Позволь мне спасти тебя

      Снег мягко падал сквозь дыру в крыше шахты, покрывая белым ковром каменные руины. Плавно кружился, словно тополиный пух, мерцая в рассеянном свете. Парил, пока не опускался на бледную ладонь. Касался черного кружева перчаток и таял, превращаясь в кристально-чистую капельку воды. Словно слеза, сорвавшаяся с неба.       Слеза ангела.       Слеза Бога.       Слеза ребенка…       Миранда подняла голову к небу и закрыла глаза. Раскинула руки, блаженно подставляя лицо под падающий снег. Представляя, будто по её щекам катятся настоящие слезы. Словно она по-прежнему жива. Чувствует холод, чувствует запах, чувствует…       Матерь резко раскрыла глаза. Опустила руки, теряя благодушное расположение духа. Её окутал смрад тухлой рыбы. Ипостась Моро не вызывала в ней ни одного отклика, помимо жалости. Ребенок, изуродованный ради благой цели. Он мог бы стать подходящей оболочкой, но был слишком слаб. Да, именно слабость сделала его таким. Раскисшим, мягким, слезливым.       — М-мамочка, — прошлепали распухшие от слизи губы.       Миранда почувствовала, как сбоку к ней прижимается уродливое тело. Тощие ручки цепляются за платье. Не глядя на деяние своих рук, она опустила ладонь на голову Моро. Тот замер, польщенный вниманием. Из горла вырвались не то стоны, не то рыдания. Хриплое дыхание, нарушившее тишину и уединение.       — Мамочка, — жалобно протянул Моро, потянув платье на себя.       Резко повернув голову, Миранда смерила своё дитя строгим взглядом. Словно кипятком ошпарила, заставила Моро отпрянуть и рассыпаться в извинениях.       — Прости, прости меня, — он схватил руку Матери и осыпал склизкими поцелуями.       Миранда скривилась. Пожалуй, она предпочла бы общество иных своих детей. А сейчас и вовсе желала остаться одна. Столько нужно продумать. Деталей, мелочей. Скоро, очень скоро она добьется своего. Она нашла подходящий сосуд. Идеальное тело. Осталось лишь заполучить его в свои руки. Проявить терпение. Моро как нельзя лучше помогал ей быть терпеливой. Снисходительной.       — Ты хотел меня видеть? — Властный голос пронёсся над сводами пещеры. Моро оторвался от руки создательницы и быстро-быстро закивал. Разумеется, Миранда знала, зачем он здесь.       — Я прошу, — взмолился Моро. — Мамочка, я умоляю! Верни мне её…       — Какая жалость, — перебила его Миранда, отходя в сторону. Повернувшись к уроду спиной.       Моро затих, не понимая, что сделал не так. Не понимал, что одно его существование было неправильным.       — Как жаль, что мои слова не имеют для тебя смысла, — продолжила Матерь, роняя улыбку. Хитрую, тонкую, словно лезвие бритвы.       — Н-нет, это не т-так! — Залепетал Моро, спеша оправдать себя. — Мамочка…       — Тогда почему ты снова и снова просишь меня изменить решение? — Произнесла она жестким, поистине стальным голосом.       Моро затих. Потупился, ковыряя пальцы. Неужели он так сильно привязался к Элизабет? Возможно, сработал эффект памяти. Каду рождена Мегамицелием, а он ничего не забывает.       И никого.       — Я… я… просто хотел, чтобы она вернулась, — прошептал Моро почти неслышно. Миранда обернулась, роняя на дитя косой взгляд. Как он страдает. Жалкий, маленький уродец. Ребенок, у которого отобрали игрушку ради общего блага. Но он не понимает, как это важно. Если особенное дитя не подойдет, придется использовать иные средства.       Смягчившись, Миранда неспешно подошла к своему творению. Положила руку ему на спину, проявляя высшую степень внимания и заботы. Даже улыбнулась, когда Моро вскинул косматую голову, чтобы хоть на миг узреть глаза любимой матери.       — Обещаю, — заговорила Миранда. — Я отдам тебе её, когда придет время. Но пока оставь брата в покое. Ему необходимо занять своё место в нашей игре.       — Но… почему именно она? — Моро затравленно всхлипнул. — Я не хочу, чтобы ей было плохо…       — Гейзенберг не причинит ей вреда, уверяю тебя, — сказала Миранда, отнимая руку. На пальцах остался след от желтоватой слизи. Мерзкое ощущение и отвратительный запах. Гниль, болезни и смерть. Память с силой ударила изнутри, и Миранда отвернулась, скрывая свою боль.       — Уходи, — приказала она тоном, не терпящим возражений.       Моро был послушным сыном. Он покинул пещеру незамедлительно, оставив Миранду наедине с падающим снегом и грызущими изнутри воспоминаниями. По щеке скатилась черная слеза. Совсем не такая, как талый снег. Иная, столь же грязная и испорченная, как тело Миранды. Как её прогнившая насквозь душа, веющая тленом и могильным смрадом. Но она заставила черную слезу раствориться на коже, и лицо вновь стало белоснежным. Нет времени на тоску. Скоро она перестанет хранить траур. Когда Ева возродится, боль пройдет навсегда.

***

      Карл прижал девушку спиной к стене, не рассчитав силу от переполнявшего тело возбуждения и вышибая весь воздух из её легких. Не дав Бет ни секунды, чтобы вздохнуть, зарылся рукой в растрепанные волосы, притянул к себе и вцепился в шею грубым поцелуем. Прикусывал нежную кожу, оставляя багряные следы, заставляя девушку вздрагивать от боли. Она хрипло рычала, судорожно пытаясь расстегнуть его рубашку. Хотела быть осторожной, но эмоции взяли верх, и Бет одним резким движением разорвала ткань, срывая пуговицы.       — Такая нетерпеливая, — Карл усмехнулся, опалив горячим дыханием израненную кожу.       Вывернувшись из крепких объятий, девушка обхватила его лицо руками. Её взгляд опьянял лучше любого вина. Дерзкий, мерцающий похотливыми искрами. Приоткрытые губы дразнили, легкая полуулыбка преображала лицо, навевая мысли о похотливых суккубах, пробирающихся в покои мужчин среди ночи. Карла просто парализовало. Она пугала его до чертиков, потому что заставляла забыть обо всем на свете и желать лишь её одну. Сводила с ума, когда закрывала глаза и с тихим стоном терлась о его тело, прижимаясь так сильно, что пах болезненно сводило от каждого мягкого движения. Теперь уже Карл дрожал в её руках, как неопытный пацан, коим не был, блять, ни разу!       Рвано вздохнув, мужчина резко подхватил Бет за бедра и подбросил вверх. Она обхватила его ногами, оплела руками шею, прижавшись грудью к колючему лицу. Наклонилась и неожиданно нежно поцеловала в лоб. Полное противоречие!       — Что ты со мной творишь, — прошептал Карл, ощущая, что вот-вот задохнется от эмоций, сдавивших легкие.       Бет не ответила. Тряхнула головой, отбрасывая волосы назад и впилась в его губы. Чувственно и уверенно, слегка приоткрывая их языком. От её запаха кружилась голова, ноги наполняла предательская слабость. Карл поспешно отнес её в комнату, осторожно опустил на постель. Рывком стянул колючий свитер, уже прихватил края майки, но Бет судорожно схватила его за руки. Карл прекрасно понимал, чего девушка боится, и позволил ей оставить единственный клочок ткани, скрывающий изуродованную шрамами спину.       Он буквально вытряхнул девушку из тесных брюк. Повалил на постель и склонился сверху. Перехватил тонкие запястья, отводя руки Бет за голову, от чего та вытянулась под ним, словно натянутая струна. Карл водил свободной рукой по её телу. Изучал кончиками пальцев бешено вздымающуюся грудь. Бет напрягалась, жадно хватала ртом воздух. Горячая ладонь опустилась на живот, и она тихо выругалась. Закинула ногу на поясницу мужчины, раскрываясь навстречу любому его желанию. Когда пальцы мягко скользнули внутрь, девушка не выдержала и громко застонала. Подалась навстречу ритмичным движениям, изогнулась, прижимаясь напряженными сосками к его груди.       Воздух вокруг них искрился от возбуждения. Карл на миг отстранился, лишь затем, чтобы расстегнуть ремень. Неожиданно Бет вырвалась из-под него. С силой надавила на плечи и повалила на постель. Мужчина даже удивиться не успел, когда она внезапно оказалась сверху. Но глаза… черт возьми, неужели она опять сомневается! Сейчас?!       — Это безумие, — прошептала Бет, качая головой. Нервно сглотнула, посмотрела на мужчину так, что у того душа рухнула в пятки.       Неправильно, конечно. Как будто он сам этого не понимает! Как будто не знает, что не заслуживает… всего, что происходит. Кто угодно, но только не он. После всех зверств, что он совершил, после экспериментов, после той ужасной лжи. Черт, да если бы он не заставил Моро натравить ликанов на деревню, Бет бы сейчас здесь не было. Как он объяснит ей это?! Да, блять, никак! Потому что девушка права — всё это безумие.       Сладкое, опьяняющее безумие, в котором они стремительно и неумолимо утонули.       Карл быстро сел, обхватив девушку руками за спину и не дав ей шанса отстраниться. Прижал к своей груди, с ужасом понимая, что не сумеет отпустить её. Бет и не пыталась отдалиться. Обвила его ногами, цепляясь за сильные плечи. Запрокинула голову, подняла на него глаза, полные противоречий и горького сомнения. В груди все переворачивалось, горло будто канатом сдавили. Никогда ещё он не хотел женщину так сильно, и с ужасом понимал, что одно её слово, и всё прекратится. Он не сумеет взять Бет силой. Никогда себе не простит. Сердце разрывалось на части под её изучающим взглядом. Словно пыталась рассмотреть что-то глубоко внутри, под самой кожей. Нечто важное, или наоборот, настолько кошмарное, что отвратит навсегда. Чувствовала — что-то не так, и была абсолютно права. Только пока не знала этого.       Закрыв глаза, Бет в отчаянии застонала. Упрямо замотала головой, растрепав и без того пушистые волосы.       — Я не могу, — прошептала она, но, прежде чем мужчина успел раскрыть рот, коснулась пальцем его губ и продолжила. — Карл, я… все это так сложно. Ты не понимаешь…       — Замолчи, — перебил её мужчина.       Запустил пальцы в волосы девушки и потянул назад, вынуждая ту поднять голову и взглянуть ему в глаза. Боится. Сомневается. Но то, что сейчас происходит, было чертовски правильным. Карл это чувствовал. Так ощутимо, будто эмоции пробрались под кожу и кололи изнутри, рассыпаясь мурашками.       Стараясь двигаться как можно аккуратнее, он приподнял Бет и мягко опустил на постель. Не сводил с неё глаз, ловя каждую эмоцию на её лице. Сомнение, перебитое желанием от его осторожного прикосновения. Он покрывал шею и ключицы мягкими поцелуями, едва касаясь кожи губами, пока руки с силой сжимали покрывало. Как же сильно хотелось сорваться! Укусить плечо Бет, ощутить привкус её крови во рту. Солоноватый, металлический вкус. Полное слияние. Стоило огромных усилий сдержаться. Дождаться, пока девушка не расслабиться и сама не протянет к нему руки. Притянет к себе, вырывая поцелуй, но уже иной. Глубокий, чувственный, настолько горячий, что тело буквально взорвалось от возбуждения.       Хватило секунды, чтобы расстегнуть все, что мешало. На мгновение Бет стушевалась. Всего на миг, чтобы тряхнуть головой, отбрасывая всякие сомнения, или набираясь смелости. Обхватила мужчину ногами и выгнулась навстречу мягкому движению. Карл вошел в неё медленно, до самого конца, прочувствовав каждым миллиметром, и в груди словно фейерверк разорвался. Бет громко застонала, слишком остро пережив слияние тел. Задрожала от перенапряжения, цепляясь за сильные мужские плечи. Запрокинула голову, судорожно хватая ртом воздух. Карл слишком хорошо её понимал. Буря эмоций напрочь сметала реальность, выбивая весь дух из груди и заполняя тело сладким напряжением.       Несколько секунд они просто дышали, чувствуя друг друга, потом Карл мягко качнул бедрами. В груди клокотало нетерпение. Ожидание сводило с ума, но он не спешил. Наслаждался чистейшими эмоциями девушки на каждое движение. Сперва плавное и глубокое, доводящие до безумия и дрожи. Бет прикусила палец, сдерживая стоны. Простой и одновременно такой развратный жест. Но некого было бояться, ни к чему сохранять осторожность. Карл перехватил её руку, завел за голову. Их пальцы переплелись, отчаянно цепляясь друг за друга. И Карл осознал, что готов прикончить любого, кто встанет между ними.       Затем свободная рука Бет коснулась его поясницы и слегка надавила, направляя, желая больше, и Карл перестал себя контролировать. Впился в её губы, стремительно пьянея от просто охуенного ощущения полной свободы. Когда не нужно задумываться — только отдавать всего себя и окунаться целиком в сильнейшие эмоции, испепеляющее грудь изнутри. Брать девушку сильными, размашистыми движениями, не понимая, где кончается её крик и начинается собственный сдавленный стон. Где та грань, на которой заканчивается реальность и начинается несбыточная фантазия. Мечта, которую видишь в синих глазах и понимаешь, что тебя принимают. Не важно, насколько ты груб или ужасен. Она примет всего тебя, а ты сделаешь все, чтобы её защитить. Не понимая до конца, как это, нахрен, с тобой произошло.       Не понимая, что в один миг мир вокруг изменился до неузнаваемости. И лишь голос разума упрямо шепчет в глубине сознания:       Всё кончено. Ты стал уязвим. Теперь она — твоя слабость. И черта с два ты сможешь с этим что-то сделать!