***
Стояла глубокая ночь, многие гости уже разъехались, а кто-то расположился в гостевых апартаментах дворца. Бал закончился, на удивление, вполне сносно, казалось, будто все остались довольны, за исключением представителей Вейланда, которых на балу, после случившегося, уже не было. Еле волоча ноги по безлюдному коридору, Чонгук направлялся в свое излюбленное место, чтобы отдохнуть и обо всем подумать. День был действительно тяжелым и долгим, предстоял настоящий мозговой штурм. Зайдя в библиотеку, брюнет закрыл дверь, погруженный в свои мысли, он не сразу увидел фигуру, которая стояла к нему спиной возле стеллажей с книгами. Скрип деревянного пола подействовал на Чимина моментально. Он выронил книгу и с широко распахнутыми глазами повернулся в сторону источника звука. Меньше всего альфа ожидал увидеть Чимина, который стоит и смотрит своими бездонными испуганными глазами, он был так прекрасен, что альфе потребовалось собрать всю волю кулак, чтобы не совершить ошибку, из-за которой он может поплатиться. — Чонгук?— облегченно выдохнув, он продолжил— Вы напугали меня. Чон выглядел очень изнуренным, на смуглом лице отчетливо виднелись темные круги под глазами, волосы были собраны в высокий хвост. — Вы не должны здесь быть,— с упреком начал альфа — Почему? Чонгук подошёл к своему столу и, не глядя на омегу, делал вид будто что-то ищет, а у самого сердце сжималось в тисках. — Потому что, если ваш брат снова увидит вас со мной, то… — Боитесь моего брата?— кажется, брюнет услышал в голосе насмешку. Фыркнув Чон тут же ответил: — Я никого не боюсь. В воздухе витало напряжение, которое грозилось обернуться в нечто безумное. Затянувшееся молчание нарушил омега. — Чонгук…-щи, — прочистив горло, он продолжил,— Чонгук-щи, я бы хотел поблагодарить вас. — Не стоит.— оборвал резко альфа. Не понимая почему Чонгук ведет себя столь странным образом, Чимин нахмурился и подошел к альфе ближе, на что тот отошел от него на пару шагов. — Что вы делаете? — А Вы? — Я пытаюсь отблагодарить вас!— объяснил Чимин. — В этом нет необходимости и вы мне облегчите жизнь, если пойдете спать, потому что вам нужно встать до восхода солнца.— все ще копаясь в документах, альфа, не поднимая головы, продолжал говорить. — Я не понимаю. Зачем мне вставать так рано, позвольте узнать? Чонгук устало потер глаза и посмотрел прямо перед собой. — Вы уезжаете. На рассвете. Так решила ваша семья и так будет правильно. — Что…? Почему?— голос омеги дрожал. Он не хотел покидать Трандандию, не так… не сейчас, когда…— Я не хочу так скоро уезжать. Чонгук усмехнулся. — Вас никто не спрашивает. Поедете домой, там вы будете в безопасности, в привычной обстановке, женитесь на достойном альфе… — его голос оборвался на этом моменте, зачесав волосы назад, он уставился невидящим взглядом в карту, которая лежала перед ним. Он был не в силах думать о свадьбе Чимина с каким-то альфой, ему казалось, что он находится в безысходности и единственный выход — это отправить омегу к себе на родину. Чимин в гневе сжал кулачки. — Да кто вы такой, чтобы распоряжаться моим будущим?— топнув ногой, он продолжил,— Я никуда не поеду! Чонгук всем корпусом развернулся к Чимину и раздраженно цокнул языком. — Все уже решено вашей семьей, это ваше предназначение и, если я вам сейчас открыл на это глаза, то поздравляю — вы прозрели,— вся его поза кричала о том, что он сердит. — Это несправедливо… — чуть поубавил свой пыл. Чимин понимал, что перед ним уставший и злой альфа. — Почему… почему вы не идете спать? Чонгук не моргая смотрел на омегу, его выдержка трещала по швам. — У меня бессонница и уже давно,— хрипло ответил брюнет. Чимин всеми возможными способами хотел отблагодарить альфу за неоднократное спасение, но единственное, что он мог предложить — это… — Я могу вам помочь с бессонницей. Вскинув брови в удивлении альфа усмехнулся. — Что бы вы предложили? Понимая к чему клонит альфа, Чимин покраснел, как спелый помидор. Чонгук, казалось, наслаждался его неловкостью, но не насмехался, а словно находил это чарующим. — Я лишь хотел предложить вам почитать книгу, обычно от моего голоса все сразу засыпают и я подумал о том, что это может сработать и на вас. Щемящее чувство безмерного тепла заполнило все нутро альфы, он был не в силах сопротивляться ему. Чон был невероятно уставшим, что даже усилие связывать слова вместе истощали его. — Я бы с удовольствием послушал, как вы читаете. Чимин победно улыбнулся. — Тогда присаживайтесь. Кивнув в знак согласия, он подошел к небольшому дивану с ситцевой светлой обивкой и бесшумно сел, откинувшись на спинку, вытянув и скрестив ноги. Дожидаясь, пока Чимин найдет нужную книгу, он прикрыл глаза и впервые за долгое время расслабился. Услышав шелест листов книги, альфа приготовился слушать голос своего ангела. Чимин взял с ближайшей полки приключение Тома Сойера, устроился на деревянном стуле недалеко от альфы, и, найдя нужную страницу, принялся читать. Описание прогулки по сельской местности под небом с кучерявыми облаками, мимо миндальных деревьев в цвету и белого лихниса рядом с тихим ручейком. Он читал размеренно, вкладывая в это всю душу, иногда поглядывая на Чонгука. Чимин прочитал еще несколько страниц о прогулках вдоль живых изгородей и по лугам, через лес, укрытый покрывалом из опавших листьев, пока мягкий, блеклый свет сдавался тихому дождю. И когда он, наконец, дошел до конца главы, то посмотрел на альфу еще раз. Он заснул. Его грудь поднималась и опускалась в ровном ритме, длинные ресницы трепетали, создавая ощущение будто ему снится нечто яркое. Одна рука лежала ладонью вниз на его груди, а другая — полуоткрытой у его бока, сильные пальцы были полусогнуты. — Всегда срабатывает,— пробормотал Чимин с довольной улыбкой. Его талант усыплять людей справился даже с непрестанной и неугомонной натурой Чонгука. Он осторожно отложил книгу. Впервые он мог рассмотреть Чонгука безо всяких помех. Странно было видеть его совершенно беспомощным. Во сне черты его лица расслабились и казались почти невинными в противоположность своему обычному властному выражению. Его рот, обычно сжатый и напряженный, стал мягким и приоткрылся словно бутон цветов. Он казался мальчиком, потерянным в одиноком сне, где полно страхов и неизвестности. Чимин почувствовал желание охранять сон, в котором так нуждался Чонгук, прикрыть его одеялом и убрать темные волосы со лба. Спокойно прошло около получаса, молчание нарушалось лишь завыванием ветра на улице. Чимин и не догадывался о том, что ему необходимо было время понаблюдать за незнакомцем, который полностью завладел его сердцем. Попытка понять Чон Чонгука напоминала разбор хитроумных часовых механизмов. Можно было осмотреть каждый механизм. Трещотку, колесо и рычаг, но это не означало, что можно как-то понять, как заставить все это работать. Казалось, что Чонгук провел всю свою жизнь, сражаясь с миром и пытаясь подчинить его своей воли. И, в конце концов, он многого добился. Но очевидно, он не был удовлетворен, не мог наслаждаться, тем, чего достиг, что отличало его от других альф в жизни Чимина, в особенности от Тэхена и Юнги. Чонгук ничем не отличался от разбойника, пытавшегося захватить всех и вся, кто попадал в поле зрения. Как мог такой человек быть настолько сдержанным? Как он вообще мог найти покой? Понимая, что ему нужно уходить, Чимин встал и расправил складки на своей одежде. Душа разрывалась на части, он знал, что это последний раз, когда он видит альфу, но так хотелось продлить эти минуты с ним. Сам того не ведая, он распустил волосы и вложил белоснежную ленту для волос в полураскрытую ладонь альфы. Прикусив губу, дабы не издать ни единого звука, он дрожащими руками убрал тяжелую прядь волос со лба альфы и тепло улыбнувшись пробормотал: — Прощай, дикарь. Надеюсь, впредь ты будешь высыпаться. Последний раз кинув на альфу свой взгляд, стараясь не издавать лишнего шума, вышел за дверь, закрыв ее за собой. Одинокая слеза соскользнула с влажных ресниц, лишь подтверждая чувства омеги к Чонгуку.***
С момента отъезда омеги прошло три недели. Три недели личного ада Чонгука. Альфа и представить не мог, что душевная боль может быть настолько велика, что физическая казалась нежными прикосновениями. Он не думал, что его настолько будет ломить без Чимина. Как такое возможно? Они ведь знакомы всего ничего, а он уже готов выть от боли и тоски. Каждый день он внутренне умирал. Клетка за клеткой, нерв за нервом, жилка за жилкой. В покоях расположенных у подножья парка стоял невыносимый запах алкоголя. Многочисленные попытки прислуг привести помещение в порядок не увенчались успехом. В комнате, занимаемой Чонгуком, царил настоящий хаос. Дорогие бархатные шторы и роскошные ковры ручной работы были залиты вином и во многих местах заляпаны жирной пищей, на инструктированном полудрагоценными камнями столике остались грязные следы сапог, которые, кстати, валялись тут же, на столе. Разбросанная повсюду скомканная и грязная одежда, небрежно опущенные шторы, не пропускающие в комнату и лучика дневного света, довершали безрассудную картину. Хосок осторожно приоткрыл дверь. У него было чувство, словно он заглянул в берлогу к раненому медведю, хотя это было близко к истине. Чон лежал поперек кровати и его длинные голые ноги свисали на пол. Рядом валялась пустая бутылка из-под виски. Услышав, как скрипнул деревянный пол, альфа поежился. — Черт возьми, сколько можно шляться!— прорычал он в одеяло, —Давай сюда! — Что давать?— спросил Хосок, прикрывая за собой дверь. Злобно хмыкнув, Чонгук перевернулся на спину. Выглядел он ужасно: всклокоченная грива черных волос, потрескавшиеся губы и шрам, который так отчетливо проявлялся на исхудавшем и измученном, но все же красивом лице. — Брось дурака валять! Ты отлично знаешь, что я посылал за бутылкой и наложницей! — Может лучше приведешь себя в порядок и перекусишь? У тебя со вчерашнего утра маковой росинки во рту не было. — А ты заделался моей няней? — Чонгук… — Или ты немедленно принесешь бутылку и омегу или я убью тебя! За последние три недели подобные угрозы стали для Хосока обычным делом, он не обратил на слова Чона никакого внимания. — Чонгук, — насколько позволяла ситуация, невозмутимо продолжил страж,— я никогда не видел тебя в таком состоянии. Ты на себя не похож с тех пор, как... — С каких это пор?— Чонгук с такой злобой посмотрел на лучшего друга, что у того бы мурашки поползли по коже, не будь он закаленным стражем. Впрочем, долго смотреть в одном направлении пьяный вусмерть принц не мог и, икнув, он рухнул лицом на подушку. — С тобой происходит что-то неладное, — настаивал Хо,— Мы все очень переживаем за тебя. — Я тебя не слушаю,— не поднимая головы, пробурчал Чонгук. — Хоть ты и запретил мне говорить об этом, но я рискну, — вдохнув полной грудью он продолжил, — Если бы он увидел тебя в таком плачевном состоянии, то что бы он подумал? Он бы пришел в ужас. Ты должен взять себя в руки! — Убирайся!— рявкнул Чонгук. — Даже если ты потерял его, то хотя бы из уважения к нему ты должен вести себя подобающим образом. — Вон! — Хорошо, я уйду. — И не забудь про бутылку и омегу. Пробурчав что-то невнятное, Хосок вышел из комнаты. Возможно, потом Чон и заметил, но виски ему так и не принесли, но сейчас он впал в оцепенение. Ему мерещились какие-то неясные картины, заставляющие его страдать всей душой. Альфа бредил. Это была настоящая любовная горячка. Галлюцинации, преследовавшие молодого принца, изумляли своей живостью и правдоподобием. Он даже не заметил, как рядом с ним оказался молодой омега — он стал продолжением его кошмара. Альфа чувствовал необычайное возбуждение. Он с жаром прильнул к юному телу. Желание жгло его изнутри. Чонгук словно наяву чувствовал, как разводит его стройные колени, как наслаждаясь прикосновениями к нежной коже покрывает его шею горячими поцелуями оставляя влажные следы, что соблазнительно поблескивают в тусклом свете свечи. Каждая клеточка тела альфы покалывала от ощущений, что омега изогнувшись дугой, чтобы крепче прижаться к нему, обхватывает руками его за плечи... —Чимин!— простонал Чонгук, входя в него и тут же почувствовал, как ему в спину вонзились когти этой омежки. Вздрогнув всем телом, он схватил мальчишку за руку. Рядом с ним лежал миловидный омега лет двадцати, он тянул Чону свои согнутые, как когти хищной птицы пальцы с окровавленными ногтями. — Меня не так зовут, Ваше Величество— прошипел он. Резко вскочив с кровати, альфа нацепил на себя халат и провел рукой по небритому подбородку. — Безумие, сущее безумие,— бормотал молодой принц, глядя вокруг себя невидящим взором. Было непонятно, то ли он говорит об омеге, лежащим у него на кровати, то ли о себе самом. Не смотря в сторону омеги, Чонгук в приказном тоне сказал: — Убирайся отсюда. Быстро! — а сам выскочил из комнаты и слегка шатаясь направился в сторону купальни. Прошла еще одна неделя. Он жаждал мучительного воскрешения, он томился в ожидании того, что снова появится страсть к жизни. Альфа понимал, что, а точнее, кто ему нужен для этого. Но это невозможно. Все было предрешено, состояние отца еще больше выбивало из колеи. Король перестал вставать с кровати еще пару дней назад, а перед этим он еще раз поругался с ним. Восстанавливая в голове ссору с отцом,Чонгук нахмурился. — Тебе не нужен этот омега! Он сделал тебя таким. Посмотри на себя. На что ты стал похож! — яростно кричал Чон Гюн. — Он ни в чем не виноват, отец. Ты ненавидишь его только за то, что он является мужчиной-омегой или то, что он из Вейланда? Король побагровел от злости. — Да, именно так! Тебя тоже должно это волновать, сын! Ты ни на кого так не смотрел, я все видел, не имеет смысла отрицать. — Отец, я бы мог...— перебил короля альфа. — Нет. Даже не смей о нем думать. Это невозможно. Только через мой труп. Яростно зарычав, Чонгук ударил по столу. — Значит так тому и быть. Почувствовав себя самым настоящим подонком, он желал исчезнуть сию же секунду. Горестно застонав, он закрыл руками лицо. Как он мог такое сказать отцу? Он совсем перестал себя контролировать, будто раненый зверь постоянно на всех нападал и рычал. Уже даже сестра боялась оставаться с ним наедине. Не в состоянии элементарно покушать. Бессонница одолела настолько, что травы и настои не спасали. Последний раз Чонгук полноценно спал четыре недели назад, когда Чимин ему читал книгу, а после было лишь жалкая подобия сна. Лишь алкоголь позволял забыться кратковременным, но таким важным сном, притупляя всепоглощающую тоску и боль. Приступы агрессии стали все чаще и чаще давать о себе знать. Он изнурял себя тренировками до такой степени, что стражу приходилось самолично волочить бессознательное тело альфы в его покои. Чонгук мог успокоиться и ненадолго забыться лишь находясь в библиотеке. Он часами мог там сидеть и думать, строить планы, восстанавливая в памяти все стычки и столкновения с омегой. Вспоминая сладкий вкус прекраснейших губ, которые как лепестки пиона... альфа моментально возбудился. Злясь на самого себя, он тут же брал себя в руки, хоть и не всегда хорошо это получалось. Словно юнец, он мог воспламенится лишь от одних воспоминаний о Чимине. Только Господь Бог свидетель того, как он отчаянно нуждался в омеге, как истерзана была душа тоской по нему. Он закрывал глаза и видел образ омеги, а открывая понимал, что это очередной безумный кратковременный сон. Сон, в котором он держит свое чудо в объятиях так крепко, как только это возможно, а Чимин тихо шепчет слова утешения. Мираж. Наваждение. Чонгук прекратил считать то, сколько раз на дню ему мог померещиться омега или же его голос. В силу своей одержимости, он боялся подходить к саду, где цвели любимые пионы, от запаха которых, он уверен, сорвался бы в Вейланд и никто бы не смог его остановить. Прокручивая в голове последнее событие с Субином, он все чаще ловил себя на мысли, что возможно Чимин дал повод альфам? Может он флиртовал? Нет. Не может быть. Такие мысли убивали его, ревность душила и не собиралась выпускать из своего захвата. Каждый день он думал об этом, прокручивал в голове как старую пластинку. Мысль о том, что возможно его Минни заигрывал с этими животными не давала спокойно жить. И он решил, что нужно делать. В один из таких дней альфа приказал отправить шпиона в Вейланд, чтобы тот следил за королевской семьей и, в частности, за Чимином, а позже приходил и докладывал ему, но так, чтобы никто во дворце не узнал про это. Нетерпеливо накручивая круги в тронном зале, он ожидал новостей от шпиона, который пропал пару дней назад. Устало вздохнув и взъерошив и без того лохматую копну волос, Чонгук сел за стол и начал разбирать все письма, приглашения и жалобы из деревень. Отец ещё не скоро восстановит свои силы, а государственные дела себя долго не заставят ждать и будут копиться в двойном размере, чего альфа не хотел допускать. Так прошло пару часов, пока он не услышал стук в дверь. Не поднимая головы от бумаг, он прохрипел: —Да? В зал влетел гонец, который был растрепан и чем-то возбуждён. Подняв голову, альфа в ожидании уставился на юношу. — В-ваше Величество, я приехал с новостями! — Выкладывай. — Принц Вейланда Пак Чимин. Он собирается выходить замуж и сегодня у него свидание недалеко от нашей с ними границы. — Что?!— прорычал альфа. Казалось даже стены задрожала от его рыка. Конечно же он понимал, что омега не будет сидеть и ждать его, он должен жениться, но альфа и подумать не мог, что из чужих уст услышать это будет столь болезненно. Зияющая дыра в груди продолжала кровоточить и ничего не могло спасти Чонгука. Вскочив со своего места так, что стул отлетел и упал на пол с грохотом, он лихорадочно продумывал план, по которому будет действовать. Ярость, гнев, ревность и обида бушевали в нем неистово. Если бы Чимин стоял рядом, то Чонгук бы постарался, чтобы тот страдал также как и он. Нервно расхаживая по тронному залу, он продолжал и дальше слушать шпиона, который от страха уже начинал заикаться. Твёрдо решив для себя то, что Чимин будет принадлежать только ему и не важно какой ценой, он, не дослушав мальчишку, направился прямиком вниз в конюшню.