Сентябрь 1965 года, комната номер сто пять
Тихий шелест бумажных листков разнесся по комнате, когда ноги случайно задели ворох, спихнув его на пол. Духота распространялась внутри так, что невозможно было вздохнуть спокойно, поэтому покрывало летело вслед за белой бумагой, пока горячее и без того дыхание обжигало кожу, а руки не могли себе найти места, чтобы наконец-то успокоиться. Сколько уже это продолжалось? Наверное прошло почти два года, а до сих пор ходили то ли слухи, то ли правда, что Эди и Боб оставались вместе все это время, не смотря на его жену и сына, которые жили на втором этаже в комнате двести одиннадцать. Туда они редко заходили и редко проводили часы, но в этом и оставалась вся прелесть — Сара до сих пор ничего не знала — ни о Джоан Баез, ни об Эди. Наверное, это чистая удача, что Боб мог так долго скрывать от будущей жены свои отношения, однако Эди, в отличие от нее, все прекрасно было известно. Последний стон сошел с ее губ, когда она почувствовала настоящую эйфорию и ее глаза закатились от удовольствия. Губы касались бьющейся жилки на шее, когда она потянулась за сигаретой, а также несколькими таблетками, зная их эффект. Черт, а ведь так сложно было в эти времена раздобыть приличную дозу кислоты. Черные, как перо ворона, волосы щекотали ей щеку, отчего она смеялась, передавая на крохотном подносе таблетку Бобу, который с благодарностью ее принимал и ждал чудотворного путешествия. Эди же закурила сигарету, зная, что и до кислоты дойдет время, потому что этой звездной ночью спешить совершенно некуда. — Мы устроили тут бардак, — проговорил он, совершенно расслабленно, устроившись поудобнее на подушках. — По крайней мере, это мой номер, можем делать все, что захочется. Я даже стащила у кое-кого гитару, если тебе это так интересно. По-моему, на простой ты недавно не играешь, но все равно это лучше, чем ничего, ведь через пару мгновений будет в разы больше эйфории, — Эди рассмеялась, докуривая свою сигарету. — Надо пользоваться моментом как никак. — И все же, откуда ты такому научилась, ведь это было… ошеломительно слишком, что покрышки могли загореться, — он провел пальцами по ее коротким светлым волосам, убирая потную челку с ее милого лица. — Не расскажешь секрет? — Ну… мне кажется, ты его очень хорошо знаешь, — Эди улыбнулась, а Боб лишь прищурился, пытаясь понять, какую же игру она затеяла, когда до него все быстро дошло. — Вот видишь, тебе даже спрашивать не пришлось особо. — Неужели Ньювирт? — его пальцы коснулись ее носа, щелкнув по нему, отчего Эди слегка сморщилась и отдалилась на несколько дюймов, чтобы ей было совсем легко смотреть ему в такие ясные глаза. — Мы с ним познакомились раньше, чем ты оказался в Челси. С ним можно было стать сексуальной нимфоманкой, которой становилось все мало и мало. Он мог выматывать по сорок восемь часов условно, а когда все прекращалось, чувствовала себя слишком опустошенной, — она перекатилась на бок, подперев голову рукой, уставившись совершенно невинно на Боба, который лишь на краткое мгновение задумался. — Хочешь попробовать подобное вновь? — его рука потянулась к ее бедру, приближая ее к себе. — А как же твои песни для будущего альбома? — вопросом на вопрос ответила Эди, ничего не отрицая. — Им можно заняться и завтра, когда подыщу хорошую студию здесь, в Нью-Йорке, — а вскоре и вовсе стало не до расспросов и разговоров, когда кислота начала давать свои плоды, ведь под ней всякое случалось. Они так уже бегали по комнатам и барам не первый месяц, иногда приглашая к себе и Боба, и Энди, но если Эли, как и Дилан, его бесконечно вдохновляли, то сам певец придерживался мнения, что Уорхол казался тем еще чудаком, и его взгляды ему совершенно не нравились, как бы со стороны Энди не было бесконечного уважения к чужим трудам, тем более в музыке. О да, и Эди, и Боб оба помнили, как они познакомились знойным декабрьским вечером незадолго до Рождества в баре на МакДугал-стрит. Как они распивали до поздних часов вместе с Эди, как потом отправились гулять по шумным улицам, набредая на «Двойку», а потом уже прямиком в «Челси», где они оставили Боба Ньювирта в хлам спать на диване, а сами ушли в ее спальню и раскуривали косяки, пока утром они не свалились от усталости, а там уж и после сна… Ну, все пробуждались одинаково, это точно.Декабрь 1964 года
Дилан и Ньювирт оба уже были знакомы неплохо три года, а поэтому могли предугадывать шаги друг друга, полагаясь во многом на жизнь в этом городе, кто что мог предложить и так далее. Вечер, полный скуки, никогда не был преимуществом, чтобы провести его в четырех стенах, никого толком здесь не зная, однако у Боба Ньювирта оказалось совершенно другое мнение, когда он попытался вытащить Дилана в бар, говоря, что есть вариант компании, который мог бы им обоим понравиться. — И кто же это? — спросил Бобби, поворачиваясь к нему с весьма скучающим видом. — О, ты, должно быть, слышал что-то о ней. Тем более, как-то я уже слышал, что тебе хотелось бы познакомиться с девушкой, которая за такое короткое время стала звездой отеля «Челси», — Ньювирт усмехнулся, показывая ему женскую фотографию. — Эди Седжвик? Ты серьезно? Она, думаешь, согласиться вообще куда-либо поехать?! — Ну, мы с ней весьма тесно знакомы, поэтому она не сможет отказать, но если ты лично хочешь с ней познакомиться, то стоит тебе самому все уладить. Она потрясная девчонка, гарантирую это. Так и случилось. С слегка подрагивающими пальцами Бобби схватился за тяжелую трубку телефона и набрал ее номер, стараясь пригласить ее на некое знакомство, и его друг все гадал, что же он так долго разговаривал, как заметил на лице Дилана расцветающую улыбку, а его глаза снова блестели так ярко, словно солнце всем мешало и раздражало. Он вызвал ей черный лимузин, продиктовав шоферу адрес, а сам с Ньювиртом вышли из номера, решаясь взять такеи. В баре на МакДугал-стрит не было слишком много народа, поэтому тут и не слышалось много шума, который заставлял клиентов закрывать уши до невозможностей. И, заняв самый дальний столик в глубине бара, они стали дожидаться Эди, которая могла чуть-чуть опоздать. Она зашла в бар, словно фея, заставляя внутри все как-то странно переворачиваться, а сердце уходить в пятки, настолько хорошенькой на внешность она казалось, но только стоило Дилану увидеть эти большие, как у оленя, жалобные широко открытые глаза, как его рука автоматически поползла вверх для рукопожатия, но Эди заключила мужчину в краткое объятие, напоследок поцеловав в щеку, после чего очередь дошла и до Ньювирта. Она внимательно оглядывала каждого их них, словно искала какой-то подвох, но потом грациозно уселась рядом с ними, прося принести чего потяжелее, пока она была в состоянии это пить. И Эди показалась совершенно очаровательной и веселой девушкой, которая могла дать фору любой, кто хотел бы посоперничать с ней. Она могла и колко пошутить, и тут же смутиться, когда Ньювирт пытался ей что-то нашептывать, хотя она уже давно не была такой уж и невинной и зеленой девочкой. Этот мир музыкантов, моделей и фотографов был для нее настолько родным, что она не могла представить себе ничего иного. Только творчество, эта безбашенная идиллия, которая превращалась в веселые попойки после пары часов классных обсуждений, которые хотелось навсегда запечатлеть в своей памяти. Однако она тут же смотрела на двух мужчин и понимала, насколько они разные. Дилан выглядел более сдержанным и в то же время веселым, если его умело могли раскочегарить, а Боб Ньювирт… Он всегда для нее оставался немного дикий, такой неутолимо вечно голодный до ее тела, что она не представляла, как они втроем проведут дальше время, если с них не слетит полностью одежда. Хотя она была и не против вовсе. — А теперь куда? — спросила она, когда Бобби обнял ее за плечи, скидывая с себя куртку, а второй Боб обнял ее за талию, и они вместе встали из-за столика, направляясь к выходу. — Мы пойдем просто гулять, а потом уже в «Челси», — Дилан ей улыбнулся, снимая со своего лица очки, когда она могла наконец-то заметить его ясные глаза, и тут же улыбнулась. — Ко мне? — так невинно прозвучал вопрос, словно она спрашивала о том, чем совершенно не имела понятия. — Как пожелает наша королева! Они скитались очень долго по лицам Нью-Йорка, пока Боб напевал всем строчки из песен, которых вовсе и не было на альбоме, а второй Боб схватил где-то по дороге газету, зачитывая заголовки таким смешным тоном, что Эди не могла сдержать смеха. Они дошли до ярко освещенной «Двойки», бродя по улице до самого конца, пока они не свернули прямиком к отелю, понимая, что у Эди уже начинали подкашиваться ноги. В любом случае, ночь походила на волшебство, ведь в такое время здесь они вдвоем редко куда выбирались, тем более в обществе такой потрясающей девушки. Ньювирт был прав, сомнений не оставалось. И Дилан уже знал, что после этой ночи и утра захочет с ней встретиться еще раз. Кто знает. Эди тут же повела их в собственный номер, когда они дружно ввалились внутрь, закрывая за собой с шумом дверь. Благо, тут то же оказалась выпивка, чем они и воспользовались, снова разливая по стаканам обжигающую жидкость, после чего прошел еще один час, и они с Бобби заметили, что второй мужчина уже почти засыпал, поэтому она тихо приложила палец к его губам, призывая помолчать, когда спокойно взяла Дилана за руку и повела в свою спальню, не мешая спокойному сну своему давнему знакомому. Из шкафчика тут же были взяты четыре самокрутки, которые Эди хранила для особого случая, протягивая ее Бобу для начала. Они вместе под тихие смешки выкуривали по очереди косяк, сидя на ее собственной кровати, когда свет лампы слегка помигивал, заставляя лишь дальше продолжать, а не останавливаться, хоть они и видели, что за окном уже давно начало светать. Эди прижалась к боку Бобби, положив голову ему на грудь, когда усталость окончательно взяла свое, и они оба уснули в крепких объятиях. А вот на утро, когда солнечные лучи ударили в глаза, Эди приподняла голову и заметила то, что мужчина уже давно не спал, а наблюдал внимательно за ней, ожидая ее пробуждения, словно это было самое интересное занятие по утру. — Что такого особенного увидел? — спросила она, протягивая руку к его лицу, чтобы убрать темные кудри с его несколько сонных до сих пор глаз. — Очаровательную сонную девушку, у которой глаза как у испуганной лани. — Эй! Это не правда, — начала она, но все ее возмущения были потонуты тогда, когда губы Боба впились в ее таким звонким, но кратким поцелуем, после чего оба лишь улыбались друг другу. — И что с тобой? Поймал неожиданно вдохновение? Они смотрели друг другу в глаза некоторое время, не собираясь никому ничего особо говорить, после чего все же она сама первой потянулась к его губам, притягивая его к себе еще ближе, чтобы он мог к ней склониться. А потом и вовсе прижала к жесткому матрасу, взбираясь на него, устраиваясь покомфортнее, когда одним простым движением платье было снято и перекинуто через ее плечо, а ее руки тут же быстро пробегались по его рубашке, когда никто из них не собирался останавливаться на начатом или же от этого отказываться. Да и собственно, надо ли было? Они стали настолько увлечены друг другом, что не заметили, как за ними наблюдали со стороны, а потом и вовсе закрыли дверь, не решаясь им мешать. Все равно ведь когда-то и друг Бобби получил свой лакомый кусочек. Да, но именно так и произошла первая встреча, которая породила позже не мало слухов, заставляя тех или иных проходимцев или же незнакомцев судачить за чужой спиной, однако то, что происходило в номер сто пять, оставалось за закрытыми глазами, потому что после никто так и не сознался в правдивости этого романа. Что ж, возможно, именно таков и был замысел, кто знает?..