***
Юнги был неимоверно зол. Человек, на которого он всегда равнялся, поднял руку на собственного сына и вёл себя неимоверно глупо, сказал такие слова Чимину, от которых блондин был поражён и одновременно разочарован. Он ожидал чего угодно от отца, но не таких слов, как: «пал низко в моих глазах» или «такой, как и Минхек». Имя папы, крайне редко произносимое в стенах дворца, смешали с грязью. Имя столь дорогое сердцу растоптали и Юнги впервые был настолько зол на отца, что еще немного и терпение бы лопнуло. После всего того, что перенес его папа из-за отца… Юнги этого никогда не забудет и не простит. Вспомнив диалог с отцом, блондин злостно рыкнул. Образ плачущего брата с покрасневшей щекой от пощёчины заставляло сердце сжиматься, а противный внутренний голос не смолкал и продолжал говорить «Не сберёг. Не уследил. Обещал ведь папе.». В голове творился настоящий хаос. Впервые наследный принц не знал что делать и как правильно поступить. А чертов Чон все ещё не появлялся и появится ли вообще? Юнги прекрасно понимал ход мыслей брюнета и будь он на его месте, то поступил бы возможно также. Он видел, как Чимин переживает и с каждым днем все больше и больше погружается в себя и всячески пытался поддерживать и подбадривать брата. После инцидента, связанного с отцом, Юнги вывел омегу из дворца по просьбе самого Чимина, отправил ненадолго жить в любимый домик в лесу, который ещё в детстве был построен отцом. Это место всегда было спасением для его брата, словно защита от жестокой реальности этого мира. Выслушав просьбу Чимина о том, что он хочет пожить какое-то время в хижине, блондин решил, что омега прав, к тому же он не хотел, чтобы Чимин слышал про ненужные слухи, которые распространились по всей стране и по дворцу со скоростью света с момента их прибытия из Трандандии. В лесу Чимин находился под присмотром Тэ, время от времени Юнги навещал его и привозил все, что потребуется, но дворец теперь совсем опустел без шумных Тэхена и Чимина. Отец даже не интересовался где находится его младший сын, строя из себя обиженного и оскорбленного всеми.***
Королевский патруль заметил короля Чона, который, пересекая границы с Вейландом, направлялся в сторону дворца. Узнав об этом, Юнги был в замешательстве. По всем правилам и нормам он должен встретить Чонгука и ясно дать понять, что его брат не выйдет за него и, в случае чего, сразиться с ним, но принц не хотел этого. У него был иной план. —Минни, Чонгук был замечен, когда пересекал границы с Вейландом. —Что?— сердце омеги ухнуло вниз. Юнги внимательно следил за братом, подмечая его уставший вид и болезненную бледность. Он хмуро свёл брови. —Ты не увидишь его, пока я не решу, что он достаточно остыл, чтобы прийти к тебе и поговорить, при условии, что Тэхен будет рядом. —Он никогда не причинит мне боль, хен. — тихо произнес омега и добавил, —Что ты задумал? —Я должен в этом убедиться лично и я все равно собираюсь с ним потолковать кое о чем. Кивнув, Чимин присел на деревянный стул и отрешенным взглядом посмотрел в окно, пока брат собирался и поручал Тэхену какие-то дела. Все мысли омеги занимал Чонгук и даже если он думал об отце и о том, что он будет делать в дальнейшем, то все мысли вновь возвращались к альфе. Да будь все проклято! Зачем он прочитал это письмо? Уж лучше бы он жил в неведении и не страдал бы так, как сейчас… Ведь даже если Чонгук приедет, то ничего не получится. Одинокая слеза скатилась по бледной щеке Чимина, сердце так ныло и обливалось кровью. Зачем люди все усложняют? Почему нельзя спокойно выйти замуж за любимого человека? Разве любовь не должна побеждать все? С того момента, как Чимин прочитал письмо Чонгука, сон и аппетит покинули его. Ментальное и физическое состояние было настолько шатким, что порой сил не хватало даже на разговоры, его настолько ломало без Чонгука, что альфа его всего измучил даже во снах, являясь и обнимая так крепко, как мог только он. Обещая светлое и безмятежное будущее, целовал и обнимал столь нежно, что дух захватывало и будь его желание, то омега бы остался в этом прекрасном сне. Окончательно приняв свои чувства к Чонгуку, Чимин понимал, что теперь он заклеймен навсегда и даже если Чонгук не приедет за ним, то он уже не сможет кого-то другого полюбить или того хуже жениться. Прокручивая в голове все диалоги с Чонгуком, вспоминая их первую встречу, как ему было плохо в дали от этого несносного короля, он с удивлением убедился в том, что чувства никогда и не проходили, а, наоборот, набирали обороты и врастали корнями глубже в сердце. Отчаянно стараясь подавить свою запретную влюблённость в альфу, Чимин делал только хуже, сейчас он это понимал как никогда. Забыв попросить Тэхена о том, чтобы тот привёз его блокаторы, Чимин лёг на большую кровать и скрутился в позу эмбриона. Течка должна была наступить не скоро, так что же с ним происходит?***
Поездка Чонгука в Вейланд была долгой, однообразной и утомительной. Его одиночество нарушали лишь собственные неясные и тревожные предчувствия. Сделав короткий привал из-за ноющей боли в плече, он попробовал задремать, но для человека, испытывающего проблемы со сном, это было невыполнимо. Чонгук никогда не занимался самоанализом, считая свое сердце слишком сложным и ненадежным предметом для изучения, но он не мог не вспоминать о более раннем периоде своей жизни, когда слова «мягкость», «удовольствие», «умиротворение» еще имели для него какой-то смысл. И тогда он был вынужден нападать, защищая свою жизнь. А стратегия выживания подразумевала, что он не мог себе позволить нуждаться в другом человеке, чаще одного раза. Чонгук всячески пытался отвлечься, осматривая окрестности. Хотя было уже пять вечера, солнце все еще сияло на небосклоне и было по-осеннему свежо. Он еще ни разу не был в Вейланде, кроме того раза, когда он приезжал за Чимином. Вейланд напоминал какую-то сказочную страну, его окрестности являлись не просто красивым пейзажем: эта страна обладала каким-то мистическим свойством, было трудно подобрать определение. Казалось, Чонгук проезжал места, где время остановилось, мимо древних деревянных строений, словно сошедших из страниц волшебных сказок. Смеркалось. Над долиной сгустился расползающийся по дороге туман, границы которого потеряли свою четкость, отчего дорога приобрела еще более загадочный вид. Чонгук свернул на частную дорогу, ведущую к дворцу Паков. Миновав одни ворота, а потом другие, он проехал мимо серо-голубого каменного домика охраны, которая, к счастью, прозевала его. Чимин был где-то там. Осознание этого заставляло Чонгука мучительно стремиться увидеть его. Охватившее его чувство было не просто отчаянием. Потерять Чимина вновь было бы для него невосполнимой утратой, с которой он не знал как смог бы справиться. Поэтому Чон одновременно боялся этой встречи и был в ярости от того, что не видел выхода из сложившейся ситуации. Все эти чувства вылились в один мощный поток: он сделает все возможное, чтобы Чимин был его. Словно затравленный волк, Чонгук промчался через парадную дверь, не дождавшись, когда его встретят и сопроводят. Ему удалось проникнуть в холл высотой в два этажа, в глубине которого располагалась изогнутая парадная лестница. На лестнице его встретил Юнги, одетый в повседневный ханбок черного цвета и длинную золотистую накидку. —Чон?— удивленно спросил Юнги, не веря своим глазам,— Как вы сюда попали? Чонгук нетерпеливо покачал головой. —Где Чимин? —Так и знал,что охрану надо было сменить,— сокрушенно пробубнил блондин. —Пойдемте со мной и обсудим… —Нет. —Нет? —Я хочу видеть Чимина. Прямо сейчас. Выражение лица Юнги было беспристрастным. —Придется подождать. —Позвольте мне перефразировать: я собираюсь с ним увидеться, даже если мне придется разнести это место в пух и прах. Юнги никак не отреагировал на это, лишь пожал плечами. —Тогда, пожалуй, выйдем. Его готовность помахать кулаками приятно удивила Чонгука. Ярость кипела в его крови неистово, угрожая взорваться изнутри. Какой-то частью сознания он понимал, что не в себе, четкая работа мозга нарушена, а самоконтроль был утрачен. Все, что его занимало в данный момент, это желание быть рядом с Чимином, убедиться, что с ним все хорошо, и если для этого надо драться, значит так тому и быть. Он последовал за Юнги по боковому коридору на улицу, в небольшую открытую оранжерею и сад, освещенный светом фонарей. —Вот что я тебе скажу,— заметил Юнги, обращаясь к Чону,— В твою пользу говорит лишь то, что твой первый вопрос был «Где Чимин?». —Идите к дьяволу со своими оценками, Ваше Высочество,— прорычал Чонгук, срывая с себя кожаную накидку и отбрасывая в сторону.— Я не прошу у вас благословения, чтобы забрать своего будущего мужа. Он мой и я заберу его к себе, будь вы все прокляты. Юнги повернулся к Чону лицом, отблеск фонарей отражался в его глазах. —Чимин моя семья,— проговорил он, начиная двигаться вокруг Чонгука,— Ты вернешься без него, если только не найдешь способ заставить Чимина захотеть быть с тобой. Чонгук также начал обходить Юнги, его мысли стали приходить в порядок по мере того, как внимание концентрировалось на сопернике. —Без правил?— грубо бросил Чон. —Без правил. Чонгук нанес первый удар, который Юнги легко парировал. Приспосабливаясь, выбирая тактику боя, Чон стал отступать. Юнги нанес удар справа. Поворот, и Чонгук ответил кроссом слева. Юнги слишком медленно отреагировал, лишь частично отразив град ударов. Тихое проклятие, одобрительная усмешка и Юнги восстановил свою оборону. —Жестко и быстро,— произнес он.— Где ты научился так драться? Этому при дворце не учат. —Хосок. Юнги сделал выпад и уложил противника на землю. — Уличный бокс. Перекат и Чонгук снова почувствовал почву под ногами. Поднимаясь, он успел пихнуть Юнги в солнечное сплетение. Блондин захрипел. Схватив Чонгука за руку, он ногой ударил его под лодыжку и снова уложил на землю. Они прокатились один раз, второй, пока Чонгук не отпрыгнул и не отступил на несколько шагов. Тяжело дыша, Чонгук не отрывал взгляда от встающего на ноги Юнги. —Ты мог бы придавить мне горло,—заметил Юнги, отбрасывая блондинистую челку со лба. —Я не хотел тебе его повредить, пока ты не скажешь где Чимин. Юнги усмехнулся. Прежде чем он ответил, на шум влетели беспокойные Тэхен, Пак Сухо и запыхавшийся Хосок. Были все, кроме Чимина. Черт возьми, где же он! —Интересное у вас понятие дипломатических переговоров. — заметил Хосок. —Ты ехал прямо за мной? — удивился Чон. —Конечно. — как само собой разумеющееся ответил страж. Кивнув, Чонгук обратил свой взор на короля и сжал кулаки, костяшки которых тут же побелели. — Вы, — Чонгук указал пальцем на короля, — следующий после того, как я закончу с наследным принцем. Я собираюсь потолковать с вами о вашем сыне и узнать на каких основаниях вы причинили ему столько боли. Король от такой наглости растерялся, но быстро взяв себя в руки, гневно выплюнул. — Щенок! Да как ты смеешь? Я сию же минуту могу приказать убить тебя! Чонгук расплылся в ядовитой улыбке. — Я бы посмотрел на это. — Отец не вмешивайся, — убийственно спокойно произнес Юнги. — Тэхен, уведи Его Величество. Кивнув, Ким попытался увести сопротивляющегося короля, который гневно кричал. — Убей его сию же секунду, Юнги! Когда Тэхен проводил короля и вернулся, он обнаружил все еще кружащих вокруг друг друга Юнги и Чонгука, словно два коршуна, он заметил, как Хосок сжимает рукоять своего меча и тихо ему прошептал: — Тебе лучше не вмешиваться. — Почему это? — Потому что хен просто хочет преподать ему урок, а король на самом деле намеревался убить его и это совсем бы не понравилось Чимину. — А почему ты сам ничего не предпринимаешь, чтобы остановить Юнги? — ехидно спросил Хосок. — Потому что это бесполезно. Хосок посмотрел на него снизу вверх и, ничего не ответив, снова перевел взгляд на двух альф. — Ну что, снова будем драться или обойдемся без этого и поговорим цивилизованным путем? Одно было для Чонгука очевидно: ему будет не скучно с будущими родственниками.***
Одной из самых приятных особенностей пребывании в родных краях являлось то, что, несмотря на солнечную погоду, вечера были прохладными, как раз для посиделок у камина. Чимин уютно устроился у небольшого потрескивающего очага в маленьком домике в чаще леса. Он, пытаясь отвлечь себя, читал при свете лампы. Он перечитывал одну и ту же страницу, не в состоянии сосредоточиться и думать о чем-либо, кроме предстоящей встречи с Чонгуком. Чимин понимал, что это лишь вопрос времени, но чем ближе был Чонгук, тем хуже становилось состояние Чимина. Чимин сидел в нежно-персиковом ханбоке, поверх которого была накинута меховая накидка. Он расчесал влажные волосы после ванны и оставил пряди свободно лежать на плечах, чтобы они высохли. Снаружи раздался какой-то звук, затем в дверь настойчиво постучали. Чимин резко поднял голову, сердцебиение участилось, а в желудке как будто что-то перевернулось. Когда он вскочил, с него упала меховая накидка, он подошел к двери, повернул ключ и нажал на ручку. В следующем мгновение он оказался лицом к лицу с причиной своих страданий, по которой истосковалась и ныла душа. Чонгук стоял на лестнице одной ступенькой ниже и неотрывно смотрел на Чимина. Чон был сам на себя не похож, он выглядел уставшим, помятым дикарем с двухнедельной щетиной на лице и с распущенными волосами. Однако, даже такая неряшливость шла ему, придавая его привлекательности оттенок грубой естественной сексуальности. Он смотрел на Чимина так, будто детально продумывал, по крайней мере, дюжину различных способов актов любви. Его пристальный взгляд заставлял трепетать и в буквальном смысле дрожать. Чимин глубоко и тяжело вздохнул, ему в нос ударил аромат мускуса с древесиной, настолько яркий, что колени дрожали. Лицо начало пылать, а дыхание стало прерывистым. Сделав шаг назад, он позволил Чонгуку войти. Тишина напрягала, воздух вибрировал от эмоций, которым Чимин не мог подобрать название. Под всепоглощающим взглядом альфы, у него пульсировало все тело: колени, руки, низ живота. — Больше я тебя не намерен отпускать. — прозвучала тихая угроза от альфы. Он продолжал говорить что-то еще о недопустимости поведения Вейладнского дворца, о том, что долго говорил с Юнги, Хосоком и Тэхеном… Блондин до последнего держал его и не собирался отпускать, но неужели он в такой момент может об этом думать? Он был все еще разгневан и, несмотря на его грозный вид, Чимин почувствовал, как его накрывает волна нежности и облегчения. Чонгук словно спрятался в панцирь и выглядел бесконечно одиноко, отчаянно нуждающимся в заботе и ласке. Повинуясь импульсу, Чимин бросился вперед в два шага преодолевая расстояние между ними. Его руки легли на твердый подбородок альфы, он встал на цыпочки и прижался к нему всем телом, бросив взгляд из-под полуопущенных ресниц, он заставил его замолчать целомудренным поцелуем. Его нежное прикосновение вызвало целую бурю в Чонгуке. Он шумно вдохнул, схватил Чимина за плечи и оттолкнул назад, недоверчиво всматриваясь в лицо. Чимин почувствовал его силу, способность переломить его, если у Чона возникнет такое желание. Казалось, что альфа прочел это в его взгляде, что заставило замереть на месте. Изнывая от желания, Чимин снова потянулся к его губам и на этот раз Чонгук не церемонился. Руки утратили скромность и, проведя ими по хрупким плечам до прекраснейших изгибов, он рывком за талию притянул омегу, прижимая к себе вплотную, словно боялся, что он вновь куда-то исчезнет. Если первый поцелуй Чимина лишил его дара речи, то второй полностью обезоружил. Закрыв глаза, альфа губами настойчиво призывал довериться и впустить его язык. Обескураженный Чимин успел лишь ахнуть и Чон, воспользовавшись моментом, сплёл их языки, играясь, покусывая и обещая безумное наслаждение. Медленно отстраняясь от своего ангела, ниточка слюны протянулась между их губами. Прислонившись лбом к горячему лбу омеги, Чон давал возможность отдышаться и все больше и больше тонул в помутневшем взгляде напротив. —Чимин, — хрипло произнес он,— Я теряю контроль. Ты должен оттолкнуть меня сейчас же. Чимин ласково обнял его за шею. —Но я не хочу. Обхватив ладонями лицо Чимина, Чонгук ждал от него чего угодно, но не таких слов. Он лишь только покачал головой потрясенно на него смотря. — После того момента позади кареты, — начал он, — когда мы целовались, я осознал, что хотел бы, чтобы нас с тобой кто-нибудь тогда застал. Я хотел сделать все возможное, чтобы быть с тобой. Когда он вновь наклонился к нему, его дыхание обожгло трепещущие губы Чимина, прикрыв глаза, принц дрожал в предвкушении. В голове было пусто, лишь дикое и необузданное желание. Аромат пионов смешался с диким ароматом мускуса с нотками древесины, превращая это в гремучую смесь, от которого у обоих кружилась голова. Проведя носом по запаховой железе, зрачки брюнета расширились от осознания того, что перед ним предтечная и до исступления желанная омега. —Ммм, — блаженно промычал Чонгук, опуская руку ниже к прекрасным округлостями омеги и сжимая их с дикой страстью. Услышав в ответ тихий стон Чимина, Чона словно ударило током. Он завладел губами Чимина и жадно поцеловал, рука Чонгука запуталась в его влажных волосах, слегка растрепывая их. Чимин попятился назад, утягивая за собой вглубь комнаты. Его рот такой горячий и восхитительный ласкал омегу легкими, чувственными прикосновениями, поцелуй постепенно перетекал в более несдержанный и страстный, став глубоким. Чонгук языком провел по нёбу своего ангела, сплетая с ним языки, Чимин отвечал со всей страстью, дрожа в его руках и не замечая, как природная смазка медленно стекала по внутренней части его бедра. Его тело пыталось приспособиться к невероятному удовольствию, слишком сильному и всепоглощающему. Чонгук медленно провел полуоткрытыми губами вниз по шее, отыскивая чувствительные места, оставляя за собой огненный след. — Чимин, — прошептал он, покрывая лихорадящими поцелуями линию скул. — Нам нужно остановиться, я на пределе… течка, ангел, я так не могу. — Я не хочу останавливаться. Прошу, Чонгук… ты мне так нужен. — Кое-как прохрипел Чимин, помутневшим взглядом смотря на Чонгука. Со стоном брюнет обнял его и, прежде чем поцеловать, игриво прикусил нижнюю губу и после зализал укус. Чимин готов был растаять от удовольствия, ощущая жар его рта, чувствуя как их языки страстно переплетаются. Он пылко отвечал на целый град поцелуев, отбросив все запреты и предрассудки, позволяя Чонгуку делать с собой все, что заблагорассудится. Чимин был в тисках его рук, Чон прижимал его к себе как можно плотнее. Стоя на цыпочках, он подчинился его призыву, подавшись вперед и почувствовав Чонгука всем телом: сдавленной грудью, бедрами. Король был дико возбужден, его вставшая плоть прижалась к нему и бесстыдно пульсировала так, что любое, даже слабое движение доставляло огромное наслаждение вперемешку с болью. Губы Чонгука беспощадно метили завоеванную территорию, оставляя после себя багровые отметины. Все грани стерлись. Теперь только он и его ангел. Прикусив мочку его уха, он кончиком языка лизнул всю раковину покрасневшего уха омеги, который точно бы рухнул на пол, если бы не крепкие и надежные руки, которые его удерживали. Чонгук зарылся в ложбинку между шеей и плечом и шумно вдохнул аромат уже родных пионов, от удовольствия он чуть было не закатил глаза. Чимин чувствовал его обжигающее дыхание даже через слои одежды. Штаны ханбока нещадно промокли, в анусе начинало уже зудеть. Наклонив голову чуть ниже, Чонгук впился зубами в сосок омеги, но он был скрыт плотной мягкой персиковой тканью. В отчаянии, Чимин изогнулся дугой в его руках, желая ощутить губы на затвердевших вершинках, как и на всем теле. Чимин попытался что-то сказать, возможно, предложить перебраться в спальню, но лишь громко застонал. Его колени подогнулись, а голова откинулась назад. Чонгук дернул полы ханбока настолько резко, что мелкие пуговицы разлетелись по деревянному полу. Он раздел Чимина с пугающей быстротой и, откинув одежду, оставил омегу в одной короткой рубашке, которая соблазнительно спадала с плеча и не прикрывала даже одну треть бедер. Словно изголодавшийся пес, у Чона чуть было не побежали слюни. Диким и возбужденным взглядом он смотрел на произведение искусства перед собой и не мог поверить своему счастью. Чонгук потянул его на себя, и повернув к себе спиной, перебросил вперед копну его блестящих волос. Его губы прижались к шее, целуя, покусывая и дразня языком, в то время, как руки скользили по груди и животу. Одной ладонью он обхватил затвердевший сосок, другая рука пробралась между его влажных бедер. Чимин немного поддался вверх, едва дыша от ожидания, когда его рука наконец доберется до цели. Он инстинктивно шире расставил ноги, как бы предлагая себя всего, чем заслужил довольный рык Чонгука прямо в ухо. Чонгук заключил Чимина в крепкие объятия, лаская каждый изгиб его тела, невесомо трогая небольшой ствол омеги, пока он не откинулся назад, вжимаясь обнаженными перепачканными в смазке ягодицами в его возбужденное естество. Чимин сгорал от удовольствия, он никогда в жизни не чувствовал такой безумный спектр эмоций. — Чонгук, — задыхаясь прошептал Чимин,— прошу тебя… я сейчас упаду. Они медленно опустились на ковер возле камина, словно бросая якорь в водовороте охватившей их яростной страсти. Чонгук все еще находился позади Чимина, он бормотал ему прямо в шею, как он нуждался в нем, как восхищается им. Ощущение губ альфы на обнаженной коже, влажный бархат его рта и легкие покалывания небритого подбородка вызывали у Чимина лавину удовольствия. Чонгук проложил дорожку поцелуев вдоль его позвоночника. Чимин нетерпеливо повернулся, чтобы добраться до его рубашки. С трудом ему удалось расстегнуть четыре пуговицы. Пальцы дрожали, совсем не слушаясь. Чонгук держался из последних сил, лишь его грудь прерывисто поднималась и опускалась, а черные, как сама ночь, глаза ни на миг не отрывались от омеги. Он быстро стянул через голову рубашку. Его широкий торс пересекал бугры железных мускулов. Дрожащая рука Чимина нежно скользнула по его груди и опустилась к брюкам, пытаясь нащупать застежку. —Давай я сам, — отрывисто бросил Чон и, расстегнув тесные брюки, он их быстро стянул, облегченно выдохнув. Не смея терять ни минуты, он обхватил ладонями лицо Чимина, пристально разглядывая с такой страстью, что нежные волоски у основания шеи омеги невольно приподнялись. —Чимин, — прохрипел он,— я думал о тебе каждую минуту во время своей поездки сюда. Я так сильно боялся, что с тобой могло что-то произойти, что мчался сюда на всех парах. Останься со мной, мой ангел. Я брошу к твоим ногам половину Трандандии. —Мне не нужна половина Трандандии,—едва слышно произнес он. Его руки обвились вокруг шеи альфы. Перед ним был другой Чонгук, которого он прежде не знал: все его защитные барьеры рухнули, он говорил с ним предельно честно. —Знаю, мне следует извинится за то, что напал на твою страну и за то, что похитил тебя. —Следует, да. —Но я не могу. Я никогда не буду сожалеть об этом. Потому что если бы я не сделал это, то не было бы всего этого. Если бы я не вмешался, то сейчас ты был бы с другим альфой, а я не мог этого допустить. Он не хотел тебя, не прилагал к этому достаточно усилий. Я же готов на все, чтобы ты был только моим. — он нежно обвёл пальцем порозовевшую ушную раковину, — Я хочу тебя не из-за твоей красоты, ума, доброты, очарования, хотя всех этих качеств у тебя в избытке. Я хочу тебя, потому что ты единственный омега на свете, со взгляда на которого я хотел бы начинать каждый новый день своей жизни. Чимин уже открыл рот, чтобы ответить, когда Чонгук провел большим пальцем по его нижней губе, прося подождать, пока он закончит. —Ты знаешь, что представляет собой маятник? Чимин слегка кивнул. —Он присутствует в любых часах, обычных и наручных. Он двигается взад-вперед без остановки. Именно маятник издает тиканье и заставляет стрелки часов двигаться вперед, отмечая минуты. Без него часы перестанут работать. Минни, ты мой маятник. Он замолчал, его пальцы неосознанно прошлись по изгибу его подбородка к уху. —Я потратил сегодняшний день, обдумывая, за что я могу попросить у тебя прощение и при этом оставаться хотя бы наполовину искренним. И в конце концов, я нашел, что тебе сказать. —Что же? — зачарованно прошептал Чимин. —Прости, что я не тот альфа, о котором ты мечтал. — потом он резко добавил, — Но, клянусь всем святым, если ты мне скажешь, в чем нуждаешься, я внимательно тебя выслушаю. И сделаю все, что бы ты ни просил. Только останься со мной. Сердце Чимина сжалось, в уголках глаз скопились слезы. От удивления и переполняющих его чувств, он не мог издать ни звука. Каждая клетка его тела была переполнена любовью к этому дикарю. Наверное, большинство омег сочли бы этот разговор о часовых механизмах совсем не романтичными, но только не Чимин. Он понял, что Чонгук пытался ему объяснить. Возможно, он понял лучше его самого. —Чонгук, — нежно проговорил он, осмелившись ласково коснуться его колючего подбородка, слёзы любви и счастья сорвались из прекрасных глаз, — обещаю всегда быть рядом, если ты меня поцелуешь. —Мой ангел, все, что угодно! Его пылкий ответ заставил улыбнуться Чимина. Потянувшись вперед, Чонгук жадно набросился на истерзанные и опухшие от поцелуев губы Чимина. Он их терзал, кусал, вылизывал, а в ответ получал мольбу и тихие стоны. Чонгук приподнялся над ним, как хищник, готовый к мощному броску, изголодавшийся по наслаждениям, которые были Чимину плохо знакомы. Как только он прижал его к ковру, Чимин понял, что брюнет готов взять его прямо здесь и он не будет против. Чимин едва ли осознавал где он находится, сознание уплыло от него в далекие края, взгляд был прикован лишь к Чонгуку. Течка начинала набирать обороты со стремительной скоростью, когда Чимин не мог ни о чём больше думать, а лишь умолять и тихо постанывать. Чимин, как ребенок, протянул к нему руки, еле слышно произнося его имя, а Чонгук не имел права ему отказывать. Чон потянулся к его груди и устроил себе настоящий пир: прикосновение его горячего влажного рта, ласка неутолимого языка. Чимин обвил его стан своими ногами, тем самым притягивая к себе вплотную. —Черт, нет… — сдавленно пробормотал Чонгук,— подожди… Я должен подготовить тебя. Но Чимин продолжал жалобно хныкать и просить о большем, сам того не ведая, еще больше лишая Чонгука самообладания, которое держалось на честном слове. Чонгук лег на него, раздвинул его бедра шире и замер, пытаясь обрести хоть немного самоконтроля, который летел к черту, как только он в полной мере почувствовал запах уже течной омеги. Чимин беспомощно извивался под ним, пытаясь с помощью трения хоть немного облегчить свое состояние, но делал только хуже, чувствуя нарастающее давление, словно мучительная пытка, сводящая с ума, острая, сладкая мука. Адский жар накрыл его сокрушительной волной, внизу живота скручивался болезненный узел, который отдавал спазмами по всему телу. Ковер уже был под ним влажным из-за обильно вытекающей смазки. Опухшие и истерзанные губы жадно хватали раскаленный воздух. Никогда в жизни Чимин так остро не переносил течку, казалось, каждый нерв был оголен, как провод. Было ощущение, что он дышит только мускусом с нотками древесины, который при очередном вдохе оседал в легких. Чонгук гортанно прорычал, замечая, что Чимин на пределе. Он не собирается его мучать, не сейчас. Чимин запустил руку в его растрепанные волосы и требовательно надавил на затылок. Губы в сумасшедшем и необузданном поцелуе нашли друг друга, сливаясь в диком танце любви. Чимин нетерпеливо постанывал, закатывая глаза от удовольствия. Комната постепенно начинала плыть перед глазами и, понимая, что от переизбытка чувств он может потерять сознание, прикрыл глаза, доверяя себя всецело Чонгуку и именно в это мгновение почувствовал долгожданное проникновение сразу двух пальцев. Чимин тут же болезненно застонал в губы Чонгуку. Боль на секунду отрезвляет, но Чимин готов терпеть, он так долго ждал Чонгука, что сейчас сил уже не было. Чонгук, задыхаясь, приподнялся над ним, перенеся свой вес на руки, чтобы не раздавить. —Расслабься, малыш, — хрипло прошептал Чонгук, от голоса которого Чимина вновь бросило в дрожь. Мягкие движения пальцев внутри приносили легкий дискомфорт, от которого все тело напрягалось и дрожало, в предвкушении того, что последует дальше. Третий палец вошёл без проблем, благодаря Чонгуку, который отвлекал омегу поцелуями-бабочками, покрывая все его лицо и шею, и начавшейся течке. В уголках глаз Чимина вновь скапливаются предательские слезы боли, которые Чонгук стирает своими губами, утешающе шепча слова любви и благодарности за выдержку. Найдя заветную точку, Чонгук пальцами проехался по ней, от чего Чимин громко и блаженно застонал, его буквально подкинуло на месте. — Ахх… ещеее. Пальцы брюнета тут же покидают горячее нутро, оставляя ощущение опустошенности, от чего Чимин начинает вновь ерзать, но через мгновение их сменяет твердая головка члена, что медленно проникает внутрь, заставляя чувствительные стенки раскрыться и впустить его. Чимин вновь стонет, но уже болезненно. Окончательно теряя себя в ощущениях, судорожно цепляется пальцами за крепкие плечи напряженного до предела Чона и ногтями впивается в кожу. Не сдержавшись, альфа выругался себе под нос. —Сейчас станет легче, маленький мой, — с придыханием шепчет Чонгук, который не понимает, как все еще держится от того, чтобы не сорваться и не трахнуть омегу, присвоить себе, заклеймить, чтобы дышал только им. Чонгук, пытаясь собрать всю волю в кулак, толкнулся наполовину, едва сдерживаясь от того, чтобы грубо не войти во всю длину. Чимин громко простонал имя любимого и, на счастье Чонгука, стон был пропитан наслаждением. —Не останавливайся,— с придыханием молит омега,— прошу. Возмущенно цокнув языком из-за такого нетерпеливого омеги, Чонгук послушно толкается глубже и хрипло стонет в унисон с Чимином, почти теряя остатки самообладания. Пот стекал по спине и вискам, находясь словно в самом жерле ада, Чонгук уронил голову на плечо своего ангела, удерживая свой вес на локтях и толкнулся еще раз, вжимаясь пахом во влажные ягодицы постанывающего Чимина. Облегченный вздох сорвался с губ брюнета. —Прости, — хватает сил лишь прохрипеть эти слова и в следующее мгновение Чонгук срывается на бешеный темп, теряя остатки контроля. И, Боже, спаси его навеки грешную душу. Оказывается рай существует. Чонгук будто и не жил до этого момента. Резкие, грубые и рваные движения выбивают весь воздух из легких Чимина, который с нажимом проезжается ногтями по спине Чонгука. Он извивается, как уж в умелых руках альфы, откидывая голову назад, закатывая глаза от удовольствия и подставляя истерзанную шею под град поцелуев Чонгука. Чимин уже откровенно плачет от эйфории и наслаждения, которые никогда в жизни не испытывал. Кристальные слезы текли по вискам, оставляя после себя влажные дорожки, он этого не замечал, лишь то, как Чонгук их сцеловывал. Хочется начать молить, сам не зная о чем. Он словно балансировал на грани жизни и смерти и, господи, как же это было восхитительно. В ушах звенит и весь мир летит к черту, когда Чонгук вместо стонов начинает по-звериному рычать, член при каждом толчке задевает чувствительную точку внутри, а истекающей предэякулятом член омеги трется о крепкий живот короля. В какой-то момент Чимин сам начал подмахивать бедрами, пытаясь подстроиться под бешеный ритм альфы. Он весь покрыт смазкой и потом, говорить уже сил не было и с губ слетали нечленораздельные слова. В распахнутых глазах альфы читалось чистейшее безумие и дикая, необузданная жажда. Комнату наполняет пошлые шлепки двух слившихся воедино тел, громкими стонами одного и сдавленным рычанием другого. Омегу хватает ненадолго, и цепляясь остатками здравого смысла за ускользающую реальность, Чимин начинает молить и как мантру повторять имя своего любимого. Удовольствие — это сладкая мука и когда оно наполняет тебя до краев, то сил все это вынести не хватает. Чонгук видит, что Чимин находится на грани и, взяв его руки, он поднимает их над головой омеги и переплетает со своими пальцами, лижет языком по искусанным губам, делает несколько финальных толчков и приподнимется выше, чтобы видеть, как его ангел кончает. Самое прекрасное, что он когда либо видел в своей жизни. Настолько красиво и черт возьми эстетично, что дух захватывает. Сексуальная притягательность в каждом взмахе влажных ресниц Чимина, в каждом звуке, в припухших губах и по разметавшимся по всему ковру влажным серебристым волосам. Если это действительно рай, то альфа готов отдать всего себя, лишь бы видеть это каждый день. Его ангел восхитителен и от осознания того, что Чимин теперь только его и ничей больше, сердце в груди клокочет, сдавливая грудную клетку. Наблюдая за тем, как Чимин распахивает совершенно пьяные и безумные глаза, удивляясь тому, что испытал только что, Чонгук на секунду теряется, засмотревшись на него. Душа будто на секунду покинула бренное тело Чимина, никогда в жизни он не испытывал ничего даже приблизительно похожего. Ничего не соображая, Чимин только через мгновение чувствует, как внутри набухает узел и севшим голосом хрипло вскрикивает, когда Чон слабо толкается, позволяя разряду тока снова пробежать по телу. —Чонгук... мы же...— испуганно шепчет Чимин. —Ш-ш-ш все хорошо, — успокаивает Чонгук, ласково поглаживая омегу по щеке. Какое-то время спустя, Чимин возвращает себе способность соображать и начинает хоть как-то двигаться. Уплывающее сознание отметило, что Чонгук что-то шептал ему в шею. —Ты что-то сказал? На несколько секунд повисает тишина, которую нарушает тихий смех Чонгука. Чимин неловко улыбается и на пробу пытается пошевелиться, но тут же давится воздухом от вновь пробивающей волной удовольствия. —Еще раз дернешься и будут последствия, — угрожающе хрипит Чонгук —Я просто хотел сменить позу, — тихо пробубнил смутившийся омега. —Ты все равно одним разом не отделаешься, поэтому пока можешь отдохнуть, а потом я тебя отнесу в кровать, — нежно проворковал альфа, поглаживая кончиками пальцев напряженные ягодицы Чимина. Пока омега лежал у него на груди и тихо сопел, Чонгук ждал, когда спадет узел, чтобы можно было перенести Чимина в ванную и помыть, а потом уложить в кровать. Теперь никто не посмеет забрать его сокровище у него. Он будет как злой и свирепый дракон охранять свою омегу от всех и всего. Он понял одну очень важную вещь: порой нужно потерять, чтобы понять, насколько это бесценно.