Аsphyxia

Госпожа Ким женщина достаточно интересная, чтобы невольно задерживать взгляд на ней чуть больше положенного. Она высокая и худощавая, небольшие морщинки виднеются вокруг лисьих глаз и на лбу между бровей; темные волосы собраны в пучок на макушке, а тонкие брови вьются полумесяцами над глазами. Директриса достаточно сильная, чтобы суметь занимать такую должность на протяжении практически тридцати лет и держать порядок среди такого большого количества учеников. Еще отец рассказывал Минхо о том, что женщина ни капли не изменилась с того времени, как он сам учился в школе. Словно Ким застряла во времени и совершенно не менялась ни ее внешность, ни подход к управлению и воспитанию своих студентов. Она не любит идти на уступки, не любит и соглашения, в которых обе стороны могли бы прийти к компромиссу или же получить выгоды в одинаковом количестве. Госпожа всегда искала решения, которые бы принесли пользу лишь ей, и никаких переговоров. Минхо испытывает к ней уважение, ведь никогда до этого не видел столь сильную и независимую женщину, с другой же стороны — чувствовал отвращение. — Это не то, о чем вы подумали, госпожа, — полным спокойствием голосом пытается объясниться Кристофером. — А я и подумать не могла, что мой лучший студент мерзкий мужеложец, — в тон отвечает женщина, после чего переводит холодный взгляд на Минхо, — и вы вдвоем еще пытаетесь оправдываться передо мной? Мужеложцы — вот, кем юноши выступают для консервативного общества. Мерзкие пидирасты, чья болезнь не поддается лечению, а поступки объяснению. Минхо очень сильно хочет зажмуриться и сделать все, лишь бы не слышать столь отвратительных и оскорбительных слов. Но выдерживает все удары стойко, ведь понимает, что даже не мог ожидать другого, он заранее был готов к такой реакции. — Все действительно не так, как вы считаете, — все-таки подает голос Ли. Минхо не любил оправдываться, но не видел иного выхода сейчас. Нельзя, чтобы родители узнали о том, чем же занимается их сын в пансионате. Им нельзя знать ни о его отвратительном увлечении другим мальчиком, ни о желании рисовать. Намного проще соврать, нежели терпеть издевательства со стороны отца и упреки матери. — Ты хочешь сказать, что мои глаза мне врут? — злится директриса, — наглый мальчишка! Госпожа Ким подрывается с места и, сохраняя твердую походку, подходит к шкафу, открывая одну из створок и доставая из темных глубин розги. Черт. Минхо морщится, уже заранее понимая, что именно его ждет. Он медленно стягивает с себя пиджак, желая оттянуть наказание как можно дальше. Госпожа же только улыбается ехидно, наверняка радуясь сообразительности своего студента. Минхо сталкивается с испуганным взглядом Кристофера и ободряюще дергает уголком губ, как бы намекая, что все будет в порядке и он выдержит такое простое наказание (не в тепличных условиях же рос). К тому же, третьекурсник считает, что раз он затеял это дело и стал виновным в данной ситуации, то должен понести наказание первым. — Всегда знала, что вы куда смышлёнее своего отца, господин Ли. И все-таки эта женщина достаточно бестактна, чтобы сравнивать юношу с его отцом. А ведь ещё не так давно Минхо совершенно не хотел выделяться от других студентов пансиона, не привлекал к себе внимания (по крайней мере старался) и до этого ни разу не сталкивался с директрисой в таких обстоятельствах. Не везение, а элементарный факт, что Ли очень сильно изменился и, скорее всего, прямо сейчас намного меньше походит на прежнего себя. Меньше фокусируется на учебе, ведь, как и предполагал, большое количество времени уделяет своим душевным терзаниям. Удивительно, насколько же сильно один пятикурсник смог изменить его, сделав из ворчливого и холодного юношу того, кто нуждается в прикосновениях и ласке. А ещё мужеложца и нарушителя — в чем госпожа Ким абсолютно точно была права, но знать ей об этом не стоило. И почему только он начал думать о таких вещах в столь напряжённый момент? Точно как униженный ребёнок, который не желает признавать вину. Минхо наклоняется возле края стола под сильным взглядом женщины и уже было касается ремня брюк. Он принимает свою участь, смирившись с тем, что будет наказан за извращения, которым так легко поддавался. Но его останавливает вскрик, который раздаётся возле него прямо в тот момент, когда Ким заносит в воздухе розги. — Он художник! — громко заявляет парень, — я случайно узнал об этом, после чего сам попросил Минхо нарисовать меня, здесь нет его вины, ровно как и педерастии. Директриса замирает с розгами в одной руке, очевидно, совершенно не ожидая услышать это. Еще раз смотрит на своего ученика, который так беззащитно наклонился над столом, после чего хмыкает. Губы женщины вновь растягиваются в улыбке, причём довольной, из-за чего глаза становятся совершенно похожими на узкие щелчки. Образовавшиеся морщинки вокруг них не заставляют её выглядеть добродушной (как это обычно выглядело бы с другими людьми), а наоборот делают ее взгляд подобно кошачьему. — Вставайте, господин Ли, — она откладывает розги и изящно вытирает руки о белоснежный платок, — предлагаю вам переговоры, в которых мы сможем решить недопонимание и прийти к компромиссу. Минхо принимает более привычное положение, после чего поправляет одежду и накидывает пиджак, уже заранее понимания, что компромисса не будет. Он не понимает, почему Кристофер это сделал, но как только переводит взгляд на старшего — все становится ясным. Чужие кулаки сильно сжаты, заставляя ладони чуть ли не трястись, тело напряжено, а на челюсти проглядываются жевалки. Ещё никогда юноша не видел, чтобы Бан смотрел на него с таким облегчением. Он переживал. При других обстоятельствах Минхо опешил бы, после чего быстро пришёл в себя и наверняка не смог бы сдержать нежность, которую так хотел выразить. Но ему не остается ничего, кроме как кивнуть пятикурснику совсем осторожно, после чего вновь полностью переключить внимание на госпожу Ким. Женщина обходит стол, усаживаясь на привычное место, и поправляет ровно выложенные в ряд на столе несколько карандашей. Поднимает взгляд на стоящих юнош, но даже с положения чуть ниже все равно словно занимает доминирующую позицию. Минхо это не нравится. — В таком случае я рада, что мне не придётся разочаровывать ваших родителей, господин Ли, — улыбается директриса, после чего переводит взгляд на пятикурсника, — а также ваших опекунов, Кристофер. Бан уважительно кивает, выдавая этим жестом напускную благодарность. Минхо не придает значение словам, они словно пролетают мимо его ушей, ведь куда сильнее сейчас волнует его то, какой исход будет у данной беседы. Он решает успокоиться, так что делает несколько вздохов, придает взгляду уверенность и расправляет плечи, окончательно отойдя от небольшого стресса, который заставила испытать возможная порка. — Я с полной уверенностью могу назвать Вашу работу недурной, — она прикасается кончиками пальцев к штрихам. — Благодарю, госпожа, — голос младшего звучит хрипло. — Жаль видеть, как пропадает такой талант, — с напускным сожалением продолжает Ким, явно лукавя, — ваши родители будут явно против видеть такое увлечение, не так ли? — Верно, госпожа, — подписывает себе приговор Минхо. Директриса выглядит довольной, когда слышит подтверждение собственных слов. Она расслабленно откидывается на спинку кресла и оглядывает студентов, после чего вновь переводит взгляд на рисунок. — В таком случае, я готова пойти навстречу своему лучшему студенту, — переходит к сути женщина, — я скрою ваш секрет от родителей, но взамен попрошу вас об одолжении любого рода в тот момент, когда вы будете необходимы. Минхо был готов к этому, так что кивает, считая это наиболее щадящим и подходящим в его положении выходом из данной ситуации. Директриса выглядит довольной, она наклоняется ближе к юношам, говоря уже вкрадчиво: — Вы мой должник, господин Ли, не забывайте об этом и не заставляйте меня пожалеть о произошедшем. Третьекурсник смотрит на Кристофера краем глаза, встречаясь с ним взглядом. — Я очень благодарен вам, госпожа. — Очень на это надеюсь, — кивает та, — а вот тебе, Кристофер, в этом году выпускаться, так что надеюсь, ты понимаешь, что тебе стоит не высовываться и спокойно отучиться оставшееся время. Мне бы не хотелось расстраивать твою тетушку. Бан ничего не отвечает, только сжимает челюсть и кивает. — В таком случае, вы можете быть свободны. Юноши кланяются, чуть ли не выдыхая от облегчения, и покидают кабинет. Минхо первым же делом, оказавшись в коридоре, тащит за собой Кристофера, желая как можно дальше отойти от злополучного кабинета и оказаться в более привычной для себя обстановке. Такой опыт хоть и был ценным, но от того становился не менее стрессовым. И как только Ли мог предполагать, что их не поймают, не заподозрят неладное и не узнают о порочной связи. Но сейчас стоял вопрос куда важнее — кто мог узнать о том, что два студента пансиона окажутся мужеложцами?

***

Кристофер, похоже, думал о том же, по крайней мере Минхо искренне надеялся на это. Ведь если перед госпожой Ким им удалось успешно восстановить свое положение и избежать наказания, то с человеком, который решил затеять все это, дела могли обстоять куда хуже. — Кто-то сдал нас. Кристофер озвучивает мысли младшего, когда они оказываются наедине в одном из отдаленных частей восточного крыла, где редко появляются студенты в это время. Он хмурится, явно недовольный таким раскладом, и сдерживает свою явную агрессию. Стоит на месте еще некоторое время, полностью погруженный в мысли, и даже по внешнему виду можно заметить, насколько же активная мозговая деятельность сейчас происходит в его голове. Кристофер оживает, после чего немного резко припечатывает Минхо к стене, не рассчитав силы, из-за чего тот больно ударяется головой. — Минхо, сейчас нам нужно очень хорошо подумать, и мне нужна твоя помощь, — серьезно говорит тот, — кто из твоего окружения мог сделать это? У кого был доступ к твоей комнате и кто мог знать, что мы близко общаемся? Из окружения Минхо? Очень сложно представить это, ведь все его общение на данный момент складывалось лишь с одним человеком, который прямо сейчас стоял напротив него. — Ну же, Минхо, подумай, — чуть ли не рычит Бан, встряхивая младшего за плечи. Минхо сложно было представить, кто именно мог узнать о происходящем между ним и Кристофером, но исходя из разумного предположения, были лишь два человека, которые попадали под данное описание. Тот, кто знал, что Ли уже давно испытывает запрещенные в консервативном обществе чувства к старшекурснику, и тот, кто как раз подталкивал его к признанию чувств, и именно он, к сожалению, был лучшим другом юноши — Джисон. Такие мысли заставляли юношу нахмуриться, он был недоволен таким раскладом и сразу же отмахивал эти глупые предположения. Ведь это Джисон, тот, с кем он был вместе все эти года, кто поддерживал его и всегда был на его стороне. Именно он как-никак помогал принять чувства и поддерживал во всех решениях. — Да, Джисон, но, — Минхо снова задумывается, после чего выпаливает, — он вряд ли мог это сделать. — Ты уверен в нем? Ли кивает, будучи на все сто процентов уверенным в товарище. — Ты не ругался с ним в последнее время? — Ругался, но, — Минхо замирает, вспоминая еще одного человека. Второй человек, который знал об их отношениях, тот, который увидел их однажды и который сказал кое-что очень тревожащее и важное, о чем парень так глупо забыл и совершенно упустил эту деталь. Да, у него не было доступа к комнате Минхо, ведь он, скорее всего, вряд ли даже знал, где именно та находится. — Хенджин, — говорит третьекурсник, — он видел нас, когда мы впервые поцеловались на поляне. Кристофер не сдвигается с места, его лицо становится безэмоциональным, хотя в глазах четко отражается удивление, смешанное с еще одной совершенно непонятной для Минхо эмоцией. Хенджин их видел тогда, но это совершенно точно не означает, что он мог их сдать. Он не знает, где находится комната, не знает о том, что Кристофер был там, и даже предположить скорее всего об этом не мог. Но Ли не мог быть уверен в нем, ведь попросту не знал старшекурсника так близко, как Бан. С другой же стороны был Джисон, у которого были все предпосылки в виде возможности сдать своего лучшего друга, но совершенно не было мотива. Но также, он мог чувствовать обиду и на эмоциях решить преподать уроку товарищу. Минхо следовало срочно встретиться с Джисоном. Когда Ли приходит в себя, он понимает, что его не припирают к стене, смотрит по сторонам, не замечая Бана, и видит его удаляющуюся спину. — Кристофер! Минхо спешит догнать старшего, но тот только отмахивается и ускоряет шаг, направляясь в свою комнату. Минхо клянется, что слышал обещание о расправе.