Ты только не прыгай!

С того момента прошло три дня. Три чёртовых дня. В тот вечер Андрей проводил Мишу до дома, довёл его до квартиры и уложил спать. Даже посидел с ним какое-то время, пару раз помогал дойти до раковины и что-то рассказывал до тех пор, пока темноволосый не уснул. Он не мог припомнить, как сам добрался до дома. Но точно помнил, что его самого всю ночь подташнивало. Алкашка явно была настоящим адским месивом. И все последние дни парень проводил наедине с собой. Он не ходил гулять с Яшкой и Шурой, только добирался до училища и, вернувшись домой, запирался в четырёх стенах. Его не отпускало лёгкое, но до безумия навязчивое ощущение паники. Особенно в моменты, когда он вспоминал тот случай. В сознании нечётко и расплывчато проступали образы. Скудное синее освещение, холодный кафель, в который больно упираются лопатки и позвоночник. Мишины руки в самых неожиданных местах, его дыхание, ощущаемое на губах, на лице, на шее. И только соприкосновения, сильнейший жар, холодный пот, противоестественные движения. В соседней комнате вовсю рубает кислотная музыка. Всё такое непонятное, смазанное, неразборчивое. Как будто это просто короткий сон с очень реалистичными ощущениями. Выдумка, фантазия, а может и скрытое желание. Но уж точно не реальность. Такого ведь просто не могло произойти. По крайней мере, не должно было. Андрей боялся заявиться к Мише. Он понимал, что стоило бы его проведать, но сил попросту не хватало. То и дело, в самое неподходящее время, светловолосый вздрагивал и чуть поджимал ноги, вспоминая их поцелуй. На него вновь и вновь периодически накатывала волна удовольствия, смешанного со страхом и мучением. В такие моменты он начинал злиться на самого себя. Ему чёртовы двадцать лет. Он огромное количество раз целовался с девушками, да что уж греха таить, и невинность свою он давно отдал одной из них. Однако впервые в жизни он испытал настолько по-подростковому яркие ощущения от поцелуя и некоторой близости. Такое впечатление на него не производила ещё ни одна девчонка. И это очень пугало. Князев паниковал от одной мысли о том, что подумал Горшок, когда у него прояснился мозг. А вдруг он светловолосого и видеть уже не хочет? В таком случае будет только один выход — в окно. Так не хотелось, чтобы какая-то пьяная выходка разрушила их едва-едва проклюнувшийся росточек хороших отношений, если не дружеских, то хотя бы доверительных. Он не хотел этого. Не хотел этих долбаных поцелуев и всего прочего. Кажется, Андрей пытался сопротивляться. Пусть в некотором состоянии аффекта и с ударившим в голову адреналином, но пытался. Практически в бреду, метаясь и вздыхая. Этот момент он запомнил. Но тогда, в процессе, адекватное мышление было полностью перекрыто пеленой безумного удовольствия. Наверное, нужно было применить грубую силу, отпихнуть Горшенёва, наорать, обматерить его. Может, тогда он бы хоть немного пришёл в себя, и ничего бы не произошло. Но светловолосый пошёл на поводу у мимолётной слабости и поддался. Он чувствовал себя виноватым в том, что они учудили. Он не так сильно испугался этого происшествия, как занервничал из-за того, что Миша может попросту оборвать с ним общение. Да и вообще этого не должно было случиться. В каком бы состоянии они не были, они же, мать вашу, парни. Конечно, светловолосого в принципе не волновал пол человека, ведь главное быть именно человеком, а не двуногой сволочной тварью. Однако с детства ему вдолбили, что должно быть именно так, как у всех. А ведь крайне трудно отказаться от того, что тебе прививали с пелёнок. Поцелуй двух парней это же противоестественно, верно?.. Сидя над конспектами за столом под блеклой лампой, парень думал совершенно о постороннем. Как-никак, четвёртый день пошёл, а он до сих пор не попытал удачу, отправившись к Горшку. Ну а вдруг он ни черта не помнит или спокойно относится к произошедшему? Да лучше б не помнил, конечно. Андрей взглянул на старую вазу, в которой стояли едва живые из-за холода дикие ромашки, которые он собрал вчера на кладбище. Выходил прогуляться, вот и доехал до своего любимого местечка. Может со стороны это и кажется чем-то вычурным, но на самом деле там очень приятно. Тихо, редко кто мешает и такая завораживающая атмосфера. Прекрасное место, чтобы подумать. Мысли будто сами собой приходят в голову, для этого даже не приходится напрягаться. Вспомнив про кладбище, Князев резко бросил взгляд на настенные часы. Половина третьего — через двадцать минут подходит электричка, на которой можно доехать до района, где живёт Миша. Неизвестно почему мысль о тихом, оставленном всеми кладбище заставила парня подорваться с места. А вдруг с Горшенёвым что-то случится? Вдруг он что-нибудь натворит или влезет в неприятности? Вдруг опять напьётся в полнейшую жопу? Нельзя оставлять надолго в одиночестве человека с тенденцией к саморазрушению. Нечего сидеть, жалеть себя и думать о своём несчастии. Человеку может быть нужна помощь, нельзя оставлять его в таком положении из-за своих нелепых страхов. Уж если пошлёт и не захочет общаться — всё равно можно попробовать поговорить. Нерешаемых проблем, в общем-то, нет. Светловолосый зачем-то хватанул тот самый букет, на который смотрел, и понёсся в прихожую. Накинув куртку, сунув ноги в кроссовки и даже не став переодевать домашние штаны с футболкой, он выскочил из дома. На ходу он продолжал размышлять. Чёрт, он всегда считал себя здравомыслящим и достаточно адекватным, даже когда выпивал. Хотя, откровенно говоря, когда он пил, всё равно считал себя трезвым. И это обычно усугубляло ситуацию. Но в этот раз он перешёл за черту. Парень ведь даже понимал, что слегка пьян, и всё равно поддался. Да, пытался в какой-то момент сопротивляться, но ему, блядь, нравилось. Как вообще может понравиться поцелуй с парнем? Тут ведь надо быть в край отбитым, чтобы такое учудить. Ну либо в зюзю пьяным. Шаг пришлось ускорить, даже перейти на бег, чтобы успеть, потому что остановка находится достаточно далеко. Ветер был неслабый, а Князев не застегнул куртку, поэтому его ужасно обдавало порывами холодного воздуха. Растянутая домашняя футболка серого цвета не шибко защищала от таких погодных условий. Лицо сильно раскраснелось, даже стало немного жечь, настолько хлёстко ветер отвешивал пощёчины. Утопая в мыслях и время от времени налетая на прохожих, Андрей не заметил, как добежал до остановки. Тем не менее, электричка как раз подъезжала. Он успел купить билет и забрался внутрь в самый последний момент. Предстояла получасовая поездка в заполненном вагоне. Ещё было рановато возвращаться с работы, интересно, откуда столько людей? Хотя, может, просто вагон такой попался. Но перебираться в другой было уже в падлу, поэтому парень решил постоять тут. Поездка пролетела на удивление незаметно, Андрей даже не обратил внимания на постоянно пихающего его мужика в грязной одежде и на ворчливую бабушку, которой было слишком холодно в вагоне. Парень все полчаса нервно трепал в руках букетик последних осенних ромашек. Они были вялые и пожухлые, а теперь ещё и потеряли часть сморщившихся лепестков. Когда электричка остановилась в пункте назначения, Князев встрепенулся и как будто с новыми силами рванул прочь из вагона, а затем взял чёткое направление в сторону улицы, на которой жил Мишка. Почему-то казалось, что если как можно скорее не добежать, то случится что-то ну очень хреновое. И действительно, столько всего могло произойти за эти три дня. А светловолосый, придурок этакий, ни разу об этом не подумал. Одна улица, другая. Кроссовки промокли, парень собрал все лужи на пути и забрызгал грязной водой нижнюю часть штанин. Он торопился как мог, обрывками вдыхал холодный влажный воздух и чуть ли не спотыкался. Ему было уже совсем не по себе. Всё произошло так спонтанно, только что он сидел дома, но вот, в голову стукнула внезапная тревога, и он уже на подходе к Мишиному подъезду. В сознании как-то всё перемешалось, осталась лишь неразборчивая палитра эмоций, в которой преобладал страх. Андрей заскочил в подъезд и побежал вверх по лестнице. Ноги страшно устали. Постепенно пришлось сбавить темп, так как чисто физически было тяжело бегом подниматься по ступеням после такого «марафона». В подъезде опять было накурено. Запах сырости тоже очень ярко фигурировал. Благо что дохлыми крысами не пахло. Этот падик был самым обшарпанным и побитым жизнью. В квартирах жили по большей части алкоголики или торчки, хотя непонятно по какому принципу они все выбрали именно этот подъезд для заселения. Тут и жильё стоило куда дешевле. Правда и было оно довольно убогим. Резковато притормозив перед нужной дверью, Князев звонко постучал и замер, пытаясь перевести дыхание. Он мог бы войти без предупреждения, как обычно, но было страшновато. Мало ли, вдруг Миша попытается его выставить. Или окажется, что с этим придурком что-то случилось. Не хотелось бы с ходу напороться на подобное зрелище. Тишина. Такая вязкая, она ощущалась горечью на языке и дрожью в коленях. И она была страшнее любого крика. Особенно в данный момент, когда нервы Андрея скрутились в плотный узелок и затянулись так, что хоть помирай. Почему он настолько беспокоился за темноволосого? Это уже даже походило на паранойю. Откуда столько паники и глупых предчувствий? Жаль, что нельзя фильтровать собственные мысли. За дверью послышались шаркающие шаги. Светловолосый мигом напрягся и прислушался. Затем дверь открылась и на пороге появился Миша, собственной персоной. Лохматый, нечёсанный, одетый в старые вещи. Князеву показалось, что он не видел парня уже много лет, хотя прошло лишь три несчастных денька. Выглядел Горшенёв каким-то странно ошалелым. Глаза распахнуты, уголки губ подёргиваются, будто от желания улыбнуться или от нервов. Может, он сам перепугался от неожиданного появления Андрея? Бывает же такое. Только как-то непривычно видеть темноволосого таким… оживлённым, что ли? Бегающие глаза, шальной взгляд. Вроде не дико бросается в глаза, но обычно парень хмурый и молчаливый. Растерявшись, Князев протянул руку, в которой держал уже в конец помятые ромашки, которые безжизненно повисли в его ладони, и сунул их Горшку. — Ты откуда цветы взял? — немного заторможенно поинтересовался темноволосый, разглядывая несчастный букетик. — Честно? — поперхнулся вопросом Андрей. — С кладбища. Миша перевёл на него глаза и возмущённо вскинул брови. Светловолосый даже на секунду перепугался, но постарался себя сразу успокоить. Чего бояться-то? — Ты совсем охуел, что ли? — наконец выдал Горшок после трёхсекундной драматичной паузы. Андрей растерялся. Он опустил руку с цветами и неловко переступил с ноги на ногу. Трудно было понять, в чём конкретно причина возмущения парня. Выбрав самый простой вариант, Князев произнёс: — Ну извини, не буду их там больше рвать. — Да при чём тут это? — раздражённо фыркнул Миша, как-то нелепо отмахнувшись. — Какого хрена ты без меня на кладбище ходил? Как только до Андрея наконец дошло, он облегчённо улыбнулся. В голове сразу пронеслись три радостные новости. Во-первых, судя по всему, парень не помнит того поцелуя. Во-вторых, с ним ничего не случилось и всё в норме. В-третьих, он даже позитивно настроен. Поразительно, наверное, завтра снег должен пойти. Горшок чуть покачнулся и, отвернувшись, пошёл по коридору. Устного приглашения не прозвучало, но видимо он был не против того, что светловолосый зайдёт вместе с ним. Парень так и поступил, переступив порог, закрыв дверь и кое-как выбравшись из кроссовок. Он скинул с себя куртку, положил на выходе букет, переступил с ноги на ногу и подул на онемевшие от уличного холода руки. Затем двинулся в комнату. Страх всё ещё немного дёргал за ниточки где-то глубоко внутри, заставляя едва заметно вздрагивать. Но паника пропала. Было очевидно, что Миша ничего не помнит, иначе он, наверное, даже не стал бы разговаривать с парнем. А может и врезал бы ему. Хотя, с другой стороны, он же сам полез, Князев не заставлял его записаться в туалете. По спине пробежались мурашки от воспоминания о том поцелуе. Как раз в этот момент Андрей вошёл в комнату и бросил взгляд на Горшенёва, который по-турецки сидел на матрасе, обнимаясь со своей ненаглядной гитарой. Какой же он, сука, обалденный. Светловолосый умел ценить чужую красоту, хоть женскую, хоть мужскую, и не видел в этом ничего плохого. Но Миша был не то чтобы красивым, а, скорее, необычным. Да, выбитые зубы, запутанные волосы, перепачканная одежда и полупьяный вид вряд ли сделали бы кого-то эталоном прекрасного. Но в общем сочетании все нелепые черты делали парня до невозможности харизматичным. Почти для каждого человека можно найти того, кто будет в чём-то похож на него внешне. Но для Миши таких людей явно не существовало. Этот забавный парень был один такой во всём мире. Андрей мысленно встряхнулся и, пройдя в комнату, сел на самом краю матраса, рядом с Горшком. Тот настолько ушёл в себя, что даже не пошевелился. Сидел, невпопад подёргивая струны расстроенной гитары, и смотрел в пол. Музыкальный инструмент фонил и гудел, всячески умоляя, чтобы его наконец по-человечески настроили. А Миша как какой-то садист продолжал свои непонятные музицирования. Казалось, темноволосого совершенно не смущает то, что рядом с ним сидит другой человек, который, наверное, ждёт беседы. В принципе, Князева тоже не особенно смущала подобная обстановка, с Мишей и помолчать было приятно. Однако возникало ощущение, что он явно немножко под шафе. Нечёткие движения, чрезмерная задумчивость — у Горшка это первые признаки лёгкого опьянения. Интересно, а все эти три дня он не бухал? Оставалось лишь надеяться, что нет. Так как парень продолжал терроризировать гитару и вряд ли собирался начинать разговор, Андрей тоже уставился в пол и начал пальцем ковырять небольшую дырку в обивке матраса. Он думал о том, стоит ли заводить беседу. И о чём говорить. Спросить о состоянии? Глупость, Миша не любит такие светские беседы. Спросить, что нового? Ещё лучше. Из нового у парня обычно только дыры в одежде. Может, про музыку поговорить? Ну это себе дороже, в таком состоянии гитары лучше вообще о подобном не заикаться, если хочется сберечь слух. Вдруг обивка чуть треснула и палец Князева чуть провалился, оказавшись в небольшой ловушке. Парень отвлёкся от мыслей и потянул руку вверх, пытаясь вызволить несчастный палец. В этот момент край матраса чуточку оторвался от пола и там едва слышно что-то зашуршало. Андрей выдернул палец и аккуратно сунул руку под матрас. Он нащупал там что-то вроде пакетика. Решив, что это какой-то мусор, парень вытянул этот шуршащий объект с краю от себя и вдруг нахмурился. Он оглянулся на Мишу, но тот по-прежнему зависал над гитарой, практически не моргая. Судя по всему, он даже ничего не заметил. Тогда светловолосый снова посмотрел по другую сторону от себя, где только что вытащил из-под матраса пакетик. В нём лежали какие-то белые таблетки, часть из которых немного раскрошилась. Быстро шурхнув колёса в карман штанов, Андрей снова обернулся к Горшку и, практически затаив дыхание, внимательно в него всмотрелся. Очень хотелось себя успокоить, но вряд ли кто-то будет прятать какой-нибудь безвредный аспирин под местом, куда вряд ли полезет посторонний человек. Да, нетрудно догадаться, что первая мысль, которая возникла в голове Князева, это наркотики. Время было такое, чуть ли не половина города баловалась подобными штуками. Парень сам разок пробовал экстази, но больше к этому делу прикасаться не стал. Знал, чем это чревато. Но неужели Миша правда их принимает? В принципе, сценарий стар, как мир. Бедный парень, рассорившийся с семьёй, забивший на учёбу и потерявший вкус к жизни. Тут не сложно пойти во все тяжкие. Но верить в это совсем не хотелось. Андрей даже в первые секунды не успел заволоноваться или испугаться. Он просто резко обернулся к темноволосому и взглянул на его состояние под другим углом. Руки трясутся, движения не чёткие. Завис взглядом в одной точке, даже, кажется, не осознаёт, что рядом сидит ещё один человек. Это не похоже на то, как парень обычно уходит в себя. Это скорее выглядит как полузависшее состояние, когда мозг не до конца понимает окружающую реальность. — Мих, — на секунду дрогнувшим голосом окликнул Андрей. Он всё ещё пытался себя убедить в том, что у него просто глупая паранойя на фоне переживаний за знакомого. В мыслях был какой-то круговорот, даже голова закружилась. Стало тошно. Он не мог понять, волнуется он, боится или не чувствует вообще ничего. Миша всё-таки соизволил отвлечься от гитары и медленно повернул голову к Князеву. В этот момент к горлу подкатил ком. Темноволосый сначала даже не сумел поймать взглядом знакомого, а когда всё-таки кое-как вгляделся, то стало совсем не по себе. Глаза, вот что Андрею показалось странным в самом начале. Они были мутными и какими-то диковатыми. Тёмные радужки с расширенными зрачками влажно плавали в покрасневших белках. На обветренных губах застыла глуповатая улыбочка, которая то исчезала, то снова возвращалась, слово парень не мог определиться с эмоциями. По телу светловолосого пробежалась крупная дрожь. Это было не похоже на состояние опьянение. Это было куда глубже, словно сознание Горшка было очень сильно задето чем-то посторонним. Это был не аспирин… — Сука, — испуганно прошептал Князев, приподнявшись и встав на колени напротив Горшка. — Миха, ты сука. Ты меня слышишь? Темноволосый чуть нахмурился, а затем резко округлил глаза. Видимо, ему не очень понравилось слово, которым его окрестил Андрей. Он небрежно опустил гитару, бахнув её на пол, и выгнул брови. — Ты дебил? — резко изрёк он, сжав пальцами край матраса. Андрей злился. Он, кажется, практически впервые так сильно разозлился на Мишу. Парень спокойно мог отнестись к алкоголю, сам любил прибухнуть. И к курению относился нормально. И ко всем прочим непотребствам. Но наркотики, сука, наркотики! Он знал, что эта вещь пострашнее водки. Это до неузнаваемости меняет человека, его мышление, его сознание. Да с такими пристрастиями можно уже к сорока годам откинуться. Это ужасная, просто до дрожи пугающая деградация. Одно дело — разок попробовал в клубе, и больше не стал. Но светловолосый припомнил, что не в первый раз видит Горшка в таком состоянии. А тот случай, когда он потерял сознание? Может, нихрена это был не голод? Денег у него тогда совсем не было, значит и «волшебных таблеточек» тоже. — Это что? — практически рыкнул Князев, грубо выдернув из кармана пакетик с таблетками и ткнув его впритык к лицу темноволосого. — Я тебя спрашиваю, это что? Андрей был не из тех здравомыслящих людей, которые остерегаются всяких забавных веществ. Он был не милым добрым мальчиком, которые совершенно невинен и неприемлет такие вещи. Но он, блядь, всё равно осознавал, насколько это страшно. В училище один паренёк умер от передоза, а Князев его знал, даже состоял с ним в приятельских отношениях. Невозможно видеть, как человек настолько быстро сгорает и тянет себя на дно, пытаясь догнать кайф. — Не тыч мне тут блядь, — огрызнулся Миша, отпихнув руку знакомого. — Это таблетки, не видишь что ли? Парня очень легко пробило на агрессию, хотя и сам по себе он не из спокойных. Более здравомыслящий человек не стал бы нарываться, но Андрею в один миг сорвало крышу. Он испугался. Потом только стало ясно, что это была не злость, а страх, причём настолько ослепляющий, что здравое мышление попросту отключилось. — Какие таблетки? Как называются, ты мне скажи! — Тебе какое дело? На лбу у Миши проступила вена. Мышцы шеи напряглись, пальцы ещё сильнее впились в матрас. Он реагировал злостью на злость, сам того не осознавая. — Это экстази? Гречка? Или аптека какая-нибудь, а? — продолжал допрашивать Андрей, всё больше повышая голос. Его переклинило до неузнаваемости. Трудно соображать, когда сознание полностью окутано паническим страхом. — Я тебя спрашиваю, ёб твою мать! Конечно, Миша имел полное право выбирать, чем портить свою жизнь и здоровье, и Князев не мог ему этого запретить. Возможно, с его стороны это был чистой воды эгоизм, но первой реакцией была мысль о том, что темноволосого необходимо любой ценой уберечь от этой дряни. И, возможно, осознание того, что каждый имеет право выбирать свой жизненный путь, придёт к Андрею чуть позже, но пока он жаждал лишь хорошенько встрясти Горшку мозги, пусть от этого и не было особого толку. — Да экстази это! Чё ещё мне тебе сказать? Какого цвета на мне трусы? Или ещё чё-нибудь? — ответно начал повышать голос Миша. На последних словах он резко подался чуть вперёд, заставив Андрея, до этого стоявшего на коленях, присесть от неожиданности. — И зачем тебе это дерьмо? Алкашки тебе мало? — Князева трясло так, будто по телу электрический ток пропустили. Он старался держаться, но не получалось. Почему это происходит? И почему именно с ними? Мало было того, что Горшка просто необходимо было выхаживать после жутких пьянок, так ещё и наркотики подключились. А самое главное, ведь Андрея никто не заставлял наниматься парню в няньки, он сам в это влез. Сам виноват. Сам теперь разбираться и будет. Но пока осознание собственного идиотизма и эгоизма к нему не пришло, поэтому он продолжал лезть на рожон. — Ну чего ты молчишь, а? Ответь, зачем? Сдохнуть побыстрей захотелось, да? Вот тут произошло нечто, чего стоило ожидать. Миша рванулся вперёд и хорошенько шандарахнул Князева кулаком по лицу. Благо хоть, что челюсть не выбил. Перед глазами на секунду всё смазалось, скула онемела. Парень завалился на бок и на пару мгновений зажмурился. Горшенёв поднялся на ноги и встал над ним. Открыв глаза, светловолосый взглянул на его лицо. Бледные губы дрожали от злости, глаза распахнулись. Парень и так был слишком вспыльчивым, а сейчас, когда он был дико обдолбан, лучше было бы вообще к нему не приматываться. В голове проскользнула мысль о том, что сейчас Миша до кучи ещё и ногой вдарит по лицу светловолосому. Он вообще был не похож на себя. Насколько долго он принимает наркотики и в каких дозах? Надо очень постараться, чтобы довести себя до подобного за короткий срок. Его диковатый взгляд казался хлеще любого удара. Глаза заслезились, Андрей ощутил на лице влагу. Он быстро стёр её трясущейся ладонью и проморгался. Наверное, просто от неожиданного удара слёзы брызнули, бывает такого. Не хотелось себе признаваться в том, что, скорее, это было от испуга. Серьёзно, кажется, Князев впервые в жизни так напугался. Он, толкнувшись руками, чуть отполз от Миши, затем мгновенно подскочил, сунув в карман таблетки, и отшатнулся ещё на пару шагов. Затем начал медленно отступать, не выпуская парня из поля зрения. Только сейчас до него дошло, что стоило по-хорошему свалить, пока ничего не произошло. Через несколько шагов Князев отвернулся и бегом бросился по коридору к двери, рванул с крючка куртку, схватил в руки кроссовки и босиком выбежал на лестничную площадку, после чего максимально быстро понёсся вниз. Миша не бежал за ним, даже не предпринял попытку, но парень всё равно бежал как в последний раз. Он притормозил только тогда, когда выбежал из подъезда и босыми ногами влетел в ледяную лужу. Швырнув на землю кроссовки, Андрей сунул в них промокшие ноги, накинул куртку на плечи и вдруг, сорвавшись с места, снова побежал. Страх не хотел покидать сознание, парень сам не понимал, куда несётся, в каком направлении и с какой целью. Хотя нет, цель была: оказаться как можно дальше от этого дома. В голове выбросами пульсировал адреналин, в мыслях была полная пустота. Единственная картина, которая светилась в в сознании — Мишин взгляд, когда Князев сорвался с места и побежал. На миг показалось, что темноволосый испугался самого себя. В тёмных глазах заблестел страх. Хотя, возможно, это была лишь игра света.