Сашка

Аня и Оля стояли около небольшого одноэтажного здания. Маленькие окошки под самым потолком, на которых стояли металлические решётки, выкрашенные серебристой краской. Огромная модель гитары, с лопнувшими струнами, завитыми, как усы у какого-нибудь кота–щёголя из детского мультика, и чёрным металлическим корпусом. Малиновая вывеска, сложенная из букв готического стиля, «Гитара — наша вечная подруга» (достаточно примитивная, с точки зрения маркетинга). Все эти детали придавали клубу особый шарм. — Ну, что, пойдём? — осторожно спросила Оля, косясь на подругу. Она всё ещё пребывала в раздумьях относительно правильности их решения пойти в клуб по приглашению первого встречного. — Да, пошли, — воскликнула Аня и, ухватившись за руку Оли, потащила её в клуб. В желудке у Ани появилась лёгкая тошнота, та самая, которая обычно появляется в очень волнительные моменты и постепенно, разрастаясь как ядовитый плющ переходит к кишечнику, потом порождает странную усталость в ногах и заставляет закрыть глаза, чтобы не свалиться от головокружения. Конечно, в случае Ани до этого не дошло, ведь расстояние от тошноты до головокружения намного больше, чем от края тротуара до клуба. Аня распахнула дверь и почувствовала, как локоть Оли упёрся ей в бок. Она молча дала понять, что не к чему так дверь раскрывать, такое место, судя по электрическому свету, исходившему от флуоресцентных ламп, дневного света не любит. Девочки прошли в клуб и тут же почувствовали ударную волну жесткого рока. Звук разносился по всему залу непрерывным несвязным ритмом, заполнял собой каждый уголок душного помещения с едва уловимым запахом табачного дыма, с первой же секунды можно было почувствовать, как голова начинает разрываться от оглушительного рёва электрогитар. Оля, не ожидавшая ничего подобного, вздёрнула руки к голове, чтобы заткнуть уши. Руки её слегка тряслись, и сердце, казалось, сейчас выпрыгнет из груди. Тяжёлые басы сменялись оглушительным визгом солистов этой группы «Оглохни навсегда», среди которых был Сашка. Он упал на колени на импровизированной сцене, начинающей заполняться дымом, и рука его непрестанно совершала короткие рывки по струнам. Его бандана, бывшая на голове всего секунду назад, уже валялась на полу. По разные стороны от него стояли двое дюжих парней в «косухах» и, держа гитары, отбивали бешеный ритм одной ногой так, что сцена готова была рухнуть. Аню сие действо никак не смутило и, повернув голову, Оля заметила, как её подруга уже слилась с компанией, состоящей из двух девчонок с разноцветными волосами и одного парня с чёрным маникюром. Подняв руки над головой, она дёргалась (именно дёргалась, потому что плавно двигаться в таком сумасшествии точно было невозможно) в такт музыке, выпячивая то одну, то другую часть своего тела. Парень с маникюром подошёл к ней сзади и, ухватившись за её руки, принялся копировать каждое движение. Дверь в клуб постоянно то открывалась, то закрывалась. Влюблённые парочки, иногда не нашедшие возможности прекратить свой страстный поцелуй, постоянно выбегали на улицу. Зачем, можно было только догадываться. Оля заметила, что постепенно начала привыкать к такой громкой музыке, и её голова уже не пыталась расколоться на части. В самом углу клуба, сидящую за барной стойкой и пьющую вот уже не первый стакан, Оля увидела Олесю. Всеобщая музыкальная лихорадка не коснулась только её. Пробравшись к барной стойке, грубо сколоченной из досок, Оля отодвинула высокий барный стул и уселась на него. Её захватило дикое любопытство. «Странно, — думала она, — родной брат, а поддержать его не хочет. Старается же парень». Музыка стихла. Весь клуб шумно рукоплескал молодому гению рока. Неразборчивые выкрики раздавались то там, то тут. Сашка, запыхавшийся и с прилипшими к голове волосами, расплывался в блаженной и гордой улыбке. Аня тоже аплодировала, высоко задрав руки над головой. У неё был такой вид, будто Сашкино выступление наполовину (если не больше) зависело от неё, и теперь она с видом успешного продюсера взирала на своё детище, выстраданное жёсткой дрессурой. Но не прошло и минуты, как клуб снова наполнила грубая ритмичная музыка. Она как едкий дым расползалась по стенам, потолку, полу, подтекала под одежду, садилась на тело и начинала медленно впитываться в кожу. Каждый человек, присутствующий здесь, чувствовал эту гарь, от которой невозможно будет отойти ещё несколько дней (если, конечно, не посвятить всё своё свободное время прослушиванию классики). Но ко всему можно привыкнуть. Принюхаешься к дыму, и через какое-то время уже не будешь чувствовать его навязчивый запах. Олеся опрокинула несколько стаканов какого-то красного коктейля и теперь отказывалась отдавать их бармену, рыжеволосому, худощавому парню с наколкой в виде волчьей морды на ключице. Обставив себя стаканами и прижав их к себе двумя руками, Олеся положила на них голову и, казалось, отключилась, но вдруг резко отпрянула от барной стойки. Оля уже зажмурилась, представляя себе горку разбитого стекла, но благо стаканы остались на месте. Олеся что-то бормотала себе под нос и не заметила, что к ней подсела Оля. — Привет, — сказала Оля, стараясь сделать это так, чтобы Олеся точно её услышала. — Классная вечеринка, да? — Очень, — прокричала Олеся, едва выговаривая слова. — Постарался братик. Спасибо ему! — Тут она попыталась сделать поклон, но поняв, что в её состоянии лучше от этого воздержаться или непременно свалишься со стула, махнула рукой. — Если бы не эта тварь, всё было бы хорошо. Если бы не он, я бы осталась в Сочи. — Она зарыдала и громко ударилась головой об барную стойку, отчего зарыдала ещё больше. — А что случилось, то? — Они скоро в Ростов уезжают, — вмешался бармен. Он попытался приподнять Олесю, но та замахнулась на него, схватив в руку стакан. — А парень её тут остаётся, вот она и заливается сегодня. — А тебе права никто не давал, чтобы про мою личную жизнь рассказывать. — Олеся подняла голову. Тушь у неё на глазах потекла и теперь она была похожа на утопленницу из фильма ужасов. — А твоя личная жизнь от общественной мало отличается. Каждый шаг в «Инстаграме» постишь. — Он уже смешивал новый коктейль для низенького паренька, который только что подошёл к барной стойке. Парень ухмыльнулся, за что Олеся послала ему такой взгляд, от которого становилось не по себе. — Много знаешь, урод, — Олеся икнула и смахнула рукой стакан, который бармен поставил перед пареньком. — Эй, ты что смелости набралась? Пришла пить, так пей. Нечего здесь стаканами разбрасываться. Брату скажу — он тебя в миг отсюда вышвырнет. Да, о брате. На сцене Сашки уже не было, там остались только два парня в косухах. Оба чем-то были похожи друг на друга, даже подпрыгивали одинаково. Сашка же пристроился на одном из кресел в самом уголке клуба и мило беседовал с Аней и ещё какой-то девчонкой. Аня сидела справа от него и постоянно что-то говорила. Когда Сашка переключался на вторую собеседницу, она касалась его плеча, желая переключить всё внимание на себя. Аня непрерывно смеялась надо всем, что говорил ей Сашка. «Ну, прямо в рот ему заглядывает!» — возмутилась про себя Оля. Она повернулась к бармену. Он вот уже, какую минуту натирал стакан, пристально следя за поведением Олеси. Она, шатаясь и цепляясь за каждого, кто попадался ей под руку, вышла из клуба, предварительно показав Сашке не очень приличный жест рукой. Он это, конечно, увидел, но на его лице не было обиды. Разочарование, да, в нём было разочарование и грусть. Он только что смеялся, зажигал на сцене, но мысли о сестре выбивали его из окружающего веселья. Он откинулся на спинку кресла, запрокинул голову и прошёлся ладонями по лицу сверху вниз, потом пригладил волосы. Аня заметила, что в Сашке что-то изменилась и перестала непрерывно верещать. С озабоченным видом и слегка сдвинув брови к переносице, она ему что-то сказала. Сашка ей ответил, потом натянуто улыбнулся и вышел из клуба, держа в руках телефон. Ему звонили. Аня сидела на соседнем кресле в замешательстве. Потом начала оглядываться. «Потеряла меня, да, подруга?» — подумала Оля и махнула ей рукой. Аня махнула в ответ и, вскочив с кресла, подбежала к барной стойке. — А ты чего тут сидишь? — Она ухватилась за руки Оли и изобразила танец. Она хотела показать, что ей весело, но было видно, что такое поведение Сашки её смутило. — Тут же так классно! Пошли, потанцуем! Аня буквально стащила Олю с барного стула и принялась отплясывать вокруг неё кругами. Бармен по-прежнему натирал стаканы. «И где они взяли деньги, чтобы купить столько выпивки?» — рассуждала Оля, изображая танец. Честно говоря, танцевать она не любила. Её полное тело показывалось в это время в невыгодном свете, да и трясти чем попало перед десятками людей было как-то не в её вкусе. Зато это было во вкусе Ани. Первая танцовщица и зажигалка на каждой вечеринке (их было в жизни Оли не много, но она это уже успела понять). Аня прислонилась спиной к Оле и в порыве танца потёрлась своей пятой точкой об её. Оля машинально вильнула вбок, чем заставила Аню засмеяться. Она была похожа на пьяную, хотя не выпила ещё не одного бокала. Безумно улыбалась и крутилась не переставая. Оля тоже хотела бы ей соответствовать и с головой окунуться в веселье, но ничего не получалось. Мысль о том, что на неё могут пялиться все, кому не лень, не давала покоя. Сашка влетел в клуб, как ошпаренный. Тяжёлая дверь с грохотом отлетела, занимая своё привычное место. Он быстренько огляделся, кого-то искал взглядом. Аня тут же это заметила и поспешила к нему, Оля за ней. Сашка был чем-то встревожен. Нет, даже ошарашен. Он бешено оглядывался вокруг и никак не мог кого-то найти. Появление Ани и Оли, вопросы о том, что случилось, никак не действовали на него. Аня попыталась взять его за руку, но он грубо отмахнулся и, наконец найдя того, кто ему нужен (худощавый паренёк, забившийся в угол клуба с сигаретой и взирающий оттуда на всех подозрительным взглядом) поспешил к нему. Сашка начал говорил очень эмоционально, размахивая руками. Паренёк же стоял спокойно и, не отрывая взгляд от одной точки, периодически кивал. Вместе с Сашкой в клуб пробралась паника. Всякий заметил изменения в его настроении, и даже влюблённые парочки перестали вдруг обжиматься на каждом шагу. Бармен отложил салфетку и стакан и теперь подошёл к Сашке. Тот сделал жест руками парням, которые ещё топтались на сцене и диджею. Музыка стихла. Парни спустились со сцены, тяжело дыша и откладывая гитары, подошли к Сашке. В клубе всё замерло. Аня нервно кусала губу. — Народ! В общем, у меня проблемы, проблемы в семье. Очень серьёзные. Я сожалею, что нам приходиться вот так вот заканчивать наш вечер. Я уверен, что мы встретимся снова и обязательно оттянемся как надо. Но сегодня не этот день, сорри! Сашка выбежал из клуба. За ним прошёл и загадочный паренёк, искуривший свою сигарету настолько, что она едва выглядывала из-за его губ. Вечеринке подошёл конец. Вечером, уже лёжа в кровати, Оля получила сообщение от Ани: «Привет, прости, что поздно. Знаешь, что произошло у Сашки? Я чуть с кровати не упала, когда узнала». Оля: «И что случилось?» Аня: «Его сестра пыталась порезать вены». Оля: «Ничего себе. А ты откуда знаешь? И как она сейчас?» Аня: «Мы с Сашкой обменялись номерами. Я сейчас ему написала, и он ответил, опять извинялся за то, что сорвал вечеринку. А с ней всё нормально, она только попыталась порезать вены, но не порезала. Хотела попугать. Написала Сашке, что собирается это сделать из-за него. Вот он и подорвался». Оля: «Кошмар! А что случилось-то? Почему они переезжают?» Аня: «У Сашки выявили гипертиреоз. Это заболевание связано с переизбытком йода. Врачи настоятельно рекомендуют уехать из Сочи, чтобы быть подальше от моря». Оля: «Гипертиреоз — это же заболевание щитовидной железы. Да, реально опасное». Аня: «Но самое главное это то, что они переезжают ни куда-нибудь, а в Ростов! Ну, классное же совпадение?» Оля: «Ага, классное!» Экран у Оли потух. Гаджеты вообще очень странная вещь: разряжаются в самый неподходящий момент.