Белая ворона

      К вечеру субботы в голове у Сары остаётся одна мысль: будь что будет.       Намучавшись бессонной ночью и не менее изматывающим днём, она в конце концов приходит к тому, что больше не в силах переживать. Она сделала всё, что могла. Если этого окажется недостаточно… Что ж, значит, так тому и быть.       Поэтому, когда она садится в машину к Мортену, и тот, весело на неё глянув, спрашивает, как настрой, О’Нил абсолютно честно заявляет:       — Хочу, чтобы всё побыстрее закончилось.       Она не в силах думать о том, что будет, если после пережитого за две недели её не примут в ряды Чёрных Драконов. Безусловно, не конец жизни, но… весьма изощренное доказательство того, что она ни на что не годится. Ещё одно. Нечто вроде: «Мы дали тебе шанс показать, чего ты стоишь, но ты доказала, что не стоишь ничего». Их столь нелепо переплетённые пути разойдутся, приятели и друзья, которых она нашла среди этих суровых мужчин, перестанут таковыми быть. Она опять окажется одна…       Сара отворачивается и отводит взгляд за окно резво несущегося автомобиля, до конца поездки отвечая лишь сухими фразами. Добравшись до казино, она на шаг позади следует за Мортеном, по обыкновению входя в здание через чёрную дверь, и уж никак не ожидает увидеть на месте разгромленного полицией помещения как никогда прежде роскошный игровой зал. Пока закрытый для посетителей, он как никогда привлекает внимание новыми столами, мебелью и свежим ремонтом, который благоухает яркими ароматами краски и древесины.       И, видя всё это, будто возрождённое из пепла — Сара, к собственному удивлению, не может сдержать радостной улыбки.       — У тебя хорошее настроение, Принцесса, — мурлычет Вишня, с хитрым прищуром наблюдая, как они с Мортеном приближаются к бару. Там на высоких новых стульях сидят несколько Драконов; за стойкой, точно никуда и не уходил, хозяйничает Альфред. От вида этого маленького мира, наконец вернувшегося на круги своя, у нее на душе теплеет.       — Поверить не могу, что вы так быстро всё отстроили! — она ловит взгляд Вишни и ещё нескольких мужчин, что смотрят на неё непривычно приветливо, будто… на свою. Поворачивается к Альфи, встречаясь с лукавой ухмылкой в его раскосых глазах.       — Я скучал, — хмыкает он, сминая в руках белое полотенце.       У Сары с губ слетает неверящий смешок, ей так и хочется поддеть его, спросить, куда подевались его остроты и сквозящий изо всех щелей сарказм… но она не может, потому что вдруг понимает, что тоже соскучилась.       — Нравится, да? — ухмыляется Вишня. Обводит зал удовлетворенным взглядом, продолжая степенно прикладываться к бокалу с виски. — Завтра открываемся. Думаем пригласить Никсона, чтобы посмотреть, как он обоср… обалдеет.       Быстрый, чуть укоризненный взгляд, Сара качает головой. Поочередно пожав руки сидящим за баром Драконам, Мортен говорит:       — Пойду посмотрю, чем там Хилл занят. Подожди здесь.       — Ну, как настрой? — спрашивает кто-то, едва он отходит, и несколько пар глаз выжидающе впиваются в Сару, зажигая внутри уже столь хорошо знакомые всполохи только-только прикорнувшего беспокойства.       Кто-то подхватывает:       — Последние мгновения жизни не-Драконом, лови момент.       Они все вот-вот готовы пуститься в бурное обсуждение предстоящего экзамена, но Вишня, к великой благодарности Сары, обрывает их властным жестом руки.       — Парни, парни, — мягко увещевает он, но голубые глаза угрожающе горят, приказывая немедленно заткнуться. — Давайте без этой базарной ерунды, окей? Не нагнетайте. Альфи, налей лучше Принцессе чего-нибудь соответствующего событию.       Бармен только успевает кивнуть, как Сара порывисто вклинивается в разговор, протестующе выставив ладонь:       — Нет, даже не думай! После — возможно, но не сейчас.       Красноречивый взгляд Вишни служит ей ответом, и она посылает ему не менее выразительный. Пара шпилек, брошенных друг другу — не всерьёз, а так, чтобы отвлечься, — и уже спустя мгновение Сара замечает стоящего в дальнем углу Мортена. Он машет ей рукой, подзывая.       — Я буду ждать здесь, — Вишня выставляет вперёд кулак, и О’Нил отбивает его своим кулаком.       Направляясь к лукаво наблюдающему за ней Мортену, Сара ощущает усталую решимость. Спиной чувствует подбадривающие взгляды Драконов, вдруг начиная получать от ситуации совершенно неожиданное удовольствие.       — Давай уже закончим с этим, — улыбается она своему наставнику.       В кабинете Аарона непривычно светло. Сара медлит на пороге, но получает мягкий толчок в спину, и вот она уже делает несколько шагов к столу, к тому самому креслу, в котором сидела, когда Хилл предложил ей вступить в банду. Прошло каких-то две недели — но сейчас кажется, что гораздо больше.       Она здоровается с Аароном, который, стоя у зеркального стеллажа, оборачивается на звук открывшейся двери. Опять весь в чёрном — на сей раз в брюках и водолазке, — он проходится по ней нечитаемым взглядом, медленно затворяет дверцу стеллажа и жестом руки предлагает ей присесть.       — Давно не виделись, — едва заметно ухмыляется он, садясь в своё кресло.       И правда, с момента, как две недели назад в подвале пустующего дома Аарон передал её на попечение Мортену, больше они не пересекались. Сара, однако, хорошо помнит тот день: даже сейчас, в её воспоминаниях, он продолжает пахнуть сиренью — бархатно-нежными цветами, которые сорвал для неё в парке. Будь на его месте любой другой, это воспоминание завяло бы, подобно букету, однако с ним в главной роли оно необъяснимым образом остаётся таким же ярким, каким был и тот день.       — Как прошли эти две недели? — Аарон подаётся вперёд, кладя подбородок на сцепленные вместе ладони. Прищуренным взглядом изучает её лицо, отмечая про себя блеск в глазах, которого точно не было ранее.       «Как? Увлекательно, странно, пугающе… слишком много того нового и волнительного, к чему я боюсь привязаться…» — думает она, но вслух, коротко усмехнувшись, говорит другое:       — Быстро. И необычно.       — Надеюсь, не слишком для первого раза?       — Не слишком. Правда, хотелось бы, чтобы он был и не последним.       Её ответ вызывает смешок у него и у Мортена, который тем временем уселся на диван за её спиной.       — Тогда предлагаю не тянуть время.       Сара кивает и молча лезет в кармашек сумки, выуживая оттуда две на первый взгляд идентичные пластиковые карточки. Протягивая их Аарону, она не дрожит, но чувствует, как холодок пробегает по ногам и оттуда по позвоночнику — к затылку. Сара точно знает, какая из карточек оригинал, а какая — сотворённая ею подделка. Она выучила каждую деталь наизусть, взглядом впечатала в память настолько ярко, что теперь даже вслепую сможет отличить одну от другой. Но не Аарон. Для него эти две карточки в руках — совершенно новые, незнакомые. Ему понадобится время.       — Значит, я должен определить оригинал и копию, — задумчиво тянет он слова, держа в каждой руке по документу. — И если ошибусь, — карие глаза ловят ее взгляд, — ты станешь Чёрным Драконом. Если же нет…       Он не заканчивает. Снова переводит взгляд на ученические удостоверения в руках и на долгое время замолкает.       В кабинете такая тишина, что Сара слышит, как о чём-то громко спорят мужчины в баре, звенит бутылочное стекло, грохочут по полу сдвинутые стулья. Всего лишь за дверью, но сейчас кажется, что все эти звуки — из другого мира.       Хилл поднимает до локтей рукава водолазки, обнажая предплечья, по внутренней стороне которых извиваются выпирающие вены. Движение это, машинальное и быстрое, привлекает внимание Сары: в эти мгновения, когда время превратилось в одно сплошное тягучее, нервное ожидание, ей нужно на чём-то сфокусировать взгляд.       Она останавливает его на раритетных наручных часах, обнимающих мужское запястье. Длинная стрелка, медленно ползя, отсчитывает минуты. Три, пять. Десять.       К этому моменту Саре кажется, что от нервов у неё скрутило живот. Она вскидывает на Аарона кричащий взгляд, слышит позади себя нетерпеливое сопение Мортена. Хилл, не обращая на них двоих ни капли внимания, продолжает внимательно и скрупулёзно изучать карточки. Он вертит их, подставляет под свет лампы, приближает и отдаляет от глаз.        «Что можно там так долго разглядывать?» — возмущается она, удивлённая тем, что проверка так затянулась. Ей казалось, что копия и оригинал обнаружатся мгновенно.       Вдруг Хилл хмыкает. В вакуумной тишине кабинета этот звук слишком громкий, Сара вздрагивает, резко переводя вопрошающий взгляд на его лицо.       Чему-то ухмыляясь одним только уголком губ, мужчина медленно поднимает голову, встречаясь с ней глазами. Пару секунд они смотрят друг на друга — он спокойно, она — уже почти на грани безумия. Её зрачки мечутся, силясь в непроницаемой маске его лица отыскать хоть какой-то намёк.       «Хватит меня мучить!» — хочет закричать она, но не издает ни звука, лишь сведя брови к переносице.       Тем временем Хилл так же медленно опускает взгляд обратно, на свои руки, на несколько бесконечных минут вновь затихая. Затем выбирает одну карточку и подталкивает ее по столу к Саре, придерживая двумя пальцами.       — Вот эта — копия.       О’Нил задерживает взгляд на его лице на секунду, затем подаётся вперёд. Сердце стучит о грудную клетку, холодные ладони сжимают колени. Сара смотрит на выбранную им карточку, но та скачет перед глазами цветным пятном, расплываясь. Наконец, сосредоточившись, девушка берёт её в руки. Вглядывается.       Если ошибусь, ты станешь Чёрным Драконом. Если же нет…       Нутро Сары ухает в пропасть. На одну ничтожную секунду глаза так знакомо застилает пелена, чтобы потом тут же рассеяться. Чувствуя на себе пристальный взгляд, О’Нил не может поднять глаз в ответ. Продолжая гипнотизировать бесполезный пластик, она всё никак не может поверить.       Где-то позади с дивана поднимается Мортен. Выглядывая из-за её спины, он подходит ближе к столу.       — Ну, что там? Что там, чёрт возьми?       Тёплые пальцы забирают карточку из её рук. Мортену нужно мгновение.       Сара смотрит на свои белые ладони, лежащие на коленях, не видя, как с губ её наставника сходит улыбка, уступая место столько редкому для него выражению полной растерянности.       — Ты прав, Хилл… — выдыхает он, и Сара прикрывает глаза.       Если ошибусь, ты станешь Чёрным Драконом. Если же нет…       Если же нет…       «Только спокойно», — проскальзывает в голове холодная мысль. — «Не смей показывать им своего разочарования… чёрт, как я должна реагировать?»       С трудом Сара поднимает голову, изо всех сил стараясь держать лицо. Криво усмехается, признавая поражение. Под столом, где никто не видит, сжимает руки в кулаки — так сильно, что ногти впиваются в ладони, оставляя на них розоватые следы.        — Хилл, Хилл, Хилл, — задумчиво тянет Мортен, судя по запаху, закурив сигарету. Бросив карточку на стол и быстрый взгляд — на О’Нил, отворачивается. — Глазастый-то какой.       Ему тоже нечего сказать, Сара чувствует это. Хочет как-то сбавить давящую неловкость, поэтому, подняв глаза на Аарона и подавив ком в горле, делано ровным тоном спрашивает:       — И как же ты понял?       Она не может разгадать, что кроется за спокойным выражением его лица и глаз, что наблюдают за ней неотрывно. Подсознательно Сара понимает, что Аарон видит её насквозь: видит, насколько она расстроена и с каким трудом, тем не менее, старается не подавать вида.       «Плевать», — думает она и так же прямо смотрит на него в ответ до тех пор, пока Хилл не берёт брошенную Мортеном поддельную карточку и вновь не придвигает её к Саре.       — Это очень хорошая работа. Неожиданно хорошая работа, Сара. В какой-то момент я даже подумал, что мне придётся выбирать наугад — настолько ты меня запутала, — он хмыкает, чуть улыбаясь, а от его похвалы у О’Нил внутри по новой разгораются пожары противоречивых чувств: отчаяния, разочарования, обиды, злости…       — Но потом я заметил это, — указательный палец касается пластика, несколько раз по нему постучав. Нахмурившись, Сара берёт карточку в руки и подносит к глазам. На месте, куда указал Аарон, небольшое красное пятнышко — возможно, краски, возможно — чернил.       — И что? — Она вскидывает на него недоверчивый взгляд, потому что подобные следы на документах — не редкость.       Хилл, откидываясь в кресле, смотрит на неё чуть ли не с забавой, потом коротко поясняет:       — Посмотри на свои ногти.       Тихо охнув, Сара мгновенно понимает, к чему он ведёт. Переводит взгляд на свои ногти, покрашенные ярко-алым лаком, а в голове два и два складываются, образуя…       — Видимо, ты мазнула свежим маникюром по карточке, оставив на ней след, — тем временем заканчивает мысль Хилл. — Можно было бы предположить, что это Сэнди испачкала её на уроке рисования или ещё где, но твои ногти сказали мне другое.       Это кажется столь абсурдным и столь… простым, что с губ Сары слетает смешок. Пятнышко, на которое в жизни никто не обратил бы внимания, именно сейчас сыграло с ней плохую шутку. И в этом, по сути, нет ничьей вины, одно лишь стечение обстоятельств и доля той самой небрежности, достижение которой являлось главной её задачей.       И она не находится с ответом, лишь качает головой, устало улыбаясь. Зато Мортен даёт эмоциям волю:       — Да это бред! — беззлобно рычит он, всласть перед этим выругавшись. — Глазастый ты пёс, Хилл! Это долбаное пятно даже я не заметил!       Сара слушает, как он продолжает возмущаться, вдруг резко ощутив накатившую волну усталости. После бессонной ночи и пережитых эмоций она совсем на нуле. Она хочет закончить этот разговор, побыстрее со всеми распрощаться и погрузиться в тёмные переживания, оставшись с изголодавшимися демонами один на один.       — Знаете, — обрывает она Мортена тихо, и тот мгновенно замолкает. — Если мы закончили… могу я…       — Нет, не закончили. Я не договорил.       Она вскидывает на Аарона удивлённый взгляд, выжидающе скрещивает руки на груди. В кабинете воцаряется прежняя тишина. Хилл вновь смотрит на неё прямо, пристально, а Сара смотрит так же в ответ.       — Ты прошла проверку, — просто заявляет он и, видя, что ни один мускул на лице Сары не дёргается, ухмыляется, поясняя:       — Я не шучу. Ты прошла.       — Почему? — она хмыкает спустя пару долгих мгновений, поражаясь собственному спокойствию.       — Потому что я доволен твоей работой. И этот мазок не имеет никакого значения. Потому что Мортен говорит, ты делаешь успехи, потому что для жалких двух недель ты показала впечатляющий результат, — он подаётся вперёд, упираясь руками в стол, заглядывает в широко распахнутые глаза напротив и с вибрирующим удовольствием в голосе произносит:       — Добро пожаловать в ряды Чёрных Драконов, Сара.       Она не знает, как реагировать, не знает, что чувствует. Теряется, вмиг растратив всякую уверенность: даже в том, что этот момент реален.       «Я… Чёрный Дракон?!»       Сильные руки Мортена вдруг подхватывают её, поднимая из кресла, прижимают к широкой груди. Сара слышит смех, но только спустя мгновение понимает, что смех принадлежит ей.       — Молодец, девочка! Дала жару, так дала. Всё сделала, как нужно.       С отеческой гордостью он треплет её по волосам, вызывая у О’Нил одновременно и улыбку, и возмущение. Выпускает её из титанических объятий и смотрит как-то по-новому, будто на равную, и этот взгляд говорит лучше любой похвалы.       — Всё равно странно, — будто оправдываясь, бормочет Сара, переводя глаза с одного мужчины на другого. — Я же не прошла… Аарон же определил копию, как же…       — Ну всё, всё, где твоя былая несокрушимая уверенность? Ты прошла свою проверку, красавица, это дело уже решённое.       — Ты с нами, — будто в подтверждение его слов, Аарон, поднявшись и обойдя стол, протягивает Саре руку. Девушка замирает, глядя на ладонь. Последние мосты сожжены, а пути отступления стёрты в пыль в тот момент, когда она, не колеблясь, отвечает на рукопожатие.       И она до сих пор не может поверить, осознать до конца. Теряется в массе ощущений — ярких, противоречивых, живых, — всецело отдавая себя моменту. Хочет о стольком расспросить, но молчит, не зная, с чего начать; тем временем Мортен, радостно бася, уже тащит девушку прочь из кабинета, к бару, где Драконы, по его радостным крикам поняв, что к чему, встречают её не менее пылко.       Череда объятий, хлопки по спине, улыбки, смех и поздравления. Носом Сара улавливает аромат мятной жвачки, исходящий от мягкой косухи, встречается с лукавым взглядом Вишни, отвечая ему растерянным, но не менее счастливым.       Кто-то всучивает ей стакан с неопознанным содержимым. Первый глоток — и он же последний. Сара выпивает всё залпом, немедленно заходясь сдавленным кашлем, делает обжигающий вдох. В её руках тут же оказывается следующий бокал.       В общем галдеже она немного приходит в себя. Отвечает на поздравления, перекидывается парой шуток с Майклом и Бурым, которые к этому моменту успели подтянуться к общему веселью. Внутри пузырящимся варевом кипит какое-то волшебное чувство, которого она сейчас не сможет описать. Согревая, оно отдаёт в кончики пальцев, растягивает губы в безупречно искренней улыбке, развеивая все сомнения напрочь.       — За Принцессу! За самого талантливого и красивого Дракона — после меня! — Тост, произнесённый Вишней, почти забравшимся на барную стойку, встречает одобрительный хор голосов. Ещё алкоголь. Круг людей смыкается вокруг неё плотнее, и Сара чувствует, что если так пойдёт и дальше, то её членство в банде, не успев начаться, закончится смертью прямо в баре.       Хилл не без ухмылки наблюдает за этим со стороны. Подперев плечом наличник арки, он удивляется тому, как по-свойски встречают её Драконы.       «Ты изменилась, повзрослела. И отлично справилась с заданием. Настолько отлично, что тебе лучше об этом не знать».       Он посмеивается одними глазами, видя, как Сара выбирается из собравшегося вокруг неё кольца людей. Их взгляды встречаются. Отметив приглашающую улыбку, Аарон направляется к ней.       — Давай чуть в стороне, — его тёплая ладонь ложится поверх её лопаток, мягко, но уверенно подталкивая к краю бара, подальше от эпицентра галдящих Драконов. Аарон не замечает, как Сара едва вздрагивает сначала от этого простого прикосновения, затем — повторно, — когда он отнимает ладонь.       — Судя по тому, как они радуются, меня бы зарезали в собственном кабинете, прими я другое решение, — подперев голову двумя пальцами, он со смешинками в глазах наблюдает за ней: за тем, как она осторожно забирается на высокий стул, откидывает волосы на спину, обхватывает длинными белыми пальцами пустой стакан из-под джина, постукивая по краю красными ноготками.       — Тогда считай, что ты принял истинно верное решение, — с наигранной торжественностью произносит она, а потом, выдохнув и смущённо усмехнувшись, признаётся:       — До сих пор не могу поверить, что это правда.       — Правда. Мне что, нужно сделать тебе татуировку прямо здесь и сейчас, чтобы ты мне наконец поверила? — Аарон с вызовом хмурит брови, но затем уже серьёзно говорит: — Ты провернула впечатляющую работу, особенно для столь короткого срока. Впереди долгие месяцы практики и обучения, но ты того стоишь.       — Мортен сказал мне… сказал, что вы семья, — она отворачивается, смотря теперь перед собой, и Хиллу слышатся в её голосе дрожащее смущение и… нечто, напоминающее надежду.       — Так и есть.       Она сжимает губы и долго о чём-то думает, упорхнув мыслями далеко. Заинтересованный столь необычной переменой, Хилл продолжает пытливо наблюдать, гадая, в чём причина этой внезапной печальной отрешённости. Лицо — словно маска, в глазах вместо былого воодушевления — тоска, и Аарон, спохватившись, гадает, что мог сказать не так.       — В чём дело, Сара?       Она реагирует на его голос, выныривая из своих тёмных мыслей, и чуть улыбается, пояснив:       — У меня в последнее время не очень клеится… с семьёй. Но я постараюсь влиться в вашу.       Её искренность вновь поражает, сквозящая печаль действует неожиданно: Хилл теряется, будто простодушный мальчик, не зная, что сказать. Сара могла бы отмахнуться, отшутиться, избежав необходимости отвечать, но она выбирает другое: впечатляющую честность, по достоинству оценить которую могут немногие.       И она смотрит на него — открыто и ясно, ожидая хоть какой-то реакции, но Аарон медлит, внезапно растерявшись. Короткая усмешка на её губах, и Сара стряхивает с себя эту печаль, вмиг преображаясь:       — Не обращай внимания, просто я уже накатила достаточно, — её голос звучит теперь громче и кажется искусственным. — Давай я приготовлю что-нибудь выпить.       Спрыгнув со стула быстрее, чем он успевает ответить, О’Нил обходит стойку и становится по другую сторону, принимаясь деловито разглядывать бутылки с алкоголем.       «Какого…» — неоконченное ругательство едва не срывается с губ Аарона. Он проводит ладонью по лицу и волосам, прогоняя чувство, которого сам толком описать не может.       — Ты больше не обязана готовить напитки, — прокашлявшись, заявляет он единственное, что приходит на ум.       — Всё нормально. Мне нравится.       Она гремит бутылками и стаканами, водружает всё это на стол и принимается за дело, не поднимая головы. Через две минуты ставит перед Аароном низкий стакан с золотистого цвета содержимым.       — Ты всегда заказывал.       Хилл смотрит на Олд Фэшн перед собой. Запомнила…       — Сара, — зовёт он.       Она отвечает негромким мычанием, давая понять, что слушает. Однако Хиллу этого недостаточно.       — Сара, посмотри на меня.       Закусив изнутри щёку, она, чуть помедлив, поднимает на него горящий взгляд. По резко замершим пальцам и глубоко вздымающейся груди нетрудно догадаться, что чувствует она себя некомфортно. И всё же Хилл не отпускает её взора, упорно продолжая смотреть в лицо, будто пытаясь отыскать в синих глазах ответы на свои собственные вопросы. Затем наконец произносит, тихо и с расстановкой, чтобы она предельно чётко услышала каждое его слово :       — Ты уже влилась. Необходимость что-то доказывать кому-либо отпала. Ты теперь здесь своя. Понимаешь меня?       Всё, что отражается в её глазах в этот момент, чересчур напоминает ему эпизод из жизни, через который они оба уже переступили, но который всё ещё преследует их, словно собственная тень.       Аарон скидывает с себя тело, с ненавистью отпихивая его ногой как можно дальше. Прерывисто дышит, безотчётно хватаясь руками за горящее горло. Чтобы восстановиться, дыханию нужно время, но времени нет. Он поворачивает голову и замечает её в тот самый миг, когда, обессилев, она падает на колени.       В правой руке Сары — окровавленный нож, пальцы и пальто — все в алых пятнах. Дрожащие губы приоткрыты, и с них срывается сдавленный вздох. Аарон чувствует, как она дрожит, даже через разделяющие их метры. Сара смотрит на мальчика, которого знала и к которому успела так привязаться: тот лежит лицом в куче мокрых листьев, не двигаясь, и надрывно дышит, захлёбываясь водой из лужи и собственной кровью.       Именно в этот момент она вскидывает свои глаза прямо на него, и у Аарона сдавливает грудь: в них столько ужаса и вопящего, нечеловеческого отчаяния, что у него невольно проскальзывает абсурдный, нелепый вопрос:       «зачем ты это сделала?»       Сейчас она смотрит, конечно, иначе. Эти мечущиеся светлые глаза и будто бы извиняющаяся улыбка… Сара вдыхает, желая наконец что-то сказать, но…       В этот самый момент на соседний стул плюхается Вишня, и девушка закрывается, словно раковина, натягивая на губы улыбку, которая могла бы сойти за настоящую, если бы ещё мгновение назад Аарон не видел истинное выражение её лица. Пара минут, что они урвали, истекли, и звуки из внешнего мира прорываются, будто бы лопнул мыльный пузырь.       — Шушукаетесь, да? Интересно, о чём, — судя по веселому голосу, Вишня уже хорошо выпил. Подперев подбородок ладонью, он разваливается на качающемся под ним стуле и переводит хитрющий взгляд то на Сару, то на Аарона.       — Обсуждаем, насколько ты пьян, — хмыкает Хилл, впервые пригубив приготовленный для него коктейль.       — Ещё одно подтверждение тому, что обо мне говорят все и везде. Ну что, Принцесса, как ощущения? Чувствуешь себя Драконом?       Глянув на него лукаво, Сара пожимает плечами:       — Не знаю, не уверена. Мне не хватает косухи и татуировки.       Это сказано в шутку, без всякой задней мысли, но Вишня, дёрнувшись, в момент становится серьёзным:       — Хилл, а ведь Принцесса права. Где её косуха? И что будем делать с тату?       — Косуху достанем позже, тату подождёт, — отмахивается тот небрежно.       — В смысле, подождёт? Зачем ждать, если можно сделать сейчас? Заодно и отметим!       — Ты собрался ей тату ножом за баром делать? Или у тебя машинка в штанах припрятана?       По лицу Вишни Сара догадывается, как тот хочет грязно пошутить, в последний момент удержав остроту на приоткрытых было губах.       — Зачем ножом? Можно позвонить Паулю или Феликсу. Кто-то из них точно сможет.       — Вишня, — предупредительно окликает Аарон, отодвигая от себя стакан: парень уже соскочил со своего стула, вознамерившись обойти бар, за которым в подсобке был телефон. — Не занимайся ерундой.       — Босс, один звонок. Только чтобы развеять все сомнения.       Он исчезает за дверью, едва Хилл успевает вставить хоть слово. Мужчина раздражённо вздыхает и переводит взгляд на Сару, ожидая увидеть в ней поддержку, но к собственному удивлению встречает, однако, ярко сияющие в предвкушении глаза.       — Только не говори мне, — Аарон медленно подносит пальцы к вискам, — что хочешь это сделать.       — Ладно, не буду, — еле сдерживаясь, чтобы не растянуть губы во всю ширину, она чуть отворачивается, демонстрируя зардевшиеся щёки.       — Сара, — едва начинает он, надеясь образумить если не Вишню, то хотя бы её. — Татуировка — это серьёзно. Дай себе время подумать.       — Зачем? Разве не ты сказал, что я полноценный Дракон? Или ты думаешь, что я передумаю? — Резко заявляет она, вперив в него недовольный взгляд. Хмурит брови, точно обделённый ребёнок, и делает шаг назад — как делает всегда, когда перестаёт чувствовать себя комфортно.       — Ты полноценный Дракон, но татуировка, как мне кажется, может подождать.       Чёрт, ну и во что он ввязался?       Она кривит губы, точно хочет возразить, но молчит, отворачиваясь.       — Сара, — упрямо увещевает он, почему-то не желая, чтобы она обижалась. — Не в субботу же вечером. Да сейчас уже почти ночь. Я уверен, что Вишня даже никого не найдёт.       И точно в противовес его словам, спустя мгновение из подсобки появляется Вишня, радостный и довольный.       — У Феликса отходняк, но Пауль на месте. Сказал, сделает всё в лучшем виде. Погнали? — Он закидывает руку на плечо Сары и радостно встряхивает девушку несколько раз. — Не куксись, Хилл.       — Ты пьян, — цедит Аарон.       — Ты прекрасно знаешь, что нет. Просто настроение хорошее.       С выражением мирового лукавства на улыбающихся лицах, вдвоём с Сарой они напоминают Хиллу заговорщиков. И конкретно сегодня заговор этот — против него самого.       Пальцы отбивают безвестный ритм по грани пустого бокала, глаза из-под насупленных бровей смотрят прямо и недовольно. Взгляд устремляется на Сару, когда она снова просит:       — Это просто татуировка — какая разница, сейчас или позже, если результат всё равно будет один?       — Если один, то почему нужно делать это прямо сейчас? Сегодня? Ночью?       — Потому что именно сегодня ночью ты сказал, что я Дракон.       Интонациями расставляя акценты, приправляя их красноречивым взглядом, она хочет донести до него суть: «Ты что, не отвечаешь за свои слова?»       Аарон резко выдыхает. Днище бокала встречается с лакированной поверхностью барной стойки. Он думает, взвешивает все единичные «за» и многочисленные «против», оценивает, насколько бессердечно было бы отказать ей в этой глупой прихоти.       — Раз это настолько принципиально, и раз ты не можешь потерпеть… — сдаётся он и с видом проигравшего откидывается чуть назад. — Дерзай.       Им с Вишней не нужно повторять дважды: широкие улыбки, брошенные друг другу победоносные взгляды, наспех зажжённая сигарета в его ухмыляющихся губах, и уже через десять минут они стоят на улице. Тусклый свет фонарного столба играет на чёрных куртках собравшихся Драконов. Дым от их курева плотным, единым полотном поднимается к ночному небу, укрытому низкими серыми тучами. Кто-то из банды разъезжается по делам, а кто-то, наоборот, хочет присоединиться к предстоящему веселью.       — Ты не поедешь с нами? — Сара заглядывает в скрытое тенью лицо Мортена. Дым от его огромной сигареты окутывает её волосы, стелется дымкой между ними двумя, и глаза Мортена в этом чёрно-сером мареве блестят ярче обычного.       — Никак не могу, красавица. Семейный долг зовёт. Покажешь татуху в следующий раз. Только никаких бабочек, окей?       Они тихо смеются, и О’Нил вдруг чувствует вселенскую благодарность и совершенно неожиданную привязанность к этому мужчине. По сути, к её учителю.       — Спасибо.       Вместо ответа он треплет её по волосам — столь простой жест, за которым, однако, скрывается многое. Смеётся глазами и улыбается, а потом, скорчив делано суровое лицо, повторяет:       — Не бабочку! Сделаешь бабочку, выгоню из команды!       — Мортен! Не буду я делать никакую дурацкую бабочку!       Он уезжает, оставив на парковке тёмные следы шин, но Сара стоит одна недолго.       — Принцесса, — подошедший Вишня рыскает по карманам косухи в поисках зажигалки. — Хилл сказал, что ты поедешь с ним.       Безрезультатно — зажигалки нет, и парень перекладывает сигарету за ухо.       — Почему?       — Он утверждает, что я пьян, хотя прекрасно знает, что это не так, — Склонившись над Сарой, Вишня, хитро щурится:       — А, может, я просто чего-то не знаю? Как думаешь, есть у него какие-то другие мотивы?       На секунду О’Нил теряется, а сообразив, что он подразумевает, отталкивает Вишню плечом.       — Ну ты и дурак, — бросает она, уходя под его смех.       Она находит Аарона быстро. Тот стоит, склонившись над своим мотоциклом. На кожаном сиденье лежит второй шлем. Её дожидается.       И хоть Вишня приложился к стакану не до той степени, чтобы не садиться за руль, ехать с кем-то более трезвым кажется ей вполне благоразумной идеей. Даже если это не совсем сговорчивый Хилл.       Сара останавливается в двух шагах от байка и прячет ладони в задние карманы джинс. Мужчина отмечает её присутствие, быстро бросив взгляд в ту сторону, после чего возвращается к цифрам на приборной панели. От его движений чёрная куртка на спине и плечах натягивается, демонстрируя крепкие мышцы. Сара, впечатлившись, склоняет голову и быстро оглядывается: как было бы неловко, если бы кто-то стал свидетелем этого акта непроизвольного любования.       Отряхнув ладони, Хилл оборачивается:       — Тебе нужна помощь со шлемом?       Она отрицательно мотает головой и надевает шлем самостоятельно. Пальцы уверенно скользят по креплениям и защёлкам — Сара не раз каталась с Вишней, — но тем не менее, Аарон перепроверяет. Шершавые пальцы мимолётно скользят по тонкой коже на шее, и сквозь затемнённый визор Сара отчетливо видит его серьёзное лицо.       «Вишня никогда не проверяет меня», — вдруг проносится в голове мысль. — «А следовало бы».       — Всё в порядке. Молодец.       Он делает шаг назад, отнимая руки. Быстро надевает свой шлем и, подав знак дожидающимся Драконам, садится на байк. Сара аккуратно присаживается сзади и обхватывает его спину.       Едва положив руки на руль, Хилл тут же возвращает их на колени и, чуть повернув голову, сообщает:       — Нужно сесть ближе. — Из-за шлема его голос звучит глухо.       Она придвигается.       — Ещё ближе, Сара. Ты хочешь по асфальту задницей проехать?       — Куда ближе…       Поёрзав, она оказывается к нему совсем впритык. Бёдрами чувствует его бёдра, их крепость и тепло, коленями упирается ему в ноги, грудью — в спину. Щеки, скрытые за пластиком шлема, краснеют. С Вишней было по-другому.       — Держись крепко… — Хилл теснее закрепляет её руки у себя на груди, но вдруг, замерев на секунду, оборачивается:       — Ты что это, стесняешься?       Через визоры двух шлемов Сара ловит его взгляд. Вопросительно-смеющийся.       — Мы поедем или нет? — цедит она, упрямо не отводя глаз.       Возможно, он усмехается, возможно, нет. Увидеть не удаётся: Хилл отворачивается и выжимает газ, одновременно плавно и резко срываясь с места. Сару оттягивает назад, и чтобы не упасть, она инстинктивно хватается за него еще крепче, чем раньше.       Их мотоцикл, разрезая опустившуюся на город ночь, быстро догоняет остальных Драконов. Пристроившись в хвосте ровной колонны, Хилл не вырывается вперёд, где, соревнуясь в скорости и манёвренности, несколько байкеров играючи подрезают и обгоняют друг друга.       «Как у волков», — отмечает Сара, вспомнив, что в волчьей стае вожак всегда замыкает.       Рычащий мотоцикл скользит по полупустым улицам Сентфора, точно рассекающий воду парусник, а за стеклом визора мелькают огни жёлтых окон, фонарей и автомобильных фар. Пахнет топливом — удушливо, но терпимо, — колючий ветер, разгулявшийся на больших скоростях, царапает обнажённые ладони, крепко-накрепко сцеплённые на мужской груди. Сара закрывает глаза. Её тело, принудительно лишившись одного из чувств, невольно напрягается, и тело Аарона мгновенно реагирует в ответ. Заходя в поворот, вопреки колющим иглам страха в животе, не разомкнув век, она позволяет мотоциклу везти себя и следует за его движением.       Великолепно…       Алкоголь в крови, чувство скорости и предвкушение чего-то маняще запретного, эйфория от осознания, что теперь она Чёрный Дракон, грозят лишить рассудка. Выпивают до дна благоразумие, иссушают всякое желание противиться происходящим переменам. Обнажают её дикую природу, и вот она — новая, всесильная. Бесстрашная.       Саре нравится это чувство до дрожи в пальцах.       Колонна мотоциклистов останавливается у невысокого здания, расположившегося в мрачном районе на тёмной улице по типу тех, где девушкам её возраста лучше не стоит гулять в одиночестве. Затихают моторы, тишина улицы взрывается общим гомоном: вокруг смех и галдёж. О’Нил расцепляет затёкшие руки и, опершись на плечо Аарона, слезает с байка. Лишившись тепла и близости чужого тела, ёжится на промозглом ветру — уж слишком легко она одета для ночных поездок.       В маленький тату-салон, зажатый между пустым складом и прачечной, Хилл позволяет пройти лишь нескольким, остальные остаются дожидаться на улице: курить и спорить. Внутри пахнет спиртом и копчёной курицей, а с задворок помещения доносятся вопли ночной телевизионной программы. Звенит дверной колокольчик, Вишня орёт: «Пааауль!», и пару секунд спустя шторка у дальней стены отодвигается, являя им худощавого, заросшего непослушной шевелюрой мужчину.       — Здорово, Драконы! — подтянув сползающие штаны, тот закидывает на плечо полотенце, растягивает губы в огромной улыбке и поочерёдно пожимает каждому руки. От него несёт куревом, обнажённая грудь вдоль и поперёк исполосована чёрными рисунками, наложенными один на другой, и по мере приближения к персонажу Сара вглядывается в них, стараясь разобрать и отследить отдельные узоры.       — А ты, — он явно обращается к ней, и О’Нил запоздало вскидывает взгляд от горящей машины у него под рёбрами к лицу, — должно быть, новенькая. Свежий, чистый холст. Залетай.       Кивнув в сторону смежной комнаты, скрытой за занавеской из нитей и разноцветных бусин, Пауль обращает всё внимание на Драконов. В его мастерской — а в том, что это мастерская, Сара не сомневается, — на удивление убрано. На стенах — эскизы и фотографии, посреди помещения — специальный стул и пара табуретов на колёсиках, в углу расположилась кожаная кушетка. Сара заглядывается на стол с инструментами: татуировочные машинки, иглы, краски.       — Эй, — она оборачивается: голова Пауля торчит из-за тихо шелестящей занавески. — Ты чего ещё не раздета?       Уловив её едва мелькнувшее замешательство, он терпеливо поясняет:       — Расслабься, детка. Я девчонкам бью татухи в таких местах... что мне твои сиськи! — И исчезает обратно.       Поразмыслив, Сара снимает джемпер и футболку. Оставшись в бюстгальтере, садится на краешек кресла и ждёт момента, когда Пауль, размашистым движением руки откинув занавеску, влетает в мастерскую.       — А это что такое? — чуть ли не вопит он с порога, таращась на её грудь.       Его указательный палец направлен точно на татуировку розы, которую она однажды согласилась сделать с лёгкой подачи Майкла. Рисунок ей нравится, а вот Пауль, кажется, возмущен.       — Холст-то уже меченый, — он вскидывает ладонь и подходит вплотную, чуть склоняется над Сарой, чтобы рассмотреть рисунок вблизи. Из-за его плеча, привлечённые криками, в мастерскую входят Вишня и Хилл.              — Вот, — Пауль перехватывает девушку за плечи и разворачивает ко входу. Две пары глаз сами собой опускаются на её грудь, скрытую чёрной тканью бюстгальтера, и Сару прошибает жарким током.              — Где будем рисовать дракона, если тут уже цветочек?              Его возмущённое пыхтение раздаётся над самым ухом, теряясь где-то в волосах. О’Нил замирает, ощущая мужские ладони на плечах, смотрит на Аарона, на его глаза, опущенные значительно ниже её лица, ждёт, пока он наконец поднимет их, встретится с ней взглядом и отвернётся, сделав вид, что увлечённо рассматривает развешанные на стенах эскизы. Сара выдыхает, опуская ресницы.              — В чём проблема? — Вишня наконец приходит в себя. — Сделай на другой стороне.              — Сразу видно, что ты не художник, — фыркает Пауль и принимается тыкать Саре пальцем в грудную клетку:              — Если тут уже есть роза, — поясняет он на грани терпения, — то как можно здесь сделать дракона? Детка такая симпатичная, нельзя портить тело двумя несовместимыми тату!              Она замечает, как Аарон прикладывает ладонь ко лбу, потирает лицо. Мимолётно смотрит на наручные часы, после чего прислоняется к стене, пряча руки в карманах куртки. Вновь поймав его взгляд, Сара выворачивается из-под ладоней Пауля, становясь ко всем спиной.              Она не видит, как взгляд Вишни скользит по её лопаткам, по плечам, по неглубоким вмятинам на коже, оставленным лямками бюстгальтера. По россыпи тёмных родинок под рёбрами, выступающим позвонкам и мягкому изгибу талии. Плывёт сверху вниз, снизу вверх, и парень сжимает пальцами оставленную за ухом сигарету, залезая в карман за зажигалкой. Которой там по-прежнему нет.              — Сделай ей... — произносит он, чуть погодя. — Сделай ей тогда на спине. На лопатке.              — А что, идея неплоха, — через какое-то время соглашается Пауль, проводя шершавыми пальцами по коже на её плече. — Можно начать здесь, — он ведёт от верха лопатки ниже, к рёбрам, — а закончить — вот тут.              — Согласна, Принцесса? И от мамы будет легче прятать.              — Согласна, — Сара кивает, желая быстрее приступить к делу.              — Тогда снимай свою тряпочку и ложись на кушетку. Вы, оба, вон отсюда.              Вишня вскидывает ладони, капитулируя, но Аарон — и Сара видит это через плечо, — с места не двигается.              — Я останусь, — заявляет он. — Прослежу, чтобы ты ничего не удумал.              — Ты про ту старую историю, Хилл? — Пауль взрывается приступом смеха. — Да я сто раз уже извинился, тем более, это была просто шутка.              — И всё же.              Мало найдётся смельчаков, решивших спорить с главой Драконов, и Пауль не из их числа. Он пожимает плечами, говоря, мол, делай, что хочешь, и придвигает ширму, за которой Сара снимает и откладывает в сторону бюстгальтер.              Она ложится животом на кушетку. Обивка холодит кожу. Положив голову на бок, из-за угла ширмы Сара может видеть часть комнаты; ногу Аарона, пяткой которой он упирается в стену, и его ладонь, наполовину засунутую в карман брюк. За её спиной, гремя инструментами, готовится Пауль.              Первое прикосновение иглы, и она вздрагивает. Точечные касания отдают в лопатке звенящей болью. Пальцы Сары поглаживают шов на кушетке, и чтобы как-то отвлечься от неприятных ощущений, она прикрывает глаза и невольно задерживает дыхание. Привыкает.              — Постарайся расслабиться, — Голос Аарона совсем близко, над ухом. Сара открывает глаза и видит: он взял табуретку и сидит, согнув одну ногу. Совсем рядом. Наблюдает. — Дыши.              Она послушно начинает дышать.              — Больно?              — Чуть-чуть. Первая была больнее.              — Скоро привыкнешь.              Мерное жужжание машинки, и постепенно боль вправду притупляется. Минутная стрелка на настенных часах неумолимо движется вперёд.              — Прости, что отняла твой вечер, — сонно бормочет Сара, разглядывая Хилла из-под полуопущенных ресниц.              — Ещё час назад тебя это не очень волновало, — хмыкает он, следя за проявляющимся рисунком Дракона на её лопатке. Пауль работает быстро. Ещё минут двадцать, и работа будет закончена.              — Ты будешь жалеть об этом, — Хилл переводит взгляд с татуировки, смотрит ей в глаза. В тусклом освещении мастерской они горят особенно ярко. Чернота волос обвивает шею, обнажённые плечи притягивают взгляд, но он не смотрит. На кушетке из блестящей кожи, в этой старой мастерской, раздетая по пояс, со скрещёнными в локтях руками и уложенным на них подбородком, она выглядит совсем другой. Загадочной, непривычно, неправильно манящей. Снова и снова притягивающей взгляд к своей, казалось бы, безобидной наготе.              — Позволишь? — спрашивает он, кивком подбородка указывая на локон упавший ей на глаза. Ловит тихое «да» и, протянув ладонь, убирает шёлковую прядь за ухо.              — Не пожалею, — за шумом машинки он едва различает её голос, зато уверенность в глазах видна отчаянно ярко. Сара улыбается:              — Об этом — не пожалею.              Закончив работу, Пауль позволяет ей подняться. Приглашает к огромному зеркалу, всучивает второе, поменьше, чтобы она смогла увидеть рисунок в отражении. Так она и стоит: одной рукой придерживая футболку у обнажённой груди, другой — схватив зеркало. Перекладывая волосы на левое плечо, улыбается так широко и счастливо, что Аарон ловит себя на мысли: «Неужели и вправду не пожалеет?»              — Недели через две приедешь снова, чтобы закончить. Краснота сойдёт через пару дней. Болеть будет, потерпишь, — Пауль, вытирая руки, любуется с ней наравне. Впрочем, заслуженно.              Пускай ещё не до конца завершённый, устрашающий дракон, подняв оба крыла, извивается под плечом, спускается по лопатке и заканчивается в районе рёбер — мощный хвост завивается в спираль, придавая рисунку иллюзию объёма.              — Довольна? — усмехается Хилл.              — Очень! — она вдруг поворачивается, вперив в него безумный взгляд:              — Слушай, Аарон! А у меня будет свой байк?              — Господи, Сара!