Позволь мне спасти тебя

      Карл откинул лопату и осмотрел прорубленное в стене углубление. Камни, песок да глина. Плевое дело, каких-то пол часа работы. Скрестив руки, он привалился спиной к холодному камню. Поморщился, ворочая массивными руками. Ему маловато, но Уинтерсу вполне сойдет. Осталось надеяться, что парень сообразит, что делать. Что инстинкт самосохранения у него ещё в порядке.       Натягивая рубашку, Карл осмотрел закрепленный под потолком жуткий механизм. Игрушку, сотворенную на потеху остальным. Созданное приносить боль. Рвать плоть, приносить немыслимую боль. Убивать. Впервые гигантские лопасти, металлические кинжалы, показались ему жуткими. Настолько, что холодок побежал по спине и плечи передернуло от россыпи мурашек. Вытерев пот со лба, Карл заставил себя отвернуться и скрылся в бесконечных каменных тоннелях.       Прохлада немного успокаивала. Запах мокрого камня и дерева, глины под ногами. Пока сюда не набежали бесчисленные полчища ликанов. В пещере было тихо. Но Миранда уже призвала свою армию. Вскоре пещерный зал наполнится тварями всех мастей, во главе с чокнутой сучкой, возомнившей себя святой девой. Она уже не бесила его. Не злила, только раздражала. Карл устал, просто невыносимо. Он не спал почти месяц, перебиваясь редкой возможностью подремать, окончательно выбившись из сил. Ел отвратительно, да и не хотел совсем. Лиза не знает, но запасы их не были безграничны. А он лучше отдаст ей последнюю банку чертовой тушенки. Когда она была счастлива, он не замечал ни усталости, ни боли.       Девушка никак не шла у него из головы. Крутилась, словно заезженная пластинка. Её слова, голос, задорный смех. Воспоминания всё били и били его, заставляя сжимать кулаки до хруста костей. Он скучал, безумно, до зубного скрежета. Не мог узнать, всё ли в порядке. Смог шеф вывести её или нет. Хотя, почему нет? Шеф не был мужиком, бросающим слова на ветер. Наверняка Лиза уже далеко. В безопасности. Осталось только ему кони не двинуть раньше времени.       Сперва в нос ударил знакомый приторный запах. Терпкий аромат с приторными сладковатыми нотами. Затем травянистый дым дорогих сигарет заполнил коридор. Карл не удержался и раскатисто чихнул. Грохот отразился от стен, в ушах зазвенело.       — Я бы пожелала тебе здравия, однако зачем начинать беседу с большой неправды? — Голос злорадный, как обычно. Хоть где-то присутствовала стабильность.       Альсина стояла на перекрестке тоннелей. Высокая, едва не задевая заточенные железные ножи, подвешенные под потолком в качестве ещё одной ловушки. Карл хотел съязвить, как подобает их отношениям. Однако промолчал. Вид у вампирши был удручающий. Лицо напряжено, губы плотно сжаты. В холодных глазах застыла тревога. Сигарета почти догорела, рассыпаясь в прах. Альсина зажгла её, не сделав после ни одной затяжки. Блестящие черные волосы рассыпаны по плечам слишком вольно на её манер.       Карл отложил молот и скрестил руки на груди, с вызовом вздергивая подбородок.       — Ты какого хера здесь таришься, как избитая кошка? — Бросил он, подмечая про себя, что отсутствия напускного пафоса и несколько домашний вид был очень Альсине к лицу.       — Тебя поджидаю, — нехотя отозвалась вампирша и скривилась, словно от зубной боли. — Верно, я совсем с ума сошла от беспокойства. Подумать только.       Взглянув на потухшую сигарету, Альсина стряхнула её с длинного держателя и достала новую. Карл покорно ждал, пока она закурит. Пальцы подрагивали, пламя зажигалки ручной работы разгорелось с третьего раза. Слишком сильно волнуется.       — Говори, чего надо, — не выдержал Карл и поторопил её, так и не дождавшись внятного ответа. — У меня без тебя проблем по горло.       Прикрыв глаза, Альсина глубоко вздохнула, возвращая пошатнувшееся самообладание. Карл ухмыльнулся. Ему нравилось раздражать вампиршу. Проявляя эмоции, она становилась поразительно похожа на обычного человека.       — Думаешь, кучка твоих роботизированных солдат сможет её остановить?       Мгновение замешательства Карл сумел скрыть за ворчливым смешком. Не то, чтобы он ожидал сохранить в секрете свою самодеятельность. Просто не думал, что узнает не Миранда первой, а Димитреску.       — Может быть, — сухо ответил он лишь потому, что молчание слишком затянулось. Грубо и жестко, словно металл отчеканил.       — Ты же не наивен, не строй из себя идиота, — Альсина нахмурилась, рот её неприятно скривился, преобразив прекрасное лицо и превратив его в уродливую маску. — Думаешь, она не знает о твоих планах? Поверь, если бы ты представлял угрозу, Миранда в миг бы разобралась и нас осталось трое.       Она затянулась сигаретой и опустила взгляд, погрузившись обратно в задумчивость.       — Трое негретят на убой, — шепнула она тихо-тихо, но Карл услышал.       Тоннели начали полнится воем ликанов. Гонимые на зов, они постепенно заполняли подземелье. Времени мало, скоро здесь начнется настоящая заварушка. У Карла была ещё куча дел, некогда было размениваться на любезности с Альсиной. Он сомневался, что у самой вампирши много времени. Тогда зачем она сюда приперлась?       — Явилась меня отговаривать? — Предположил Карл и опустил руку. Молот тут же врезался в ладонь, легко вибрируя от магнетизма. — Нотации читать? Я что, по-твоему, сраный ребенок?       Высокомерный взгляд дал ясно понять, что Альсина именно так и думала.       — Ну, а кто же? — Она усмехнулась. С едва уловимой горечью давно позабытой обиды. — Сам не ведаешь, что творишь, а вид строишь уж больно важный. Думаешь, твои попытки помогут? Остановят Миранду? Не будь дураком, Гейзенберг. Она слишком сильна, нам с ней не справится.       — Я всё-таки попытаюсь, — упрямится Карл, снимая шляпу и зачесывая назад влажные после тяжелой работы волосы. — Не хочу, чтобы эта сучара так легко взяла меня за жабры.       Он лукаво взглянул на Альсину, заговорщически ей подмигнув.       — Хочешь присоединиться? — Бросил в шутку, криво ухмыльнувшись.       Альсина смерила его долгим, изучающим взглядом. Будто всерьез оценивала предложение. Реакция вампирши неожиданно выбила Карла из колеи. Спрятав лицо под тенью шляпы, он покачал головой, сделав вид, что не заметил раздумий Димитреску.       — Я так и знал. Мой тебе совет — не лезь нахрен не в своё дело. Сиди смирно на заднице в своём замке. Авось вас с девчонками пронесет.       — Нет, — безапелляционно заявляет она, замотав головой. Волосы сверкают в полумраке, словно масляные. Карл совершенно ни к месту вспоминает их запах. Лавандовый шампунь, пряное масло. — Она убьет всех нас. Отдаст Уинтерсу, в нём она заинтересована намного больше, чем в собственных неудачных экспериментах. Сможет с нами справиться — станет ей ровней. А если нет, то и потеря не велика.       — С чего ты всё это взяла? — Карл наблюдал за Мирандой в новом обличии несколько недель. Однако о такой подставе слышал впервые.       Он попытался скрыть дрожь, скользнувшую в голосе. По лицу Альсины не было ясно, заметила она или нет. Если и так, то из вежливости не стала акцентировать внимание.       — У меня свои источники, — хитро улыбнулась Альсина, подходя поближе к Карлу. Возвышаясь над ним, но казавшаяся ровней ему. На миг в глубине темных глаз скользнуло нечто знакомое, от чего у Карла холодок побежал по спине, словно льдинка упала за шиворот. Чуждые ему чувства — нежность, тоска и острая жалость. — Они спрашивали о тебе. Беспокоились. Глупые, ещё надеются, что ты вернешься домой. Я говорила, что бесполезно. Ты же у нас самостоятельный, крутой мальчишка. Завел себе подружку, собираешься…       — Не смей её трогать, — вырвалось из горла мужчины свирепое клокотание. Волосы на затылке встали дыбом, словно у ощетинившегося пса. Пальцы сдавили рукоятку молота. — Хочешь, меня понось, сколько угодно. Её не смей.       Альсина изящно выгнула бровь. Нарочито медленно затянулась горьким дымом, состроив равнодушное лицо. Каменное, будто маска. Ни один мускул не дрогнул.       — Значит, ты и вправду влюбился, — она нахально усмехнулась, будто само понятие подобного благородного чувства было чуждо ей. Неожиданно рот искривился, глаза полыхнули горячей яростью. — Ты хоть знаешь, сколько раз Бела отваживала от вас Миранду?! Сколько раз путала её, морила голову, пока вы развлекались там, на твоей чертовой арене! Рисковали собой…       — Кончай на меня орать! — Рявкнул Карл, делая вперед бодрый выпад и едва не замахиваясь на Альсину тяжелый молотом. — Я тебе уже не тот сопляк. Дождешься, сука, съезжу по наглой, жирной роже!       Кожа пылала, в голову лезли горькие мысли, отравляющие разум. Затмевающие глаза слепой злобой. Всё, что она говорила, правда? Тени, мелькающие в лесу, чье-то присутствие. Он думал, то Моро следил за ними, истекая слюной от зависти. Значит, всё-таки Бела. Из трех сестер она всегда нравилась ему намного больше. Не такая жестокая, как остальные. Разумная.       Альсина так и не смогла понять. Когда он ушёл из её замка после долгих десяти лет жизни там, она затаила на него горькую обиду. Не мудрено, пыталась стать идеальной мамочкой, всю жизнь мечтавшей о сыне, а он… тварь неблагодарная, все думал о своей погибшей семье и ненавидел её едва ли не сильнее, чем Миранду!       Он сбежал на фабрику. Альсина не смогла простить. Приняла на свой счет, хоть глубоко в душе Карл и не винил её. Уже подросшим он думал, почему всё вышло именно так. Почему люди, не виноватые ни в чем, страдали по вине ебнутой на голову твари. Альсина когда-то была красивой, благородной женщиной. Мечтала о семье, но слабое здоровье не позволило. А потом Миранда…       — Не смей делать вид, будто тебе все равно, — с такой болью, такой непереносимой тоской сказала Альсина, что у Карла сжалось сердце. Покачала головой, от чего волосы закрыли глаза. Если бы она могла плакать, только могла… наверное, на ресницах сверкали бы сейчас слезы. — Зря пришла, только время потратила.       Она искренне любит своих девчонок. Боится за них. Но выбрала иную тактику. Скинув сигарету, вампирша направилась к темному коридору.       — Альсина, слушай, — Карл пошел на попятную. Когда-то эта война должна была закончится. Почему не сейчас? Перед смертным одром, на кончике лезвия, балансируя между пустым существованием и долгожданной смертью. — Я задницей чую, живыми мы отсюда не выберемся.       Альсина остановилась. Брови её взлетели на лоб, от чего лицо стало приятным, почти испуганным. Словно лицо матери, пытавшейся из последних сил спасти своего упрямого, но всё ещё любимого ребенка.       — А я знаю наверняка, — губы дрогнули, громадная фигура подалась вперед. Карл интуитивно шагнул к ней, сжав кулаки до боли, чтоб удержаться и не хватить женщину за руку в таком простом, однако неестественным для них двоих жестом. — Карл, прошу тебя, не будь упрямым ослом. Хотя бы раз! Вернись в замок, останься с нами, пережди. Рано или поздно всё уляжется.       — А если нет? Если Миранда воскресит Еву, что будет тогда? — В голосе его боль, отчаяние. Пропала присущая грубость. — Ты думала, каким глобальных пиздецом нас всех накроет?       Внезапно Альсина разбила тонкую грань между ними. Пробила обиды и злость. Не колеблясь ни секунды, она положила тяжелую руку Карлу на плечо. Нежно, крайне осторожно приподняла его упрямое лицо. Огромный палец огладил колючую бороду. Выражение её лица становится мягким, губ касается нежная улыбка.       — Ты не герой, — шепчет она, поджимая губы. Если бы могла плакать, то слезы катились бы по каменной коже. — Не обязан рисковать ради высокой цели. Не должен…       Она осеклась. Замолчала. Карл нервно сглотнул. Пальцы разжались, и он опустил молот. Позволил ему упасть на землю. Слишком громко в тишине каменного коридора.       На секунду он вспомнил ту ночь, когда Миранда притащила его в замок Димитреску. После того, как он выжил в дьявольской лаборатории. Совсем ещё мальчишка, с острой болью от паразита в груди, дрожащими от страха тощими коленками и слезами, не унимавшимися ни на секунду. Замок встретил его прохладой, притупившей боль. Красивый и древний, мечта искателя приключений из тех книжек, которые мамочка читала им с Анушкой на ночь.       Альсина выскочила к ним, не готовая ко встрече с гостями. В шелковом ночном платье с длинными рукавами, украшенными кружевом. Волосы распущены, как и сейчас. Блестели, переливались на свету радужными оттенками, будто разлитый в воду бензин. Босые ноги шлепали по каменному полу.       Миранда молча пихнула его к гигантской женщине. Испуганного, крошечного ребенка, лишившегося семьи. Альсина смотрела растерянно то на неё, то на ребенка. Обмена словами, которых Карл не помнил. Припав на одно колено, Альсина протянула к нему руки. Таким приветливым, добрым жестом. Её лицо нежно, улыбка превращает его практически в ангельское.       Нетвердым шагом Карл подошел к ней. Смотрел исподлобья, подозрительно. Альсина судорожно вздохнула, схватила его и обняла так крепко, что выдавила воздух из груди. Перехватила его, словно младенца и начала укачивать. Успокаивала, пока он рыдал у неё на плечах. Миранда ушла давным-давно, а они всё стояли на коленях посреди прихожей. Пока он не заснул, впервые с той ночи, когда была убит его отец, а семья схвачена.       Тогда и приснился первый кошмар. Окровавленные стены лаборатории, крики братьев, стон сестры. Голова матери, катившаяся по полу, клацающая зубами и пытавшаяся откусить ему пальцы на ногах. Как он кричал тогда… той первой ночью в замке, когда Альсина лежала рядом с ним в постели и гладила, пытаясь успокоить. Оба понимали, что это бесполезно.       И теперь, столько лет спустя, Альсина смотрела на него точно так же, заставляя чувствовать себя куском вонючего дерьма. Сколько гадостей он сделал, пока жил в её замке, пока не сбежал на фабрику, а она всё ещё любила его. Пыталась уберечь, забыв про обиды.       — Я и не для них жопу рву на фабрике, — он сокрушенно покачал головой.       Альсина понимающе улыбнулась. Убрала руки и обняла себя за плечи.       — Для неё? — Спросила она, хотя сама прекрасно знала ответ.       Стиснув зубы, Карл сухо кивнул. Конечно, для Лизы. Для кого же ещё. Ради себя он не был бы таким осторожным. Обязательно сделал бы глупость, выдал себя или попался на ерунде. Лиза была его светом, его надеждой. Столько сомнений терзали его душу, неуверенностей и страхов, но он всё равно упрямо мечтал о домике в горах и ласковых руках, которые гладят его по волосам рано утром. Нежной улыбке, непослушных рыжих волосах, падающих на сверкающие бесконечной любовью глаза. О маленьких босых ножках, быстро-быстро топающих по полу, перед тем, как крошечный человечек заберется к ним в постель. Его семья.       Он любит Элизабет. Так сильно, что готов жизнь отдать за неё и ребенка. На него вдруг накатила волна пронзительной нежности, от которой сердце защемило острой болью. Как же сильно он хочет, чтобы мечты сбылись. Хоть на секунду, хоть на миг. Ощутить настоящее счастье, такое желанное, такое…       Альсина мягко смахнула слезу с его щеки. Вскинув голову испуганно, Карл отодвинул её руки и принялся размазывать влагу по лицу. Ему стало неловко. Но Альсина не сделала ничего, чтобы унизить его за слабость или зацепить.       — Карл, я…       — Знаю, — перебил он, прекрасно понимая, что она хочет сказать. Рвано вздохнул и покачал головой. — Я тоже.       Она понимающе улыбнулась. Похлопала Карла по плечу и направилась к выходу. Уже скрываясь в темноте, обернулась.       — Будь осторожен, дорогой, — сказала она тихо, чтобы голос не отразился эхом от каменных стен. Чтобы никто не услышал, только человек, которого она считала сыном. Упрямым, вредным, но всё-таки сыном.       — Ты тоже, — поддержал её Карл, пока гордость и тяжелый характер не взяли верх и не наполнили речь его горечью. — Береги девчонок.       Альсина ушла, оставив его в одиночестве посреди каменного тоннеля. Наедине с прошлым и собственными мыслями.

***

      В памяти звучал грохот выстрелов. Крики людей, вой ликанов и жуткий, нескончаемый визг перепуганных женщин. В нос ударил острый запах пороха и страха. Стоило закрыть глаза, как из темноты проступали картины страшного боя. Возвращалась боль, усталость и полное изнеможение. Сомнения, страх, отчаяние и упрямая вера в победу.       Война всегда возбуждала Бет. Наполняла её смыслом. Вместе с тем постепенно убивала, лишая последнего человеческого и доброго, что осталось в ожесточенном сердце. В ту ночь они с Карлом готовы были воевать до последней капли жизни. Как же сильно они ненавидели друг друга. Как сильно были похожи, стоя по разные стороны баррикад. Два безумца, одурманенные кровью и яростью.       Бет накрыла ладонью шероховатые доки, которыми было заколочено окно. Закрыла глаза и… снова и снова возвращались к ней те страшные минуты, когда смерть была так рядом, дышала в затылок и ехидно ухмылялась. Девушка пошатнулась, ощущая, как подгибаются колени. Её замутило, голова пошла кругом.       — Лиза? — Итан подошел к ней и поддержал за предплечье, не дав упасть.       Бет открыла глаза и непонимающе осмотрелась. Бросила взгляд сквозь щели досок на поле, но ничего не увидела. Всё в прошлом. Всё закончилось.       — Что? — Тупо спросила она, взглянув на обеспокоенного Итана.       — Что с тобой? Ты побледнела, — он хотел отойти, когда Бет снова угрожающе покачнулась. Неожиданно к горлу подкатила тошнота. Итан тут же схватил её и оттащил к ближайшему стулу. — Эй, присядь-ка, ты чего?       — Все в порядке, — соврала Бет и вымученно улыбнулась. Итан скривился, не поверил. — Просто душно стало, вот и всё. Надо подышать немного, и пройдет.       Мужчина кивнул, отпустил её руку. Всё-таки он добрый, совсем не для этого места. Чем дольше Бет общалась с ним, тем сильнее в этом убеждалась.       — Принести воды?       — Нет, не надо, — упершись руками в колени, Бет глубоко вздохнула, приложив руку к животу. Дурнота начала отпускать её. — Забей, всё нормально. Не привыкла, чтобы со мной возились, как с хрустальной вазочкой.       Итан встал рядом и игриво пихнул её коленом.       — Ты не производишь впечатление хрупкой девушки.       — Да ну? — Притворно изумилась Бет, подняв на мужчину лукавый взгляд. — Серьезно? А так хотелось, аж обидно.       Они посмеялись немного и замолчали. Каждый думал о своём. Итан о дочери, в этом Бет не сомневалась. Сама она откинула голову на стену, закрыла глаза и снова вспомнила улыбку Карла. Упрямое выражение лица, пристальный взгляд, от которого под кожу забирается тепло. Бет сжала пальцы в кулаки, вспоминая, как ласково убирала его волосы с лица. Чуть влажные, жесткие и непослушные.       Вот кто бы ляпнул в ту ночь, что она по уши влюбится в Гейзенберга, на смех бы подняла. Кто бы знал.       — Я думала, никто не сумел выжить, — заговорила Бет, нарушая тишину. Голос чуть хрипел, в горле першило. Стоило всё-таки выпить воды. — Когда ушла несколько месяцев назад, деревня превратилась в мясорубку. Думала, всех убили. А оказалось нет, — она расстегнула плащ. Стало и правда душновато. — Я ведь вроде как была тут за главную когда-то.       — Правда? — Удивился Итан. — Почему тогда ушла?       Бет поджала губы. Их с Карлом знакомство началось с гребаного пиздеца. Если бы он запер её тогда на фабрике, любовь превратилась бы в чертов Стокгольмский синдром. Как же девушка была благодарна, что он этого не сделал. Не превратил её в узницу. Да она и сама не ушла. Если задуматься, то куча вопросов возникнет. Сперва не могла, затем не захотела. Всё так глупо и одновременно просто.       — Были причины, — ответила она коротко. — Я не жалею.       — Но ты вернулась, — констатировал Итан. — Хотела все исправить или…       — Да нет, просто…       Бет взглянула на него и осеклась. Бледный, побитый и уставший. Вчера у него была семья, а сегодня лишь горе и одна с половиной рука. Кто она такая, чтобы загружать его проблемами. Если не может помочь, то не должна усложнять ему жизнь.       — Забей, — отмахнулась Бет легко, нарочно сделав вид, что не придает значения своим переживаниям. — У тебя своих проблем полно. Если твоя дочка и вправду здесь, найти её будет нелегко.       Итан мялся, поджимая губы. Обхватил здоровой рукой плечо. Всё никак не решался сказать о чем-то. Или попросить.       — Я надеялся на помощь, — прошептал он несмело.       — Мою? — Бет вскинула брови. Она последняя, к кому стоит обращаться. Даже если бы хотела, то не позволила бы себе. Не теперь.       — Кого-нибудь, кто знает эти места. Хотя бы покажет, в каком направлении искать.       — Слушай, по правде говоря, я не думаю, что Роза здесь. Если и так, то мне жаль…       — Она жива, — упрямо заявил Итан. На лице — каменная маска. Упорство отца, которому больше нечего терять. — И я найду её.       Он был так уверен и смел, что Бет не нашла в себе смелости возразить. Она бы делала то же самое, если бы её ребенок подвергался опасности. Не пожалела бы собственной жизни.       В прихожую вернулась Луиза. Мягко взяла Бет за руку и повела за собой. Итан пошел следом.       — Все ждут вас, — шептала пожилая женщина. За прошедшие месяцы она и правда постарела, осунулась, сгорбилась.       Сквозь грязную цветочную занавеску пробивался тусклый, пляшущий свет. Луиза скрылась внутри, а Бет остановилась, неожиданно осознав, что боится. Боится столкнуться с прошлым и утонуть. Пальцы девушки подрагивают. Губы поджаты.       Итан подходит сзади и кладет руку ей на плечо. Бет вздрагивает, нервно оборачивается. Взгляд мужчины теплый и участливый. Словно он знает. Словно понимает её. Напряжение постепенно спадает. Плечи опускаются. Бет кивает с благодарностью и входит в мрачную комнату, где собрались оставшиеся выжившие.       — Святая Матерь…       Их было не больше пятнадцати человек. В первые секунды Бет показалось, словно в комнату набились безликие тени. Темные, худые, изможденные. Они сидели на полу на грязных матрасах, прятались у стен, прижимая к себе покалеченные конечности. Голодные, грязные и напуганные.       Десятки глаз уставились на Бет, и девушка почувствовала неуютно. Она жила в безопасности, пока жители деревни боролись за жизнь… Нет! Нельзя позволять чувству вины разъедать сердце. Нельзя пускать в душу сомнения и жалость.       Бет скрестила руки на груди, защищаясь от тяжелых взглядов. Елена с отцом устроилась за столом. Юлиан отошёл к камину, подбросил в огонь немного дров, искоса глядя на Бет и злобно щурясь.       — О, вы только посмотрите! — Прикрикнул мужчина за спиной Бет. Девушка отскочила, налетела спиной на Итана. Тот придержал её за плечи, не дал упасть. Мужчина поднялся, пьяно покачиваясь из стороны в сторону и отвесил низкий поклон. — Ваше грёбаное величество вернулось в наши края!       Бет узнала его. Один из прихвостней Юлиана, постоянно торчавших рядом с ним. Неопрятный, обдающий запахом прокисшего гнева и вони гнилых зубов.       — Антон, — одергивает пьяницу Луиза. По-матерински строго. — Хватит. Элизабет вернулась, чтобы помочь нам.       Бет передернуло. Освободившись от рук Итана, она попыталась возразить, чтобы развеять всеобщие надежды.       — Луиза, я вовсе не…       — Вот как, — перебил Антон и ткнул в Луизу толстым пальцем. — Знаешь, старуха, да поебать нам теперь на её помощь! Смотри, никого не осталось. Некого больше спасать.       — Это все выжившие? — Спросил Итан, намереваясь немного развеять обстановку.       Луиза не успела ответить. Антон снова разразился громогласной речью.       — Выжившие? Ты это о ком, чужак? О старухах, калеках или хнычущих девках?!       Он ткнул в худенькую девчонку, жавшуюся в кресле от страха. Та вздрогнула, сжалась ещё сильнее и тихо заплакала. Злость опалила сердце Бет, налив мышцы уверенностью и жаром.       — Слушай, приятель, ты бы успокоился, — она старалась сохранять спокойствие. Хмурая, будто грозовая туча. — Сядь и не дергайся, ладно? Пока мы тут разбираемся… Да пошла ты, сука херова! — Выкрикнул Антон.       Он прошествовал мимо, намереваясь зацепить Бет плечом. Девушка вовремя отошла в сторону, и тот едва не упал. Смерил её свирепым взглядом и вернулся в свой угол. Прикрыв глаза, Бет глубоко вздохнула.       Спокойно, держи себя в руках.       — Остались люди ещё в трех домах, — заговорила Луиза, успокаивающе поглаживая расстроившуюся девушку. — Мы не можем с ними связаться. Рация больше не работает. Если бы мы придумали, как добраться до них.       — Всё без толку! — Крикнул Антон из своего угла. Бет собиралась промолчать, когда под ноги ей неожиданно упала бутылка. Не разбилась, а лишь покатилась в сторону. — Где ты шлялась, стерва? А?!        В голову ударила ярость, глаза закрыло темной пеленой. Она держала себя в руках, но никому не позволит обращаться с собой, как с дворовой собакой.       — Антон! — Вспылила Елена, впервые за все время отпуская отца. Тот растянулся на столе, не выпуская из рук мачете.       — Да нет, пускай выскажется, — в голосе Бет клокотала ярость. Жестом она просила Елену не вмешиваться. — Авось полегчает. Хочешь меня обвинять? Валяй, сними камень с души!       Лицо Антона исказилось от злости. Губы скривились, в глазах полыхнуло бешенство.       — Пока мы подыхали, эта тварь загорала где-то подальше, а теперь явилась! — Взревел он, поднимаясь со стола и в два шага оказываясь рядом с Бет. Нависая над ней, пытаясь подавить своей массой. Бет не поддалась, водрузила руки на пояс, грудью принимая его вызов. — Снова будешь играть в героя, да? Делать вид, будто тебе есть дело до наших проблем. Чертова сука…       — Слушай, до пошел ты нахер! — Не выдержала девушка, крикнув пьянице в лицо. — Отвали от меня.       — Хватит! — Неожиданно закричала Елена. Писклявая, как ребенок, напуганный ссорой родителей. — Перестаньте ругаться, пожалуйста. Это не поможет.       Бет опешила, а пальцы Итана, сжавшие плечо, добили окончательно. Она смерила Антона свирепым взглядом и повернулась к нему спиной. Её трясло от злости, кожа пылала. Дыхание стало жестким и отрывистым.       — Лиза, хватит, — успокаивающе заговорил Итан. — Уйдем отсюда.       — А в чем, собственно, Антон не прав?       Хрипловатый голос Юлиана заставил Бет вздрогнуть от отвращения. Во рту появился металлический привкус от прокушенной губы. Она обернулась и столкнулась с ехидным взглядом, полным ненависти и злорадства.       — Если бы ты не вмешалась тогда, все было бы хорошо, — Юлиан выплевывал каждое слово в лицо своей давней сопернице. — Приехала и начала наводить свои порядки…       — О, ну извините! — Вспыхнула Бет, взмахнув руками. Хотела подойти к нему, но бросила взгляд на Луизу и заставила себя стоять на месте. — Извините, что пыталась спасти людей. Все лучше, чем пускать их под нож, прикрываясь ебучей благой целью! Ты хоть знаешь, что с ними делали? Черта с два, Юлиан. Ты понятия не имеешь!       — Из-за тебя всю деревню эти твари уничтожили! — Закричал старик, оттолкнув подоспевшую к нему Луизу, спешившую унять спор. — Всех убили. Детей, женщин, стариков…       — Юлиан, перестань, — вмешалась Елена, но одного стона отца хватило, чтобы та вновь наклонилась к нему.       Бет не могла больше здесь оставаться. Голову давило от сдерживаемого гнева. Рука подрагивала, то и дело накрывая кобуру под плащом. Оружие успокаивало. Фотография Карла тоже. Бет приложила руку к животу и неожиданно ощутила, будто от него вверх по телу разливается жар. Почти физически ощутимая волна спокойствия. Умиротворяющая.       Едва Бет сумела взять себя в руки, как Антон поднялся со своего места и направился к ней. Итан среагировал раньше, встав между ней и сердитым мужчиной. Пелена спокойствия тут же спала.       — Слушай, приятель, уймись, — с легким оттенком угрозы проговорил Итан.       Антон не решился ударить чужака. Лишь кривил губы и тяжело дышал, словно разъяренный бык.       — Антон! — Предупредительно сказала Луиза.       — Нет, этот старый хрен прав, — бросила Бет, одернула Итана за руку и кивнула на выход. С неё хватит. Приветствие просто очаровательное. А Герцог, если ещё раз появится в её поле зрения, получит хорошенькую оплеуху. — Зря я вернулась сюда. Знала, что идея будет дерьмовая.       Она не собиралась больше здесь оставаться. Никакая жалость или чувство вины не пересилят отвращения и злости. Бет не стала психовать лишь из уважения к Луизе, её дому и благородной цели помогать нуждающимся.       Круто развернувшись, девушка направилась на выход. Итан уже ждал её, приоткрывая полог ткани. В мерцающем свете танцевали пылинки. Бет уже начала думать, как будет выбираться из этой проклятой дыры, когда в спину ей врезались, словно лезвия ножей, слова Юлиана.       — Ну давай, беги к своему Лорду, — злорадные слова, острые, пробивающие тело насквозь. — Прячься за его членом, как дешевая шлюха!       Бет остановилась, как вкопанная. Сердце пропустило болезненный удар. Она окаменела, пораженная неожиданностью, застигнутая врасплох. В гостиной повисла звенящая тишина. Все шепотки разом умолкли. Лишь сухой смешок Юлиана прозвучал как раскат грома.       Медленно, почти превозмогая боль в закостеневшей шее, Бет обернулась. Юлиан улыбался. Злорадно и жестоко. Лицо девушки полыхнуло страхом и яростью. Его костлявая рука только что забралась ей в душу, оцарапала грязными ногтями и безнаказанно исчезла. Отвращение рассыпалось мурашками по коже. У Бет не было никаких сомнений — Юлиан знает. Если не всё, то очень многое. И обязательно воспользуется своим знанием против неё. Уж об этом его ухмылка говорила весьма красноречиво.