Глава 21
7 сентября 2021 г. в 12:24
Чонгук, погрузившись в свои мысли, даже не заметил, как добрался до квартиры Юнги. Немного помявшись около дверей из-за сильного волнения, всё-таки взял себя в руки и решительно вошёл в квартиру. Прямо на пороге его ждал хозяин с очень недовольным выражением лица, при виде него гость вскрикнул от страха.
— Ты забыл, где я живу? Почему так долго поднимался?
— Я… эм, ну… — Чон не знал, что ответить. Мысли в голове перемешались, слова не строились в предложения, поэтому, вымолвив что-то несуразное, опустил голову, изучая носки своей обуви.
— Успокойся. Я же позвал тебя не для того, чтобы убить по-тихому. Проходи давай, стоишь на пороге, словно бедный родственник, — пробурчал Мин. Отчасти он понимал, что младший растерян, но ничего не мог поделать со своим раздражением.
Гук на ватных ногах прошёл в глубь квартиры, робко присаживаясь на край дивана. Юн же пошёл на кухню, дабы приготовить чай с травками, чтобы успокоить своего бояку.
— Ты будешь печенье? — крикнул он из кухни.
— Я? Ну… какое?
— Ты же знаешь, что я ем только овсяное, — появляясь в дверном проёме, изогнул бровь старший.
— Но ведь ты знаешь, что я ненавижу это овсяное печенье, — также изгибая бровь, напомнил младший.
— Я знаю, поэтому и спросил. Шоколадку будешь? Её ты ешь, уплетаешь так, что только за ушками трещит, — улыбнулся Юнги, вроде ему удалось сгладить напряжённую обстановку, потому что в ответ он получил любимую улыбку. — Помоги мне отнести кружки сюда.
За чаем Чонгук успокоился, больше не чувствовал неловкости за свой поступок, единственное, что он сейчас испытывал — это желание рассказать правду, которую так хочет знать его парень. Именно это он и сделает после чаепития.
— Зайка, как дела с подготовкой к сессии?
— Отлично. Скоро будет консультация по истории искусств, мы её первую сдаём, — ответил Чон. — Этот предмет лёгкий, так что не думаю, что у меня возникнут проблемы с его сдачей.
— Это хорошо, малыш.
Повисла неловкая минута молчания, которую прервал младший:
— Юн, мы можем поговорить о вчерашнем? — робко спросил он, было немного страшно говорить об этом, и он старался успокоиться.
— Конечно, — кивая головой, согласился старший. Ему было интересно, о чём именно парень хотел с ним поговорить.
— Мы можем пойти в спальню и лечь? Мне так будет комфортнее.
— Пошли, — сказал Мин, подхватывая юношу на руки и неся в спальню, тот нервно заёрзал в его руках, но быстро успокоился.
— Я мог бы и сам дойти, — пробурчал он, утыкаясь носиком в родное плечо мужчины.
Юн поставил Гука на пол, садясь на кровати спиной к деревянной спинке, к нему приполз младший, ложась головой на грудь старшего, который нежно обнял его. Немного помолчав, чтобы собраться с мыслями, Чон медленно начал рассказывать то, что хотел узнать Юнги:
— Когда я был маленьким, мои родители постоянно ездили по командировкам. Они работали вместе и тогда занимали не высокие должности, поэтому и получали немного. За мной с детства приглядывала бабушка, она болела, но так как я был слишком мал для того, чтобы сидеть один, терпела боль. В садик я ходить не мог, потому что денег на него не было. Родителям еле хватало на еду, одежду, оплату квартиры и дорогостоящих лекарств для бабули, — небольшая история о раннем детстве заставила парня слегка улыбнуться, он вспоминал, как смотрел мультики с бабушкой и как играл с ней в прятки. — Когда я пошёл в школу мне приходилось весь материал усваивать самому, ведь родители работали, и у них не было времени, чтобы заниматься со мной. Но всегда, когда они были дома, мама приходила ко мне и интересовалась моей жизнью: есть ли у меня друзья, какие отношения с одноклассниками, не обижают ли они меня. Я обожал такие моменты, потому что она прижимала меня к себе, показывая, что хоть её нет рядом всегда, но её любовь есть. Отца же интересовало одно: оценки. Он говорил, что если я не буду учиться, то буду никому не нужен, — мальчика всегда злила эта отцовская фраза, будто он любил Чонгука только за оценки. Но тёплые воспоминания о маме вызвали появление на лице улыбки, которая быстро пропала.
— Когда я закончил начальную школу, умерла бабуля, сердце не выдержало. Тогда я был уже достаточно взрослым, чтобы оставаться одному, поэтому родители платили соседке, чтоб она готовила мне еду и немного следила за мной. Отец начал пить с тех пор, когда не нужно было ехать куда-то по работе. Чаще всего он просто пил пиво, но иногда, когда случались заскоки, напивался до потери человечности. Мог накричать на маму, но она не воспринимала эти крики всерьёз, потому что, будучи маленькой, привыкла к своему пьяному отчиму, — ему было неприятно вспоминать те слова, что отец выплёвывал в состоянии сильного алкогольного опьянения. — Когда мне было 14 лет, я связался с плохой компанией. Они взяли меня на слабо, типо: «Выкуришь целую пачку сигарет за раз — будешь в нашей банде, если нет, то катись на все четыре стороны». А я что? Трус, что ли? Нет, и я выкурил. Неделю пролежал в больнице с отравлением, решив для самого себя, что больше сигарету в рот никогда не возьму. В первый учебный день после выписки была контрольная, к которой я был не готов, поэтому получил «2». Вечером отец, будучи пьян, ударил меня так сильно, что я ударился головой о стену, он сказал, что я урод и ничего толкового из меня не вырастет. Я просто убежал, голова раскалывалась, купив в первом попавшемся ларьке сигареты, выкурил штуки 3. Втянулся в это. Тогда я возненавидел отца и полюбил сигареты, нашёл в них что-то… успокаивающее.
Гуку было немного стыдно, что он вместо того, чтобы справляться со своими проблемами с помощью взрослых, просто закрывал их сигаретами, губя своё здоровье, но ничего с собой поделать не мог. Воспоминание об отцовском ударе всегда больно отзывалось в голове, когда мама просила извиниться перед отцом за грубость, поэтому он всегда это припоминал.
— Мама всё также нежно ко мне относилась, но слишком опекала меня, будто я ребёнок, меня это раздражало, мог из-за этого сутками не появляться дома. Отцу вообще плевать было на это, только мама волновалась, поэтому ей говорил, что ночую у друзей. Она верила и отпускала. Учиться я не бросил, был всё таким же отличником, хотя иногда это выбешивало, потому что заставляли ездить на олимпиады, а я не хотел этого, — оценки всегда были для ГуГу второстепенными, просто учёба ему легко давалась, когда он реально ею занимался. И именно это привлекало учителей в чоновой персоне: оценки и знания. — Когда я поступил в старшую школу, родителей повысили, они всё меньше куда-то уезжали и всё больше были дома. Я не мог находиться с ними в одних стенах. Это раздражало и делало больно, потому что стены помнили ту боль, которую мне приносили постоянные оскорбления отца. Пить он бросил, когда мне было 17, но это не изменило его пофигистическое отношение ко мне. Поэтому я и ненавижу его, ведь он причинил мне больше боли, чем дал какой-то отцовской любви, — материнская гиперопека и отцовский пофигизм: почва нежелания находиться в родном доме. Здесь парень чувствовал себя небезопасно, уязвимо, ненужно. — Курить я так и не бросил, но беру сигарету в рот лишь тогда, когда расстроен чем-то, например, ссорой с тобой или родителями. Да, пусть им кажется, что мне в кайф с ними ругаться, но мне хочется провалиться сквозь землю в такие моменты, — Юн и сам понял, что Гук не любит ругаться с родителями, но по-другому он просто не может. Возможно, не умеет сдерживаться, но, скорее всего, неосознанно повторяет за отцом, который также не держит язык за зубами. — Единственное моё спасение в жизни — Чимин. С ним я познакомился в возрасте 5 лет. Только он знал обо мне всё, с детства до настоящего возраста, потому что лишь ему я смог открыться.
Чимин нравился Юнги, потому что тот был неглупым мальчиком, Чонгук в общении с ним ведёт себя так же, как и с самим Мином: мило и открыто, по-настоящему. При словах о Паке у Чона на личике появилась тёплая улыбка, ведь с ним было связано столько важных воспоминаний, ему не хотелось терять своего единственного друга.
— Сейчас у меня появился ты, и я безумно рад тому, что нашёл в себе силы рассказать тебе свою жизнь. Очень жаль, что тебе пришлось увидеть мою ссору с родителями. Понимаю, что это неправильно, но сдерживаться не могу, особенно когда мама просит извиниться перед отцом за то, что нагрубил ему, — всё это было рассказывать очень тяжело. Чонгук со слезами вспоминал своё детство и подростковый период, ведь именно тогда он встретился с главной болью своей жизни. Рассказать кому-то эту историю — значит полностью довериться человеку.
Юнги же сидел молча, переваривая весь рассказ. Ему было жаль этого ребёнка, ведь ему не додали любви в детстве. Теперь у Юна в голове сложилась полная картина причины, почему Гук так груб со своими родителями, тут даже дело не в детской обиде за отсутствие внимания, а в тех поступках, которые совершались тогда, когда нужно было поддержать и показать любовь этому малышу.