***
Небо за горами окрасилось ярко-алым сиянием рассвета. Скалы вздымались вверх ощетинившейся шерстью, выли сотнями глоток ликанов, прятавшихся в ущельях. Задумчиво глядя под ноги, Карл неспешно топал к фабрике. Он привык ненавидеть это место, как и все, что его окружало. Временное пристанище, не дом. Персональный Ад, в котором он покорно ожидает приказов Миранды. Будь она проклята, гребаная стерва! Да в этой девке благородства больше, чем в ней. Карл остановился возле покореженного танка, поваленного вверх брюхом. Впервые возвращаться на фабрику не хотелось. Да, ему нравилась работать, и нетерпелось поскорее закончить первую машину. Однако что-то не давало покоя. Навязчивая мысль на краю сознания, еще не оформившаяся, но уже вносившая суету в привычный порядок. В утренней тишине звучно щелкнуло колесико зажигалки. Закурив, Карл уселся на груду металлолома. Запрокинул голову, выдыхая в воздух клубы дыма. Показался намек на слабую улыбку. Девчонка оказалась смелее, чем он думал. Таких здесь отродясь не водилось. Карл привык видеть страх в глазах людей, благоговейный ужас, а не холодное презрение и смелость. Нечто новенькое, пробуждающее давно угасшие искры в его пропитанной гнилью душе. Дерзкая, смелая и упертая, как баран. Он был таким же когда-то. Но так долго жил по инерции, стремясь лишь к осуществлению мести, что начал забывать, каково это — быть человеком. Испытывать… чувства? Нет, бред полнейший! Карл слишком хорошо себя знал. Он не спит, не ест, не испытывает боли и физической усталости. Машина, работающая на износ. Эмоции ему не свойственны. Возможно, потому чувство благодарности так чуждо сейчас Карлу? Как будто насыпали соль на открытую рану, напомнили о собственной недостаточности. На благородство мужчина уже не был способен. Сострадание, честь солдата… На кой хрен она его защищала? Никто бы в здравом уме не стал ему помогать. Карл ломал голову над ответом, но никак не мог его найти. Зачем она защищает деревню, когда могла бы просто уехать? Здесь не осталось ничего, кроме боли и запустения. Зачем прикрыла его перед Мирандой? Ведь никто не просил! Ему не нужна ни жалость, ни сострадание. Мерзкие чувства, вызывающие желание сплюнуть от отвращения. Спасения заслуживают слабые, а он далеко не слабак. Пережить столько дерьма и выжить, это надо постараться. Карл сдавил пальцами тлеющий кончик сигары. С раздражением отшвырнул окурок. — Сука, — выплюнул он, поднимаясь на ноги и медленно топая к воротам. Где-то глубоко в нём крепло навязчивое ощущение невыплаченного долга. Ведь Миранда могла усомниться в его преданности, и это доставило бы кучу проблем. Карл не привык оставаться в должниках. Он прекрасно знал, как отплатить девчонке — просто отпустить. Однако Миранда приказала возобновить эксперименты. Местное население пустят под нож, и девушку в том числе. А ведь ему было жаль ее. Местные предадут при первой же возможности, Карл точно это знал. Его семью выдали, стоило Миранде ласково попросить. Ублюдки! То, что девчонку отдали Моро, дабы исключить конфликт с Димитреску, просто небывалая удача. Болотный уродец тащил её с таким благоговением, и лишний раз вздохнуть боялся. Значит, не пустит в первый же день на эксперименты. Не настолько слабый материал. Он ещё успеет забрать её, надо только найти правильный подход. Моро, как обиженный ребенок, податлив при снисходительном обращении. Вызволить девчонку из его вонючих лап труда не составит. А потом… Карл резко остановился возле ворот. Рука замерла в миге от металлического замка. Злость кольнула замершее сердце. Да о чем он думает! К черту всё, сейчас не время вспоминать о какой-то там военной чести и глупой жалости. Он так долго готовился отомстить, так страстно этого желает! Плевать на девку, пусть Моро хоть голову ей оторвет. Не велика потеря. Круто развернувшись, Карл пошел обратно на фабрику. Рывком откинул дверь и так же резко захлопнул. Грохот поднял с деревьев стаи разбуженных птиц. — Плевать, — шипел мужчина, стягивая плащ. — Хер с ней, сама виновата. Нехрен было лезть, куда не просят. Он упал за рабочий стол. Заставил себя сосредоточиться на чертеже солдата. Но взгляд невольно обратился на стену. На пустое место, где ещё недавно висел сделанный им портрет. Пальцы Карла сжались от жгучей злости. Тонкая бумага надорвалась. Портрет исчез. Девчонка его забрала? Значит, она была здесь, а он и не заметил? Глаз дернулся от негодования. — Черт побери! — Вскрикнул Карл, отшвыривая чертеж. Он вскочил на ноги. Сдёрнул с носа очки и надавил на глаза. Он не должен отвлекаться от работы. Пора заканчивать машину, запускать станки на производство деталей для армии. Каждый солдат нуждается в ручной калибровке. Времени нет совершенно, а он позволяет себе испытывать жалость?! — Соберись, скотина, — прошипел Карл, подбирая чертеж. Он заставил себя вернуться за стол. Заставил думать и дорабатывать механизм подачи питания в энергетический блок. Самая кропотливая работа, отнимающая всё внимание, каждую секунду драгоценного времени. Как закрепить реактор на груди? Вживить в тело? Мертвая плоть — не самая подходящая оболочка. Несколько капель гнилостной жижи, и всё взлетит на воздух. Придется вносить реактор наружу. — Слишком слабо, — рассуждал Карл вслух, заглушая любые непрошенные мысли, пробирающиеся в голову. Он покачивался на стуле, задумчиво глядя на чертеж. — Слишком легко, первая же пуля, и спекся орешек. Реактор можно закрыть пластиной, но придется продумать охлаждение. Утяжелять солдата не хотелось. Карл почесал подбородок и поднялся. Потянулся к верхним книгам на металлическом стеллаже, что стоял рядом с рабочим столом. Кажется, он видел несколько заметок на этот счет в старых немецких записях. Система охлаждения, отвод излишнего тепла… А ведь она такая же, как ты. Сидит в ловушке, и никто не собирается ей помогать. Готова жизнь отдать за паршивых людей, которые и пальцем не пошевелят ради её спасения. Несправедливо, не правда ли? Непрошенная мысль так резко вклинилась в голову, что Гейзенберг вздрогнул. Захлопнул книгу, развернулся и со всей дури швырнул в стену. Разлетелись вихрем пожелтевшие страницы. Злость заставляла его сжимать кулаки. Обломанные ногти впивались в ладонь, оставляя раны. Тяжело дыша от обуявшей тело ярости, Карл схватил плащ и выскочил на улицу. Он должен что-то сделать, или попросту сойдет с ума. Девчонка помогла ему, вопреки здравому смыслу и всем убеждениям Карла. Сбила с толку, заставила вернуться былую боль. Мужчина твердил себе, что просто возвращает должок. Ничего серьезного, отголоски военного прошлого. Но глубоко в душе он понимал, что банально позволил эмоциям взять верх над разумом. Маленькая ошибка, круто изменившая его жизнь. Однако Карл об этом пока не догадывался.***
Сны стремительно сменяли друг друга. Мелькали пестрыми картинками перед глазами. Детство, служба, пустыня и заброшенные города. Свет мерцал всеми светами радуги. переливался, будто бензин на неспокойной воде. Бет видела, как стоит посреди пустыни в легком белом платье, а над ней несется стремительно время. Тело изгибалось на порывистом ветру в причудливом танце. Конечности изламывались неестественно, кости ломались под тяжестью тела. Кто-то дергал за золотые нити, привязанные к её рукам. Бог? А, может быть, Дьявол? Слышался плеск воды, чужие голоса. Может, то вовсе был не сон? Отголоски реальности в воспаленном и уставшем сознании. Но Бет не хотела просыпаться. Во снах не было ни боли, ни усталости, ни ответственности. Здесь она была вольна делать всё, что пожелает. Могла не возвращаться в деревню, в которой пережила самые страшные кошмары, какие может испытать человек. Здесь она узнала, что такое настоящий страх. Что такое чувство беззащитности и обреченности. Когда ты не ощущаешь себя в безопасности в собственном доме. Прячешься под кроватью, глотая пыль, и боишься дышать. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох… В нос ударил острый запах тухлятины. Бет медленно проснулась. Сперва разумом, затем и телом. Девушка боялась пошевелиться. Любое движение могло возвратить невыносимую боль, терзающую свежие раны. Бет открыла глаза и осмотрелась. Она оказалась в просторной комнате с кучей рыболовный снастей на стенах. Крючья, сачки и удочки висели ровными рядами. Под потолком, на длинной полке, лежала свернутая сеть. От железный ведер пахнет рыбой. Напротив девушки была ещё одна кровать. Широкая и низкая, практически вровень с полом. Кто-то продавил её и залил зеленоватой жижей. Следы влаги впитались в матрас, источая тот самый тухлый запах, разбудивший девушку. Стены комнаты, сложенные из досок, пропускали дневной свет. В золотистых лучах кружили крошечные пылинки. Удивительно четко Бет видела окружение. Впервые за долгое время глаза её не подводили. Стараясь двигаться как можно осторожней, Бет приподнялась на локтях. Боли не было. Мышцы словно онемели, позволяя девушке спокойно сесть на постели. Когда голые ступни коснулись прохладного пола, Бет вздрогнула. Опустила глаза и ощутила, как холодок пробежал по спине. На ней практически не было одежды. Только старая тряпка, накинутая на пояс. Грудь и левое плечо туго перетянуты бинтами не самого чистого вида. Перевязана правая нога. В том месте, куда вонзился серп. Бет медленно поднялась. Попробовала перенести вес на раненую ногу. Боли она почти не ощущала. Только слабость, но это вполне объяснимо. Девушка переносила действие наркотических обезболивающих. Видимо, её хорошенько накачали, когда сюда принесли. Остаточный эффект был на руку. Придерживая поврежденный бок, Бет начала обходить комнату. Пол скрипел, под ним плескалась вода. Значит, убежище рыболовов. Единственный домик, подходящий под описание, находился возле старой дамбы. Отец запрещал Бет ходить туда. Скользкие скалы, торчащие из воды камни. Не лучшее место для детских игр. И достаточно далеко от деревни. Воспоминания о прошедших днях казались Бет дурным сном. Хотелось забыть их и больше никогда не вспоминать. Сейчас необходимо сосредоточиться на поиске выхода. Единственная дверь оказалась заперта. Окна плотно заколочены. Бет прижалась лицом к стене, попыталась осмотреться. Она увидела утес, знакомый лес и заводь. Вокруг громоздились полуразрушенные постройки. Когда-то тут был рыбацкий поселок. Его покинули ещё до рождения Бет. Не удивительно, что кругом такое запустение. Пол за дверью заскрипел. Кто-то грузный шел с той стороны, хрипя и шлёпая чем-то по доскам. Бет по инерции схватилась за пояс. Паника окатила её ледяной волной. Нет оружия! Она совершенно беззащитна, слаба и не способна защищаться. За секунду до того, как щелкнул дверной замок, девушка упала обратно на кровать. Закрыла глаза и попыталась расслабиться. Притворилась, словно до сих пор спит. — О-ох, — прохрипел вошедший, медленно шлепая по комнате. — Ну сколько можно спать. Стараясь не выдать себя, Бет медленно приоткрыла один глаз. Пальцы невольно сжали матрас. Сгорбленный человек, одетый в рыбацкий плащ с наброшенным на голову капюшоном, подошел к столу. Раздвинул руками сваленный хлам и поставил железный поднос. Загрохотала стеклянная посуда. При мысли о еде желудок Бет издал протяжный стон, выдав хозяйку с потрохами. Человек повернулся к ней, сияя улыбкой. Предположительно, улыбкой. Изуродованное лицо едва ли походило на человеческое. — Ты проснулась, — констатировал человек, сделав шаг в сторону Бет. Девушка опасливо поднялась. Тело напряглось. В любой момент она была готова дать отпор этому чудовищу. Или кинуться бежать, ведь дверь была приоткрыта. Тело отозвалось на напряжение. Бок неприятно кольнуло. Бет застонала сдавленно, прижимая ладонь к сломанному ребру. — О! — Протянул человек взволнованно, замахав руками. — Тебе нельзя резко двигаться. Ложись, отдыхай. Не волнуйся, у тебя всего лишь трещина. Ребро не сломано. При мысли, что этот кошмарный тип раздевал её и осматривал, Бет начало мутить. От него пахло рыбой. Так остро, что хотелось зажать нос пальцами, но девушка сдержалась. Человек неуклюже проковылял к столу. — Я принес тебе поесть. Это рыба, — он дернулся, затараторил встревоженно, от чего-то перепугавшись. — Тебе же нравится рыба, правда? — Да, нравится, — соврала Бет. На самом деле она даже консервы рыбные не ела. Терпеть не могла. — Вот и чудно, — заулыбался довольно чудик. Кренясь в бок, снова подошел к Бет и протянул руку. — Я Моро, Сальваторе Моро. Поколебавшись, Бет пожала холодные пальцы. Кажется, чудик не представляет угрозы. Постепенно она начала успокаиваться. — Элизабет, — представилась она, выдавив подобие улыбки. Всё-таки запах от Моро просто убийственный. Решив воспользоваться ситуацией, Бет спросила. — Я недалеко от плотины, верно? — Д-да, правильно, — ответил, заикаясь, Моро. — Ты у меня дома. Мама велела мне заботиться о тебе… — Матерь Миранда? — Перебила Бет, вспомнив властную женщину из, как ей казалось, дурного сна. — Значит, она действительно настоящая? Моро быстро-быстро закивал. Смущенно опустил взгляд, переплетая пальцы. Если бы он имел нормальное лицо, то наверняка покраснел бы. — Пришлось убрать твою одежду. Кровь совсем её испортила, никак не мог отстирать. Бет уставилась на чудика в изумлении. Ушам поверить не могла! — Ты правда стирал мою одежду? — Спросила она, чувствуя, как вполне искренняя улыбка касается губ. — Она всё равно испорчена, — расстроенно пропищал Моро, ковыряя ногти. Бет улыбнулась ему, наклонила голову. Такого урода ещё надо поискать, но он был с ней очень мил. Словно смущенный подросток. Прятал глаза, смотрел исподтишка, нервно хлопал губами. Девушка не испытывала страха. Скорее, жалость. Повинуясь душевному порыву, она, застонав от возвращающейся боли, поднялась с кровати. Моро моментально ожил, замахал руками. — Всё в порядке, — Бет не дала ему шанса возмутиться. — Движение — жизнь. Не могу же я весь день валяться. — Но ты ещё так слаба… — Ерунда, — отмахнулась Бет, подошла к столу и едва осмотрела дары, принесенные Моро. Завтрак, мягко говоря, не блеск. На грязной от времени тарелке лежала пережаренная рыба с почерневшими боками. Рядом лежал кусок хлеба с пушистыми звездочками плесени. В изящной некогда чашке, края которой обкололись, а рисунок на боку едва угадывался, застыла зеленоватая вода. Поджав губы, Бет взглянула на сияющего гордостью Моро. Вскинула брови и звонко рассмеялась. Уродец потерял улыбку. Смотрел то на поднос, то на заливающуюся нервным смехом Бет и растерянно разводил руками. — Я сделал что-то не так? — Пролепетал он надломленным голосом. — Что? — Переспросила Бет, смахивая слёзы. — О, нет, всё… хорошо. Просто аппетита пока нет. Моро печально вздохнул, вызвав у Бет приступ неожиданного умиления. — Я совсем не умею готовить. Девушка положила руку ему на спину и погладила шершавый дождевик. Она не испытывала отвращения или страха. Моро казался беззащитным и каким-то ранимым, что ли. Не тем, кого стоило бы опасаться. От её прикосновения уродец расцвел, как сорняк после дождливой ночи. Смущенно опустил голову. И тут будто вспомнил что-то очень важное. Подпрыгнул так, что Бет невольно отшатнулась. Подсознательно она была готова к любому удару. Рефлексы солдата, что ж поделать. — Совсем забыл! — Затараторил Моро. — Братик хотел видеть тебя. Он приходил утром, и мы поговорили. Он так редко меня навещает. Ну, вообще-то никогда не навещал, но сегодня пришел. Сказал, что нашел твою вещь в лесу и хочет вернуть. Бет изогнула бровь, не понимая, о чем Моро говорит. Братик? Вещи в лесу? Бред какой-то. Ещё сложнее было представить брата этого чудовища. Очередной мутант с перекошенным телом? Ещё немного, и психика, чувствовала Бет, не выдержит. Девушка села на постель. Закрыла лицо руками и потерла холодные щёки. — Братик, значит, — протянула она задумчиво. — Он ушел, но обещал скоро вернуться, — Моро притих, хитро покосился на девушку. — Думаю, ты ему понравилась. Бет скептически фыркнула. Она представила вокруг себя гарем из дюжины болотных троллей. М-да, на роль принцессы она сейчас тянула слабенько. Выглядит не лучше пережаренной рыбы, которую притащил Моро. И всё-таки здесь, в рыбацком домике, ей стало несколько спокойнее. Когда чудик ушел, напоследок заперев двери, девушка откинулась на подушку и закрыла глаза. Отдых был просто необходим. К тому же, когда на плечах не висит груз ответственности, даже дышать становится легче. Бет почему-то была твердо уверена, что Гейзенберг сдержит обещание и не станет нападать на деревню. Доверять ему не было ни малейшей причины. Но всё-таки… девушка верила. Или хотела верить? Заснуть никак не получалось. Желудок выл, болел, изводился песнями китов. Когда Бет вставала, голова начинала кружится. Постепенно гадкая рыба Моро перестала казаться такой уж несъедобной. Бет даже понюхала её, перевернула вилочкой. Её едва не вывернуло, когда по ту сторону рыбки обнаружилось несколько белесых личинок. Рвотные позывы Бет не смогла сдержать. Согнулась пополам, но рвать было нечем. Сплюнув желчь, девушка заползла обратно на кровать. Неожиданно ей стало ужасно плохо. Действие обезболивающего прошло, тело начало ломить со страшной силой. Голова разболелась, виски будто тисками сдавило. Даже открывать глаза было больно, не говоря уже о том, чтобы пошевелиться. Не удивительно, что Бет не услышала, как открылась дверь и кто-то чуть слышно проскользнул в комнату. Сел напротив её кровати, выдернув из-под стола хлипкую табуретку. Бет почуяла неладное, когда незваный гость якобы случайно прочистил горло. Кашлянул так громко, что мертвые, и те могли проснуться. Как можно осторожнее девушка повернулась на другой бок. И тут же резко подскочила, издав сдавленный писк от испуга и удивления. — Здорова, детка, — Гейзенберг ехидно улыбнулся, бегло окинув взглядом девушку. — Хреново выглядишь. Бет ощутила, как наливаются краской щёки. Она сидела перед ним практически голая, грудь едва затянута бинтами. Не спуская глаз с мужчины, Бет натянула на себя покрывало. Рука невольно ощупала бок. Там, где должен был находиться пистолет. И снова Бет мысленно выругалась. — Да не кипишуй ты, — отмахнулся Гейзенберг, закинув ногу на ногу. — Не беси меня. — Что тебе надо? — Напрямую спросила Бет. Голос её подрагивал от напряжения. В присутствии Моро девушка подобного не испытывала. От Гейзенберга исходила угроза. Засунув руку в карман плаща, мужчина достал что-то и кинул на кровать. Бет опустила взгляд, и едва не подпрыгнула от восторга. У неё в ногах лежала банка тушенки! Настоящая еда, не какая-нибудь тухлая отрава. Рот моментально наполнился слюной. Желудок взвыл, жалуясь единственному слушателю на свои невыносимые страдания и голод. Но Бет не спешила. Поджала губы и недоверчиво посмотрела на Гейзенберга. — Чего? — Грубо возмутился тот, отворачиваясь от её взгляда. — Жрать, небось, охота. Так вперед! Пока я не передумал. Девушка схватила банку, взглянула на срок годности. Не хотелось слопать на радостях просроченные консервы и заработать ботулизм. Но нет, всё оказалось в порядке. Потянув за кольцо, Бет с наслаждением вдохнула аромат мяса. Едва не мурлыкая от удовольствия, она накинулась на тушенку. Напрочь забыла про вилку. Хватала кусочки мяса пальцами и отправляла в рот. Почти не жевала, не ощущала вкуса. Тело хотело насытиться как можно скорее. На миг девушка забыла про мужчину. А Гейзенберг смотрел на неё и ухмылялся, не говоря ни слова. Довольный, словно объевшийся рыбы кот. Опустошив банку за несколько минут, Бет откинула голову на стену и блаженно улыбнулась. От желудка по телу разливалось приятное тепло. Начало клонить в сон, глаза сами собой закрывались. Гейзенберг не говорил ни слова. Просто смотрел. В конце концов Бет не выдержала и спросила сквозь довольную улыбку. — Что не так? — Опомнилась и наскоро вытерла рот тыльной стороной ладони. Мужчина громко цокнул языком. — Какое же жалкое зрелище. Как, оказывается, легко тебя купить. — Вовсе нет. Это всего лишь банка тушенки, а не белый флаг. Так что особо не обольщайся, — у Бет не было настроения злиться. — И моё хорошее настроение — разовая акция. Завтра я снова начну тебя ненавидеть. — До следующей подачки? — Ехидно ухмыльнулся мужчина. При свете дня он выглядел иначе. Не так угрожающе, как в темном подземелье. Помятый и уставший, излишне задумчивый. Несмотря на тень от шляпы, Бет смогла рассмотреть каждую морщинку, тронувшую уже немолодое лицо. Возраст прятался в темной бороде, скрывался за непроницаемыми стёклами очков. Гейзенберг перестал казаться жутким чудовищем. Скорее, обыкновенный мужик, каких Бет повидала много на службе. Грубоватый и немного заносчивый, но прямолинейный. Такой не станет ходить вокруг да около и всё выскажет в лицо. Хотя, в последнем суждении Бет сегодня ошиблась. — Пошел ты, — без агрессии бросила девушка. — Пришел меня покормить? Или зачем-то ещё? — За чем-то, — признался тот, задумчиво покрутив ногой. Какое-то время Гейзенберг молчал, рассматривая удивительно блеклые стены комнаты. Затем резко поднялся, заставив Бет снова занервничать. — Какая разница, сейчас от тебя нет никакого толка. Не закончив разговор, мужчина направился на выход. Бет раскрыла рот от удивления, провожая его взглядом. И что это, черт побери, было? — Эй! — Поспешно крикнула она, заставляя Гейзенберга остановиться. В голове моментально вспыхнули фейерверком сотни вопросов. Что произошло? Как дела в деревне? Зачем он вообще приперся? Что был за цирк уродов этой ночью? Но девушка сникла под взглядом мужчины. Растерялась. Опустила руку, и пальцы наткнулись на пустую банку тушенки. — Спасибо, — только и сказала Бет, ощущая себя глупой девчонкой. Дерьмовое ощущение, девушка терпеть его не могла! Мысленно чертыхнулась, кусая губы. Гейзенберг едва заметно кивнул. Резким движением руки показал на поднос, который притащил Моро. — Не вздумай прикасаться к этой дряни, — предостерег он. — Если сдохнуть не хочешь. — Да я уж догадалась, — Бет фыркнула, ковыряя металлическую банку. Не удостоив девушку прощанием, Гейзенберг ушел, оставив неприятное ощущение недосказанности. Некоторое время Бет гипнотизировала взглядом дверь, ожидая, что вот-вот мужчина вернется. Скажет, зачем пришел на самом деле, и избавит её от мучительного поиска причины. Нет, он правда просто хотел её покормить? Угрожал изнасиловать, убить, а потом проявил неожиданное благородство? Или отплатил за то, что на не стала выдавать его той жуткой тетке из пещеры? — К черту, — рассерженно прошипела Бет, забивая на всё и укладываясь поудобнее на кровати. Ещё немного, и её голова просто взорвется. Пришел и пришел, хрен с ним. По крайней мере, она смогла поесть. Тело радостно отключилось, позволяя девушке забыться долгожданным спокойным сном.