Также девушка не могла обратиться к женщине за помощью лично и рассказать о сложившейся ситуации, ведь тогда ниточка их искреннего и безграничного доверия разорвалась бы навсегда. Сначала она тайно снимала деньги с собственного счёта, позднее перешла на счёт матери, ведь сумма выплат была далеко не маленькой, но рано или поздно это стало бы заметным, поэтому Лада приняла решение заняться поиском иных способов быстро заработать деньги. Этот поиск отрыл ей двери в тайный мир продажи и транспортировки наркотических препаратов. Так в жизни Лады появился амфетамин. Всё это Май удалось разузнать у самого Алексея Ивановича, тайная его страсть к молоденьким девушкам и, как выяснилось, к девочкам, сыграла с ним злую шутку. Пригрозив недошантажисту его же методом расправы, Май удалось изъять у мужчины все провокационные фото (именно ради этого ей пришлось посетить пышное открытие казино «Золотой дракон») и заодно немного разузнать о наркотиках. Оказалось, что именно Фетисов в качестве акта «доброй воли» подсказал Ладе такой необычный способ заработка. Работа с амфетамином отнимала достаточно времени и сил, а вот денег хватало не всегда. Почувствовавший себя безнаказанным и абсолютно свободным в действиях Фетисов начал увеличивать объём выплат. К счастью (или к горю) Лады, в результате случайной встречи ей удалось завести знакомство с Андером, точнее Андреем Соколовым, бывшим уголовником, дважды отсидевшим за хищение в особо крупном размере, и профессиональным дилером по совместительству. По словам Соколова (им с Май удалось провести достаточно продуктивную беседу в сыром подвале дома, в котором она жила в данный период времени), выглядевшая такой невинной и несчастной девушка вызвала у него искреннюю жалость, и он решился ей помочь, рассказав о собственной тайной деятельности, а именно, о подмешивании в амфетамин муки и стеклянной пыли. Дополнительный доход от краденных излишков «соли» они стали делить пополам. Таким образом, у Лады наконец всё пошло на лад. Однако спустя неделю девушка не явилась на встречу в уговоренное время. Именно в вечер того дня Май удалось перехватить Андера в переулке. Сейчас несчастный продолжал находиться в подвальном помещении, связанный по рукам и ногам — Май так и не решила, что с ним делать. Отпустить было бы совершенно безрассудным, несмотря на то, что у неё имелся основательный такой рычаг давления, а сдать полиции непросто, ибо не каждый день в отделение всякие неизвестные притаскивают профессиональных дилеров со стажем (отдельный ряд вопросов также вызывала спортивная сумка, подчистую набитая амфетамином, небрежно припрятанная в чулан). Май и так неплохо засветилась на открытии казино, а теперь ещё это. Ей чертовски хотелось поскорей расправиться с делом. Выяснив у Андера примерный адрес их с Ладой тайной лаборатории по грязным делишкам, она приняла решение наведаться в это укромное местечко. Рассеянно глядя в потолок, девушка отложила ноутбук. Ещё этот Гражданин с его повстанческой пропагандой и изощрёнными убийствами. Есть ли в его словах какая-то связь с лозунгами, найденными в комнате Лады, и если да, то какая? И что за таинственная чёрная фигура на обрывке рисунка? Май проштудировала миллионы источников, но так и не нашла ничего путного. Да и было во всём этом что-то странное с самого начала: с чего Ладе, достаточно богатой девушке с отличным вкусом, вдруг сдался Фетисов, старый полулысый мужик с дряблым пивным пузом? Почему о её «сектантских» делишках не знал абсолютно никто? Гражданин. Пожалуй, самая мутная и одновременно значительная из всех фигур на этой шахматной доске. Кто же ты такой и что тебе нужно? Перед глазами Май разбуженные недавними и яркими воспоминаниями вновь вспыхнули жёлтые вороньи глаза. Внезапно от размышлений её отвлекло звякнувшее в густой тишине оповещение о пришедшем на телефон сообщении. Девушка потянулась к мобильнику. Экран телефона снова вспыхнул, слепя глаза новым уведомлением. «А вы и вправду сама неожиданность. Ваша статья о структуре подбора могильных камней и последних трендах оформления фотографий на плитах определенно нечто… удивительное». «Как продвигается освоение культурной столицы?» Май в изумлении вскинула брови. Пусть личность адресанта ей была известна — писал однозначно Разумовский — но откуда же он знает, что в Питер её занесло впервые? Май задумчиво потёрла переносицу. Нет, спрашивать напрямую непростительно глупо и даже унизительно. Девушка решила поразмышлять об этом на досуге. Её пальцы застучали по экрану, набирая ответное сообщение. «Рада, что вы смогли оценить». «Безвылазно сижу дома, только по рабочим делам выбираясь:(». Спустя секунду телефон девушки снова негромко звякнул. «Правда? Как, однако, печально. В таком случае осмелюсь напомнить о своём предложении. Ваш ответ всё ещё остается утвердительным?» «P.S. Это, конечно, не классическая туристическая прогулка по достопримечательностям, но-». «Ох, не переживайте, думаю, ваша компания будет куда интересней общества занудных экскурсоводов:)». «Искренне надеюсь, что не разочарую. В эту субботу в семь вечера вам будет удобно? Прикрепляю адрес ниже». «Да, вполне». «Тогда с нетерпением буду ждать^-^». Май задумалась, чего бы такого остроумного написать в ответ. Её пальцы в нерешительности замерли над экраном. Только сейчас девушка осознала, что прежде вести неформальные переписки ей ни с кем не доводилось. Обычно она либо использовала телефонные звонки, либо обменивалась простыми односложными фразами с клиентами по работе. Да у неё и «классической» страницы в соцсетях-то не было. Лишь рабочая, по совместительству служащая онлайн-магазином ритуальных товаров. Делать захватывающие и эстетичные фото Май не особенно умела, да и её собственное лицо особой миловидностью не отличалось. Вытянутое и бледное, с резкими чертами, оно выглядело скорей угрожающе, чем привлекательно. Высокий лоб, строгие линии прямых угольно-чёрных бровей, раскосые светло-серые глаза, выдающиеся скулы, длинный, с небольшой горбинкой нос, тонкие бесцветные губы. Ворох густых и жёстких, чуть вьющихся волос с широкой седой прядью на косой чёлке основательно довершал её мрачноватый облик. Однако работа с клиентами всё же требовала от девушки некоторой визуальной эмпатии. Со временем Май научилась изображать невинное, безобидное или кокетливое личико, если того требовала ситуация, и обзавелась целой коллекцией улыбок на все случаи жизни. Поначалу было непросто. Долгими вечерами она сидела перед зеркалом, кривляясь и гримасничая до боли в лицевых мышцах, щебеча и посмеиваясь, меняя тон голоса с мягкого и дурманяще-вкрадчивого на жёсткий и непреклонный. День за днём репетируя свою игру, Май пришла к весьма внушительным результатам. Навсегда распрощавшись с пугливой неотесанностью, топорной грубостью и невнятной речью, она сумела раскрыть и развить в себе обаяние и умение нравиться людям. Однако всякое достижение требует платы. Порой Май казалось, что в этой бесконечной кукольной игре она растеряла способность проявлять искренние эмоции. Да и к чёрту их, настоящего и подлинного не каждый достоин. Однако упрятав всякую откровенность под толщиной профессионализма, Май никогда не отказывала себе в беспринципной прямоте и всегда говорила чистейшую правду в вопросах, касающихся её второй тайной следовательской работы. Она вообще чертовски любила свою работу, обе её стороны. Если первая, бизнес на основе оказания ритуальных услуг, приносила ей какое-то мягкое расслабляющее спокойствие, то вторая зажигала в её сердце искры дикого неукротимого огня интереса и желания погрузиться в густую и спутанную пучину мудрёных происшествий. Тут уж ничего не поделаешь, очередное раскрытое дело, действительно сложное и требующее особой вдумчивости, приносило ей удовольствие, граничащее с экстазом. Май до умопомрачения любила риск, загадки и возможность показать себя, просто любила свою жизнь. Внезапно, мягко шелестя, особенно плотная стопка бумаг съехала со стола на пол с глухим хлопком. Вздрогнув, девушка поморгала, отвлекаясь от нахлынувшей волны воспоминаний и рассуждений, и вновь опустила взгляд на экран. — Не буду ничего отвечать, и так всё ясно. Да, — для пущей уверенности девушка кивнула самой себе.