Письма в никуда

Здравствуйте, Анна Викторовна! Гневаетесь на меня, небось, что не пишу к Вам? Ну, так вот – пишу, как без этого обойтись. Тем более есть мне, что Вам порассказывать о своих приключениях здесь. Нынче я пустился в экспедицию и обследую новые помещения нашей куртины, в которых до сего момента не бывал. Но мой следователь, видать, утомился от неуступчивости Вашего покорного слуги, да и определил меня в карцер. Причем за совершеннейшую безделицу – читал на днях Классена да так увлекся, что сделал карандашную помету на полях. А вам тут не воля, извольте проследовать в каменный чулан. Ежели бы не Вы, чьё присутствие я ощущаю всею кожею, тяжко бы пришлось, пожалуй, вынести эти предписанные два дня. Но ангел-хранитель мой как всегда укрывает меня крылами своими, и светлее становится в этом мешке каменном без единого проблеска света. Место сие прохладно, ежели не сказать сильнее. Холод пробирается под все мои невразумительные одежки, состоящие из холщовой рубахи, халата да брюк. Да, еще про шапку позабыл, но для обогрева она, уверяю Вас, подходит слабо. Печи здесь нет, потому сотрясаюсь в ознобе, как осиновый лист. Пытался ходить, чтобы согреться, но слишком мало помещение - три шага всего в длину: на одном конце бьюсь лбом в стену, на другом - коленями в металлическую кровать, прикованную к полу. На кровати этой тоже не посидишь, не говоря уж о том, чтобы прилечь: матрац, набитый полуистлевшей соломою, так тонок, что многочисленные гайки-заклепки нещадно впиваются в тело. Спиной к стене не прислонишься: чересчур холодна, как и асфальтовый пол. Ну вот, таковы здесь достопримечательности. Как видите, ничего интересного, но согласитесь: что-то новое и необычное. Не скажу, что стану горячим поклонником сего места и буду стремиться сюда, но постараюсь перенести это очередное приключение с юмором, в противном случае хандра так и караулит у двери, да еще и кашель, похоже, заскучал и вернулся, чтобы побыть со мною. Думаю, уж он-то точно завсегдатай этого уютного уголка наших казематов. Поскольку мысли мои витают где-то подле Вас, пришло вдруг такое соображение: а не по Вашей ли просьбе баронесса фон Берг пытается разузнать обо мне? Мало ли, где вы с нею могли встретиться. Зная Ваш неуемный характер и стремление спасти и защитить любого, кто встретится на Вашем пути, нисколько не удивлюсь, что Вы уже штурмуете столицу в попытках что-то вызнать про меня. Ежели я прав, то заклинаю Вас, Анна Викторовна, немедленно оставить эти попытки! Вы меня никогда не слушались, так теперь извольте послушать! Не касайтесь этого грязного шпионского дела! Не дай бог, кто из дознавателей прознает про Ваш интерес к моей скромной персоне, да Вас еще вовлечет в разбирательство… Нет, и думать об этом не хочу. Даже в жар бросило от таких мыслей, вот что Вы со мною делаете, душа моя! Отправляйтесь-ка лучше путешествовать. Берите в охапку Петра Иваныча и – во Францию. Он ведь когда-то похвалялся, что объездил её вдоль и поперек. Вот и пусть покажет Вам новый мир. Отвлечься Вам надо, а то, не дай бог, заболеете. О том даже думать не смею! Так что, Анна Викторовна, приказываю Вам: держитесь подальше от столицы. И не смейте меня ослушаться! Не то выйду и задам Вам такую трепку, какой Вы частенько в прошлом заслуживали да вот не получали. Это же надо: то на кладбище Вас понесет, то в подвал какой, а то одежку нищенскую наденете и побираться вздумаете. Помню, когда мне Антон Андреич о том сказал, я дар речи потерял. Хотел, было, на Коробейникове отыграться, да он с грустью заметил: «А она кого слушает». А ведь и правда: никого Вы, драгоценная моя, не слушались никогда! И что мне делать с такой безрассудной духовидицей?… Приковать ежели только цепями к себе да покрепче. Только вся закавыка в том, что я и сам нынче на цепи, и до Вас мне никак не добраться. А ежели бы случилось чудо, и оказался я подле Вас, то опять бы растаял от близости Вашей и все мысли про цепи и наказания выкинул из головы. Только надеюсь, сейчас Вы ослушаться не посмеете и выполните мою просьбу. Ко мне Вы приходить и издалека сможете. До сей поры это у Вас превосходно получалось. А вот физически находиться поблизости от Петропавловской крепости совершенно необязательно, да и опасно к тому же! Вот, сделал Вам внушение, кое, надеюсь, дошло до Вас по этим астральным каналам нашей связи, и даже легче стало. Кажется, Вы услышали мой призыв, душа моя. А пока занимался перевоспитанием Вашим, путешествие моё подошло к концу и, внезапно, даже раньше срока. Похоже, Вы тоже времени даром не теряли, а занимались перевоспитанием моих стражников. Или это мой кашель так их впечатлил? Как бы там ни было, собираю вещи и отбываю к месту своей постоянной дислокации. Думаю, после такого гостиничного номера камера моя покажется мне родной, обжитой и уютной. За сим откланиваюсь, сопровождающие здесь ждать не любят. До встречи, ангел мой! Ваш путешественник, Яков Штольман.