Death machine: resurgence (Машина смерти: возрождение)

      Комнаты для допроса не были абсолютно звукоизолированы, так что до уха лениво растекшегося по стулу Данте периодически доносились крики. Чьи-то злые, чьи-то, близкие к истерике, и, прорываясь сквозь них — преисполненные животным ужасом и болью.       — Малышка Анна развлекается? — в этой комнате кроме него находился только один из неизменных сопровождающих Кёрк. Тот, от которого прилетело прикладом.       — Для тебя, ботан, она мисс Анна Кёрк, — безопасник снова поднял оружие. Шутка с плащом ему явно не пришлась по нраву.       — Здесь скучновато, не находишь? — ноль реакции. — Скучно говорю.       Охранник продолжал стоять истуканом. А Данте, за неимением лучшего варианта, снова погрузился в свои мысли.       Три дня. Всего три дня, а все так круто поменялось. Почти все управляющие предпочитали уже накатанную предшественниками колею. Только Николсон и Кейл попытались что-то изменить. Но старина Бобби думал только о бабках (за что и поплатился. Попытаться сократить финансирование разработок десятой лаборатории — это было личное оскорбление). А малышка Хейден слишком много думала о вселенской справедливости. Сейчас она наверняка вместе с Альянсом, которые пытаются вяленько дергаться. На их счет можно особо не беспокоиться. По крайней мере, пока.       Хейден… Данте чуть провел пальцами по бинтам, покрывающим правую руку от середины предплечья до вторых фаланг пальцев. Почему он тогда вообще предпочел не выдернуть из столешницы нож, а потянуть на себя пригвожденную руку? Это был, наверное, самый идиотский поступок в его немаленьком послужном списке глупостей. По итогу, он только усугубил свое помешательство болевым шоком и кровопотерей. И чуть не подох к чертовой матери, запертый в отсеке коридора со связкой взрывчатки и собственной боевой машиной.       Именно со вторым просчиталась Кейл: плох тот создатель, который не предусматривает полного блока на атаку со стороны своего детища. «Зверь войны» идентифицировал его как живого человека, но не как цель. Именно это позволило использовать последние минуты в сознании с толком: использовать внутренний терминал робота для вызова помощи и банально выставить его в качестве укрытия от взрывной волны.       Получилось… Постольку-поскольку. Машина уберегла инженера от летальных повреждений, но не более того. Открытые части рук и лица все равно обожгло и посекло мелкими осколками бетона. А лезвия «зверя» крайне неудачно задели спину, оставив на долгую память две длинные полосы от плеча и до противоположных нижних ребер. Еще пара оторвавшихся железяк прошили левые бедро и голень, застряв в сосудах. Да и головой он тогда неплохо приложился, добавив к контузии еще и сотрясение. И очнулся уже в больнице, заштопанный, перевязанный и накачанный анальгетиками по самые уши.       Худшие два с половиной месяца на его памяти. Руки тогда почти полностью утратили подвижность. И, честно признаться, до сих пор не восстановили ее полностью. А при смене погоды и вовсе хотелось на стены лезть от боли, пронизывающей все швы. Что не лучшим образом сказалось на и без того паршивом характере. Если его и раньше опасались, то теперь и вовсе шарахались как от чумного. Все, кроме охраны.       И Кёрк.       Почему-то подумалось, что вторая, при всей своей жестокости, не оставила бы его умирать там в темноте, отсчитывая секунды до взрыва. Она бы просто прострелила ему голову, как любой, предпочитающий гарантии.       Джек сравнивал двух молодых женщин и, к своему удивлению, понимал, что к откровенно двинутой Кёрк его тянуло гораздо сильнее, несмотря на куда более короткое знакомство.       Хейден волновали справедливость и закон.       Анну — только благо корпорации.       Хейден — меч. Благородство, статус.       Анна — клевец. Чистая эффективность.       Хейден — тачка представительского класса, несущаяся на полной скорости по ярко освещенному шоссе.       Анна — гребаный БТР, не особо разбирающий, через какие кусты и овраги ломится.       Она вломилась в допросную через два с половиной часа, неся за собой целый шлейф из запахов крови, боли, адреналина, страха и смертельной усталости.       — Рик, проследи, чтобы все рассосались без эксцессов. Уборщиков в четвертую, восьмую и девятую, — на руке, подвинувшей поближе пепельницу, виднелись несколько не до конца смытых багровеющих пятен. — И сходите кто-нибудь с Киркбрайдом вниз. Ему целый ворох всякого дерьма нужен. Возмущающимся — в морду. Я разрешаю.       Охранник ловко поймал брошенную карту-пропуск.       — Справишься?       — Спрашиваешь так, будто я зеленый стажер, который только вчера пришел с зеленого луга с ромашками, — Анна обернулась, держа в руке незажженную сигарету.       — Иди уже, я справлюсь. А теперь ты…       — Все-таки решила заняться этим лично, леди-босс? — Данте поправил кольца с когтями-лезвиями на последних фалангах. Почему-то их так и не отобрали на входе.       — Завязывай уже, — она устало выдохнула. — И без того день дерьмовый. Нахрена тебе такое количество неучтенки на складах?       — Ну как же? — инженер состряпал физиономию оскорбленной в лучших чувствах невинности. — Это мое хобби. Должно же быть у человека хобби, а?       — Данте… — тяжелый взгляд из темных провалов, заменивших нормальные глазницы, выбивал из мысли из головы не хуже ножки от стула. — Не еби мне мозги. Пожалуйста. Мне их уже выебли без тебя и до тебя.       — Слушай, детка, какого хрена тебе не нравится? — Джек закинул ногу на ногу, расползаясь по жесткому стулу поудобнее. — Ты мне сказала список приволочь — я приволок. Если он оказался обширнее, чем положено — это уже не мои проблемы. Ты решила навести тут порядок — тебе и разгребать, — он нагло стащил сигарету из лежащей на столе пачки. — Закупаю, разбираю, смотрю, какие там есть прикольные штуки. Модернизирую свои штуки. Пока на результат никто не жаловался. Кстати, не хочешь вернуть мои вещи?       — Термос с остальным барахлом. Чистый. А «Кольт» я, пожалуй, заберу как трофей. В качестве моральной компенсации, — сейчас ее хотелось приложить по голове только с одной целью: вырубить и уложить где-нибудь на диване отоспаться. Слишком уж сливалась каре-рыжая радужка с покрасневшим белком. — Кстати, зачем тебе такое количество огнестрела? Только твоего переносного арсенала хватит на ограбление банка с выносом всего живого. Тоже хобби?       — Типа того, — он ухмыльнулся. — Скучно мне, прикинь. Сижу в своей норе одинокий и всеми покинутый. Никто не приходит, не навещает… К тому же, пригодилось же?       — Если бы пригодилось — мы бы не выковыривали тебя из-под груды металлолома. А эта сладкая парочка не свалила бы восвояси вместе с данными, — первая часть фразы застряла в мозгу намертво. Его вытаскивали безопасники? И Кёрк вместе с ними? Но он связывался с Гилом. Впрочем, кого еще тот мог послать на сообщение: «В центре ГА, мне хана, пришли помощь»? Только толпу штурмовиков с их местной богиней войны во главе.       — И как тебе было зрелище?       — Абсолютно непотребное, — Анна практически спала на ходу. — Полуживые останки местной «звезды», куча наглухо убитой техники, разгромленные рабочие помещения, вместо служебного лифта — рваные ошметки, хана почти всей электрике. Четыре трупа в здании и кровавая лужа вместо копа во дворе. Разбитые перекрытия. А вдобавок — спизженные данные и два живых свидетеля. Или тебе есть что добавить?       — Ну… Я тут просто представил, как ты вытаскиваешь мое бренное тело из-под «зверя»… — Данте хохотнул. — Отчаянно при этом матерясь.       — Примерно так и было, — Кёрк скосила взгляд на часы. Время подходило к шести вечера. В ее руке откуда-то возник небольшой агрегат, напоминающий компактный сканер. Данте знал что это — контроллер, позволяющий работать с имплантами Chaank. — Так, подъем. И повернись. Пора нашей Золушке валить на все четыре… В смысле, на бал.       Контроллер чувствительно ткнулся под левую лопатку и мерзко пискнул. А в спине непривычно полегчало: у чипа, не дающего ему выйти, была отвратительная особенность постоянно покалывать. Не слишком сильно, но раздражающе.       Данте удерживали способом максимально простым, но от этого не менее эффективным: в спину просто-напросто вшили миниатюрную плату с импульсным зарядом. Стоило пересечь периметр территории, не отключив предварительно чип — и взрывчатка тут же должна была разворотить грудную клетку. Для отключения нужны были коды допуска, которых, разумеется, не было. И которые инженер так и не смог взломать или обойти. А самостоятельно вырезать эту дрянь он не мог чисто физически.       — Твои шестьдесят часов свободы начались. И запомни, моя дорогая Золушка, — Кёрк убрала контроллер. — Ровно в полночь с воскресенья на понедельник твой пропуск превратится в тыкву. А то место, где гипотетически должно находиться твое сердце…       — Знаю, знаю, в кровавую кашу. За меня Гил просил? — глава СБ только кивнула в ответ. — Тогда передай ему от меня кое-что.       Среагировать управляющая не успела: ее резким движением сгребли в охапку и в лучших традициях дешевых мелодрам увлекли в крепкий поцелуй, попутно абсолютно бессовестно лапая. Тех нескольких секунд, которые Кёрк провела в ступоре, Данте вполне хватило. Процесс, впрочем, на удивление затягивал. А когда он, наконец, оторвался от своей жертвы, то натолкнулся на точки зрачков в красном от недосыпа янтаре и тихое, но весомое.       — Беги.       Инженер только по попустительству высших сил увернулся от летящего в голову тяжелого стула, который вышиб дверь и открыл ему путь в коридор, и выкатился из допросной не слишком изящным кувырком. Прямо под ноги опешившим охранникам, Киркбрайду и Мэй. В два движения сгреб плащ с термосом, оставив выложенное оружие, и, бросив напоследок: «Это ей в качестве моральной компенсации», — унесся по коридору на максимальной скорости, которую только смог выжать, с паскудным, но абсолютно довольным хохотом.       Освальд опасливо заглянул в кабинет. Прямо на столе сидела несколько растрепанная и абсолютно разъяренная Кёрк с сигаретой в зубах. Глаз у нее отчетливо дергался.       — Эмм… Босс, что это было? — сигарета почти наполовину истлела от одной затяжки.       — Это было «я лично вырву ноги тому гондону, который попытается причинить любой вред Джеку Данте… И не позовет на это увеселительное мероприятие меня».