***
Рывком протерев запотевшее зеркало, Бет с любопытством уставилась на собственное отражение. Долго всматривалась в черты лица, поправляла распущенные мокрые волосы, а потом широко улыбнулась и удовлетворенно кивнула. Удивительно, впервые в жизни ей нравилось видеть то, что показывало зеркало. На возобновленных тренировках и более или менее нормальном питании ей удалось набрать несколько килограмм. Лицо больше не выглядело через чур худощавым, появился здоровый румянец. Ребра больше не торчали из-под кожи так, что одними глазами можно было их пересчитать. Фигура постепенно преображалась, приобретая приятные глазу женские очертания. Кокетливо улыбаясь отражению, Бет закрутила волосы в узел на макушке. С трудом натянула на распаренную кожу чистую футболку и штаны. Отжимая кончики волос, девушка вышла из душевой. Комната, которую когда-то ей выделили, превратилась в импровизированную спальню. Карл составил ящики на подобии постели, накрыв сверху покрывалом. Рабочий мусор и детали никуда не делись, зато появился стол, уже заваленные его документами. В последнее время Гейзенберг нервно дергался, если Бет уделяла внимание его работе. Завесил стену с чертежами в своём кабинете драным брезентом, игнорировал её вопросы или делал вид, что страшно занят и ответит потом. Если к его ночным отсутствиям девушка привыкла, пусть и не сразу, то пренебрежение своей персоной откровенно бесило. Рухнув спиной на постель, Бет закрыла глаза и с силой растерла покрасневшее после душа лицо. Их с Карлом отношения превратились в американские горки несколько недель назад. Мужчину швыряло от раздражения к игривому настроению с молниеносной скоростью. То пробирало на мат, то внезапные приступы неясного отчаяния заставляли его срываться с места, убегая в темноту ночи. Бет пыталась расспросить, что происходит, но получала неизменный ответ: — Слушай, детка, я разберусь со всем, ясно? — Говорил Гейзенберг в позабытой агрессивной манере. Разумеется, Бет переживала. Злилась, конечно, но беспокоилась намного сильнее. Вот так, ни с того, ни с сего, Карл превратился в гребаного психопата с резкими сменами настроения. Самое обидное, что задевало до глубины души, Бет ничем не могла ему помочь. Черт, да даже сейчас, лежа в полнейшем спокойствии, она чувствовала, как совесть поедает разум изнутри. Невозможно вынести страдания дорогого человека, особенно если спасти его не в силах. — Дерьмо, — выругалась девушка, резко садясь на постели. Она понимала, что, рано или поздно, настанет момент, когда пригодятся все солдаты, которых они с Карлом клепали последние недели. Только думала Бет об этом с трепетным страхом. Теперь, познав всю прелесть спокойной жизни, ей не хотелось окунаться в пучину безумия. В огонь войны, породивший девушку такой, какая она есть. Сердце предательски сжималось, стоило только представить, что предстоит пережить. Кошмары вновь преследовали Бет, но на сей раз иные. Не пустыня мерещилась ей, не далекое прошлое, а пугающее будущее. Мир, в котором война уносит самое дорогое, что у неё появилось. Нервно встряхнув руками, Бет прыжком поднялась на ноги. Подошла к столу и сорвала лист с потрепанного отрывного календаря. 7 февраля День почитания святого Григория Богослова, архиепископа Константинопольского — Ну да, — усмехнулась девушка, скомкав в кулаке вчерашний день. — И откуда у тебя, интересно, церковный календарь? В кабинете что-то громко упало на пол. Послышался грохот металлических деталей и стекла, а затем поток отборного мата. Бет медленно втянула носом воздух, призывая себя набраться терпения, и вышла в коридор. Генератор работал отвратительно. Света едва хватало, чтобы ориентироваться. Попадись что под ногу, и девушка с легкостью свалится на пол. В кабинете Карла царил настоящий бардак. Весь пол был заставлен пустыми коробками, деревянными ящиками, в которых лежал наскоро скрученный брезент. Валялись разорванные чертежи, скомканные фотографии, даже раскуроченные книги. Нахмурившись, Бет осторожно подняла одну из них. Страницы словно выдирали в порыве ярости. Комкали, швыряли на пол, втаптывая в разлитое масло. Витал отвратительный машинный запах, настолько острый, что невольно заныла голова. Беспокойство горячим комом встало в горле. Недовольно поджав губы, Бет пнула ногой одну из коробок и осторожно пошла мимо сверкающих черных луж. Карл сидел на стуле, забросив ноги на рабочий стол. Покачивался на скрипучих ножках и курил, глубоко затягиваясь и выдыхая в воздух сизый, мерзкий дым. Бет скривилась, запахала рукой перед лицом, отгоняя ненавистную вонь. Майка Карла пропиталась потом, промокла у подмышек и шеи. На штанах красовались масляные пятна. Удивительно, как после душа можно надеть грязную одежду? Стянув волосы в хвост, мужчина задумчивым взглядом смотрел на брезент, которым занавесил стену. И будто нарочно не замечал девушку, даже когда Бет швырнула разодранную книгу на стол прямо перед ним. Она злилась, ужасно, но из-за дебильного чувства беспомощности. Она понятия не имела, как помочь Карлу не загоняться. Осмотрелась, и неожиданно увидела на раскуроченных коробках незнакомые партийные номера. — Герцог приехал? — Настороженно спросила девушка, присаживаясь на корточки и рассматривая надпись черным маркером на боку одного из ящиков. Тревога возросла в несколько раз, едва не лишив девушку возможности дышать. — Так рано? Не глядя на неё, Карл медленно кивнул. Щелчком пальца сбросил пепел с сигары прямо на пол. Когда алые угольки упали на масляные разводы, Бет нервно дернулась. В груди вспыхнуло негодование, и стоило больших усилий сдержаться, чтобы не выдрать из рук мужчины проклятую сигару. Только пожара ещё не хватало для полной клиники! У Карла что, совсем крыша поехала?! Но Бет лишь стиснула зубы, испепеляя мужчину глазами. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох… какой же запах сигар омерзительный! Сглотнув кислый ком, подкативший к горлу, Бет с шумом опустила ящик. Хотела привлечь к себе внимание, однако не вышло. — Он обещал приехать числа десятого, насколько я помню, — девушка перепрыгнула мусор и наклонилась к столу в поисках журнала, куда Карл всегда записывал заказы, сроки доставки, их цену и прочие важные детали. В этом плане он был очень педантичен. Только стол оказался пуст, осталась лишь старая лампа. Скрестив руки, на груди, Бет уже в открытую выжидающе уставилась на Карла. Нет, он так и будет просто сидеть?! Устроил настоящее побоище, пока она была в душе, а теперь превратился в паиньку? Сжимая пальцами кожу, Бет боролась с желанием отшвырнуть его ноги и как следует встряхнуть. Медленно, крайне вальяжно, Карл опустил ноги на пол. Затушил сигару о стол, чем поверг Бет в настоящий шок. Расширенными от изумления глазами она наблюдала, как окурок плавит пластиковую поверхность, оставляя черный след. Раньше он не позволял ей ставить горячую кружку чая, не подложив под него пару листов. А теперь… — Так, — не выдержала Бет, заговорив дрожащим от тревоги голосом. — Признавайся, что происходит? Карл замер, будто лишь сейчас понял, что рядом с ним кто-то находится. Выплыл из пучины собственных мыслей. Глаза его взволнованно забегали, пальцы с силой сдавили окурок. Тяжело вздохнув, он повернулся к девушке, и у Бет сердце защемило. Весь гнев и недовольство разом спали, стоило лишь почувствовать то холодное отчаяние, на миг отразившееся в глубине влажных глаз. Карл слишком часто в последнее время смотрел на неё так. Будто видел в последний раз, с восхищением и дикой тоской, и… чем-то ещё. — Ничего, — только и ответил Гейзенберг, отворачиваясь и пряча глаза в тени. Девушка резко опустила руки. Вытерла вспотевшие ладони о брюки и ещё раз осмотрелась. Решила отвлечь себя, чтобы не думать о том, что чувствует. О той тяжелой, прожигающей изнутри жалости. Только этого Карлу сейчас и не хватает, ага. Чтобы его, такого сильного и уверенного, кто-то жалел. Аккуратно обходя разлитое масло, Бет принялась раскидывать пустые коробки по разным углам. Партия проводов валялась вперемешку с микросхемами для более поздних проектов инженера. Какие-то инструменты, новая дрель, так неудачно упавшая, что треснул пластиковый зажим. Бет погладила пальцем трещину и прикусила губу. Что-то явно с Карлом не так. Обычно аккуратный в работе, он почти уничтожил все, что доставил Герцог. Зарываясь рукой в бумаги, Бет неожиданно ощутила острую боль. Резко одернула руку. В пальце красовался осколок черного стекла. Выдрав его зубами, девушка отбросила бумагу и нервно фыркнула. Желтоватый свет выхватил несколько разбитых банок машинного масла. — Черт, — прошептала она, сжимая порезанный палец. Но думая вовсе не о ране, а о том, как теперь выдирать Карла из настолько дерьмового состояния. Неожиданно она поняла, что не нашла среди доставленного нескольких крайне важных и обычно необходимых элементов. — Тут нет реакторов и соединительных систем для солдат. Ты их не заказал? — Нет, — сухо отозвался Карл. Все это время он неотрывно наблюдал за девушкой, не сводя с неё взгляд, но Бет об этом не знала. — Они нам больше не нужны. От неожиданности у Бет челюсть отпала. Поднявшись на ноги, она в три прыжка подошла к столу. Желание щадить чувства мужчины или как-то сдерживать негодование пропало напрочь. — Мы что, останавливаем производство?! — Едва не выкрикнула Бет, сжимая кулаки. — И ты вот так мне от этом сообщаешь! Скривив губы, Карл с силой ударил себя по коленям. Голос его громыхнул в тишине комнаты так, что у Бет в ушах зазвенело. — Ну извините, что не поставил вас в известность, ваше выс.! — Крикнул он непривычно грубым тоном. Всего на миг знакомое, родное лицо превратилось в оскаленную гримасу, искаженную злостью. Слова ударили по сердцу, словно молотком. Поджав губы, Бет обхватила плечи руками и отвернулась. Она не обижалась. Просто не могла понять, что происходит. Мысли в голове путались, перебивали друг друга, комкались в бесформенную кашу. Вновь и вновь изнутри била беспомощность. Будто девушка билась кулаками в бетонную стену, отчаянно пытаясь докричаться до Карла, запертого по ту сторону. Он что-то скрывает. Должна же быть причина в его бесконечных уходах по ночам, скрытности, постоянным срывам. Должна быть причина! Но, черт подери, Бет не знала её! Рвано вздохнув, Карл поднялся со стула и быстро подошел к девушке. Обнял её и притянул к себе. Так осторожно и нежно, что Бет невольно зарычала. Ну, вот опять — резкая смена настроения. Чертовы американские горки. Полет вниз, в самую бездну. — Прости, — прошептал Карл, ласково поглаживая спину Бет. — Знаю, знаю, я скотина. — Есть немного, — фыркнула девушка. — Настроение в последнее время ни к черту, — констатировал он и вяло, совсем не весело, усмехнулся. Бет закрыла глаза и уткнулась носом в шею мужчины, вдыхая его запах. Немного горьковатый после сигары, кисловатый от пота, но по-прежнему его. В объятиях так легко представить, будто все в порядке. Бет знала, что это не так, однако позволяла себе расслабиться. Хоть на секунду забыть о том, что стоит на разлитом масле и разодранных книгах. — Я вижу, — девушка уперлась Карлу в грудь руками и легко отодвинула. Подняла голову, глядя ему в глаза. Сердце пропустило болезненный удар. Губы мужчины тронула легкая полуулыбка. Милая, и в то же время какая-то через чур печальная. — Слушай, Карл, если у нас на носу что-то серьезное, лучше предупреди меня заранее, хорошо? Чтобы я успела хотя бы пушку из чемодана достать. Запрокинув голову, Карл громко усмехнулся. — Какая же ты, — бросил он риторически и неожиданно стал серьезным. Губы сжались в тонкую ниточку, взгляд вновь устремился куда-то вдаль. — Слушай, ты же прекрасно понимаешь, к чему мы готовимся. — Знаю, но… — Нет, послушай меня, — перебил её мужчина, повысив голос больше, чем следовало. — Ты ничерта не знаешь о том, что здесь случится. Это дерьмище просто невьебенного масштаба. И твоя задача, — он ткнул девушке в грудь пальцем, — выжить. Если придется убегать, ты должна забить на меня и спасаться… Гнев вспыхнул в груди Бет так неожиданно, что она захлебнулась его жаром. В глазах полыхнуло, пальцы сжались в кулаки. — Слушай, да пошел ты нахрен! — Воскликнула девушка, отталкивая Гейзенберга. — Это ещё что за бред?! С каких это пор мы с тобой по разные стороны баррикад? Карл недовольно цокнул языком, с раздражением растирая лицо. — Ты не понимаешь… — Да, я не понимаю, — выкрикнула Бет, махнув рукой. — Карл, я не хрупкая девка, а тренированный солдат, переживший не меньше, между прочим, чем ты! Я не собираюсь давать заднюю, каким бы хером нас не накрыло. — Ты не знаешь, на что способна Миранда, — Карл вцепился девушке в руку. С силой сдавил пальцами, но вовремя опомнился и ослабил хватку. — Не видела её, и понятия не имеешь, с чем столкнешься! — Мне плевать, кто она такая, — упрямилась Бет, чеканя каждое слово. Черта с два она отступит и позволит Карлу взять верх. — Просто знай, что если эта сука хоть пальцем тебя тронет, я вышибу её заплесневелые мозги. И не важно, сколько на это потребуется времени! Стиснув зубы, Карл схватил Бет за руку и вновь подтащил к себе. Прижал к груди, пожалуй, слишком крепко. Девушка пылала изнутри, готовая яро доказывать, что не станет дезертиром, как бы хреново все не сложилось. Объятия остудили её пыл. Обняв мужчину за талию, она тяжело вздохнула, избавляясь от раздражения. — Ненавижу тебя за это, — прошипел Карл ей на ухо и быстро, как бы мимолетно, поцеловал в макушку. — Ты не даешь себя защищать. — А может, вовсе не мне здесь нужна защита? — Произнесла Бет тихо-тихо, словно надеялась, что мужчина её не услышит. Однако Карл расслышал все достаточно хорошо. Если бы Бет только знала, как сильно бесит его своим упрямством! Настолько, что зубы сводит и пальцы невольно сжимаются в кулаки. Если бы она знала, сколько усилий он прилагал, чтобы не сорваться. Не разнести фабрику к ебаной матери. К чему все это?! На кой хер нужна целая армия, когда единственный человек, которого он желает защитить, не позволяет этого сделать! Упрямая, глупая девка! Такая же как ты. Забавно, не правда ли? Обнимая девушку все сильнее, Карл буквально физически чувствовал, как бьется под кожей её жизнь. Такая хрупкая, что малейший порыв ветра способен унести её прочь. Господи, да если бы кто-то несколько месяцев назад сказал, что он будет так сильно переживать из-за бабы, Гейзенберг вбил бы неосторожные слова этому несчастному в горло. Подумать только! Ведь он столько преодолел в одиночку, подготовил настоящее восстание, собрал армию, даже подготовил пути отхода, а под конец совершенно расклеился. Мысли словно замкнуло на одном и том же — как, блять, вытащить Бет отсюда?! Это настоящее безумие. Полнейший бред! Столько лет подготовки могут пойти псу под хвост, если он не сосредоточиться. Если не возьмет себя в руки. Бет права. Последний месяц она тренировалась каждый день. Вернула себе форму и готова была посоперничать даже с ним. Но этого было мало. Глубоко внутри, где-то за самым сердцем, Карл продолжал переживать. Нет, совсем не так — он панически боялся. Позорное, однако самое подходящее слово. Потеряв однажды всех, кого любил, он боялся до ужаса, что Элизабет, его Бет, превратится в изуродованный Мирандой холодный труп. Кто бы мог подумать, правда? Не думаешь, что ты не слишком-то достойный человек для счастливого финала? Сколько угодно можешь верить в сказки. В новый дом, в жизнь, начатую с чистого листа, в семью. Это всего лишь мечты. Сопливый бред обиженного судьбой ребенка. Не забывай, кто ты такой — чудовище, не заслужившее счастье. Но ты всё ещё можешь спасти её. Надо только рассказать… Сцепив зубы, Карл изо всех сил сдавил Бет, едва не вжимая её в своё тело. Зажмурился, разрывая поток пугающих мыслей. В глубине души он знал, что этот способ однозначно заставит Бет уйти. Только… он не мог. Все изменилось. Он изменился, хоть и не хотел в этом признаваться. В игре, которую Карл начал, изменились правила. Теперь он был не один. Сражался не только за мертвых. У него нет права на ошибку. Он грохнет Миранду. Плевать, какой ценой. Либо так, либо они с Бет погибнут. Обнимая девушку все сильнее, ощущая её ласковые прикосновения, чувствуя теплое дыхание на своей шее, Карл понимал — её смерть станет концом для него. Глядя девушке в глаза, полные нежности, прикасаясь к её губам, мужчина понимал, что уже проиграл. Бет может верить во что угодно, но он-то знает — их мечтам сбыться не суждено. Это была хорошая попытка. Только всему, рано или поздно, приходит конец. Как бы жестоко это не звучало. Карл чувствовал, как смерть дышит ему в затылок. Потому целовал Бет, как в последний раз. Обнимал так крепко, как только мог. Оставляя синяки, царапины и шрамы на её коже. Он хотел, чтобы она помнила. Даже много лет спустя вспоминала сумасшедшего мужика со старой фабрики, которому подарила утраченную много лет назад надежду. Надежду на настоящее счастье.***
Прохладный ветер развевал распущенные рыжие волосы Элизабет, описывающей большие круги по огороженной сеткой арене. Она уверенно держалась в седле, была расслаблена и получала истинное удовольствие от катания верхом. Виата, вороная кобыла Герцога, податливо отзывалась на команды. То прибавляла шаг, то кидалась вперед рысью, заставляя Бет приподниматься и забавно подпрыгивать в седле. Волосы её трепались в разные стороны, пылая ярким костром на фоне серого поля и леса, снег с ветвей которого опал, обнажая черные ветви елей. Карл сидел на деревянном ящике, сжимая в руках журнал с расходами, и несколько минут неотрывно наблюдал за девушкой. Верховая езда казалась ему бесполезным занятием. На кой хер Герцогу вообще сдалось обучать девчонку? Есть же машина. Отремонтированная, на полном ходу. Да, старая, довоенная, зато даст фору любой кобыле. Пальцы сдавили журнал чуть сильнее. Рвано вздохнув, Карл заставил себя отвернуться, вновь возвращаясь в мир расчетов и цифр. Образ наездницы, уверенной в себе и дерзкой, радовал глаз. Все-таки Бет красивая девчонка. Повезет же кому-то… — Вы сегодня более задумчивы, чем обычно, мой друг, — обеспокоенно заметил Герцог, прокручивая перстни на толстых пальцах. — Вас что-то всерьез обеспокоило? Карл громко фыркнул и покачал головой. Какая проницательность! Надо же. Разумеется, его кое-что волновало. И это «кое-что» как раз проехало мимо них, по ту сторону решетки. Поймав на себе заинтересованный взгляд мужчины, Бет нарочно вскинула подбородок. Выпрямила спину, будто железный стержень проглотила. Лицо важное, сосредоточенное. Вся из себя дама голубых кровей. Карл и рад бы на уловку не повестись, только улыбка сама собой коснулась губ. Получив, что хотела, Бет вскинула голову и рассмеялась. Так звонко, беззаботно и искренне, что у Карла мурашки побежали по коже. Сердце будто тисками расплющило. До острой, невыносимой боли. Как долго Бет будет смеяться для него? Сколько времени у них осталось? Сдавив лошадь ногами, Бет дернула упряжь, и Виата понеслась прочь на бешеной скорости. Резко сорвалась с места, отшвыривая комья снега. Проводив девушку тоскливым взглядом, Карл вновь повернулся к Герцогу. Сообразил, что так и не ответил торговцу. Прокашлялся, убирая дрожь из голоса. — Все нормально. Просто заебался в край. — В самом деле? — Герцог скептически прищурился. Махнул пухлой ручкой на журнал. — Вы пересчитываете одно и то же значение последние пол часа. И, держу пари, не вспомните, к чему относится данная цена. Резко захлопнув журнал, Карл нахмурился, впиваясь в торговца недовольным взглядом. — Слыш, умник, не приседай мне на мозги, — вдали громко заржала лошадь, и у Карла вновь свело что-то внутри. Так, что едва дыхание не перехватило. Он продолжил уже намного тише. Надломленным, охрипшим голосом. — И без того тошно. Недовольно цокнув языком, Герцог поерзал на месте, устраиваясь поудобнее. Пригладил растрепанные февральским шальным ветром волосы. Карл не обращал на него никакого внимания. Вернулся к расчетам оплаты, решив наконец довести их до конца. Мысли неизменно возвращались к одному и тому же. Бегали по кругу, мешая сосредоточиться. В один миг это Карла доконало. Бросив журнал в повозку, он махнул рукой, и обитые железом ящики взмыли в воздух. Сосредоточившись на работе, он неожиданно замер, когда в спину врезались слова Герцога. Строчки, известные ему с давних пор, врезавшиеся когда-то в память и теперь хлестнувшие самую душу. — В тебе нашел последний свой приют. Мне близкие и памятные лица. И всё тебе с поклоном отдают Моей любви растраченной частицы… Ящики медленно опустились на землю. Расслабив руки, Карл развернулся, не спуская глаз с торговца. Стоило раз взглянуть на него, всего из себя понимающего и сочувствующего, и не оставалось ни малейшего сомнения — он знает. — Всех дорогих в тебе я нахожу, — закончил за него Карл, неспешно подходя ближе к повозке. — И весь тебе — им всем — принадлежу. Улыбнувшись, Герцог довольно кивнул. — Точно так, мой друг, — пухлая рука взмыла в воздух, указывая на серые небеса. — Шекспир, о, Шекспир! Великий был человек. Карл не ответил. Смотрел на него в ожидании. Чего угодно — укора, упрека или, хер с ним, совета. Чего угодно, лишь бы хотя бы на миг ему стало легче. Легче принять терзавшую душу тоску. Но Герцог молча. Лучезарно улыбался небу, витая в собственных мечтах. Или воспоминаниях. — Тошно, — повторил он слова Карла, тяжело вздыхая. — От тошноты, мой друг, спасает ванильное мороженое. А камень на сердце способен разбить лишь душевный разговор и глоток хорошего, крепкого скотча. Неуловимо быстрым движением Герцог выудил откуда-то из-под мягкой сидушки бутылку из темного стекла. Бросил вперед, и Карл ловко перехватил её. Взглянул на этикетку, на дату изготовления и удивленно фыркнул. Раритет, однако. Не одна сотня лет выдержки. Все-таки Герцог тот ещё жучара. Откупорив бутылку, Карл сделал глоток ароматного, дымного напитка. Тепло разлилось по его телу, мягким шелком обволокло сердце. На секунду, всего на короткое мгновение, ему стало немного легче. Алкоголь всегда делал своё дело, хоть и не влиял на Карла так, как на обыкновенных людей. — Поверьте, — сказал Герцог тихо, но уверенно, — мне не все равно. Карлу хотелось бы в это верить. Герцог не был его другом. Так, обыкновенный торговец. Однако порой создавалось впечатление, что он сильно недооценивает этого пухлого ублюдка. В рукавах у того полно козырей, и если придется с кем-то сотрудничать, то Герцог — самая подходящая кандидатура. Карл доверял ему под действием обстоятельств. И всё-таки доверял. — Все дело в Бет, — признался мужчина, усаживаясь рядом с Герцогом, на нижнюю ступень скрипучей повозки. — Через несколько дней все тут превратится в мясорубку. А я понятия не имею, как вытащить её отсюда живой. Эта идиотка… Карл осекся, прикусил язык. Девушка проскакала мимо них, не затормозив. Вряд ли она что-то услышала. Тряхнув головой, мужчина отвернулся. Ситуация выбешивала его просто до зубного скрежета. Раньше он терпеть не мог сопротивления своей воле. Привык, что с его мнением считаются и делают так, как он повелит. Всякие бабы попадались, но общее у них было одно — они беспрекословно подчинялись. Бет была не похожа на других. С ней все было иначе. Карл не мог заставить её сделать так, как нужно ему. Потому что уважал её мнение и считался с ним. Хоть иногда это и выходило ему боком. Как сейчас, например. — До неё никак не дойдет, — Карл сделал ещё один глоток скотча. — Я не могу разорваться, понимаешь? Не могу идти во главе армии, с прикрытием за спиной, и одновременно защищать её. — Се ля ви, мой друг, — протянул Герцог. — Такова жизнь. Я сильно сомневаюсь, что Элизабет позволит вам сражаться в одиночку. — Да не хочу я, чтобы она сражалась! — Выкрикнул Карл, обернувшись к торговцу. — В этом и проблема. Я боюсь… Карл умолк, пытаясь сформулировать мысль. Такую простую, и одновременно тяжелую для него. Тяжело признавать, что у тебя появилась слабость. Особенно ему, военному с нехилым таким прошлым. Солдату, не знающему слова «нет», не испытавшего поражения в былых сражениях. Мужчине, привыкшему к подчинению. У него не должно быть слабостей. Тем не менее вон она — скачет на лошади, радостно улыбаясь февральскому ветру. Его женщина. Его главная слабость. — Боитесь чего? — Осторожно уточнил Герцог. Карл ответил не сразу. Лишь после того, как набрался смелости и сделал несколько больших глотков. Так, чтобы горло свело и мысли разбились острой горечью. Чтобы искры в глазах затмили за миг рыжеволосый образ, мелькавший всякий раз, стоило Карлу опустить веки. Его маяк во мраке беспросветной задницы, в которой он оказался. — Я боюсь её потерять, — произнес Гейзенберг хрипящим от напряжения голосом. В тот же миг Бет остановилась на краю поля. Слишком далеко, чтобы кричать. Подняла руку и помахала ему. Карл слабо махнул в ответ, снова неосознанно ей улыбаясь. — Вы стараетесь взвались на себя через чур много ответственности, — прервал Герцог поток его тревожных мыслей. — Даже не осознаете, насколько… — Ты можешь с ней поговорить? — Перебил его Карл неожиданной просьбой. Произнесенной так яро, с такой надеждой, что Герцог на секунду опешил. Шлепнул губами, не произнеся ни слова. Растерялся, но быстро взял себя в руки и усмехнулся. — Ха! Поверьте, это не самая лучшая их ваших идей. Сомневаюсь, что Элизабет станет прислушиваться ко мнению человека, которого не касаются ваши личные отношения. — Да? — Рассерженно воскликнул Карл и махнул рукой на поле. — Тогда на кой хер ты учишь Бет ездить верхом? Я же не полный идиот. Делаешь вид, будто плевать хотел, а сам за несколько недель натренировал девчонку, как будто к войне готовишь. И лошадь эта… — Все до предельного просто, мой друг, — Герцог наклонил голову и загадочно улыбнулся. — Не важно, что случится в будущем. Главное, что каждый займет отведенное ему место. Я всего лишь посредник. Делаю то, что необходимо, вот и все. К слову, об этом. Кое-как развернувшись, Герцог наполовину скрылся в окошке повозки. Дерево натужено заскрипело, готовое развалиться в любой момент, не справившись с огромным весом торговца. Карл вскочил на ноги, опасливо отошел на пару шагов. Если и ловить толстяка, то точно на на себя. Однако Герцог довольно быстро вылез. Завел руку за голову и бросил что-то прямо в Карла. В тусклом свете блеснул металл. Мужчина ловко поймал что-то небольшое, холодное на ощупь. Раскрыл ладонь и увидел знакомую вещицу. Тот самый медальон, которой Бет одаривала долгим, заинтересованным взглядом всякий раз, когда торговец приезжал и разрешал ей дорваться до вещей внутри. Круглый, с извивающейся змеей на раскрытом пергаменте. Так себе узорчик, не лучшая работа. — Что это? — Спросил он, убирая медальон в карман. — Очень важная вещь, в ваших руках не играющая никакой роли, — Герцог растянул губы в хитрой улыбке. — Ну и на кой хер он мне? — Разве я говорил, что медальон предназначен для вас? — Торговец удивленно вскинул брови. Отвел глаза, словно на миг задумался. — Кажется, не говорил. Вы льстите себе, сэр Гейзенберг. Раздалось громко лошадиное ржание. Карл резко повернулся к полю. Встав на дыбы, Виата высоко вскинула гордую голову. Бет удержалась в седле, с силой натянув поводья. Взметнулись распущенные волосы, на лице заиграла азартная улыбка. Карл на секунду испугался, что девушка в любой миг сорвется вниз. В груди полыхнула пламенем тревога, челюсть сжалась от напряжения, но тут лошадь опустилась. Бет победоносно крикнула что-то, слишком неразборчивое на столь далеком расстоянии. — Однако! — Воскликнул Герцог с неподдельной гордостью. — Только взгляните. Какая уверенность, какая осанка! Просто потрясающе. Примите мои искренние поздравления, мой друг. Элизабет просто прелестна. — Я знаю, — кивнул мужчина, соглашаясь с торговцем. Зачесав волосы пальцами на затылок, Карл украдкой посмотрел на него и ухмыльнулся. Поздравляет он, ага. Прямо как потерянный родственник. И всё-таки он прав, девушка отлично держалась. Может, она права? Не стоило так сильно переживать. В конце концов, Бет в хорошей форме, и далеко не идиотка, чтобы необдуманно рисковать. В былое время она сумела сбежать от него, выдержала адскую ночь в укрепленном доме, пережила такую боль от ран, которые многим даже не снились. Бет крепче, чем он думает. Тогда… почему душа в пятки уходит, стоит представить её на поле боя?