Ты только не прыгай!

Сидя над чашкой уже давно остывшего, покрывшегося плёнкой чая, Андрей глядел в окно. Он не видел расстилающегося перед глазами пейзажа в виде достаточно узенькой улицы и соседнего дома, потому что плотно завяз в своих размышлениях. Уже несколько дней с ним творилось что-то странное, непривычное. Сперва он даже решил, что всё придумал, но это было не так. Князев не мог выпустить у себя из головы тот момент, когда ненароком поднял взгляд, услышав чей-то вопль у себя над головой, и разглядел этого парня. Конечно, черты его лица, взгляд и прочие тонкости были крайне плохо видны, но всё же от него веяло тяжестью и апатией. Такой тягучей, вязкой, схожей с болотом, в котором можно легко увязнуть по самую глотку. И светловолосый тогда просто так, практически шутки ради крикнул ему в ответ фразу, с которой завязался дурацкий разговор. «Ты только не прыгай, чувак!». Комично и глупо, он и так был почти уверен, что парень не сиганёт, но кто ж его знает. И всё бы ничего. Подумаешь, поорали друг другу с разных сторон, да разошлись бы. Но нет, нужно было к нему зайти. Зачем? Да если б Андрей сам это знал. Просто совершенно из ниоткуда возникло желание попытаться скрасить вечер человеку. Он казался таким уставшим, измученным и, в общем-то, абсолютно задолбавшимся от всего на свете. А что поделать, если Князев не смог оставить такое без внимания. Это было обычное проявление доброты и чистосердечности, желание подбодрить человека, подарить ему по возможности хоть частичку собственной энергии и жизнерадостности. А потом произошло то, что окончательно вело светловолосого в замешательство. Он, будучи практически совершенно трезвым, если не считать выпитые полбутылки пива, и в здравом уме, остался ночевать у незнакомца. Да, они не дрыхли не одном матрасе, и слава богу. Но всё же, это было чертовски странно. Можно было бы решить, что утро вечера мудренее, и потом, проснувшись в чужой квартире, Князев одумается и свалит наконец. И, конечно же, этого не произошло. То есть, изначально он действительно шёл на остановку, чтобы ехать домой, но по пути вспомнил, как Миша вскользь упомянул о том, что у него нет еды. Если судить по состоянию его жилья, то вряд ли это его первый голодный день. Именно в этот момент чёрт дёрнул зайти в магазин. Нет ничего плохого в том, чтобы помочь человеку. Но как только Горшок выставил его за дверь, в Андрее пробудилось какое-то жгучее ощущение. Оно зародилось в районе груди, словно туда положили горчичник, и подкатывало к горлу. Было нечто совершенно особенное в этом парне. По правде говоря, ещё в тот момент, когда Князев впервые разглядел его в близи, в сознание чётко врезался его портрет. Почти доходящие до плеч тёмные волосы, лохматые и запутанные, но однозначно очень мягкие на ощупь. Немного долговязое, нескладное телосложение. Сгорбленные плечи и длинная шея, обтянутая тонкой бледной кожей. Огромные, всепоглощающие глаза, по цвету напоминающее кору дерева после дождя. На осунувшемся, уставшем лице они казались и вовсе гигантскими. Светлые, покусанные и почти постоянно разомкнутые губы. Частичное отсутствие передних зубов в верхнем ряду, которое становилось заметным, когда парень разговаривал. Измученный и почти опустевший взгляд. Длинные, как пики, ресницы. Слегка длинноватый, чудной нос. Все эти черты, объединённые в одном человеке, выглядели немного нелепо, но при этом казалось, что они идеально сочетаются. Настолько такая внешность цепляла за душу, дёргала какие-то ниточки в сознании, что невозможно было бы об этом забыть, даже спустя многие годы. Кто-то из знакомых иногда рассказывал Андрею, как в электричке перекинулся всего парой слов с человеком, сидящим через проход, а потом долгое время не мог выкинуть у себя из головы этот образ. Возникало ощущение того, что они на самом деле знакомы много лет, а может и всю жизнь, но в какой-то миг напрочь об этом забыли. Такое щемящее чувство, неимоверное и ни чем не оправданное желание схватить этого человека за руку и ни за что не отпускать, чтобы снова не забыть всё прошедшее. Будто вы прожили самые важные события в своей жизни вместе, прошли вдвоём через огонь и воду. Эта мысль обитает где-то в подсознании, и её невозможно оттуда изгнать. Раньше Князев считал, что всё это выдуманная чушь. Но теперь с некоторым ужасом осознал, что с ним случилось то же самое. Мысль уже пустила корни и прочно прижилась, для этого ей хватило всего трёх дней. Его на подсознательном уровне тянуло к Мише, и он никак не мог найти тому оправдание. Помимо этого его, конечно, вело и желание помочь, потому что темноволосый очень заметно проявлял тенденцию к саморазрушению. А спасать человека от самого себя — та ещё задачка. Нашёл очередной геморрой на свою задницу, и почему они вообще встретились. Жили бы себе спокойно поодиночке, не зная друг о друге. Но теперь всё, поздняк метаться, Андрей однозначно решил, что не хочет дать парню себя угробить. С чего он о нём печётся? Наверное, помимо неоправданного чувства привязанности, тут дело в свои руки взяла доброта. Светловолосый осознавал, что Миша от него шугается и не понимает его. И он даже был бы рад донести до этого парня свои ощущения, но разве можно передать такое словами? А если и можно, то звучать это будет крайне странно и пугающе. Остаётся только продолжать попытки хоть немножко приблизиться к Горшенёву. Князеву почему-то казалось, что это необходимо. Ещё и вчерашний разговор с Сашкой вообще чуть не вывел парня из строя. То есть, Миша рассказывал о нём своему другу? Откуда столько чести? Или он просто жаловался? Но в любом случае, этот самый Шура — не дурак. Понимает, что темноволосому нужно как можно больше поддержки, причём постоянной, иначе, стоит за ним не уследить, и паренёк загнётся. Это грубо, но, очевидно, что так оно и есть. Раздался стук в дверь. Андрей вздрогнул и сразу же вернулся в реальный мир, отрывая взгляд от окна. Он быстро поднялся со стула и пошёл ко входу. Вряд ли это пришли родители, ведь они должны быть на работе ещё как минимум пару часов. А кто ещё мог заявиться к парню в это время? Разве что… — Вечер добрый. — с этими словами на порог открывшейся двери ступил Яшка, осторожно привстав на носочки и заглянув за плечо Андрея. Видать, проверял, есть ли дома кто-то ещё. — Здрав будь, товарищ, — поддержав шутливую волну, ответил Князев. По правде говоря, он не ждал сегодня гостей. В планах было проехаться на электричке и попытать счастье, заглянув к Мише. Впрочем, что мешает предложить Яше поехать с ним? Парень всегда соглашается слинять хоть на край света, лишь бы время чем-то занять. Если что, пошляется и подождёт, пока светловолосый будет с Горшком. — Гулять пойдём? Погода шикарная, — озаряясь радостной улыбкой, поинтересовался Цвиркунов. Он был не то чтобы особо обаятельным, но очень милым парнем и впечатлительным, как ребёнок. Даже такая мелочь, как выглянувшее из-за тучки солнце, могла привести его в полный восторг. Правда именно из-за этого его любили подкалывать во всех, без исключения, компаниях. Андрей чуть прикусил губу и ещё раз подумал, стоит ли брать с собой друга. Знакомить его с Мишей не стоит, но и заставлять ждать не меньше часа в одиночестве тоже как-то не очень правильно. Хотя, почему бы не спросить лично у него? Потому что уж больно сложно отказать человеку с таким взглядом. — Я, вообще-то, хотел к одному парню сгонять. Если хочешь, можешь со мной, только придётся подождать, пока мы с ним посидим чуток. Яша, не задумавшись практически ни на секунду, пожал плечами: — А почему нет? Мне пофигу, я по улице пошляюсь. — Тогда погнали. Андрей был уже готов, ему оставалось только накинуть куртку и обуться. Натягивая на ноги свои любимые заношенные кроссовки, парень ощущал, как от низа позвоночника по спине то и дело пробегается покалывание. Чувство одновременного переживания и предвкушения. Он никак не мог отделаться от той самой мысли, которая с каждой секундой всё сильнее приживалась у него в подсознании. Что же в Мише заставило его испытать это необъяснимое ощущение? Парни вышли из квартиры, а затем выскочили из подъезда. Солнечный свет не ударил им в глаза, потому что, как оказалось, пока они выбирались из дома, небесное светило скрылось за появившимися из ниоткуда тучами не самой позитивной расцветки. Кажется, погода превратилась в капризную даму, настроение которой менялось ежеминутно. Сейчас ты её сердечный друг, а через секунду — злейший враг, и в отместку за это она пытается сбить тебя с ног воющим ветром и утопить в проливном дожде. Князев услышал, как Яшка расстроенно вздохнул, подняв взгляд на тёмные облака. Ещё бы, он так радовался солнцу, а теперь остаток дня обещал быть противным и, вероятно, холодным. Что ж, ничего не поделаешь. Осень, как-никак. Ребята двинулись в сторону остановки. Пока они ждали электричку, Цвиркунов рассказывал о том, как их гоняют учителя из-за предстоящих в конце года экзаменов. Он был на два с лишним года младше светловолосого, поэтому учился в одиннадцатом классе. Тяжёлое времечко, конечно, но всё же наполненное самыми незабываемыми впечатлениями. Последний год всегда хочется провести максимально продуктивно. Правда обычно эта продуктивность никак не затрагивает учёбу, а больше относится к различным гулянкам и веселью. Вот и парень говорил, что вообще никого не трогают грядущие экзамены. Действительно, кому нужна эта мутотень с учёбой, если необходимо в срочном порядке сделать все возможные глупости, какие только приходили в голову. Успеть до момента, когда уже закончится детство. Когда все переступят эту невидимую черту школьной жизни и станут совершеннолетними, самостоятельными личностями. За этим рассказом подъехала нужная электричка. Парни забрались внутрь и даже не сумели найти свободное место. Час-пик, вечер, люди едут с работы по домам. Всем хочется поскорее оказаться в родных стенах и хоть немного расслабиться. Именно поэтому все такие нервные. Толкаются, ворчат, возмущаются или тихо матерят каждого вошедшего чисто за факт его существования. Яша, втиснувшись между двумя озлобленными на вид мужчинами, судя по его полному паники взгляду, молил всех богов о том, чтобы ему не досталось на орехи. Он замолчал и, кажется, даже отчаянно пытался не дышать. Или просто покраснел из-за того, что в вагончике было очень душно. Андрея навязчиво пихала сумкой довольно неприятная женщина, разместившаяся на том сидении, за спинку которого он придерживался. Однако парень этого совершенно не замечал. Он снова глубоко задумался и старался не вздрагивать от череды новых покалываний, пробегающих по спине. В мыслях снова прорисовывался образ Миши, и от этого становилось не легче. Откуда же всё-таки берётся это чувство неоправданной привязанности, будто они знакомы чуть ли не с пелёнок и прожили вместе самые важные моменты жизни, наблюдали, как меняется каждый из них, и принимали эти перемены? Разумеется, это лишь примерное сравнение того непередаваемого словами щемящего ощущения в районе грудной клетки. На деле же всё гораздо сложнее. Кто-то дёрнул парня за рукав, заставив в очередной раз потерять тонкую нить своих размышлений. Он провалился в яму реальности, снова оказавшись в душном вагоне. Обернувшись, он увидел Яшу, который кивнул в сторону окна. Светловолосый перевёл туда взгляд и увидел знакомую местность. На следующей остановке они выходят. Ни черта себе, как быстро пролетело время. Он же задумался лишь на минутку, а оказывается прошло почти полчаса. В вагоне стало чуть меньше людей, но зато женщина, которая по-прежнему пихала его своей дурацкой сумкой, осталась на своём месте. Да и хрен бы с ней. Парень прошёл чуть вперёд, поближе к выходу. Цвиркунов протиснулся следом и, привстав на носочки из-за разницы в росте, со спины шепнул ему на ухо со шкодливой ребяческой улыбкой: — Ну и гадкая же та тётка. Князев сразу понял, что друг говорит ему о той расфуфыренной дамочке с сумкой, от которой он только что отошёл. Действительно, на вид крайне неприятная личность. Высокомерный, осуждающий взгляд и вздёрнутый подбородок. Типичная рожа человека, который, ничего из себя не представляя, считает себя лучше всех живых и закопанных, а также сожжённых. Усмехнувшись, он кивнул и, бросив снова взгляд на окно, увидел, что электричка тормозит. Как только открылись двери, он выскочил самым первым, даже толкнув спешащего к выходу делового на вид мужика, который тут же послал его далеко и надолго. Зато Яшку пришлось подождать, потому что каждый, кто подходил к дверям, отпихивал его или вжимал в металлическую стенку, не давая выбраться. Бедный парень сумел выскочить только тогда, когда почти все, кто были в вагоне, вышли наружу. И выглядел он слегка потерянным и помятым. — Вот козлы, — смешно нахмурившись, буркнул он и вдруг чихнул. Наверное, надышался пыли в электричке. — Не то слово, — согласился Андрей, потянувшись и стряхнув с куртки друга неизвестного рода пятно. Скорее всего, это его так об грязную стенку обтёрли. Жесть, когда устают, люди напрочь забывают о банальных приличиях. Кто наглее, тот и первый. А кто скромный, тот в хвосте. Парни двинулись дальше. Пешком им нужно было идти ещё минут пятнадцать. Князев шёл чуть впереди, неосознанно ускоряя шаг. Цвиркунову оставалось только поспевать следом. Он, кажется, даже что-то рассказывал, слегка встряхнувшись после толкотни в электричке, но светловолосый, как ни пытался, совершенно не слушал. Мысли были заняты абсолютно другим. Невозможно было сосредоточить своё внимание на болтовне друга, когда приходилось одновременно подмечать дорогу до нужного дома и пытаться избавиться от нервного напряжения. Одна улица сменяла другу. Поворот. Прямо. Затем снова свернуть. А теперь в другую сторону. Дома, практически идентичные друг другу, сероватые, нудные. Начался дождь. Он ронял крупные, но редкие капли, неслабо ударяя по голове. Повернуть налево. И далее прямо, прямо, не сворачивая. Главное не перепутать. Одна многоэтажка, другая. Да! Они пришли. Для Андрея весь этот маршрут был сухой, кратко изложенной картой в голове. Он не всматривался в фасады домов, не разглядывал прохожих, не смотрел под ноги, не слушал Яшу. Он был целиком и полностью сосредоточен на том, чтобы как можно скорее дойти до нужной многоэтажки. — Это здесь? — резко прервав свой рассказ, спросил Цвиркунов, так как обратил внимание на то, что друг остановился. — Ага, — коротко ответил Князев. Он чуть вздрогнул от тяжёлой капли, которая ударила его чётко по макушке. Нужно было входить. Почему он остановился и не делал ни шагу? Будто нечто пригвоздило его ноги к земле. Он так спешил и так хотел снова увидеться, а теперь не мог взять и войти в подъезд. В чём дело? Перенервничал? Так для этого нет никаких оснований. Глупости какие, ну он же не ребёнок, с чего бы ему бояться грядущего общения с едва знакомым человеком? — Андрюх, давай зайдём, а, — ненавязчиво прошептал Яша, пытаясь прикрыть кудрявую голову от дождя собственной курткой. — Капает же. Действительно, морось стремительно переходила в ливень, меняя цвет дороги и тротуаров на более темный. По голове долбили тяжёлые капли. Андрей понял, что он-то может сколько угодно тут мокнуть, раз трусит войти, но зачем заставлять друга стоять здесь из-за собственного нелепого страха. Нужно быть спокойнее. Парень кивнул, и ребята вошли в подъезд. Они начали подниматься, стряхивая с курток и волос влагу. Яшка смешно тряс головой, как только что искупавшийся воробушек. Князев в это время силился вернуть себе привычную самоуверенность, но она упорно от него ускользала. И как одна только мысль о ком-то могла так неожиданно менять человека? До девятого этажа добрались, на удивление, незаметно. Лишь чувство забившихся мышц в районе икр давало знать, что парни поднялись так высоко. Светловолосый подошёл к нужной двери, а Цвиркунов устроился на подоконнике. Видимо, он решил ждать в подъезде. Постучать. Просто постучать было до жути тяжело. Андрею казалось, что его руки взяли и отнялись. Куда уж тут говорить о возврате самоуверенности, когда собственное тело отказывается слушаться. Он никогда раньше так не переживал из-за встречи с обычным человеком. Кто такой этот Горшенёв? Да они знакомы три дня всего, а парень уже нервничает. Он всерьёз был уверен, что байки о подобном волнении перед встречей с, так сказать, незнакомцем — это лишь выдумки. Оказывается, ни хрена подобного. И почему это произошло именно с ним? — Чё такое? Трусишь? — беззлобно усмехнулся Яша, наблюдая с подоконника за бессловесными мучениями друга. Князев посмотрел на него взглядом человека, смирившегося с собственным ничтожеством. Кажется, он чуток переигрывал с этим делом. — По ходу да, — с долей неожиданно появившегося удивления ответил он. — Эх ты, — вздохнул Цвиркунов и, съехав с подоконника, подошёл к двери. Сначала он хотел постучать, но затем, не донеся кулак, толкнул ручку. Это был тот редчайший случай, когда шатен оказался смелее Андрея. Дверь, видимо, была не заперта на ключ, поэтому страдальчески заскрипела, но, несмотря на это, послушно отворилась. От неожиданности Яшка отшатнулся на шаг назад и замер позади друга. Их взгляду сразу предстала потрёпанная прихожая с двумя парами обуви в углу и двумя парнями, которые вдруг прервали свою беседу и оглянулись. Один из парней был белобрысым, с красивыми волосами до плеч и с интересными глазами. Он стоял, скрестив руки на груди и свободно опираясь спиной о стену с ободранными обоями. Его Князев уже знал, это Сашка. А вот вторым был Миша. Немного потерянный, мрачный взгляд. Потрёпанный вид, лохматые волосы, синяки под глазами. Старая, растянутая одежда. Сгорбленная спина, длинная тонкая шея. Огромные карие глаза. Он был такой же, как и вчера, и как до этого. Почему-то светловолосый лелеял глупую надежду на то, что парень хоть чуточку изменился. Ведь в таком случае пропало бы то самое щемящее чувство. Но нет, увы, чудес не бывает. — О… Привет, — неуверенно заикнулся Андрей, особенно ошарашенный тем, что у Горшенёва были гости. — А я думал к тебе заглянуть. Пожалуй, это было максимально нелепо. Миша, до этого выглядевший не менее удивлённым, тут же нахмурился и едва слышно вздохнул. Под тонкой кожей шеи на миг проступила вена. — Да блядь. Я занят, — раздражённо произнёс он, указав на Балунова, который абсолютно безмятежно, даже с некоторым азартом в глазах наблюдал за сложившейся ситуацией. — Вали отсюда. Князев, откровенно говоря, уже не очень хотел уходить. Он по крупицам собрал хоть часть своей самоуверенности и сумел слегка ухмыльнуться. Однако, как-то невежливо было вторгаться в жильё темноволосого, пока у него гости. Парень даже собрался, не выдавая во взгляде поражения, отойти и упорно дожидаться в подъезде, пока Саша не насидится у друга и не уйдёт. Однако в этот момент тот самый Сашка, неожиданно бросившись обуваться, ляпнул: — Ты уже не занят. — Чего? — удивлённо округлив свои огромные глазищи, заикнулся Миша. Судя по всему, он тоже не ожидал, что блондин выкинет такую шутку. — Я как раз ждал, что ребята придут, — невозмутимо продолжал балаболить Шура, уже обувшись и выпрямившись. — Я хотел помочь с конспектами… — он на миг замялся и указал рукой на застывшего позади Андрея Цвиркунова, как бы ожидая подсказки. Парень понял намёк, несмотря на то, что до сих пор находился в лёгком шоке. Он вообще не знал ни одного из парней. — Яша, — подсказал он. — Да, Яшке. Пойдём, — с этими словами Балунов перескочил порог квартиры и, сцапав шатена за руку, потащил его к лестнице и дальше вниз. Один пролёт, второй. Они спустились аж на три этажа, и только потом блондин отпустил жертву своего гениального спектакля, которая всё это время послушно шла за ним, пребывая в, так сказать, состоянии аффекта и не задавая никаких вопросов. Он присел на пыльный подоконник, перед этим стряхнув с него три недокуренных бычка, а затем оценивающе зыркнул на Яшу, который неуверенно топтался напротив. Невысокий, Шуре по плечо ростом паренёк. Хорошенький, прямо действительно очаровательный. Коричневые, кудрявые волосы были чуть отращены, и выглядели довольно привлекательно. Добрые, смеющиеся карие глаза. Лицо, усыпанное веснушками. Прямо ангелок какой-то, вот честное слово. — Я Сашка Балунов, — весело подмигнув парню, представился блондин. Им тут сидеть предстояло долго, так что стоило завести диалог и познакомиться. Яшка осторожно улыбнулся и на несколько секунд уставился в пол. То ли засмущался, то ли собирался с мыслями. — Яша Цвиркунов, — назвался он, молниеносно окинув взглядом нового знакомого. Шура похлопал ладонью по месту на подоконнике рядом с собой, призывая шатена приземлиться рядом с ним. Как-то неудобно, что этот паренёк мнётся на одном месте. Яша снова с первого раза понял намёк и, подтянувшись на руках, немного не дотянулся до самого подоконника. Кто ж виноват, что все подоконники в этом здании такие высокие, а парень не выдался ростом. Он резко сорвался, соскользнув вниз и немного ударившись спиной. Саша подавил смешок. Не хотелось ещё сильнее смущать Цвиркунова. Бедный, небось разнервничался, поэтому и руки подогнулись. Да и не удивительно, как-то многовато впечатлений на него навалилось меньше чем за пять минут. Столкнулся с незнакомыми ребятами, один из них заявил, что поможет написать какие-то конспекты, а потом ещё утащил от друга и теперь требует сесть рядом с ним. Так-то не страшно, но всё равно неожиданно. Спрыгнув в подоконника, Балунов молча подхватил шатена и посадил туда. Ей-богу, как ребёнка. Затем сам забрался обратно и пошарился в кармане своих широких светлых джинс. — Ну и мелочь же ты, Яшка, — улыбнулся он, за что сразу же получил недовольный взгляд от нового знакомого, возмущённое «эй!» и лёгкий толчок в плечо. — Ладно-ладно, злюка, нам с тобой ещё пару часов тут тусоваться, так что не ворчи. Курить будешь? *** В это время Андрей и Миша, в поражённом молчании пронаблюдав как их друзья, будучи совершенно незнакомыми друг с другом, куда-то сматываются, снова уставились друг на друга. Этот гипнотический сеанс продолжался около пары минут, пока темноволосый не сдался и не отвёл взгляд. Князев, впрочем, и сам был близок к тому, чтобы сдаться. В глаза Горшка невозможно смотреть равнодушно и спокойно. Во-первых, сердце кровью обливается от желания накрыть его одеялом и уложить поспать, настолько пугающе выглядят его синяки под глазами. А во-вторых, тёмно-карие радужки кажутся каким-то тоннелем, путём в совершенно иной, неизведанный мир. От этого ощущения слегка пробивает на дрожь. — А это твой дружбан был? — первым неожиданно нарушив тишину, спросил Миша. По видимому, он был до сих пор слегка ошарашен. — Ага, — нелепо ляпнул Андрей, мысленно торопливо пытаясь вернуть себе хотя бы напускное спокойствие. И это, на удивление, весьма успешно ему удавалось. Постепенно возвращалось ощущение привычной самоуверенности, однако то щемящее чувство в районе груди оставалось на месте и даже слегка усиливалось. Темноволосый чуть поджал губы и задумчиво взглянул на лестничный пролёт, где совсем недавно исчезли Шура и Яшка. — А когда этот белобрысый чёрт успел с ним познакомиться? — немного растерянно спросил парень, вновь переведя взгляд на Князева.  — Да без понятия, я в личную жизнь Яшки не лезу. Мне как-то без разницы, с кем он там «конспекты пишет», — с многозначительной ухмылкой и хитро изогнутой бровью произнёс тот. Ясное дело, он прекрасно понял, что Балу специально утащил Яшу. А вот Горшок, кажется, слегка тормознул. Взгляд у него был потерянный. Даже возникало ощущение того, что парень неважно себя чувствует. Он довольно неуверенно держался на ногах, слегка пошатываясь на заметно трясущихся коленях. Можно было подумать, что он бухой, но ведь перегаром не несло, да и глаза у него были трезвые. Миша неодобрительно фыркнул. Видать, ему не понравилась двусмысленная фразочка Андрея. Он развернулся и начал идти вглубь квартиры, не закрыв за собой дверь. Светловолосый воспринял это как немое приглашение, потому что нормально позвать в дом этот парень не мог. Он двинулся следом и догнал Горшенёва, который продолжал шагать неуверенной походкой. С ним определённо было что-то не так. Конечно, он всегда выглядел уставшим и измотанным. Но теперь казалось, что он едва сдерживается, чтобы не свалиться прямо посреди коридора и вырубиться. Его заметно потрясывало, прямо колотило крупной дрожью, которую он старался унять, обнимая себя руками и сжимая пальцами ткань старой кофты. Вдруг парень резко остановился и развернулся. Князев, который был занят размышлениями о его состоянии, совершенно не ожидал такого действия с его стороны. Он даже не успел отшатнуться и пришёл в себя только в тот момент, когда они оказались так близко, что кончики их носов едва не соприкоснулись. На несколько секунд он от неожиданности задержал дыхание и практически приподнялся на носочки, так как по позвоночнику снова пронеслось приятно мучительное покалывание. Они оба замерли. По сути, всего на пару мгновений, но лично Андрею показалось, что они стояли так чуть ли не часами. И в тот момент, когда он посмотрел в глаза Горшка, сердце буквально ёкнуло от страха. Это нужно было увидеть воочию, чтобы понять. Они были прекрасны. Глубокие, тёмно-карие, схожие с тоннелями в абсолютно иной мир. Они поглощали попадающий в них приглушённый свет старой лампочки и ловили небольшие блики. Однако вблизи можно было разглядеть, насколько они покрасневшие и до жути усталые. Куча лопнувших сосудиков заполняли белки глаз алыми нитями и пятнами. Веки держались в приоткрытом состоянии с большой тяжестью, а ресницы слишком сильно дрожали. Синяки были не только под глазами, но и над ними. Сероватые, с выступающими местами венами. Казалось, что почти ничего не отличает этот взгляд от взгляда мертвеца. Единственное что — в глубине можно было разглядеть лёгкий огонёк надежды. Но запрятан он был так глубоко, что сам Миша вряд ли сумел бы до него добраться. Ему нужна помощь. Срочно, в обязательном порядке, он всем своим видом кричит о том, что не справится дальше в одиночку. И у него было явно больше проблем, чем полное отсутствие денег. — Может сходим бухнуть? — окинув Князева равнодушным взглядом, спросил темноволосый и отстранился, зашагав обратно в прихожую. Андрею было нужно хоть несколько секунд, чтобы слегка прийти в себя. И с чего бы его так выбил из равновесия вид чьих-то глаз? Мать вашу, что творится. Ну не случалось же с ним раньше подобного дерьма, вот ни разу, сколько он себя помнит. Хоть на стенку лезь от непонимания. Чуть тряхнув головой, парень снова постарался придать себе непринуждённый вид. Миша явно разозлится, если он начнёт над ним бегать, как наседка. Лучше как-то более незаметно ему помогать, дать к себе привыкнуть и не лезть уж настолько сильно, как в первые дни. Иначе ещё ненароком получится его окончательно оттолкнуть. Князев развернулся и тоже вернулся в прихожую, где уже ждал обувшийся Горшок. Он держался рукой за дверной косяк, и это было не очень похоже на непринуждённую позу человека, который стоит таким образом чисто ради удобства. Костяшки его пальцев заметно побелели от того, насколько сильно он вцепился в этот самый косяк. Сделав вид, что не обратил на это внимания, светловолосый с деланным спокойствием сунул ноги в свои кроссовки и выпрямился. Он внимательно наблюдал за Мишей, пока завязывал шнурки, но тот лишь задумчиво пялился в пустое пространство. — Ну что, погнали? — чуть потянув парня за рукав кофты, позвал Андрей. Горшок забавно тряхнул головой, из-за чего его лохматая копна растрепалась ещё сильнее, а затем, даже не посмотрев на знакомого, первым вышел из квартиры. Князев пошёл следом, захлопнув дверь. Они шли рядом, спускаясь вниз. Темноволосый смотрел куда-то чуть вверх, в одну точку, и даже не глядел, попадает ли ногами на ступени. Задумался, кажись. — Мих? — снова с лёгкой улыбкой позвал Андрей, с трудом поборов желание положить руку ему на плечо. Он был крайне тактильным парнем и, в принципе, не мог не дотрагиваться до людей. Так ему больше нравилось с ними взаимодействовать. Сразу возникала более доверительная атмосфера. Поэтому сдерживаться было трудновато. — А? — рассеянно откликнулся Горшок, медленно переведя взгляд на знакомого. Да что ж с ним такое? Ну не пьяный, это однозначно. Может заболел? И молчит, придурок. Послышались чьи-то голоса этажом ниже, затем звонкий, быстро удаляющийся топот и приглушённый, но заливистый смех. Наверное, это Шура с Яшкой сообразили, что ребята вышли из квартиры, поэтому и приняли решение экстренно слинять. Придётся им куда-то нестись под дождём. — Под ноги смотри хоть. А то шею свернёшь. Князев говорил осторожно, стараясь не вызвать раздражения, но при этом всё равно аккуратно улыбался. Не мог он по-другому. Из него, хоть убей, пёрло столько человеческого тепла и желания о ком-то заботиться, помогать всем, кому только нужно, что невозможно было держать это в себе. Миша кое-как фыркнул, однако под ноги всё же начал глядеть. Оказывается, хоть и с горем пополам, но может он слушать, что ему говорят. Правда, возможно причина была в том, что сегодня его знатно так потрясывало хрен знает из-за чего, вот и не хватало сил на споры. До самого выхода спускались молча. Андрей всё смотрел, смотрел на Горшенёва, пытался как-то ему улыбнуться, поймать его взгляд. До страсти хотелось спросить, что с ним, как он себя чувствует. Но казалось, что он может разозлиться из-за таких вопросов. Парень однозначно не мог принимать даже такое банальное, поверхностное проявление заботы. Наконец добрались до выхода. Дождь пока не собирался прекращаться. Князев с улыбкой выскочил под падающие капли и прыгнул в лужу, расплескав её вокруг себя мутными брызгами. Горшок выполз следом, но видок у него был мрачный, отстранённый и при этом растерянный. Он по-прежнему обнимал себя руками и шагал, сильно сгорбив спину. Дождь мгновенно промочил его волосы, заставив их постепенно потяжелеть и обвиснуть тёмными волнами, по которым скатывались и падали на плечи капли. Эти самые капли катились и по лицу, по шее, замирали на открытых ключицах, а затем обрывались и впитывались в кофту. А парень в это время плёлся с таким видом, словно не чувствует и не замечает ничего вокруг. Почти как зомбарь какой-то. Андрей внимательно наблюдал за ним, особенно сильно поглощая взглядом то, как по его шее катились холодные капли. Нескладный, сутулый, мрачный и измученный, даже промокший, а всё равно красивый. Точнее, не столько красивый, сколько необычный и, можно даже сказать, прекрасный в своём несовершенстве человек. Вот именно его, мимолётно заметив в толпе, светловолосый запомнил бы. И кто угодно смог бы запомнить никого иного, как его. Резко одумавшись, Князев в первую очередь стал корить себя за то, что размышляет о красоте парня, вместо того, чтобы дать ему свою куртку. Потому что его чёртова кофта мгновенно промокла. На секунду опустив взгляд, Андрей завозился с молнией, расстегнул её, стянул с себя этот предмет одежды и сразу же посмотрел на темноволосого. Точнее, на то место, где он должен был шагать. Почти рядом, с дистанцией примерно в три шага. В этот момент Князев остолбенел. Он рассчитывал увидеть Мишу, идущего рядом, но нет. Парень, за ту минуту, пока светловолосый стягивал с себя куртку, совершенно беззвучно, даже без всякого вздоха, грохнулся на землю. Он не споткнулся, нет. Он не шевелился. Лежал, неестественно распластавшись, спиной утопая в очередной луже на кривом асфальте. Глаза были закрыты. Андрей тут же рванулся к нему, шмякнулся рядом в лужу на колени и перепуганно на него уставился. Судя по всему, Миша упал в обморок. Так тихо, незаметно, без вдоха, стона или какого-то иного звука, который обычно от страха издают люди, прежде чем потерять сознание. И это было ещё более пугающе. Князев поднял голову и огляделся. Мимо просеменил под зонтиком какой-то дедок, даже не глянув на ребят. Видать решил, что просто очередной пьяный юноша не дошёл до дома. Больше людей в этом чёртовом переулке не было. Как назло, время уже было такое, когда все сидят по домам, тем более в дождливую погоду. Сообразив, что помощи ждать не от кого, Андрей приподнял Горшка за плечи, положил его голову к себе на колени и, не придумав ничего разумнее, дал ему пощёчину. Сначала не сильную, просто слегка похлопал по лицу. Но это совсем не помогло. — Миша, мать твою, — в панике выругался светловолосый и дрожащей рукой со всей силы хлестнул парня по щеке, оставив на ней небольшую отметину. От такого хорошего удара Горшенёв резко распахнул глаза и очень часто задышал, уставившись прямо перед собой расфокусированным взглядом. Его как будто шарахнули разрядом тока, каким обычно бьют умирающих. Он начал жадно и часто глотать воздух, словно задержал дыхание на максимально долгое время и теперь никак не мог восполнить нехватку кислорода. Князев от неожиданности вздрогнул и теперь огромными, всё ещё перепуганными глазами смотрел на Мишку. Что сейчас произошло? Почему он грохнулся в обморок? Когда он в последний раз ел? Когда нормально спал и дышал свежим воздухом? — Мих, Мих, ты как? — слегка неразборчиво повторял парень, находясь в лёгком шоке от молниеносности случившегося. Темноволосый осторожно моргнул и, кажется, наконец смог сфокусировать взгляд. Его дыхание постепенно успокаивалось. Он медленно приходил в себя. — Нормально, — негромко проговорил он, осторожно приподнимаясь в сидячее положение. — Всё нормально. Как будто мантру какую-то читал, серьёзно. Андрей тут же накинул ему на плечи свою куртку и помог встать. Горшенёв немного побрыкался, но ему не хватало сил на то, чтобы оттолкнуть от себя парня. А тот, придерживая его за плечи, обеспокоенно его разглядывал. — Знаешь, что я тебе скажу? — практически прошептал светловолосый, глядя напрямик в глаза Миши. — Ты дебил, понял? Мы сейчас же идём в первую попавшуюся кафешку, без всяких протестов, и я беру тебе еду. Столько, сколько сможешь в себя запихнуть. Горшок скосил на него больные на вид глаза и на секунду сморщился, чуть согнувшись. Желудок, небось, заболел. Ещё бы, не жрать чёрт знает сколько дней подряд и под ливнем мёрзнуть. Доигрался, придурок. Теперь ещё и заболел, сто процентов. — Да не парься ты, — слабо заворчал он, снова попытавшись выбраться из полуобъятий Князева, который старательно его придерживал, так как у парня буквально подкашивались ноги. — Ещё раз так скажешь, и я тебя опять по лицу тресну, только уже для профилактики, — строго ответил Андрей. Да, он действительно до невозможности добрый и практически неконфликтный парень, который редкий раз с кем-то ругается и злится, но на данный момент он и не был зол. Просто начинал психовать от испуга. Ну серьёзно, вряд ли хоть кто-то не забеспокоится о человеке, который, живя непонятно где и непонятно чем, вдруг шарахнется в обморок посреди улицы. К счастью, та самая «первая попавшаяся кафешка» подвернулась очень быстро. Она была небольшая, но ухоженная. Больше похоже на хорошую столовую. Светловолосый затащил туда Мишу и, несмотря на его жалкие протесты, усадил за первый же попавшийся столик у стены, а затем уселся рядом, чтобы отрезать пути к бегству. Нужно было подождать, пока кто-нибудь подойдёт принять заказ. Действительно, заведение имело схожесть и со столовой, и с кафе. Здесь тоже были официанты, но меню было совершенно простое, по типу какого-нибудь супа, второго блюда и, как говорится, компота. Людей было очень мало, что неудивительно. Видать, непопулярная кафешка. Когда всё-таки подошёл молодой парень, Андрей попросил борщ, картошку с котлетами и сладкий чай. Затем называемый официант ушёл. Ребята сидели близко, соприкасаясь ногами, и светловолосый чувствовал, как Горшка дико колотит крупной дрожью. Его огромные глаза были расширены до максимума, и он упёрся взглядом в стол, словно пытался прожечь в нём дыру. Диковатый у него был видок. — Не надо, а, — тихо произнёс он, не отрывая глаз от чёртового столика. Князев проигнорировал его уже достаточно робкий протест. Естественно, парень стеснялся того, что его привели сюда и кормят за свой счёт, как какого-нибудь напросившегося бомжа. Но и оставить это просто так Андрей не мог. Ему было уже наплевать на всё, лишь бы Мише стало получше. Ясен пень, будешь тут грохаться в обмороки, если ни черта не жрать и не спать. Вот как дать бы ему леща за то, что так безответственно относится к собственному здоровью. Они сидели в полной тишине, пока не принесли еду. Андрей тут же подвинул тарелки к Горшку, но тот по-прежнему держал руки у себя на коленях под столом и не шевелился. — Слушай, ты что, хочешь чтоб я тебя с ложечки кормил? — с оттенком строгости в голосе, усмехнулся светловолосый. — Я ведь могу, мне не в тягость, не сомневайся. Так что давай жуй, не кривляйся. Миша замешкался, но всё-таки взял ложку и действительно начал есть. Потихоньку, очень медленно. Он постоянно оглядывался, и его затрясло ещё сильнее. После нескольких дней голодания желудку непривычно вдруг принимать пищу. А ещё он явно жутко боялся или стеснялся. Вот так оно, сколько ты не будь злобной колючкой, а однажды твоя настоящая робость выползет наружу. Потому что скромный человек в любом случае остаётся скромным. А если он ещё и зашуганный, то это вообще отдельная история. Андрей осторожно положил ладонь на дёргающееся колено Горшенёва и чуть поводил по нему рукой. — Успокойся, всё нормально, — негромко произнёс парень, с удивлением ощутив, как Мишина тряска слегка ослабевает. Нет, он не мог стараться вести себя более отстранённо, чтобы его не спугнуть. Темноволосому была нужна помощь, причём нужна как никому другому. И срать хотел Князев на то, что парень будет потом упираться и злиться. Нет, он за такой короткий срок уже слишком привязался к этому лохматому нервному чуду.