Ты только не прыгай!

Город постепенно пробуждался, в очередной раз начав новый день с рыданий. Серые, низко плывущие тучи, окутавшие небо грязной пеленой, проливали, казалось, всю накопившуюся в них воду. Дождь жалобно стучал по крышам, бился в окна и что есть сил старался промочить до нитки снующих по улицам сонных людей. Семь утра. Кто-то брёл на работу, кто-то спешил на учёбу, а кого-то просто нелёгкая понесла выйти из дома в такую погоду. К последнему типу относился и Миша, вялой походкой плетущийся по обочине дороги и пытающийся на ходу поджечь то и дело гаснущую сигарету. Он прикрывал спичку ладонью, чиркал ею о коробок и трясущейся рукой подносил её к зажатой в зубах сигарете, которая, несмотря на его старания, зажглась только с четвёртой попытки. Наконец парню удалось втянуть в себя едкий дым, оседающий в лёгких ядовитыми смолами и заставляющий задыхаться. Однако он настолько привык к этому, что даже не закашлялся. Только подавил давящий спазм в груди и нахмурился. В пачке оставалось всего три сигареты, и их надо было как-то растянуть до окончания этого бесконечно тянущегося дня, который едва начался. Мимо проносились машины, разбрызгивая грязную воду из луж. Она серо-коричневой волной накрывала тех, кто не успевал вовремя отскочить, заставляя этих зазевавшихся людей вздрагивать и звучно ругаться вслед водителям. Мишу уже успело пару раз обрызгать, но он даже не обратил на это внимания. Старые затёртые джинсы обзавелись новыми пятнами, серая футболка тоже слегка пострадала. Впрочем, этим вещам было уже ничто не страшно. К дождю прибавился пронизывающий до самых костей ветер. Он очень быстро усиливался, заставляя прохожих глубже запахиваться в куртки и нагибать голову, чтобы холодные пощёчины не хлыстали по лицу. С каждой секундой людей становилось всё больше, они спешили, кто-то даже бежал, не обращая внимания на лужи и шлёпая по ним ботинками. Лица у всех были настолько обречёнными, словно они видят мир в последний раз в жизни. Хотя, впрочем, а кто не выглядит обречённым, просыпаясь утром? Разве что, счастливые люди. Вдруг парень почувствовал, как ботинок заполняется водой и промокает босая нога. Он опустил взгляд и обнаружил, что наступил прямиком в лужу, которая была ему почти по щиколотку. Горшенёв тихо сматерился и раздражённо поджал губы, подняв ногу и неловко ею тряхнув. Делать было уже нечего, возвращаться домой совершенно не хотелось. В принципе, промокшая обувь — это фигня. Конечно, в большинстве случаев это твёрдый залог простуды, но парню было откровенно наплевать. Иногда ему казалось, что даже любое смертельное заболевание сейчас его бы ни капли не напугало. Забив на мокрые ноги, темноволосый побрёл дальше. Он периодически жмурил глаза, в надежде, что они перестанут болеть. Возникало ощущение, будто кто-то задрал ему веки и засыпал туда песка, который разъедал и сушил глазное яблоко. Голова была тяжёлой, как гиря, и раскалывалась так, будто изнутри по ней долбили молотки. В ушах звенело. Всё это — последствия бессонной ночи, которую парень провёл, ёрзая на пыльном матрасе, а затем шляясь по тёмным дворам. Несмотря на слабость, его не настигала даже поверхностная дрёма. Видимо, его биологические часы решили отправиться в долгосрочный отпуск, оставив своего обладателя справляться самостоятельно. Миша срулил в узенькую аллею, которая вела в старенький парк с облезшими осенними деревьями. Не то чтобы ему хотелось туда идти, но в это время суток там обычно почти нет народа. Все расходятся, так сказать, по интересам, и парк постепенно пустеет до окончания рабочего или учебного дня. Можно спокойно посидеть, глазея в одну точку и утопая в собственных мыслях. Добравшись до первой же лавочки, Горшенёв уселся на неё и наконец позволил ногам расслабиться. Он был на ходу уже часов семь, поэтому жутко устал. Его не беспокоило то, что лавка была совсем сырая. Всё равно он сам успел насквозь промокнуть, а дождь так и не собирался прекращаться. Откинув прилипшие к лицу пряди тёмных волос, Миша задрал голову и подставил лицо под крупные, тяжёлые капли. Он рефлекторно вздрагивал каждый раз, когда очередная слеза природы ударяла его, но при этом испытывал удовольствие. Запах озона нравился ему ещё с детства, но сейчас совершенно не радовал. Разве что пробивал на воспоминания, от которых не возникало никаких эмоций. Сигарета, зажатая в пальцах, была докурена наполовину, но благодаря дождю уже совсем затухла. Последняя жалкая струйка дыма, исходившая от неё, пропала. Парень этого не заметил. По правде говоря, он даже успел о ней забыть. Глубоко задумался, что случалось с ним крайне часто, и практически отключился от реальности. В собственных мыслях он чувствовал себя гораздо лучше и уютнее. Возникало ощущение защищённости и небывалого спокойствия, которое Миша уже давно не испытывал. Даже если размышления были мрачными, пессимистичными, всё равно в их пелене было в сотни тысяч раз легче, чем в реальности. В голове парня был построен буквально целый собственный мир, обустроенный так, как хотелось именно ему. Разумеется, этот облачный мирок иногда давал трещины, а мог и вовсе разрушаться после определённых эмоциональных потрясений. Но затем Горшенёв обязательно восстанавливал его заново. По мельчайшим кусочкам, по кирпичикам и пылинкам. По обрывкам мыслей и чувств. На это всегда уходило много сил, но оно каждый раз того стоило. Он буквально самостоятельно выстраивал свой внутренний мир, стараясь не менять в нём ни единой детали. На данный момент этот мир напоминал руины. Он ещё не развалился окончательно, но был близок к тому. Тем не менее, даже в этих жалких обломках бывшего когда-то прекрасным мысленного строения, Мише было гораздо приятнее находиться, чем в окружающей его реальности. Разумеется, он уже не испытывал прежнего удовольствия от пребывания в задумчивости, но самое главное, что это спасало его от всего, что происходило «снаружи». Слегка вздрогнув, темноволосый, сам того не ожидая, выпал из собственных мыслей. Он вернул голову в прежнее положение и провёл рукой по лицу, чтобы хоть немного стереть с него капли дождя. Одежда промокла настолько, что, казалось, добавила как минимум пару-тройку кило веса. Сырая майка неприятно липла холодной тканью к телу, заставляя покрываться гусиной кожей и периодически вздрагивать, когда начинал усиливаться ветер. Миша чувствовал себя так, словно промок и промёрз насквозь, будто даже внутренние органы сжимались от холода. Зубы начали мелко постукивать друг о друга. Пришлось сгорбиться и обнять себя руками в попытке сохранить хоть немного тепла. Впрочем, это совершенно не помогало. Ветер забирался отовсюду, как ни прячься, и как нарочно задувал с ещё большей силой. Интересно, удастся ли дожить до «бабьего лета»? А то, кажется, Питерская осень решила своими холодами уничтожить хоть парочку местных жителей для какой-нибудь благой цели. Зажмурившись и сморщившись от ветра, бьющего в лицо, Горшок перегнулся в три погибели и почувствовал, как тело всё-таки начала пробивать крупная дрожь. Он мог пойти домой, согреться и отдохнуть после бессонной ночи. Но какой-то мазохистский звоночек в его голове изо всех сил трезвонил, объявляя, что нужно сидеть здесь до тех пор, пока не удастся заработать жуткое воспаление лёгких, а там уж и сдохнуть спокойно той смертью, которую он заслужил. Пожалуй, этот звоночек было правильнее назвать гигантским колоколом. В носу защекотало. Сморщив его, парень набрал в лёгкие холодного воздуха и дважды чихнул, после чего забавно выдохнул и сжался посильнее. Кажется, простуда уже обеспечена. До воспаления лёгких, наверное, осталось ещё пару часов посидеть на улице. — Будь здоров. Миша едва не подскочил на месте. Услышав эту фразу, он мгновенно поднял взгляд и осмотрелся. Мимо иногда проходили люди, поэтому можно было решить, что кто-то из них сказал это своему собеседнику. Но парень уже запомнил этот голос. Он звучал очень приятно, напоминая по ощущениям что-то тёплое и обволакивающее, к примеру одеяло или мягкий плед. Никого не обнаружив перед собой и по сторонам, Горшенёв обернулся назад и увидел стоящего за его спиной Андрея. Чёрт возьми, этот парень следит за ним, или как? Каким волшебным образом они столкнулись, причём именно сейчас? Да, возможно, пройдя через этот парк, можно срезать дорогу до реставрационного. Но почему, блядь, конкретно сегодня и прямо сейчас? Если действительно существует судьба, то она, видимо, решила поиграть в совпадения. — Давно сидишь? — спросил Князев, даже не дожидаясь благодарности за пожелание здоровья. Странно, но он практически не улыбался. Только правый уголок его губ тянулся чуть вверх, в добродушной, но достаточно дерзкой ухмылке. Снизу вверх глядеть на парня Мише совершенно не понравилось. Он перекинул ноги через лавку на другую сторону, чтобы оказаться напротив светловолосого, и встал. Теперь он был выше и мог смотреть сверху вниз. Как говорится, мелочь, а приятно. Правда от холода хотелось снова сгорбиться, сжаться и сто раз наплевать на свою позицию, но чисто из-за своего идиотского упрямства Горшок терпел. Андрей невольно отшатнулся на шаг назад, но никакой реакции на произошедшее не проявил. Видимо, он и со своим ростом вполне мог вести себя представительно. Хотя, возможно, таким образом он лишь создавал видимость. — Ну давно, и что? — ляпнул Горшенёв. Он сам ощущал возникшее буквально из ниоткуда напряжение. Оно зависло между ними плотной стеной и его, казалось, можно было порезать ножом и намазать на хлеб. Мысли в голове почему-то понеслись вскачь, впали в панику, пошли кувырком и совершенно перепутались. Кажется, они практически начали исполнять какие-то акробатические трюки в сознании. Миша не мог понять, то ли он нервничает, то ли злится. Хотя, по сути, причин для злости, как таковых, вовсе не было. Но и нервничать было не из-за чего. Подумаешь, парень, с которым они познакомились по чистой случайности, даже по глупости, после чего сразу же переночевали под одной крышей, а потом ещё и посрались из-за полнейшей херни, из-за самой, что не на есть, мелочи. Ерунда какая, нечего тут нервничать. — Ты промок совсем, — негромко произнёс Князев, почему-то заставив Горшка вздрогнуть. Серьёзно, какого чёрта его голос кажется каким-то тёплым? Бред полный. После этих слов Андрей потянулся и практически кончиками пальцев провёл по Мишиным волосам. Видимо, попытался поверить, насколько они сырые. Хотя это было видно и так; с них крупными каплями стекала вода. Горшенёв тряхнул головой и качнулся назад. Испугался? Да что же это такое. Он, конечно, не особенно любил тактильные контакты, но обычно просто раздражённо морщился, а не шарахался. Впрочем, возможно, причина была в том, что светловолосого он едва знал. А прикосновения незнакомцев редко могут не напугать. В этот момент Князев вдруг стянул с себя достаточно старую, но очень даже хорошую куртку и накинул на плечи Мише. Тот ещё не отошёл от прикосновения, поэтому окончательно растерялся. Ясное дело, ему стало теплее и захотелось как следует укутаться в эту куртку, но это ведь была чужая вещь. С округлившимися глазами и приоткрытым ртом пялясь на новый предмет одежды, темноволосый пытался произнести хоть пару связных слов, но вместо этого лишь издавал чудны́е урчащие звуки. Мысли в голове теперь плашмя повалились друг на друга и пока что пытались твёрдо встать на ноги, чтобы наконец пойти организованным строем. Наблюдая за растерянностью Горшка, Андрей коротко засмеялся и попытался застегнуть на нём куртку. Вот тут парень наконец встрепенулся и начал брыкаться. — Ты чего делаешь? — почти возмущённо воскликнул он и предпринял попытку снять с себя эту чёртову куртку. Однако светловолосый не позволил ему этого сделать, запахнув её покрепче. — Слушай, тебе надо согреться, — отрезал Князев все протесты своего упёртого собеседника. — Либо вали домой и переодевайся. — Ага, а больше ничего не хочешь? — вскинув брови и качнув головой, вспылил Миша. Не любил он, когда ему указывали. Даже если это касалось его собственного здоровья, то какое до этого дело едва знакомому чуваку? Спаситель, блин, нашёлся. Лучше бы о себе так беспокоился. — Конечно, хочу, чтоб ты не заболел. — Андрей дёрнул темноволосого на себя за воротник и слегка тряхнул, при этом практически не нарушая его личного пространства. Вроде не злился, но всё-таки был почти таким же упёртым. Стоял на своём и, судя по всему, отступать был не намерен. — Да забери ты свою куртку, — раздражённо заворчал Горшок, начав вертеться в разные стороны, почти как волчок, и стараясь скинуть с себя этот предмет одежды. По правде говоря, он и сам не до конца понимал, почему так себя ведёт, зачем пытается оттолкнуть того, кто от всей души хочет помочь. Тут дело было не только в ненависти к ощущению собственной жалости. От одной только мысли о том, что светловолосый готов совершенно бескорыстно что-то для него сделать, парень постепенно впадал в панику. Его пробивал нервоз и нелепый страх, схожий со смущением. Это ощущение доставляло страшный дискомфорт и ещё больше пугало Мишу. Он просто не понимал почему. Почему Князев, едва его узнав, так старается помочь и даже проявляет какую-то заботу? Какова его мотивация? Чего он хочет этим добиться? Не может же быть, чтобы он делал это просто так, потому что вдруг захотелось. Или может? Чёрт, как жаль, что нельзя залезть в мысли к человеку и всё оттуда разузнать. — Не дёргайся! — неожиданно повысил голос Андрей, заставив Горшенёва вздрогнуть, а нескольких прохожих обернуться. Это всё было просто до смешного глупо. — Значит так, раз ты, видимо, домой идти не хочешь, сейчас пойдём со мной до училища. Посидишь там хотя бы на лавке под навесом, рядом со входом. Куртку не снимай, будешь греться. Сегодня день короткий, я как выйду — пройдусь с тобой уже до дома. Всё понял? Миша временно опешил. Он не ожидал, что улыбающийся Князев вдруг заговорит командным тоном. Когда же эффект неожиданности сошёл, парень попытался взвесить все «за» и «против». Во-первых, светловолосый, кажется, был настроен максимально решительно, и в дальнейших спорах не было смысла. Во-вторых, ну что он потеряет, если посидит часа два-три возле училища. И домой возвращаться не надо, и от дождя спрячется, и может даже согреется. Ну в коем-то веке надо же переступить свою бессмысленную упёртость. — А как же ты? Промокнешь без куртки, — тихо произнёс Горшенёв, заметив, что золотистые волосы парня тоже промокли и слиплись, а одежда активно впитывала крупные капли до сих пор не прекратившегося дождя. Надо же было предпринять последнюю попытку протеста. Хоть и жалкую, но попытку. — Ничего, тут идти-то осталось немножко совсем, — отмахнулся Андрей и сразу же бодро приулыбнулся, словно празднуя победу. — Пошли. *** Сидя уже третий час кряду на покосившейся лавочке, Миша успел сто раз пожалеть о том, что согласился сюда идти. Нет, ему было хорошо и удобно, он сидел под навесом, просыхал и кутался в куртку Князева. Но жалел он о том, что всё-таки сдался и принял помощь. С каждой секундой в нём нарастало чувство неловкости. Зачем? Зачем он согласился? Наблюдая за по-прежнему льющимся дождём, парень нервно покусывал нижнюю губу и думал о том, как себя вести, когда Андрей вернётся. Поблагодарить? Слинять? Психануть? Последний вариант даже не шёл на рассмотрение, он был слишком дурацким. А вот идея свалить казалась весьма заманчивой. Просто молча убежать, потому что иначе он не сможет и двух слов связать. Не особенно хотелось выставить себя в очередной раз дебилом. От куртки почему-то тянуло лёгким запахом ванили и дорожной пыли. Странное сочетание, но довольно убаюкивающее и почти дурманящее. Из-за него веки начали тяжелеть, а сознание так и стремилось провалиться в сладкую дрёму. Перед глазами всё постепенно обволакивалось туманом. Горшок отчаянно боролся со сном, силясь не закрывать глаза. Но они постепенно слипались, и раскрываться обратно явно не желали. Мысли медленно и неспешно утекали прочь, сознание само собой погружалось в небытие. Бессонная ночь решила наконец отыграться на парне. Его голова склонилась вперёд, почти уткнувшись подбородком в грудь, и дрёма окончательно утянула его в свои мрачные объятия. Тело наконец расслабилось, пропало напряжение и потихоньку начало возникать ощущение полного спокойствия. Вдруг за спиной Миши раздался нечленораздельный вопль, и чьи-то руки резко хватанули его за плечи. Едва заснувший, он сам чуть не заорал от неожиданности, резко распахнул глаза и подскочил, обернувшись. На несколько секунд перед взглядом всё поплыло, и темноволосый так покачнулся, что едва удержал равновесие. Сердце буквально сделали пируэт и ушло в пятки, принявшись биться, как сумасшедшее. Нельзя пугать спящего человека. Когда всё перед глазами стало обретать очертания, Горшенёв разглядел замершего около лавки Андрея. Он, кажется, и сам не ожидал, что так напугает парня, поэтому пялился на него округлившимися ясными глазами из-под упавших на лоб золотистых волос. Между прочим, выглядел он в таком виде довольно очаровательно. Вдруг он засмеялся, закрыв лицо рукой, и с трудом выдавил: — Извини пожалуйста, я не думал, что ты спишь. Горшок всё смотрел и смотрел на него огромными перепуганными глазищами, не до конца придя в себя. Первоначальный страх уже прошёл, но возникла другая проблема: он вспомнил о том, что так и не придумал, как себя повести, когда Князев вернётся. Теперь же времени на раздумья не оставалось. В голове панически вертелась одна-единственная мысль: убежать. Да, глупо. Да, по-детски. Да, смешно. Но что делать, если тебя изнутри начинает пропитывать необъяснимый и безосновательный испуг? Скинув с плеч куртку, Миша резко швырнул её Андрею и на всех порах помчался прочь, едва не спотыкаясь на каждом шагу. Он услышал, как светловолосый, кажется, крикнул ему что-то вслед. Наверное, позвал вернуться обратно. Ясное дело, он ошалел от того, что парень так неожиданно дал дёру. Однако Горшенёв даже не обернулся. Он бежал и бежал, наступая в лужи и оставляя после себя следы брызг. Какая неимоверная тупость. Он даже сам себе не мог объяснить, чего боится, и от этого начинал нервничать гораздо сильнее. Как же тяжко жить не в ладах с самим собой и своим сознанием. Дождь наконец начал постепенно ослабевать и сходить на нет. Ветер, к сожалению, никуда не пропал, поэтому все, кто брёл навстречу темноволосому, по-прежнему запахивались в верхнюю одежду и вжимали голову в плечи. Город проснулся окончательно. *** Миша сидел на голом полу, поджав под себя ноги и уткнувшись взглядом в стену. Понизу сильно тянуло сквозняком, но парень даже не шевельнулся, чтобы хотя бы пересесть на матрас. Прошло уже часа три с того момента, как он, задыхаясь, влетел в квартиру, хлопнув дверью, пробежал несколько шагов и буквально упал на пол. Но до сих пор он и позы не поменял. Просто сидел, глазел в стену и утопал, практически захлёбывался в собственных мыслях. Сколько можно? Ну зачем он тогда пустил в дом Князева? Лучше бы послал его туда, где не светит солнце, как обычно посылал всех остальных. Но нет, надо было его ещё и с ночёвкой у себя оставить. И чем он думал в тот момент? Наверное, надеялся, что всё обойдётся, и этот парень забьёт на него, как забивало большинство людей. Кажется, он никогда в жизни ещё так не ошибался. Он боялся, нервничал, даже ощущал стеснение. Темноволосый уже успел отвыкнуть от чужих проявлений заботы в его сторону. Он приучил себя к тому, что жизнь — штука суровая, и не может из ниоткуда взяться прохожий, который, как в какой-нибудь невероятной истории, неожиданно проникнется к тебе непонятными чувствами и бросится помогать. Но именно с ним всё произошло в точности наоборот. Что за чёртовы совпадения? Вдруг Миша услышал, как скрипнула дверь в прихожей, а затем кто-то зашебуршал. Это вывело его из размышлений и заставило нехотя подняться с пола и пойти взглянуть, кто решил к нему явиться. Хотя, по правде говоря, он знал ответ на этот вопрос. Ещё в выходные Сашка обещал ему, что заглянет в среду, после учёбы. Что ж, с датой не прогадал, а вот со временем ошибся. Видать, задержался где-то на пару часов. Но это однозначно был он. Так и оказалось. Едва добравшись до прихожей, Горшок почти нос к носу столкнулся с длинноволосым, белобрысым парнем, который от неожиданности чуть отступил назад, но затем с улыбкой хлопнул друга по плечу. — Ну привет, страдалец. Балунов был действительно красивым, обаятельным парнем с хитрющими серыми глазами и улыбкой, которая могла показаться волшебной. Она была способна очаровать практически любого человека, даже ввести его в лёгкий ступор. А мимика Саши была просто бесподобна. Конечно, она не была настолько развитой, как мимика Горшенёва, но зато блондин весьма умело ею пользовался. — Здоро́во, — вяло ответил Миша, в то время как Шурик уже бодрым шагом прошёл в его комнату и, издав тяжкий, шумный вздох, плюхнулся на матрас, из которого мгновенно взвилось облачко пыли. Темноволосый проследовал за ним и уселся рядом, на уголке своего сонного ложа. В голове по-прежнему роились прежние навязчивые мысли, поэтому парень никак не мог сосредоточиться на том, что к нему пришёл друг и, наверное, стоит завести с ним нормальный диалог и поинтересоваться его делами. — Давай колись, что нового, — слегка облегчив другу задачу, произнёс Сашка с непринуждённым видом. Он уселся в позе лотоса, забрав босые ноги на матрас и повернувшись лицом к Горшку. Миша поджал губы и слегка нахмурился. Стоит ли рассказывать про Андрея? Ведь кроме этого, собственно, ничего нового и не произошло. До их встречи всё текло как обычно, муторно и бессмысленно. А теперь появились идиотские переживания, которые буквально прорезались сквозь пелену сильнейшей апатии. Да лучше б их вообще не было. — Вроде ничего не случилось, — пожал плечами парень, адресуя эту реплику грязному полу. Он не хотел смотреть на друга, потому что глаза его всегда выдавали. Хотя не ясно, зачем он сейчас решил солгать. — Да ладно, кому ты пиздишь? — ухмыльнулся Балунов, выгнув бровь, после чего упёрся локтями в колени и опустил подбородок на руки, словно приготовившись слушать поразительно интересную историю. — Рассказывай уже, что стряслось. Да уж, Шуре не нужно было смотреть другу в глаза, чтобы понять, что он врёт. Этот белобрысый чёрт мог угадать по интонации, по жестам, даже по малейшему вздоху. Откуда в нём взялся такой талант, известно, наверное, только самому Сатане. В роду парня явно были древние седовласые маги или, на крайняк, какие-нибудь шаманы. — С пацаном одним познакомился, — немного угрюмо, но скорее задумчиво пробормотал Горшенёв, принявшись нервно переплетать пальцы собственных рук. Он сомневался насчёт того, действительно ли стоит всё рассказывать. С другой стороны, Сашка его друг, неужели даже с ним нельзя поделиться? Может, он и подскажет что-нибудь. А может хотя бы спокойнее станет. — Да ладно! — искренне обрадовался Балунов. В серых глазах заиграли весёлые огоньки, а сам он мгновенно заулыбался и оживился. — Как? Пронаблюдав за реакцией друга, Миша не выдержал и слегка приулыбнулся. Иногда он не задумывался о том, как ему повезло с товарищем. Конечно, Шура бывает очень приставучим и любопытным, но он до невозможности добрый и понимающий человек. Такие люди на дорогах не валяются. Хотя, по правде говоря, с этим парнем всякое бывает. — Тупая история, — хмыкнул темноволосый, припоминая тот вечер понедельника. — Меня там переклинило чуток. Взял, с балкона орать начал. А там пацан этот шёл, задрал голову и болтать со мной начал. Ну, а потом, слово за слово, зашёл ко мне пивка выпить. Дальше он запнулся, снова засомневавшись, а стоит ли рассказывать всё остальное. Осуждать его, конечно, никто не будет, да и не за что. Но почему-то в голове засела мысль о том, что это совершенно личная история, о которой лучше не знать никому. Хотя, кажется, не случилось ничего особенного, что стоило бы утаить. — А дальше? — не выдержав долгой паузы, подтолкнул друга Сашка. Он был весь во внимании, и можно было буквально кожей ощутить, как его распирает от любопытства. — Дальше… — задумчиво пробормотал Миша, пытаясь наконец взвесить все «за» и «против». Что ж, была не была. Всё равно блондин не отстанет, пока не разузнает все подробности. — Я ему предложил у меня переночевать. — Ты что предложил? — воскликнул Балунов, распахнув глаза так, что они, наверное, едва из орбит не вылетели. Такая реакция была вполне ожидаема, ведь темноволосый уже сколько времени и вовсе сторонился людей, а теперь оказывается, что пару дней назад он преспокойно впустил к себе незнакомца. — Да-да, он у меня до утра остался, — хмуро подтвердил Горшок, снова позволяя себе пожалеть о том, что всё это вообще произошло в тот день. — Дай угадать: а потом ты его выгнал, — слегка отойдя от радостного шока, немного расстроенно предположил Шурик. — Если бы, — вздохнул Миша. — То есть, да, я его выгнал, но он вернулся и припёр мне пакет с едой, ты прикинь? Почему-то было стыдно об этом говорить. Хотя Саня лучше всех знал, что у парня большие проблемы с деньгами, и даже сам ему иногда помогал, но всё равно внутри щемилось чувство неловкости из-за того, что ему все оказывают услугу. — Мать твою, я уже хочу познакомиться с этим красавчиком, — улыбнулся Балу, слегка сощурив хитрые, но добрые глаза. — Ага, только я потом его вышвырнул из хаты вместе с этим пакетом, — обрушив надежды друга на благоприятный исход, выдал темноволосый. — И вообще в тот день с ним как-то разосрался. — Дурья башка, — констатировал Шура, потянувшись вперёд и беззлобно шарахнув Горшенёва ладонью по лбу. Да, пожалуй, он действительно был прав. Но толку-то от этого умозаключения, если оно уже ничего не изменит. Сейчас самым важным было рассказать про сегодняшний случай и попросить помочь разобраться с дебильным чувством страха. Всё остальное — ерунда. — Ты погоди, это ещё не всё. Я его сегодня встретил. — А сегодня когда успел? — удивился Саша. — Учебный день же. — Так он как раз в училище своё пёрся, а я на лавке сидел, — объяснил Миша, морально готовясь к тому, о чём сейчас придётся сказать. — Ах ты собака, там же дождь поливал, — хлопнув себя рукой по колену, слегка возмутился Балунов. Ясное дело, он тоже переживал за здоровье друга и знал о его тенденции к любым видам саморазрушения. В том числе и попытки заболеть без всякой причины. — Ну вот он мне примерно так же сказал. Натянул на меня свою куртку и потащил ждать его около училища. Там лавка под навесом, я сидел просыхал, — практически на одном дыхании выпалил Горшок, словно скорость его произношения позволила бы другу не уловить смысла сказанных слов. По лицу Шуры медленно расползлась до страсти довольная улыбка. Он действительно от всей души был рад тому, что темноволосый наконец-то нашёл ещё одного человека, который будет к нему так хорошо относиться и сможет практически постоянно быть рядом. — Зашибись, — с расслабленным вздохом произнёс блондин. — А когда он вернулся, ты его хоть поблагодарил? Вот тут Миша окончательно смутился. Дав дёру в тот момент он действительно поступил крайне глупо, но осознал это только сейчас. И почему мозг начинал работать тогда, когда уже, откровенно говоря, совсем поздно? Неужели ему так сложно включаться в те моменты, когда он попросту необходим? — Нет, я убежал. — Да чтоб тебя, — возвёл глаза к небу Сашка, словно моля высшие силы дать его другу хоть немного интеллекта. — Ну я испугался, — словно оправдываясь, произнёс Горшенёв. Вот теперь он добрался до момента, где стоило бы спросить у блондина совета о том, что делать и как себя вести. — Чего испугался-то? Он сожрал бы тебя, что ли? — коротко засмеялся Балунов, тряхнув головой, чтобы убрать с лица упавшие на него пряди белоснежных волос. — Не знаю, — проворчал Миша, и не солгал. Он действительно не знал причину своего нелепого страха. — А чего он ко мне цепляется? — Дурак ты, Миш. Он не цепляется, а заботится. Неужели не понятно? — Но нахрена? Зачем ему это всё? — в недоумении спросил Горшок. Может хоть Саня ему объяснит причину того, что Андрей так навязчиво пытается ему помогать. Потому что иначе это, наверное, станет загадкой века. Шура улыбнулся, с загадочным видом выгнув брови. Но, глядя на глаза друга, в которых сияли огоньки ярого интереса, опустил взгляд и усмехнулся. — Просто ты ему, видать, понравился. — В каком смысле? — мгновенно и бесконтрольно запаниковал темноволосый. Он даже не смог себе объяснить, почему вдруг так переполошился. — В таком, что ты показался ему классным парнем, которому он может с готовностью помочь, — терпеливо объяснил Балунов. Серьёзно, наверное сам дьявол мог позавидовать его напускному спокойствию в те моменты, когда изнутри распирает желание ехидно лыбиться. Миша задумчиво прикусил нижнюю губу и упёрся взглядом в пол. Ему казалось, что друг несёт полнейшую ахинею. Разве может он кому-то показаться «классным парнем»? Ведь он сам прекрасно знал, что является обладателем вздорного, нервного характера. А каким образом с таким поведением можно кому-то понравиться? Да и Князев знал его всего три дня, и то от силы. Как за такое время он сумел разглядеть в нём что-то хорошее? Нет, это невозможно. — Брехня, — коротко отрезал темноволосый. Ну не мог он поверить в это, хоть убей. — Это почему же? — хмыкнул Сашка, судя по всему, абсолютно уверенный в своей правоте. — Я ж урод, — совершенно невесело усмехнулся Горшок. Он действительно считал, что так и есть. Никогда себя не любил, но раньше хотя бы на этот счёт особо не заморачивался. А в последние пару лет такая самоненависть значительно усилилась. — Ми-и-их, — протянул Шура, положив руку на плечо друга. — Не неси хуйню, а. Никакой ты не урод. Наоборот, ты настолько крутой засранец, что даже я тебе завидую. И это при моей-то охуенности. Парень засмеялся, а Горшенёв улыбнулся вслед за ним. Любил он такие выкидоны от блондина, они всегда звучали в тему и могли рассмешить. А ещё подобные фразочки всегда рассеивали неловкость, будто по щелчку. — Ладно, — как бы закрывая данную тему, вздохнул Балунов. — А как зовут хоть этого красавца, из-за которого ты убиваешься? Миша подался вперёд и легонько дал другу по лбу, заставив того снова засмеяться. Идиотское слово — «убиваешься». Было бы из-за чего тут убиваться. Подумаешь, пацан какой-то. Ничего необычного, человек человеком. Он не убивался, а просто нервничал. Это разные вещи. — Князев его зовут. Андрюха, — ответил темноволосый, смахнув с глаз упавшие на них пряди тёмных волос. — И не называй его так блин. — А что? — развёл руками Саша. — Разве он не красавец? — Ага, может и покрасивей тебя будет, — ворчливо съязвил Горшок, не желая признаваться в том, что Андрей действительно был очень красивым. Причём это не шаблонная красота, а какая-то особенная, которой не может обладать ни один другой человек. — Ах, — наигранно вздохнул блондин, театрально прижав руку к груди. — В самое сердце ранил. Причинил мне смертельную обиду. Всё, помираю. Он закатил глаза и откинулся назад. Но вышло так, что длины матраса не хватило, поэтому парень неловко ударился затылком о грязный пол, и якобы покойный перед полной кончиной раздражённо матернулся. Затем он сразу же восстал из мёртвых, со вздохом приняв прежнее положение, и с улыбкой посмотрел на друга. — Слушай, мой тебе совет: хорош паниковать. Прими как факт то, что этому Князеву ты кажешься классным. Серьёзно, ты просто не замечаешь, насколько ты офигенный. Поменьше психуй, и вообще будешь принцессой. Шура засмеялся и увернулся от очередного подзатыльника, который попытался дать ему Миша, а затем кое-как, раскорячившись, поднялся с матраса и встал на ноги. Видимо, собрался уходить. Темноволосому даже на секунду стало немного тоскливо, хотя парень ещё никуда не делся. — Ладно, у меня делов дома выше крыши, — подтвердил блондин предположение друга. — Но я вечерком к тебе припрусь, переночевать надо. Не против? — Да с чего мне быть против, — равнодушно пожал плечами Горшенёв. На самом деле, он даже был рад тому, что ему вечером составят компанию. А то в тёмное время суток его до страсти тянуло на наркотики, которых осталось совсем немного. Нужно было пореже их принимать. — Отлично, тогда я погнал, — махнул рукой Саня и направился в прихожую. Миша не пошёл его провожать, как всегда. Просто не любил стоять и смотреть, как человек обувается и уходят. Это нагоняло на него странное чувство тоски. А парень тем временем добрался до порога, натянул на ноги старые тряпичные кроссовки и потянул за ручку двери. Но как только она раскрылась, и Балунов сделал шаг вперёд, он нос к носу налетел на какого-то человека, который, судя по всему, в этот момент хотел зайти в квартиру. На секунду застыв от шока, Сашка успел прикинуть, что, кажется, знает, кто это такой. И правда, ну кто ещё мог прийти к Мише? Теперь, судя по всему, у него бывало только два гостя. И одним из них был сам парень, а другим как раз тот парень, о котором темноволосый рассказывал только что. — Погоди, — мгновенно сориентировался Шура. — Князев? Замерший почти впритык к нему парень неуверенно кивнул, ошалелым взглядом смотря на блондина. А тот, едва разглядев невербальный утвердительный ответ, хватанул Андрея за рукав и, захлопнув за собой дверь, поволок его к лестнице. — Ты чего? — наконец обрёл дар речи светловолосый, при этом продолжая шагать туда, куда вёл его незнакомец. — Я Сашка Балунов, Мишин друг, — на ходу представился Саня, проведя парня на пару лестничных площадок вниз и позволив наконец остановиться. — А ты Андрей Князев. — Ну да, спасибо за новость, но это я и сам знаю, — усмехнулся Андрей, с интересом глядя на нового знакомого. Шок уже с него сошёл, для этого потребовалась всего одна минутка. Теперь он был готов к ведению диалога. Даже, кажется, выглядел заинтригованным. Шура слегка оценивающе его оглядел. Симпатичный, милый и яркий паренёк. Практически абсолютно противоположный Горшенёву типаж. Что ж, это было прекрасно. Значит, этот человек вполне способен разогнать зависшие над ним тучи апатии. Лучше и придумать нельзя. — У меня к тебе разговор, — после небольшого физиономического анализа произнёс блондин. — Это насчёт Миши. Князев, видимо, слегка удивился, но сразу же приготовился слушать. И правда, ему однозначно нравился Горшок. Да, такому человеку не страшно и лучшего друга доверить. — Он только что мне про тебя рассказывал, — продолжил Балунов. — Про то, как вы познакомились, и про всё, что было потом. Из него, конечно, хрен слово вытянешь, пришлось чуть ли не допрос устраивать. — Не удивлён, — усмехнулся Андрей, скрестив руки на груди. — А в чём дело-то? Если я его сильно выбесил, то могу отвалить. Я ж не тиран какой-то. — Да в том-то и дело, что всё наоборот, — сразу же заулыбался Сашка, загадочно выгнув бровь. — Ты страсть как ему понравился. — В каком смысле? — чуть ли не подавившись воздухом, резко выдал светловолосый. Реакция в точности, как у Миши. Даже смешно, откровенно говоря. Не такие уж они и разные, как кажется на первый взгляд. — В самом прямом. Мне кажется, он был бы рад с тобой сдружиться. Но боится. — Чего боится-то? Я его не сожру, — усмехнулся Князев. — Вот и я так же сказал, — кивнул Шура. — Но ты пойми, он парень на самом деле стеснительный, вот и пугается. Я просто хотел попросить, чтобы ты ему побольше внимания уделял. Приходил в гости почаще, и всё такое. Потому что я постоянно быть рядом не могу, а ты, кажется, ему очень нужен. Понимаешь? — Понимаю, конечно, — довольно серьёзно, но с лёгкой улыбкой на губах ответил Андрей. — Я постараюсь, правда. Сейчас как раз к нему хотел заглянуть. — Не, сейчас не надо, — прервал его Балунов, выставив вперёд руку, как бы в попытке остановить, хотя парень и так никуда не двинулся. — Ему одному побыть надо. Пусть пока что всё обдумает. Завтра загляни. — Да без проблем, — пожал плечами Князев. — Кстати, а ты сейчас куда направляешься? — Хотел за хлебом для дома заскочить, а потом на электричку и к себе. — А нам по пути. Пошли вместе, а? Одному страсть как скучно тащиться. Сашке Андрей понравился. Хоть пока что они проговорили всего пару минут, но он создавал впечатление доброго и классного парня. Грех не познакомиться с таким поближе. Блондин вообще любил всякие новые знакомства и никогда не отказывался от компании. — Почему нет? — улыбнулся он. — Погнали. Если этот парень действительно продолжит с заботой относиться к Мише, то они втроём смогут стать отличными друзьями. Да, такое стечение обстоятельств было бы просто прекрасным. Темноволосому давно пора иметь больше одного-единственного другана.