Аsphyxia

Кристофер спрашивал о Джисоне, интересовался об их взаимоотношениях в последнее время и, кажется, сначала даже подозревал его. Невольно конечно, но Минхо и сам начал задаваться вопросом о невиновности лучшего друга. Его одолевали сомнения. Он смотрел на удаляющуюся спину своего любовника и понимал, что они отделались от гнева директрисы лишь легким испугом. Но даже если так — это не есть повод для ослабления бдительности. Стоит выяснить, кто был предателем и решился сдать двух мужеложцев. Минхо стоит выяснить ситуацию, пока та не стала безумной дошла до абсурда. Ли не может не признать, что ему тревожно. Он не может смириться с мыслью, что человек, которого он считал своим другом, мог поступить так и предать его. Переступить через эти несколько лет общения и доверия и совершить один из самых худших и возможных поступков. Джисон ведь не был таким. Да, он был шумным, вел себя ребячески и иногда не успевал подумать, прежде чем совершить какой-либо поступок, но никогда не был предателем. Минхо становится отвратительно от самого себя, от возможности того, что он доверял не тому человеку и слишком сильно открылся (насколько это вообще для него возможно). Перед глазами Ли стоит тот день, когда Джисон приметил его в толпе первогодок. Уже тогда, маленький и хмурый, он был совершенно отрешенный. Стоял там, одетый с иголочки, прилизанный и аккуратный, совершенно не походил на мальчишку своего возраста. Он знал, что гораздо умнее своих будущих однокурсников, и понимал, что не найдет тут дружбы, не мечтал даже об этом и не стремился. Только смотрел на таких же, как и он, мальчиков, которые улыбались друг другу, шутили и пытались познакомиться, чтобы найти того, с кем они рука об руку пройдут все пять лет и станут лучшими друзьями. Минхо считал их идиотами и вздыхал в стороне, пока не появился Джисон. Самый громкий среди них, самый яркий и запоминающийся, он жал всем руку и широко улыбался. Маленький Ли только глаза закатил и повесил на него ярлык беспросветного идиота, но после сделал вывод, что ошибался. Джисон среди всех выбрал именно его как своего потенциального друга — того самого хмурого и недовольного мальчика, который так и не смог улыбнуться ему в лицо за все годы дружбы. Таскался хвостиком и восхищался его способностям по всем предметам, только и делая, что повторяя о том, какой же Ли крутой и как бы он хотел быть похожим на него. Однажды Минхо спросил, почему именно он. Джисон пожал плечами и ответил, что почувствовал, словно так и должно быть, ведь друзья — подарки судьбы, и их не выбирают. Вот такое детское суждение, над которым Минхо хотел посмеяться, но хмыкнул в ответ, а в груди разливалось тепло. Был ли тогда Хан Джисон уверен в том, что говорил, или же врал с самого начала? Минхо был уверен, что не ошибается, пусть его разум и пытался переубедить его в обратном. Джисон мог спокойно зайти в его комнату, он знал про Кристофера, знал про чувства и понимал, чем это может обернуться. Он был обижен и мог сделать все что угодно. Ли впервые чувствует горечь, исходящую от собственной уверенности. Он спустился в холл, и все вокруг него проносилось одновременно быстро, как и замирало во времени. Оглядывался по сторонам и искал знакомую макушку, ему стоило увидеть Джисона и убедиться. Кристофер справится с Хенджином сам, в конце концов Минхо там делать нечего. Интересно, чувствует ли сейчас то же самое старший по отношению к Хвану? Судя по его реакции, злость была куда сильнее, чем жгучее в своем проявлении разочарование. Минхо замечает Джисона. Он стоит среди нескольких однокурсников и парочки ребят чуть старше. Шутит и улыбается, позволяет кому-то дружески хлопнуть себя по плечу, после чего расцветает еще сильнее. Ли не теряет уверенности в этот момент и подходит ближе, разворачивая Хана за плечо. — Поговорить надо. Джисон не меняется в лице, ведет себя очень спокойно и только кивает. Минхо понимает, насколько же сильно его это раздражает, ведь как можно быть таким безэмоциональным, зная, что ты подставил некогда своего друга. Хан разворачивается к компании, попросив их подождать, после чего следует за однокурсником. Минхо не хочет, чтобы их услышали, ведь ситуация и так была не из лучших, так что не стоило посторонним ушам встревать в разговор, а после и вовсе распускать сплетни. Если по школе пойдут слухи, то вряд ли удастся выкрутиться, госпожа Ким не была бы снисходительной в этот раз. Так что Ли ведет товарища под главную лестницу, к тени, где их не смогли бы увидеть. Как только Минхо останавливается, смотря прямо в глаза Джисону, то понимает, что у него совершенно нет времени медлить и обмениваться любезностями. — Это был ты, — утверждение, а не вопрос, срывается с губ. Джисон так и замирает на том же месте, хмурится, из-за чего меж бровей пролегает складка. Словно не может понять, о чем идет речь, либо же вновь умело прикидывается. — О чем ты? — Я знал, что это был ты, — уже более напористо отвечает Ли, с каждой секундой все больше и больше раздражаясь двуличию и напускному непониманию. — Я правда не понимаю, о чем ты говоришь, Минхо. Джисон выглядит так, словно умоляет, но юноша понимает, что это очередная актерская игра. Он больше не может сдерживать свою злость. — О, правда? Тебе рассказать? — холодно звучит голос Ли. Он оборачивается по сторонам, выглядывая из укрытия, чтобы удостовериться, что их не подслушивают, — Не ты ли пробрался в мою комнату и отнес одну вещь госпоже Ким, раскрыв мои с Кристофером отношения? — практически шипит, когда убеждается, что вокруг не присутствуют посторонние. Глаза Джисона округляются в удивлении, он напрягается всем телом и делает шаг вперед, словно пытаясь взять друга за руку в попытке успокоить. Но Минхо, замечая это движение, отступает назад, отвергая чужую поддержку. — Это правда не я, — практически умоляет Хан, говоря уже тише и опуская голову. — Кроме тебя и Сынмина никто не мог этого сделать, но он просто-напросто не в курсе о происходящем и никогда не сделал бы этого, — более быстро проговаривает парень. — Так ты правда думаешь, что я мог это сделать, — грустно улыбается Джисон, после чего поднимает взгляд на однокурсника, — ты думаешь, я вру тебе? — Я уже ни в чем не уверен. — Я никогда не врал тебе, — практически шепчет тот. — А сейчас что ты тогда делаешь? Плечи Джисона трясутся, и Минхо остается только признать, что это превосходная актерская игра, ведь он даже готов был поверить в правдивость сказанных слов. Но смог вовремя осечь себя, напоминая, что Сынмин вообще-то не из тех людей, которые рылись бы в чужих вещах. Он-то и в ту часть комнаты, которая принадлежала Минхо, с трудом подходил, потому что не вторгался в чужое личное пространство, да и интереса никакого к своему соседу не имел. Идеальный сосед, который поддерживает чистоту в комнате, не достает и не лезет в твою жизнь. Но вот, Джисон уже стирает со щек горькие слезы и сдерживает всхлипы. Минхо задается вопросом, насколько же тяжело для того играть горечь и обиду. Легче, чем притворяться другом и каждый раз натягивать улыбку, или же сложнее, ведь нужно выдавить из себя слезы. — Насколько бы легко тебе не давались знания и науки, насколько бы ты не был умным, ты самый глупый человек, когда дело касается человеческих взаимоотношений, — Джисон поднимает голову, делая глубокий вдох и позволяя увидеть мокрые дорожки на мягких, раскрасневшихся щеках, — отныне делай вид, что мы не знаем друг друга, а я буду поддерживать эту иллюзию, — говорит юноша, после чего делает паузу, говоря уже более спокойным, уверенным голосом, — но если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь — я буду рядом. Минхо хмыкает. Если Джисон не хочет признавать свою вину и так и строит из себя героя — это его право. Пусть идет дальше играть оскорбленного друга и обиженного на весь мир оболганного подростка. Хан вытирает слезы и смотрит в последний раз на бывшего друга, после чего разворачивается и быстрым шагом покидает укрытие. Минхо действительно не чувствует ничего кроме разочарования, но даже так — он выше этого.

***

Минхо возвращается в каморку в кабинете искусств. Чувствует себя выжатым как лимон и не знает, что ему стоит сделать, чтобы почувствовать себя лучше. Загоняет мрачные мысли в дальний ящик, пытаясь подавить их напоминаниями о предстоящих практических работах и ближущихся зимних праздниках. Вспоминает, что, скорее всего, большинство разъедется домой на Рождество и что он, один из немногих оставшихся в пансионе, не сможет видеть Джисона (к счастью). Юноша переключается с одной мысли на другую, пытаясь уцепиться за что-то, но так и не сумев. Минхо остался совсем один. Эта мысль приходит так неожиданно и резко, что он хочет задохнуться. В груди неприятно тянет, и тревога пробирает все тело; настолько сильная, что руки трясутся, а дыхание учащается. Насколько же сильно Минхо отвык от одиночества, что сейчас, осознавая, что у него нет никого кроме Кристофера, ему становится страшно. У нет семьи, нет Джисона и нет никого, кто смог бы понять его чувства. Он остался один на один со своим одиночеством и сильным чувством влюбленности, так что боится, что не сможет выдержать, если и Кристофер покинет его жизнь. Ведь тогда он действительно останется один. Минхо даже не подозревал, что так сильно боится одиночества, боится остаться без поддержки и без человека, который заставит его забыть о страхах и неуверенности. Тревога накрывает его с головой. Ли делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но даже так выходит рвано; так, словно кислород так и не доходит до его легких. Отвратительно. Парень толкает дверь в свою мастерскую и оставляет сумку в углу, проходя вглубь комнаты. За своими переживаниями он сперва даже не замечает фигуру, сидящую на стуле возле мольберта. Кристофер уперся лбом о ладонь и мечтательно смотрел в окно, не отрывая взгляда от витража, который так красиво переливался на солнце. Минхо подходит ближе тихо, замечая, что чужие глаза прикрыты, а на лице играет умиротворение. В противовес этому выражению лица и эмоциям костяшки Бана выглядели покрасневшими, а кожа на тех была стерта. — Ты подрался? — интересуется Ли. — Это был не Хенджин, — старший игнорирует вопрос. Минхо не может не выдохнуть с облегчением, ведь понимает, насколько же болезненным, скорее всего, это было бы для Кристофера. Сегодня Ли потерял друга, и ему не хочется, чтобы его возлюбленный испытал то же, что и он. Старший разминает шею и встает с места, потягиваясь. Кидает взгляд на Минхо и улыбается уже привычно ярко и искренне, довольно, словно кот. — У тебя все в порядке? Выглядишь паршиво. Ли даже не задается вопросом, как можно с таким выражением лица спрашивать такие вещи у человека, к которому испытываешь чувства. Его голова занята совершенно другими мыслями. Минхо не хочет, чтобы Кристофер знал, что по его вине все произошло. Что именно Джисон был предателем, который доставил им проблемы и подверг их такой опасности. Так что парень приходит к выводу, что самым лучшим вариантом будет скрывать правду. Ведь тогда Кристофер не разочаруется в нем. Не бросит. Минхо кивает, заставляя грусть уйти с лица. — Тогда хорошо, — отвечает старший, после чего раскрывает объятия, — иди ко мне. Ли словно отпускает все свои переживания и облегченно выдыхает, когда понимает, что Бан не догадался о том, какие чувства бурлят внутри юноши. Он подходит к распахнутым в ожидании его рукам и прижимается всем телом к чужому. Крепкому и теплому, которое снимает тревогу и окутывает приятным запахом свежести и влюбленности. Минхо так бесстыдно теряет самообладание в этих объятиях, что и сам не замечает, как начинает слепо искать чужие мягкие и манящие губы. Он понимает, что, скорее всего, выглядит отчаянным, но ничего не может с собой поделать, так что впивается в уста Кристофера. Кусает их, проводит по нижней языком и ведет себя намного увереннее, чем в прошлый раз. Ли все еще помнит то, что было в мастерской. Помнит свои пошлые, высокие стоны и оглушающий оргазм. Ему понравились ощущения, понравилось как он чувствовал широкие ладони на своем теле, так что без раздумий залезает на Кристофера, удобно устроившись на его бедрах. И Бан выглядит довольным, ведь прижимает ближе, дышит глубже и кусает губы, вновь сжимая мягкие бока в ладонях. Минхо интересно зайти дальше, ведь очевидно, что именно этого хочет старший. А Минхо не хочет его разочаровывать. Так что юноша встает с места и тянет за собой пятикурсника, укладываясь на пол. Спину обжигает холодом из-за неотопенного помещения, и Ли, дабы не терять время, скидывает свой пиджак, после чего касается края чужих брюк. — Я хочу зайти дальше, — говорит Бан хриплым голосом, нависая над младшим и целуя его шею, — ты мне позволишь? Минхо наблюдает за движением манящих, раскрасневшихся от поцелуев губ, так что сначала даже не может понять, о чем говорит его партнер. Но только спустя мгновение до него доходит, поэтому он кивает. Кристофер дарит ему улыбку и наклоняется за поцелуем. Его рука касается мягкого подбородка, чуть надавливая и заставляя открыть рот. Он скользит языком, сплетаясь с чужим и вжимая сильнее в холодный пол. Так влажно и пошло, что Минхо смущается. Его бедра покрываются мурашками, когда с него стягивают брюки вместе с нижним бельем. Бедра покрываются мурашками из-за прохлады воздуха, даром только это крыло не отапливали в такое время года. Хочется поддаться вперед, чтобы потереться своим возбуждением о чужой пах, но Ли сдерживает себя, понимая, что таким образом, скорее всего, испачкает чужую одежду. Его переворачивают, заставляя уткнуться щекой в пол. Так унизительно и беззащитно, со вскинутыми вверх бедрами. Минхо не может сказать, нравится ли ему, но так или иначе его плечи усыпают горячими поцелуями. Одна рука Кристофера придерживает его под животом, пока вторая решает заняться растяжкой. Минхо больно, нестерпимо больно, ведь два пальца оказываются в нем. Его растягивают нетерпеливо и быстро, так, что он даже жалеет о том, что решил заняться этим. Возможно, было бы лучше не заходить так далеко. Вторая рука подтягивает его ближе, прижимая спиной к широкой груди и заставляя откинуть голову на плечо позади. Его шею кусают и целуют, терзая нежную кожу. Минхо жалобно скулит, когда в него входят кое-чем побольше. На глазах проступают слезы, и он сдерживает всхлипы, пытаясь отвернуться; не показывать раскрасневшиеся щеки, мокрые глаза и искаженное от боли лицо. Это не похоже не всепоглощающее удовольствие. Кристофер неумелый. Он низко стонет, грубо толкается и прижимается всем телом, так и не раздевшись. Опаляет затылок жаром дыхания и кусается. Наверняка это и его первый раз. Ладони ерзают по полу, царапаясь о его шероховатость. Минхо склоняет голову. На его шею опускается чужая рука, сжимая горло. Горячие поцелуи опаляют чувствительную кожу за ухом, но это совершенно не помогает отвлечься. Минхо так больно, что он уже откровенно плачет, мысленно надеясь, что это привлечет внимание старшего и тот остановится. Рука на горле сжимается лишь сильнее, даруя чувство удушения. Возбуждение Ли окончательно спало. Он пытается освободиться и дать легким доступ к кислороду, но безуспешно. Кристофер давил на него своим физическим воздействием, напирал на него, душил и молчал. Последнее действовало на Минхо как триггер, ведь он чувствовал себя таким паршивым и одиноким, таким виноватым. Перед глазами темнело. — Стой, — прохрипел Минхо, цепляясь ногтями за чужая запястье в попытке остановить удушье. Рука пропала с его шеи, а затем и сам Кристофер вышел из его тела. Ли отполз в сторону без сил. Безмолвно пуская слезы и сжимаясь всем телом. Его трясло от страха и боли. И тем не менее, он не мог отрицать и того, что это была его ошибка. — Зачем ты это сделал, — жалостливо протянул юноша, — я не хотел этого. Кристофер попытался подойти к нему, но младший только вжался в стену. Минхо не видел того, что происходило вокруг, но слышал шуршание, а затем звук хлопнувшей двери.