Бог, открывающий двери и Ангел, приносящий удачу

Проходит ещё два долгих года, полных радостей, печалей, удач, позорных промахов и одного поцелуя по пьяни на какой-то вечеринке, за который обоим потом было жутко стыдно и который, однако навечно въелся в память каждому. Снова наступила зима. Приближалось очередное Рождество, но снега до сих пор не выпало ни грамма. Донхэ с Ынхёком по-прежнему встречались, мило дурачась целыми днями, Кюхён всё также зажимал Сонмина по углам офиса, тот не возражал, и временами даже брал инициативу в свои руки. Рёук вот уже второй месяц пытался уговорить Йесона взять вдвоем отпуск и смотаться в Тайланд, но тот всё никак не хотел расставаться со своими питомцами, а брать их с собой наотрез отказывался. Хичоль сидел на каком-то иностранном K-pop форуме, старательно делая вид, что усердно работает. Чонсу сидел напротив и изредка кидал на него печальные взгляды. Приближался Тот день. С того поцелуя они как будто отдалились друг от друга. Стали меньше общаться, меньше придумывать коварных планов, Хичоль стал больше курить и зависать в Интернете, Чонсу пристрастился к кулинарии и сутками не вылезал из кухни, переводя продукты и нервы соседей. Зато теперь все местные пожарные знали его в лицо. - Кхм, - раздалось за спиной Хичоля неуверенное покашливание, он от неожиданности вздрогнул и повернул голову к подошедшему, Чонсу оторвал взгляд от своего блокнота и уставился на Рёука. - Чего тебе? – слегка недовольно спросил Хичоль. - Мы тут с ребятами подумали… - Вуки замялся, - может нам в этом году отметить Рождество всем вместе? Как раньше, а? Рёук мило хлопал ресницами и смотрел на парней взглядом наивного потерянного щенка. Трудно было устоять. - У меня дела, - отрезал Хичоль и повернулся обратно к компьютеру, всем своим видом стараясь показать, что разговор закончен. - Да какие у тебя дела? – подал голос Чонсу, - опять напьешься в компании сомнительных личностей и подерешься с кем-нибудь в баре, а мне потом вытаскивать тебя из полиции. - А ты вообще молчал бы, - холодно одернул его Хиним, - я к тебе вообще не обращался. Чонсу скорчил рожицу, показал Хичолю язык и мило улыбнулся Рёуку. - Мы придем, не волнуйся. По крайней мере, я точно буду. - А, хорошо, - Вуки неуверенно перевел взгляд с него на Хичоля и сглотнул, - мы соберемся где-то в восемь у меня дома. Он отвесил вежливый поклон и испарился, будто его и не было. - Хичоль, может, хватит уже? Что с тобой? – со всей серьезностью повернулся к другу Чонсу. - Отвали, - коротко ответил тот и продолжил делать вид, что жутко занят. Пак ещё на минуту вернулся к своему блокноту, что-то аккуратно в нём вырисовывая. - Нет, ну в самом деле, что за детский сад? – наконец, не выдержав, встрепенулся он, - Хи, правда, ну что такое то? Ну подумаешь, один раз по… - Подумаешь?! – Хиним вдруг резко вскочил со стула и швырнул в Чонсу полный ярости взгляд, - подумаешь? Ну всё… С этими словами он покидал свои вещи в сумку и быстрыми шагами вышел из офиса, не обратив внимания на гневные окрики босса. Все сотрудники провожали его удивленными взглядами, а потом также удивленно повернулись к Чонсу. Тот лишь пожал плечами, показывая, что сам ничего не понимает и уткнулся обратно в свой блокнот. Рождественская вечеринка шла своим чередом. Подарки подарены, половина провизии съедена, а нехилый запас алкоголя, найденный в шкафу у Рёука, уже успел сильно сократиться. В квартире собралась куча людей, знакомых и не очень. Все веселились, распивали вино, закусывая жареной курицей, и о чем-то увлеченно болтали. Хёкджэ носился за Донхэ вокруг Рождественской ёлки, нацепив на голову смешные оленьи рога и орал что-то неразборчивое, Рыбка смеялся, временами падал, но сдаваться в лапы подпитому псевдо-оленю не собирался. Рёук хлопотал на кухне, с четкостью автомата нарезая новые салаты и складывая сэндвичи. В этот вечер он больше походил на муравья-официанта, чем на хозяина вечеринки. И можно было бы его от всего сердца пожалеть, если бы не помогавший ему во всем Сонмин, разносивший блюда по всем углам квартиры, прибиравший осколки пострадавшей посуды и перетащивший пару перебравших гостей на диваны и кресла. Йесон и Кюхён вот уже второй час безрезультатно сражались в караоке, набирая каждый раз 100 баллов и дико бесясь из-за этого. Чонсу тихо сидел в кресле неподалёку, наблюдая за их перепалками и потягивал вино из бокала. Тут до его ушей донесся зов дверного звонка. - Я открою! – крикнул он чуть не проронившему от неожиданности поднос Рёуку и поднялся с кресла. Звонок повторился теперь уже более настойчиво. - Иду-иду! – беззаботно крикнул он, продираясь к двери сквозь образовавшийся в коридоре затор из полупьяных гостей. Пока он пытался высвободить руку из захвата какой-то абсолютно незнакомой ему девушки звонки подозрительно стихли. Наконец, добравшись до выхода, он торопливо отодвинул защелку и открыл дверь. На пороге стоял Ким Хичоль. Чонсу застыл на месте, от удивления даже забыв перестать улыбаться. Хичоль окинул его холодным оценивающим взглядом и тихо сказал. - Я что, так и буду в дверях стоять? - А, нет, конечно, проходи, - очнулся Чонсу, пропуская друга внутрь. - О, Хичоль-хён! – радостно провозгласил проходивший мимо Сонмин, и бросился помогать хёну раздеться, - а мы уж думали, ты не придешь. - Да куда уж вы без меня, - снисходительно хмыкнул он и всучил младшему большой пакет, весело звякнувший бутылками внутри, - вот, держи, это, так сказать мой добровольный взнос в фонд попойки. - О, спасибо, хён, как раз кстати, - Мин расплылся в благодарной улыбке и ускакал на кухню, разбирать сумки, по пути оповещая всех встречных о приходе Хичоля-хёна. - А ты чего стоишь? – повернулся Хичоль к Чонсу, - пошли в комнату. Пак слабо кивнул и, чуть не навернувшись на горе из обуви, образовавшейся возле порога, двинулся за Хинимом. К 3-м часам утра стало ясно, что делать в этом доме ни Чонсу, ни Хичолю больше нечего. Всем было откровенно не до них. Некоторые ушли домой, те, кто остался, спали, развалившись на ярко-малиновом диване. А их лучшие друзья уютно разделились по парочкам и устроились каждый в своём углу квартиры, и единственное, до чего им было дело, так это до поцелуев и облапывания друг друга. На улице до сих пор не было ни снежинки, часто понатыканные у дороги фонари, ярко освещали пустую черную улицу. Слабый ветер раскачивал голые ветви деревьев, заставляя их отбрасывать жуткие колючие тени на освещенные участки тротуара. - Тут стало слишком скучно, - уныло возвестил Хичоль и, со стуком поставив свой стакан на стол, поднялся на ноги, - я домой. Чонсу поднял на него пустой взгляд, вздохнул и тоже встал, направившись к двери. По пути он машинально собирал разбросанную по квартире посуду, составляя её в аккуратные стопочки, так что путь его затянулся и, когда он, наконец, добрался до прихожей, Хичоль уже был полностью одет и нетерпеливо переминался с ноги на ногу в пороге. Наспех накинув куртку и обмотавшись пушистым шарфом, он выбежал на улицу вслед за Хичолем, плотно прикрыв за собой дверь. Большую часть пути они шли молча, изредка поглядывая друг на друга неуверенными взглядами, не зная, что сказать, с чего начать и как вообще жить дальше. Но Рождество, как известно – время чудес. Именно в Рождество исполняются все желания, исправляются ошибки и объединяются людские судьбы. В Рождество возможно всё. Достаточно лишь маленького толчка, одной крохотной детали, чтобы всё тут же закрутилось, завертелось в снежном водовороте событий и после встало на круги своя, оставив в душе самое теплое воспоминание в жизни. Свернув на свою родную улочку, освещенную лишь пятеркой старых фонарей да гирляндами в некоторых окнах, Чонсу почувствовал, как что-то маленькое и холодное коснулось его носа, потом щек, лба и вот уже с неба белым конфетти опускается пушистый снег. Дорога моментально посветлела, из черной и колючей стала белой и мягкой. - Хичоль, смотри, снег! – восторженно пошептал Чонсу и остановился, задрав голову вверх. - Вижу, - послышался короткий ответ, но в голосе Хи уже можно было уловить теплые нотки. - Красиво, правда? – Чонсу пару раз прокружился вокруг своей оси, наблюдая за кружащими в воздухе снежинками, закручивавшимися в маленькие красивые вихри от случайных порывов ветра. - Да… - тихо ответил Хичоль, - пошли, а то замерзнешь. Чонсу опустил голову и укоризненно глянул на друга. - В тебе нет ни капли романтики, - пробурчал он, смешно надув губы. - Извини. Они пошли дальше. Снег всё шел и шел, и, кажется, не собирался прекращаться, намереваясь скрыть под своим белым телом весь город. Холодные мокрые снежинки лезли в нос, забирались под воротник, стекая по спине противными каплями. Они оседали белыми блестками на меховом капюшоне Хичоля, делая его похожим на красивого пушистого зверька, съежившегося от холода и распушившего свой белый мех, чтобы было теплее. Над крыльцом подъезда Чонсу уже образовалась объемистая снежная шапка выглядевшая очень по-рождественски. Поднявшись на ступеньки, парни остановились возле двери и замерли, повернувшись друг к другу лицом. Хичоль стоял засунув руки в карманы и нахохлившись как воробей, Чонсу тоже весь насупился и старательно отводил взгляд. Хичоль смотрел на его полуопущенные ресницы, припорошенные снегом, на раскрасневшийся от холода нос и приоткрытые губы из которых то и дело вырывалось облачко пара. И ему снова хотелось его поцеловать. Опять забыть о своей гордости, отбросить всё и впиться в его губы нежным влажным поцелуем, но уже не как в тот раз, а по-настоящему, с последствиями. Целовать его каждое утро, каждый день своей жизни. И плевать на имидж, репутацию, на друзей, на работу, на деньги, в конце концов. Плевать на всё, лишь бы просыпаться с каждое утро с ним рядом, обнимать, гладить его смешные ямочки на щеках и шептать нежности на ухо. Но он почему-то молчит, продолжая пристально разглядывать лицо Чонсу, заставляя его и без того красные от мороза щеки розоветь ещё больше. - Ну… Мне пора, - осторожно прерывает он затянувшееся молчание. Чонсу поднимает глаза и растерянно смотрит на Хичоля. Затем слабо кивает и принимается шарить по карманам, отыскивая ключи. Хичоль последний раз смотрит на него, вздыхает и ссутулившись спускается по ступеням вниз, оставляя на них четки темные следы, впрочем, тут же покрывшиеся свежим слоем снега. - Хичоль! – уже отойдя на десяток метров слышит он неуверенный окрик и оборачивается. Чонсу стоит, прижавшись грудью к полураскрытой двери, нервно перебирая в пальцах связку ключей. - Что? – равнодушно спрашивает Хиним, но глаза его так и светятся надеждой. - Эм… - Чонсу делает паузу и робко выговаривает – я рад, что ты всё-таки пришел. Спасибо. Он смущенно улыбается и слегка втягивает голову в плечи, становясь похожим на провинившегося щенка. - А, не за что, - потухшим голосом отвечает Хичоль, кивает ему и идет дальше. - Хичоль, постой! – дойдя уже до угла улицы, снова слышит он встревоженный голос Чонсу. Он останавливается, удрученно вздыхает. И что ему ещё понадобилось? Развернувшись, он собирается высказать Чонсу всё, что думает о подобном его поведении, и что он сейчас не в том настроении, чтобы его дергали по всяким пустякам. Но не успевает даже раскрыть рта, ибо стоило ему чуть повернуться, как неизвестно каким образом оказавшийся прямо у него за спиной запыхавшийся Чонсу набрасывается на него и крепко сжимает в объятиях, отчаянно впиваясь в его губы горячим поцелуем. Первые секунды Хичоль попросту не соображает, что происходит, но потом чувство реальности возвращается к нему. Он осознает, что вот они, он и Чонсу, его любимый Чонсу, стоят посреди улицы в эту Рождественскую ночь и целуются. С неба валит снег, мягко ложась на волосы и одежду, превращая весь мир вокруг в белое сказочное царство. Чонсу всё крепче сжимает Хичоля в объятиях, нежно берет его лицо в свои ладони и слегка отстраняется, чтобы прошептать: - Прости меня, пожалуйста. Прости, прости… - шепчет он, - это всё так глупо и… ты меня сейчас совсем оттолкнешь, да? Это я виноват, что так всё получилось… прости… не надо было… Он порывается и вовсе уйти, но Хичоль не даёт ему шевельнуться, крепко прижимая к себе и пристально глядя ему в глаза. Чонсу тоже неотрывно смотрит на него, пытаясь по неподвижным чертам его лица понять, что же творится в этой голове. - Хичоль? – неуверенно шепчет он. - Молчи… - слышится ответ и Хиним осторожно, будто боясь поранить сам наклоняется к нему, касается кончиком носа его щеки и целует нежно, аккуратно, словно на этот поцелуй у него всего одна попытка, и если не получится, то…