Украденная ночь

             Без дурацкого сценария и с непосредственным участием Валентино всё получилось не так уж и плохо, только слишком быстро на мой взгляд. Я не успел за ними, и эта их поспешность сулила продолжение.       Безвольно откинув голову, я осоловело скользил глазами по сцене, отражающейся в тройном зеркале, притворяясь такой же постельной принадлежностью, как и раскиданные вокруг подушки. Игрушкой, использованной по назначению и наполненной доверху.       Валентино вольно раскинул конечности, как никогда напоминая огромную рептилию, пригревшуюся на солнцепёке. Он смотрел вверх и курил, поглаживая мой пух одной из нижних рук, зарывая пальцы всё глубже, до самой кожи, пока чувствительно не сжал горошину соска. Я выгнул тело и чуть потёрся об него. Член сладко ломило, яйца звенели, будто бы я не обкончал столик полчаса тому назад.       Вокс сидел посреди кровати, скрестив перед собой ноги. Галстук ослаблен и съехал набок, ворот рубашки распахнут, ширинка расстёгнута. Ни в прошлый раз, ни теперь он и не подумал раздеться. Стесняется своего тела? Он был худощав и некрупен, а на фоне своей головы казался ещё меньше. Это несоответствие вызывало какие-то смутные неприятные ассоциации, но я не мог уловить, с чем.       Лицо, будто расплющенное с другой стороны аквариума с толстой линзой, скалилось гротескно широкой улыбкой, руки, сложенные на коленях, чутко вздрагивали. Почему они были такие холодные? На коже до сих пор стыли ледяные отпечатки. С какого промёрзлого круга преисподней он явился?       Валентино говорил размеренно, жестикулируя и прикасаясь ко мне в одном гипнотизирующем ритме. Интонации завораживали, как и по-дирижёрски плавные движения мундштука. Дымок свивался в кольца и спирали, неторопливо поднимаясь к потолку.       Взгляд совсем потерял фокус. Замедленно помаргивая, я лежал смирно, хотя вовсе не желал присутствовать при их разговоре. Хотелось, чтобы пришелец вспомнил про какие-нибудь дела и удалился, но он явно был настроен задержаться.       — …ты так и не был ни на одном моём шоу?       — Я видел репортаж. — Без интереса отмахнулся Кувалда.       — Загляни как-нибудь, эффект присутствия никто не отменял. Я пришлю тебе пригласительный.       Вокс снова отмахнулся:       — Высиживать целое шоу — не по мне.       Валентино задумчиво затянулся:       — Могу выгнать посетителей, посмотришь пару самых удачных номеров, и каждый во Дворце будет прислуживать только тебе. Твоя ночь, всё к твоим услугам.       Я едва удержался, чтобы не сжать зубы. Его ночь!       Кувалда хмыкнул не без сомнения.       — Всё. — Веско повторил Валентино. — Самое сумасшедшее. Могу накормить тебя с ложечки мороженкой из собственной спермы на карусели ЛулуВорлда.       Это заявление ошарашило Башку, выведя из равновесия, чего Валентино и добивался. Экран пошёл радужными пятнами, руки нервно всплеснули в воздухе:       — Фу, блядь! Что за лютый пиздец ты несёшь, что за больные фантазии?       — Так предложи сам. Я организую всё, что в моих силах.       Валентино превзошёл себя, обхаживая его, и что-то этакое проскакивало между ними. Меряются членами и подкалывают, как мальчишки! Им стоило выдрать друг друга по очереди, это помогло бы найти общий язык и сбросить пар.       Вообще было интересно, кто покусится на чужую задницу первым, и какой будет реакция — почему-то я думал, что подставляться было не в стиле ни одного, ни второго. Они могли с равным успехом и договориться, и перегрызться, и мне не хотелось бы оказаться между ними в этот момент.       Однако разговор потёк дальше мирно и убаюкивающе. Сознание плыло, веки тяжелели, я то проваливался глубоко в собственные ощущения, то выныривал на поверхность, и тогда слова обретали намёк на смысл.       — …мы — вливание свежей крови, первые вестники новой волны, эти развалины устарели ещё в прошлом веке. Поодиночке мы лишь треплем им нервы, а вдвоём — крепко выкрутим яйца…       Я совсем отключился от разговора, это были не мои материи, и витал в облаках, пока Кувалда не вскинул руки, что-то спросив. Движение его пальцев напомнило мне взлетающую стайку птичек, встревоженных далёким гудком парохода на реке. Было хорошо просыпаться утром, купаясь в свете косо падающих на кровать солнечных лучей, и слышать звуки пробуждающейся жизни. Я это не ценил.       — …пока речь не зайдет о хуях, он не будет вострить ушки. — Вторгся в сознание успокаивающий голос Валентино. — Кексик.       Я моргнул, сфокусировался и перевёл уже осмысленный взор на него:       — Да, миста Валентино?       — Позаботься о нас, сладкий.       Пальцы лениво шевельнулись в пуху. Ах да, не время расслабляться, важным гостям всегда нужно давать прочувствовать, какие они особенные. Я подобрал конечности и плавно поднялся с кровати, провожаемый двумя парами задумчивых глаз.       У стола, сервированного для лёгкого вечернего перекуса на двоих, чуть заметно дымился телевизор. Экран перечеркнуло косой ветвистой трещиной, внутри иногда проскакивали ленивые толстые искры. Я походя вырвал вилку из розетки. Валентино наверняка заметил эту маленькую порчу имущества, сопутствовавшую явлению Вокса, но промолчал, сделав свои выводы. Лично мне расхотелось впредь держать телик в спальне.       Вкрадчиво двигаясь и изящно пружиня ногами, я разлил вино и принёс к кровати поднос с двумя бокалами и блюдом фруктов. Хотелось закинуть в пересохший рот пару виноградин, но я помнил урок, который быстро усваивал каждый во Дворце: при Валентино не касаются еды без разрешения.       В его голове существовал свод неписаных правил, и нарушать их значило навлечь неприятности на свою задницу. Он никогда не нисходил до разъяснений, но, наблюдая день за днём, я догадывался, что его до зубовного скрежета раздражают звуки чужого жевания. Если одновременно он сам не ел, то мрачнел и бесился, порой сдерживаясь, но чаще — в открытую. Иногда же, под настроение, он молча замирал и смотрел, как я, удостоившись благосклонного кивка, чопорно орудую ножом и вилкой или жадно заглатываю куски. Его взгляд казался почти ласковым, но почему-то мне становилось ещё более не по себе.       Обслужив их, я на мгновение заглянул в уборную, чтобы вернуть себе товарный вид. Помада съедена подчистую, тушь почти не размазалась, мех — предсказуемо помят и местами слипся, в заднице хлюпает. При жизни я потратил бы кучу времени, приводя всё в порядок, но шесть отдельно действующих рук позволяли управиться невероятно быстро.       Кинув довольный взгляд в зеркало на точёную фигурку и художественно взбитые причёску с бюстом, я последним аккордом всосал выровненную дорожку порошка со столешницы и стёр с лица малейшие следы. С Валентино в стимуляторах не было нужды, но с пришельцем это поможет расслабиться и настроиться на нужный лад.       Нерешительно я выглянул в щёлку. За время, пока я отсутствовал, в воздухе успело сгуститься ощутимое напряжение. Чего они не поделили? Обычно Валентино окружал цветником себя и деловых партнёров, чтобы мельтешение ярких нарядов, многообещающие ласки и милый щебет разряжали обстановку, рассеивали внимание и гарантировали всем благостный настрой. Но как только дело становилось серьёзным, они исчезали по щелчку пальцев. Мне пора оставить их одних?       — …я даю кров своим работникам.       — Слишком накладно. — Излишне агрессивно отозвался Кувалда.       — Зато они всегда под рукой. — Спокойно парировал Валентино.       Я нарочно погромче прикрыл дверь и почтительно замер у изножья кровати, держась поближе к выходу.       Оба и не посмотрели в мою сторону, но замолчали, закрыв тему. Башка оставался в той же позе, только рука покачивала ополовиненный бокал. Валентино уже возлежал на боку, вытянувшись во весь свой рост и, подперев голову рукой, с сытой и хитрой улыбкой разглядывал его. Крыло выпросталось из-под манто и расправилось, укрыв его лиловато-прозрачной загадочно поблескивающей кисеей. Я ожидал знака удалиться, но он любовно огладил тёмные простыни рядом с собой.       Просочившись под нежную живую вуаль, пронизанную сеткой тончайших капилляров, я втёрся задом в пах, тесно прижав тело к телу, и подтянул колено к животу, не без кокетства прикрыв всё так же стоящий колом член.       Не отвлекаясь, Валентино предложил мне ладонь, и я принялся рассеянно играться ею, то погружая в пух на груди, то разминая длинные расслабленные пальцы. В теле появилась сладостная лёгкость, голова закружилась. Из-под прикрытых век я кинул заинтригованный взгляд на визитёра, и он уже не показался таким уж неприятным.       Всегда старался найти хоть что-то привлекательное в клиентах, чтобы сосредоточиться на возбуждении и отринуть прочую мразь и мерзость, и руки Кувалды, когда когти были втянуты, казались почти… человеческими? Изящные кисти, которые подошли бы не пианисту, слишком уж миниатюрные, а — ветеринару. Тонкие деликатные пальцы, способные распутать клубок котят, комом вставший внутри мамы-кошки. А потом раздавить их одного за другим в кулаке, мокрых, слепых, не успевших вдохнуть первый глоток воздуха.       Последнюю мысль я поспешно отбросил, она была не к месту.       Башка поднёс бокал к экрану и наклонил его. Стекло дзынькнуло о стекло, тёмно-красное вино потекло по плоской поверхности и, за исключением нескольких капель, впиталось внутрь. Толстый голубой язык показался в двигающемся на экране рту, бугром выступил за его пределы и слизнул потёки. Выглядело это так противоестественно, что я забыл, как моргать.       Никогда не задумывался, может ли он вообще потреблять пищу, и если да, то как. Это будет странно — провалиться языком в экран? Изображения зубов за ним будут такими же острыми, как кажутся с этой стороны? Если можно засунуть туда язык, что ещё можно?       Башка поймал мой остекленевший взгляд, и я с маленькой задержкой смущённо отвёл глаза. Не стоило рассматривать его столь откровенно.       Чего ему может хотеться? Мой дар легко схватывать чужие желания работал хуже всего именно на типах, чья плоть после смерти смешалась с железом и пластиком.       Вокс отставил бокал, и я в который раз обратил внимание на нервные дёрганые движения живущих своей жизнью кистей, пальцы которых уже наглаживали колени сквозь ткань брюк. Его взгляд с интересом скользнул по нашим переплетённым рукам, прошёлся по таинственно мерцающим под муаром вуали изгибам тела Валентино и замер на перекрестии запёкшихся царапин на моих полосатых бёдрах.       Осознание пришло, как вспышка. Ему хотелось осязать. Тактильный голод сводил Башку с ума, у него руки чесались снова закопаться в мой мех, а лучше — притронуться к коже Валентино. Они ведь ни разу не коснулись друг друга кроме одного-единственного короткого рукопожатия.       Одновременно я понял, что босс играет на этом, искушая его с самого начала, и теперь только атомный взрыв оторвёт его от нас. Рыба глубоко заглотнула наживку, и вырвать её можно было только с мясом.       Догадавшись, я подлил масла в огонь, страстно лизнув вверенные мне пальцы и доверчиво запрокинув голову к Валентино. Он рассеянным привычным движением склонился и легко коснулся моих губ, мимолётно показав, как легко здесь принято разбрасываться ласками, и заодно подтвердив, что я всё делаю правильно.       Вкус вина, табака и гашиша остался со мной, когда он разорвал поцелуй. Башка не сводил с нас глаз. Рука замедленно, как во сне, потянулась вперёд, притягиваемая завораживающим сочетанием совершенной гладкой сапфировой кожи и велюрового мягчайшего пушка, молочно-белого и нежно-розового. Вокс так и замер на полпути, раздираемый противоречивыми желаниями.       Валентино взирал на его метания не без затаённой усмешки. Он знал, что неотразим и притягателен, но так же нам обоим было известно, что он перекусит лёгшую на него без спроса руку. Может, он и пообещал Кувалде все удовольствия Дворца, но не себя на блюдечке. Воксу, должно быть, совсем снесло крышу, если он этого не понимал.       Я затаил дыхание, желая ему рискнуть и проиграть, но он сделал правильный выбор, запустив пальцы в короткий и густой, словно замшевый ворс на моём бедре.       — Мы же празднуем, празднуем всю ночь? — Прохрипели его динамики и загудели, словно прочищая глотку. Валентино медленно кивнул, продемонстрировав весь частокол зубов.       — Хочу пригласить тебя в ответ. — Неожиданно сменил тему Башка, будто давно собирался с духом и наконец решился.       — Куда?       Пальцы обрисовали в воздухе нечто продолговатое и циклопическое:       — На мою новую телебашню. Она огромная, вся ажурная, и вид на ночной город незабываем. Спорю, такого ты ещё не видел.       Я чуть заметно вздёрнул брови. Только мне видится в сказанном сексуальный подтекст? Мой зад не ощутил ничего столь впечатляющего, хоть член у Кувалды был хороший, с твердой головкой, крепкий и о-очень рельефный, словно игрушка из моего арсенала. Сложно было поспорить, что пиарщик он от лукавого и умеет отлично себя прорекламировать. Не учитывал он лишь то, что в распоряжении владельца Дворца Плоти были башни, столпы и отростки любых размеров и форм.       Валентино смешливо прищурил глаза, но подыграл с виду серьёзно:       — Та здоровая штука, вспарывающая небо?       Башка кивнул, раздувая грудь от гордости. Пальцы наминали бедро, следуя узорам розового меха, вторая рука отплясывала нетерпеливую румбу на колене.       — Да, пожалуй, она выглядит неплохо. — Валентино мыслил схоже со мной и знай себе посмеивался, но смотрел вполне доброжелательно, и даже с приязнью. — Как ангелы обошлись с ней в последнее истребление?       Он так сговорчив? Я трахнул его только пальцами, а этот пройдоха сможет урвать остальное?! Я знал, конечно, насколько босс в нём заинтересован, но ещё не видел, чтобы он так легко прогибался под кого-то.       — Не согнули ни на градус! — Похвастался Башка. Я не верил своим ушам — он явно не читал труды дедушки Фрейда и действительно не видел подтекста, по-отцовски гордясь своим детищем. — Тебе стоит взглянуть, пока она закрыта для посещений. Потом думаю устроить наверху ресторан с панорамным видом, организую паломничество!       Валентино прикрыл глаза и обессилено откинул голову, его губы подрагивали от сдерживаемого смеха:       — Хорошо, я подумаю, хочу ли… побывать на ней. Так чем бы тебе хотелось заняться сейчас, пока ты — мой гость? Шоу, выпивка, девочки… ЛулуВорлд?       — Мы спустимся, и вовсе не обязательно выгонять посетителей. Но сначала… — И в голосе Вокса на мгновение прорвалось сумасшествие, смешавшееся с пронзительным писком скворцов. Он справился с собой и продолжил спокойнее, будто оправдываясь. — Ничего особенного, не подумай, что я без фантазии.       Он тискал бедро всё грубее и, подавшись ближе, резко сунул пальцы второй руки в мой рот. Не успев подумать, я сомкнул вокруг них губы и обвил языком.       — Да? — откликнулся Валентино.       — Для начала я бы потёрся с тобой членами в этой заднице. Это не попортит твою маленькую шлюху?       Уши заложило, зад поджался, я почувствовал, как внутри тяжело запульсировало. Чертовски ловко! Предложение, перед которым Валентино будет сложно устоять, изящный способ получить доступ к телу.       Вопросительно вскинув глаза, я чуть выгнул спину и застонал протестующе, но не без предвкушения. Пусть и совсем не то, на что я рассчитывал в начале ночи, но это способно унять тлеющий пожар во мне. Особенно если кто-нибудь между делом подержится за мой член.       Валентино выдержал короткую паузу и бархатно рассмеялся.       — О, этот мальчик гуттаперчевый. — Когти скользнули по моему боку, подобравшись дразняще близко к пальцам Кувалды, но так и не коснувшись. — Проверим?