***
Разумовский сидел за письменным столом, подперев подбородок костяшками пальцев, и молча наблюдал за тем, как пляшут по комнате тени, обволакивающие силуэт беснующегося Птицы. С болезненно-бледного лица молодого человека не сходило выражение стойкого упрямства. — Мы теряем время! — кричал Птица, а его голос, трескаясь и шипя, возносился к потолку. — С Бехтиевым следовало разделаться как можно скорее, а что мы имеем теперь? Да, пожалуй, Гречкин был поумней остальных, я вовсе не отрицаю абсолютную тупость нашего горе-застройщика, но на месте этого недоумка даже человек с отрицательным IQ начнет задумываться о том, что что-то здесь не так! — его жёлтые глаза метали молнии, острые когти прошивали воздух. — И чем занимаешься ты, позволь узнать? Треплешься с этой девчонкой о детских травмах? В тот момент я действительно подумал, что еще немного, и вы заревете в обнимку. Гадство! — презрительно выплюнул Птица. Тени за его спиной взметнулись к потолку, заскользили по стенам полупрозрачными щупальцами. — Нет, нет, нет, — Птица заулыбался, глаза его сделались просто огромными, сияя нездоровым лихорадочным огнем. — Я больше не собираюсь терпеть эти сопли! Блевать тянет! Разумовского напротив отчего-то охватило просто стоическое спокойствие. Словно вовсе не контролируя собственных действий, он сделал удивительную, совершенно неожиданную для себя вещь. Возразил Птице. — Тебе придется, — голос молодого человека прозвучал необыкновенно тихо, но от звенящей в нём силы и уверенности, брови Птицы поползли вверх. Мерцающий иссиня-черный ореол вокруг него потемнел, сделался гуще. Птица медленно повернул голову, так, словно это действие требовало от него колоссальных усилий. — Что ты сказал..? — переспросил Птица голосом более похожим на шелест сухих листьев по асфальту. — Я сказал, — Разумовский выпрямился и взглянул своей тёмной ипостаси прямо в глаза, — тебе придётся. Лимонные солнца захватили его, проникли под кожу, забрались в вены, холодя кровь, и молодой человек неожиданно понял, что тонет. Секунда — и длинные, увенчанные острыми загнутыми когтями пальцы Птицы сомкнулись на шее Разумовского, сжимая с неистовой силой. Перед лицом замаячили разноцветные пятна. — Повтори-ка ещё раз, — ласково предложил Птица. Разумовский сдавленно захрипел, вырываясь, но густая, вязкая тьма обволокла его с головы до ног, сковывая и лишая возможности двигаться. — Ты, — Птица сдавил горло молодого человека еще сильнее. — Ничего. Здесь. Не решаешь. Глаза Разумовского закатились, тонкие пальцы, пытающиеся ослабить железную хватку, скользнули вниз. Неожиданно смилостивившись, Птица отступил. Разумовский рухнул на пол, судорожно хватая ртом воздух. От хоровода дрожащих белых точек мутило, голова сделалась невероятно тяжелой и совершенно неподъемной, а сердце билось с такой силой, будто было готово вырваться из груди прямо сейчас. Птица между тем заложил руки за спину, медленно шагая по комнате. — А ты думал о том, что будет, когда она в действительности узнает все? Она так много для тебя значит? Хорошо! В таком случае, тебе стоит быть честным. Я буду честным. Мы всё ей расскажем. Всё до последнего слова. Судьба человека в его руках, мы ведь боремся за справедливость? А после того, как эта девочка унесется прочь быстрее кометы, а ты снова будешь валяться у меня в ногах, захлебываясь собственными слюнями… Вот тогда я посмеюсь. Мы дадим Май Абамелик возможность выбрать. И нести ответственность за свои действия. В отличие о тебя, тряпка, я буду с ней справедлив. Число пять так символично! — Нет! — хотел прокричать Разумовский, но с его губ сорвался лишь сдавленный хрип. Тени вокруг Птицы сделались глубже, отчётливее, живее. Влажная темнота захватила все пространство офиса и унесла Разумовского вслед за собой.***
Спустя пять часов беспокойного, но все же сна, Май, бодрая и собранная, стояла у неприметной металлической двери, расписанной разномастными граффити и почти не заметной на фоне такой же пестрой стены. Размяв пальцы, привычно затянутые в мягкую кожу, девушка постучала ровно три раза, выдержав строго рассчитанные паузы между ударами. Она не была уверена в том, что заявиться в игорный дом Яши Молота для особых клиентов — хорошая идея, однако, Май просто не терпелось поскорее устранить эту проблему. Девушка прекрасно помнила, чего ей стоило промедление в последний раз. Подобные заварушки — замечательный способ выпустить пар, но их регулярность никак не могла сказаться на расследовании положительно. Между тем металлическая пластина, загораживающая узенькое окошко в верхней части двери, отъехала в сторону, впуская в темную улицу яркий свет и отголоски музыки. Секундой позже в желтом прямоугольнике возникла пара глубоко посаженных глаз. Май обаятельно улыбнулась, стянула перчатку и поднесла руку к окошку, демонстрируя перстень, инструктированный россыпью черных сапфиров, ранее принадлежавший Пеплу. Глаза округлились. Затем исчезли. За дверью послышалась возня. В ожидании Май повела плечами, смахнула непослушную челку набок, скользнула беглым взглядом по ярким граффити, рассуждая, не появится ли на этот раз в окошке ствол. Спустя пару секунд дверь все же отворилась. Май шагнула вперед, окинув безразличным взглядом четверку бочкообразных детин, нарисовавшихся в проходе. — Думаю, причина моего визита очевидна? Мужчины переглянулись и будто бы нехотя расступились. За оружие пока не хватаются. Что ж, неплохо. Девушка зашла в помещение, и дверь за ее спиной захлопнулась благодаря крупному желтозубому молодчику с длинными сальными волосами, стянутыми в тоненький хвостик на затылке. Боковым зрением уловив движение справа от себя, Май продолжила мягким, почти жизнерадостным тоном: — Попытаешься обыскать меня, и я отстрелю тебе руку. Пятерня размером с голову Май неуверенно повисла в воздухе. Четверка переглянулась. Девушка приподняла брови, обращаясь ко всем мужчинам сразу. — Вам не говорили, что задерживать посетителей в дверях — дурной тон? Громилы зашевелились, несколько озадаченные подобной наглостью. Май выжидающе сложила руки на груди, мысленно прикидывая, в какую сторону будет вернее уклониться, если цепь умозаключений этой четверки выстроится не в ее пользу. Самоуверенная улыбочка не сходила с ее губ. — Вы совершенно правы, — прошелестел высокий мужчина в позолоченных очках-половиках, возникший в противоположном конце коридора, идущего от двери, через которую вошла Май. — Прошу, вас ждут. Молодчик с хвостиком и наголо обритый громила с удивительно узким лицом, смахивающим более на лошадиную морду, встали слева и справа от Май, и их скромная процессия двинулась вслед за мужчиной в очках. Девушку провели через весь зал, мерцающий и яркий, наполненный множеством людей в дорогих костюмах, перебирающих разноцветные фишки, на второй этаж к массивным двустворчатым дверям. Громилы отступили назад. Мужчина в очках ухватился за круглую, отполированную до блеска ручку, и отворил дверь, жестом предлагая Май войти. В кабинете Яши Молота, в отличие от мерцающего золотым светом зала, стоял полумрак. Расположившись в массивном кожаном кресле за широким дубовым столом крупный короткостриженый мужчина раскладывал пасьянс. Когда он поднял голову, Май наконец поняла, отчего Яшу вознаградили именно таким прозвищем. Из-за широко расставленных глаз и массивных, резко выделяющихся скул глава наркоторговцев уж очень смахивал на акулу-молота. Губы Май изогнулись в острой, как бритва, улыбке. Их взгляды скрестились. Тяжелый, пронизывающий — Молота и дерзкий, лучистый — Абамелик. — Присаживайся, — сухой, причудливо дребезжащий голос неприятно резанул уши. Май плавно опустилась в кресло напротив. Ее руки легли вдоль подлокотников. — Мой график достаточно плотный, потому перейду сразу к делу. Надеюсь, вас не огорчит моя бестактность. Скрипнул ящик стола. Май напряглась, опустила руку на бедро, готовясь выхватить пистолет в любую секунду. — Пепел был верным человеком. Надежным. Никогда не подводил. Молот повертел в руке пару стаканов из гранёного стекла, с тихим хлопком поставил их на стол, задвинул ящик. Затем поднялся и вынул из шкафчика за спиной бутылку виски. Судя по надписи на этикетке, имеющего весьма внушительную стоимость. — Однако день назад это все же случилось. — Все бывает в первый раз, — скромно ответила Май, проведя пальцем вдоль мягкой обивки, покрывающей подлокотник кресла. Мужчина наполнил стаканы, придвинул один из них к девушке. Она качнула головой. — Откажусь. Молот глянул на нее исподлобья. От этого взгляда по спине Май пробежал холодок, но выражение ее лица осталось таким же спокойным, почти безмятежным. — Он был не просто моим первым помощником. Он был моим другом. — Мне следует выразить соболезнования? — Май приподняла бровь. — Тебе стоит перестать дерзить, пока твой острый язычок все еще при тебе, и выпить в честь моего старого друга. — С моей стороны было бы кощунством пить за того, кто по моей милости сейчас отдыхает где-то в недрах загородного участка, не находите? Или вы насмехаетесь намеренно? На лице Молота заходили желваки, глаза мужчины опасно сузились, но в следующую секунду он вдруг улыбнулся, медленно обнажив покрытые блестящим металлом зубы, и эта самая улыбка выглядела куда более пугающей, чем выражение сдерживаемой ярости. Глава наркоторговцев глотнул виски, откинулся на спинку кресла. Май мысленно выдохнула, поздравив себя с маленькой победой. Девушке непременно стоило «показать зубки», хотя бы для того, чтобы Молот окончательно убедился в том, что его дружок и его свита отправились на тот свет не по счастливой случайности, но с этим однозначно не следовало перегибать. — Зачем ты пришла? — Думаю, мы начали не лучшим образом. Мне бы весьма хотелось уладить наш маленький конфликт. Если хотите знать мое мнение, вы поступили очень некрасиво, приглашая меня к диалогу в прошлый раз, — она поцокала языком, выражая свое неодобрение. — А о том, как некрасиво влезла в дела больших дядь, сорвала крупную поставку и отправила одного их моих ребят на нары ты помнишь? — Нехорошо вышло, признаю, — ответила Май, — вот только вряд ли бы эта поставка оказалась удачной. Думаю, вам известно, чем занимался ваш дорогой, кхм, сотрудничек. Можно сказать, что я избавила вас от лишних проблем. — О-о как, — Молот поджал нижнюю губу, покивал. Затем вдруг резко поднялся и перегнулся через стол, зависнув над Май. Девушка закусила щеку с внутренней стороны, не позволяя себе сдвинуться с места. — А ты в курсе, сколько бабок мне могла бы принести эта сделка, девочка? Лицо Молото находилось так близко, что Май без проблем могла сосчитать расширенные поры и ниточки проступивших капилляров на его носу. Девушка медленно улыбнулась. — Сомневаюсь, что много. Насколько мне известно, этот товар предназначался для лиц позначительнее ваших рядовых клиентов. Вряд ли бы они оценили такое качество, как считаете? — Кто же тебе растрепал? — задумчиво протянул Молот. — Даже у стен есть уши, — Май пошевелила пальцами в воздухе, прижав тыльные стороны ладоней к вискам. — Ты же понимаешь, что заявиться в мое казино не очень хорошая для тебя идея? — мягко поинтересовался Молот. — Я так не думаю, — с миловидной улыбочкой ответила Май. — Дети — цветы жизни, — вдруг произнесла девушка. — Мне кажется, вы точно согласитесь с этим высказыванием. Рука Молота, держащая стакан с виски, дрогнула. Всего на короткую секунду, но Май успела заметить это движение и мысленно поздравить себя с еще одной победой. — Разумеется, я так же могла бы поделиться с полицией месторасположением каждого гм… филиала вашего предприятия. Раздобыть данную информацию было непросто, но широкая база поиска в виде недоброжелателей и конкурентов главного наркоторговца Санкт-Петербурга сделали свое дело. — Но так совсем не интересно. Запустив руку во внутренний карман пиджака, Май вытащила из него телефон. Старенькую модель смартфона с накладной клавиатурой. Затем провела пальцем по экрану и продемонстрировала вспыхнувшее на нём изображение Молоту. — Кажется, ваш сын неплохо проводит время. На широком лбу мужчины выступили бисеринки пота. — Как думаете, если его постигнет участь Васи Пепла, вы тоже предложите мне выпить? — Ах ты ж сука! — Молот резко вскочил со стула. — Тише, — Май осталась сидеть, лишь чуть приподняла голову, наблюдая за мужчиной. — Не стоит нервничать и нарушать приватность нашего диалога, иначе мы так ни к чему не придем. Прошу, присядьте. Молот грузно рухнул в кресло, утер пот со лба, коснулся плотно застегнутого воротничка, сдавливающего бычью шею, ослабил галстук. Затем вновь наполнил стакан и тут же залпом его осушил. — Откуда у тебя эти фото? Телефон вдруг завибрировал. — Ой, а вот и ещё одно. Май вновь повертела устройством перед носом Молота. — Думаете, если я работаю одна, то никакие сторонние лица в моих делах не участвуют? Я по-вашему, что не человек? Девушка досадливо покачала головой, поправила запонку на рукаве пиджака. — Как насчет сделки? — Чего ты хочешь? — с неприкрытой ненавистью поинтересовался Молот. — Денег? Еще пару килограмм соли? — Я что похожа на наркоманку? — искренне обиделась Май. — Запомните, ваш бизнес и доход мне абсолютно безразличны. Как только вы дадите мне то, в чем я нуждаюсь, поверьте, мы расстанемся навсегда. Но знайте, на случай если вы вдруг решите вновь поискать со мной встречи, ваш сын удивительно симпатичный, а такие лица я запоминаю хорошо. И если вдруг у меня не будет возможности его навестить, то найдутся те, кто это сделать сумеет. Молот медленно кивнул, так, словно кто-то, ухватив мужчину за загривок, заставил его это сделать. — Вот и славно. Май вытащила из кармана небольшую фотографию и протянула Молоту. — Уверена, вы еще не успели забыть это лицо. А я просто необыкновенно заинтересована данной девушкой.