Принесите мне голову Энн Чейз!

Едкий мучнистый запах спертой пыли наполнял комнатушку, и даже окно с полностью выбитыми стеклами не справлялось — предлетнее пекло уничтожало любое прохладное дуновение ветра. На втором, нетронутом, окне легкой вуалью висели посеревшие занавески. Казалось, они одни должны были вывести комнату из беспорядка пятнами выцветшей краски на стенах, облезшего потолка, застеленных пыльными коврами и кленовыми листьями половиц. Вместо картин на стенах болтались черепа животных, и с потолка свисал плафон, внутри которого в первозданном состоянии красовались расписные птицы. Время склонялось ближе к вечеру — тени длинными мазутными полосами текли по поверхностям. Энн только очнулась. Ноги намертво были замотаны теплыми шкурами и от того уже успели вымокнуть потом. Голову ломило, как будто на нее надели сжимающийся из колючей проволоки обруч. Под голубой хлопковой наволочкой, которая лежала уже в коленях, всё тело было обмотано марлей, что делало его похожим на мумию из детских сказок. Раскрыв слипшиеся от долгого сна веки, она обнаружила, что вовсе не узнает место, где находится. Попытки выпутаться из тяжелых покрывал тут же пресекла пронзительная боль в правой ноге, тотчас вызвавшая судороги в конечности. Это помогло ей сразу найти все кусочки пазла и собрать из них картинку. Энн вспомнила все: начиная с охоты на кролика и заканчивая ее отключкой у лестницы в особняке. Сердце сдавило неприятное чувство: она оставила лагерь разбитым, а ведь прошло Бог знает сколько времени! Хотя, наверное, какой-нибудь вор уже давно вынес все, что его душе приглянулось. Успокоившись мыслью, что воровать-таки у нее нечего, за исключением коня, который стоит, по большей мере, десять долларов, она лениво осмотрела комнату. Неподалеку у кровати стоял большой, подобный сейфу, серьезный сундук. Уже возле него располагался ломберный стол, заваленный пустыми бутылками и истлевшими свечами, которые по углам придерживали загибающиеся края карты. Под ним горкой друг на друге устроились две деревянные бадьи. Справа, у изножья, стояла хлипкая тумба, а на ней набор для бритья. Где-то там же опирался на стену скрученный синий матрас. Больше всего внимание привлекли стол с полкой и бочка, сплошь облепленные многочисленной амуницией: коробки с патронами, ножны с ножами, штыки и даже бутылочки с мутным непрозрачным стеклом, из горлышек которых свисают лоскуты ткани. Думалось, комната эта принадлежала не иначе как искателю сокровищ, ну или, может, бандиту какому-нибудь. В окнах виднелись высокие серые деревья, не помещающиеся в размер рамы, а за ними простирались зеленоватые склизкие болота, склонившись у которых, стоял рыжий силуэт, и, насколько это можно оценить со спины, выглядел он потерянным. Впрочем, в тот же момент внимание Энн привлекла замаячившая в дверях на балкон шляпа. Артур медленно расхаживал вдоль перил, спиной вовсе не замечая Энн. Желание женщин выглядеть красиво старо, как мир. Оно и влечет Энн, сгибаясь пополам, тянуться за зеркалом на тумбе. Заглянув в отражение, она подтерла бледные пятна чуть осыпавшейся туши под глазами и помассировала слегка отекшие щеки. Масло, смешанное с углем, стойко держались на ресницах и порой, кажется, имели больше силы воли, чем сама девушка. Прическу, принявшую после сна немного странную, но привлекательную форму, она осторожно прочесала пальцами и взбила. Удостоверившись, что Морган все еще увлечен разглядыванием заднего двора усадьбы, Энн наскоро размотала клубок в ногах, скинула наволочку, подтянулась к изголовью койки и, одной рукой потянувшись к сундуку, на котором аккуратной стопкой лежала чистая одежда, перетащила ее к себе на колени. Она, не вставая, накинула на себя платье, то и дело бросая взгляды на балкон, и поверх завязала корсет, не затуживая. Кремово-желтое платье ладно подходило к слегка загорелой коже. Оно не имело вырезов на груди, однако открытые плечи выглядели не менее вызывающе. Ткань была почти невесомой, да и рукава лишь в четыре четверти — жарко быть не должно. Перспектива выглядеть, как настоящая леди вызывала воодушевление и разочарование одновременно: в последний раз она одевала платья, когда еще жила на ранчо — единственное тряпье, которое можно было и мальчику рубашкой за пояс заткнуть, и девочке накидкой служить. Настолько это было давно, что даже напрочь забылось. В дороге юбка создаёт лишние проблемы, от того и перестала казаться удобной. Еще немного девушка просидела на постели, и только тогда Артур вошел в комнату. Возможно, он не относился к гениям и не хватал звезд с неба, башмаки были его заношены, а штаны — предельно истерты, засалены и истрепаны, но в других отношениях мужчина казался привлекательным. Недурен собою не только в следствие уверенности в себе, но и внешней притягательности. На подбородке сквозь легкую щетину проглядывает шрам от скользящего сабельного удара, но рук, ног и глаз пока еще по паре. Походка размашистая, решительная. Голубые выразительные глаза, в глубине которых таится лёгкая насмешка. — Долго ты спала, — несколькими широкими шагами, оформленными хрустом досок, он дошел до стола с картой и облокотился о него. — Думали, уже не проснешься. Руки его были сложены, от чего рубашка на пару с жилетом с натяжением сжимались на широких плечах. Взгляд его вперся в девушку и активно бегал от ее головы до пят и обратно, рассматривая. — Не помню, когда так хорошо спала в последний раз, — с довольной улыбкой прикрыла блаженно глаза Энн. — Сколько я спала? — Сегодня уже как третий день, — от этих слов брови девушки картинно поднялись к макушке и поджались в полоску губы. — Как себя чувствуешь? — Пойдет, — девушка еще раз посмотрела на скрытую полами юбки ногу, будто сейчас что-то изменится — заживет эта или вырастет третья, например. — Можно воды? На минуту Морган закопошился в своей перекинутой через голову сумке, а после вынул из нее стальную флягу и протянул девушке. В пальцах ощущалась выпуклая надпись «Tennessee». Поверхность воды была похожа на жидкое черное стекло, дробившее на мириады осколков отражение лампы на потолке. Энн неторопливо делала короткие глотки, пока мужчина рассказывал: — Гримшо говорит, достала из тебя двадцать второй калибр, — в руке у него из ниоткуда появилась приплюснутая гильза, которую он еще немного покрутил в пальцах, после чего положил на стол рядом с собой. — Тебе повезло. Вот если бы в тебя дробью или картечью какой-нибудь попали… — Знаю, — на секунду оторвавшись, перебила она его. — Бывало и не раз. Отстранив от губ флягу, девушка передала ее обратно. Сам Артур тоже немного отпил и отложил ее в сумку. — Так кто все-таки были эти люди? Ну, которые напали на вас, — взгляд ее заинтересованно буравил собеседника. — Банда О’Дрисколлов. Давно уже нам досаждают, — голова девушки вопросительно наклонилась к плечу. — У нас с ними давние счеты. А ты-то как к ним попала? — Я разбила лагерь неподалеку. На рассвете они проезжали мимо. Ну, и заметили меня, — отведя нахмуренный взгляд в сторону, она откинулась назад на распрямленных в локтях руках. — Было сразу видно, что они готовы накормить меня лишь свинцом, а не роскошным ужином из шести блюд, — он перекрестил ноги. — Вот я и бежала, да только все равно схватили. — И все-таки зря ты не носишь с собой оружие, — с усмешкой тот покачал головой. — Не видел, кстати, мой нож? — опомнившись, Энн судорожно начала оглядываться по комнате. — Тот, которым ты так безжалостно убила О’Дрисколла? — он снова полез в сумку и выудил оттуда обмотанное тряпками лезвие. — Держи, — наклонившись вперед, Артур передал сверток девушке. — Качественная работа, кстати. — Порошковая сталь, если ты про нож, — обрадованно заулыбалась Энн, разматывая ткань. — Я его почистил и подточил, — за все время этого диалога он, кажется, созерцал на ее лице такую долгую улыбку, какую он уже давно не видел в разговоре с кем-либо другим. — Не благодари. Энн невесомо мазнула по лезвию ножа указательным пальцем, как бы пробуя его на остроту. Потом подняла на свет, покрутила недолго, рассматривая, и, завернув обратно в материю, положила себе за спину. — У меня есть просьба, — глаза ее снова устремились на заерзавшего на месте мужчину. — Можешь забрать мои вещи и привести коня? Это недалеко, можно пешком дойти. По тропе вдоль берега. Там в кустах, получается, по левую сторону, поляна — вот она тебе и нужна. — Пока ты спала, я уже выезжал по той тропе в город и не видел никакого лагеря. — На это и был расчет. Наперебой послышался короткий стук в дверь, произведенный, наверное, только ради приличия, ведь после него сразу же, не дожидаясь разрешения, в комнату вошли двое мужчин. Оба выглядели немолодо, но статно. Тот, что повыше — брюнет, был одет в, кажется, вечную, несменяемую полосатую рубашку. Гардероб его составляли белый и черный оттенки, на фоне которых контрастировали золотые цепочки от карманных часов и красный платок паше в левом нагрудном кармане жилета. Пожалуй, в выражении его лица было что-то зловещее: то ли большие усы щеткой придавали ему такой характер, то ли виной всему был его убийственный оценивающий взгляд. Второй же выглядел диаметрально противоположно первому: волосы его были поражены сединой, а сухое, тощее лицо с остро выпирающими скулами имело глаза, смотрящие с отцовской теплотой и душевностью. Одежда его имела более опрятный вид и пестрила разными тонами синего с добавлением красивого приглушенного кораллового. Их объединяло одно: две притороченные к поясу кобуры и в каждом по шестизаряднику. — Хорошо, — Артур встал со стола, распрямил плечи и, откашлявшись, добавил: — Схожу, посмотрю повнимательней. — Спасибо тебе, — прилетело ему в спину уже на пороге. Предстоял еще один разговор, и Морган, видно, не желал становиться его участником. — С пробуждением, мисс, — поджарый мужчина вставил свои дружелюбные пять копеек, но тут же был перебит отодвигающей рукой другого. Выглядело это, как жест защиты. Энн стало несколько не по себе, но все же она сдержанно кивнула. — Меня зовут Датч, а это Хозия, — Датч опустил руку и сделал пару шагов на встречу девушке. — Как вас зовут, мисс? — Энн, — все еще сидя на кушетке, она свела лопатки вместе, выровнявшись, словно аршин проглотила. Она знала правила этикета — чтением приходилось занимать скуку в дороге. — А мы с Вами нигде раньше не встречались, Энн? — Датч щурил на нее глаза и нахмуривал брови. Оставалось надеяться, что он не слишком много времени проводит в офисе у шерифа — она все еще не знает этих людей, а что еще важнее, как они отнесутся к тому, что ее разыскивают чуть ли не в десяти штатах. Было бы смешно, да не было. Банки она не грабила, поезда тоже, однако кто у нее на хвосте только не висит — пальцы можно загибать начиная, наверное с О’Дрисколлов, хотя и это теперь под вопросом, поэтому — разгибайте обратно. В общем, если подумать, то все эти люди, включая Артура, чем-то похожи на нее. Она все же не убивала, за исключением нескольких случаев самообороны, не имела при себе склад оружия и не выглядела так угрожающе, но что-то подсказывало Энн, что, собрав все головы в этой комнате, можно получить столько налички, что на безбедную жизнь хватит до самой старости. — Не припомню, — она в ответ недовольно сузила глаза, как будто всматривалась в лицо мужчины. Конечно, она его впервые видела, но вот его поведение уже возмущало Энн. — Может, когда-то у О’Дрисколлов? — он подошел еще ближе и, чуть склоняясь, окрестил ее презрительным взглядом, будто сейчас сплюнет, да, наверняка, еще и в ее сторону. Радовало одно: он не догадывался. А это в свою очередь значит, что проблем будет меньше. Или все-таки нет? — Значит, Вы уже бывали у них? — не скрывая своего раздражения, выпалила она. Тут Хозия не выдержал, и сейчас уже он отстранял друга рукой. Взгляд у него был осуждающий и, слава Святым заступникам, направлен точно не на нее. — Простите его, пожалуйста. Он не в духе в связи с последними событиями. — глаза его блеснули еле уловимой тоской, но тут же снова оживились. — Он хотел узнать, как так вышло, что Вы оказались во всем том эпицентре хаоса. Мы ни в коем случае ни в чем вас не обвиняем, — с этими словами он выставил ладони перед собой, как выставляют их под прицелом чьего-то пистолета. — Я разбила лагерь неподалеку. Тем утром О’Дрисколлы проезжали мимо. Они заметили меня, схватили и приволокли к вам, — как шарманка повторяла Энн. — Зачем? Не легче им было убить на месте? — недоверчиво выспросил Датч. — Они думали, что я — Ваша. Наверное, хотели поглумиться, вот и привели застрелить прямо на ваших глазах. — И мы Вам верим, — Хозия обернулся на своего товарища и стал выжидающе сверлить его взглядом. — Я уйду, как только Артур вернется. Он приведет моего коня, я сяду и уеду, — за словами действительно стояло желание покинуть это место. Ей не хотелось досаждать незнакомым людям, которые, к тому же, не рады ей. Вот только дойти до лагеря на своих двоих было невозможным — все, что она могла — ползти, сидеть и лежать. Гораздо легче было послать Моргана. Там уже она взнуздает своего мерина да поскачет прочь, как можно дальше, а потом свалится с него где-нибудь, в месте потише, и будет восстанавливаться. — Ну куда ж вы с такой ногой? Вы вряд ли и подняться сами сможете, — взволнованно запричитал Хозия. Единственное, что ей не нравилось в этом мужчине — так это его обеспокоенность. Непонятно, искренняя ли она или показная и наигранная. «С грубиянами и то легче. Сразу понятно, что у них на уме» — подумала про себя Энн. Датч задумчиво почесал подбородок и, чуть попетляв по пространству, без слов кивнул своему напарнику в сторону двери. — Можете оставаться. Артур ручился за Вас, — джентльмены синхронно развернулись к выходу и неторопливо последовали к нему. — Не подведите его, — кивнув на прощание, оба вышли за дверь. Они ушли, а беспокойство осталось. Энн патетически рухнула бесформенной грудой на кровать прямо в платье. Кости стали жидкими, а рассудок мутился. «Артур ручился за Вас»… «Какой же он… Какой же он… Лезет не в свое дело!» — без оскорблений втихомолку буркнула девушка. Подобрав застрявшие юбки, она скрутилась узлом на матрасе и стала нервно крутить сверток с ножем в пальцах. Этим временем Артур уже дошел до обозначенного места. Паутинки троп вели в разные стороны и ни одна из них — в лагерь Энн. Однако все было гораздо проще, чем казалось — раздвинув ветви кустов, он обнаружил там не только ее стоянку, но и то, что все это время его тешила ненаблюдательность. Весь мир был перед ним как на ладони, а он и через самые толстые линзы очков не увидел бы банального. Усмехнувшись на свою же недальновидность, он прошел вглубь. Он не знал точно, чего искать, но пристанище показалось ему уж совсем скромным. Маленький бывший костерок уже выцвел и разнесся по ветру, оставляя под собой лишь сгустки черноты на истоптанной земле. На поляну падала широкая тень стоявшего неподалеку высокого толстого дерева, которая удачно спасала от пекла. У поваленного бревна лежал расправленный матрас, и там же валялась небольшая сумка с длинным отстегнутым ремнем. По левую руку от них стояла спиртовка, на которой на бок завалилась эмалированная кружка, внутри которой осталась примерно треть бурой застоянной жидкости, остальная впиталась в почву, походящую на растаявшую снежную лужу. Вся трава вокруг была общипана и от того лужайка выглядела голо и некрасиво. Артур неспешно подбрел к матрасу, скрутил его и положил на бревно. Потом поднял сумку и бесцеремонно открыл ее. Его преследовало чувство, что в ней таятся все секреты мира, ну или хотя бы только принадлежащие Энн. Что сразу приметилось — так это то, что торба эта была невероятно легкой, особенно для человека с дороги. На поверхности лежали неаккуратно накиданные старые повязки, пропитанные насквозь кровью. Разгребая их, он нащупал кожу, а точнее кожаные перчатки для верховой езды, в одной из которых торчала продолговатая щетка для чистки лошади. Засунув руку глубже, мужчина наткнулся на два листка истертой бумаги и вытащив их, принялся рассматривать. Первый, тот что побольше, был картой. Старой и заезженной. Где-то по ней рассыпались неровные алые кружочки — кровь. Казалось, с Энн ничего больше не связывалось. За ней все время следовал долгий кровавый след. Впрочем, это подтвердилось и в следующем листке: плакат гласил о щедром вознаграждении для того, кто поймает некую Энн Чейз, до боли похожую на Энн Эльмерс, которую, как он думал, хоть и немного, но знал. Сердце ударило в ребра, словно кулак в дверь. Он оставил ее в лагере! Конечно, с пробитой ногой она мало какое противостояние окажет, да и банда за себя постоять может. Дело не в этом. Он спас ее. И на второй раз даже пустил к себе в дом. Он поручился за нее. А она даже не сказала ему ничего. Его не смущали преступления, которые она возможно совершила — он сам такой и даже хуже. Артур осознавал, что он ей — никто, что обе их встречи были случайны и что она имеет полное право не доверять ему, но почему-то продолжает злобиться. Нужно было возвращаться. Он обязательно спросит ее об этом. Но тут в спину подтолкнуло что-то теплое, источавшее пар. Всё явственнее доносился рокот, такой низкий, что человек, казалось, слышал его скорее желудком, чем ушами. Забило что-то под ногами. Однако, развернувшись, мужчина обнаружил лишь фыркающего великана, ковырявшего копытом пространство под ними. — Напугал, — с облегчением выдохнув, Артур похлопал по толстой шее. Жеребец в свою очередь приветливо повел носом и показал длинный розовый язык. — Я как раз искал тебя. Кажется, он узнавал мужчину. И вовсе не выглядел опечаленным пропажей своей хозяйки — все так же бродил по лагерю, как будто ждал ее, щипал траву, кусты неподалеку, пил из соседнего озера — чем не спокойная жизнь? Подняв матрас с бревна, он погрузил его на коня, а сам, взяв его за поводья, повел за собой. Ремень сумы он пристегнул обратно и обмотал им рожок седла чтобы не тащить на себе. Вернувшись к костру, Морган поднял кружку, выплеснул ее содержимое в кусты и, дунув в нее, кинул в сумку. Плакат с лицом Энн он переложил к себе в карман брюк, то и дело крутил его в руке. Вместе они поволоклись обратно в Шейди-Бель, сопровождаемые закатным солнцем. Почему солнце на закате красное? Потому что оно смотрит в ад. Почему глаза у Артура красные, будто кровью налились? Он не знает почему. Может, потому что тоже смотрят в ад. Ад его бытия. Где под градом пуль умирают его братья. Где он уже мало во что верит. Где нет людей светлых и чистых, необремененных страхом в завтрашний день, которые смогли бы поделиться с ним этой непорочностью и верой в жизнь. Вчера ему пришло письмо от Линтон. Во времена нападок, гонений и преследований Мэри была для него противовесом душевным переживаниям, которое придавало равновесие его жизни, была единственным средством уйти от «свинцовых мерзостей» мира, освобождение от которых когда-то было внутренней потребностью беспокойного духа. Но после их расстаяния он почувствовал себя опустошенным. Она не была готова идти за ним до конца, только менять его сущность. Она не принимала его полностью, но почему-то продолжала клясться в любви. И вот она снова в его жизни. Она просит его о помощи, а он не знает — стоит ли? Не дешевые ли это манипуляции? Мэри — красавица, аристократка. Бывало, мужчины говорили о ней как о чистокровном породистом скакуне, чувствуя флюиды благородства, исходящие от всего ее существа. Но она брезгала малейшим отходом от устроенных обществом моралей, даже если на кон стоит ее собственная голова. Она не догадывалась о том, что банда была ему семьей. Она без раздумий относила его ко всем бесчестным головорезам. С ней он чувствовал себя одновременно и счастливым и дураком… В размышлениях Артур наконец прибыл в лагерь. Сердце его было тяжелым, и на обоих его чашах висели женщины. Привязав коня к табуну остальных, он направился к себе в комнату. Кто-то дремал под деревом, кто-то группой сидел у костра, слышались мелодичные струны гитары, громкие голоса, чье-то икание и кашель — банда отлично проводила время несмотря на смерть Кирана — их нового участника банды, которую приняли близко к сердцу лишь Мэри-Бет и сам Артур, хотя неизгладимое впечатление она оставила на всех. Они не успели оправиться от смерти Шона, как она быстро настигла Кирана. Но люди, хоть и пошатнувшиеся в вере, продолжают жить. Морган неспеша, без лишних звуков поднялся по лестнице и подошел к двери в свою комнату. В руках у него была сумка девушки, которую он по бокам возбужденно сминал. Два раза глубоко вдохнув и выдохнув, мужчина без стука вошел внутрь. Оббежав все пространство взглядом, он никого не обнаружил. Пройдя дальше, начал разглядывать окружение. Он все еще не был уверен, украдет ли она что-нибудь у него, либо сделает это, но незаметно, но задние мысли подначивали его проверять. Приятным удивлением оказалось, что вещи, до тех пор лежавшие горкой хлама, неаккуратно разложенные и пыльные, встали ровно и симметрично. Серь от грязи сошла на нет, все складки были расправлены, а стекло протерто. И все предметы, что было еще важнее, оставались на своих местах — Артур ужасно не любил внезапные приступы Мисс Гримшо, сопровождавшиеся перестановкой его вещей, так как потом он не мог найти искомое и каждый раз приходилось спрашивать у виновницы «чистого бардака». «Вроде, все на месте» — он еще пару раз быстро осмотрел комнату и вошел на балкон. Заря уже догорала — садилось вечернее солнце. Дневной жар по-тихоньку сменяла ночная прохлада, птицы стихали, а сверчки своим стрекотанием сменяли их. Листва еле слышно зашелестела от легкого ветерка. Повернувшись направо, Артур замечает крохотную девичью спину, располагавшуюся на стуле за несколько шагов от него. Одна ее нога была перекинута через другую, а голова чуть склонена набок и опущена вниз. Из-под подола торчала голая ступня — она была босая. Из собранного на макушке пучка под воротник с затылка уходил один широкий локон, и по всей прическе коротко торчали прядки. Показалось Артуру это очень уютным и домашним. Он тихо, словно кошка, подошел и встал у нее за спиной. В руках у нее лежала его книга «Прогулки по лесам и равнинам» — ботанический справочник. — Артур, — утвердительно промолвила Энн надломанным от долгого молчания голосом. Как она узнала, что он здесь? Хотя, впрочем, немудрено — последний раз ванну он принимал в Роудсе, чуть позже после их первой встречи. Не подав вида смущения, он прошел вперед и, встав перед девушкой, положил прямо поверх раскрытой в ее руках книги сумку. С равнодушным лицом мужчина облокотился на колонну у перил прямо напротив Энн, которая уже переместила сумку и книгу на пол подле себя. Взгляд был ее настороженным и абсолютно непонимающим, бровь задралась одна выше другой в вопросительной манере. — Что, даже не проверишь? Вдруг чего пропало? — с неприязнью выплюнул Морган, сморщив нос. Когда он скрестил руки, вид его стал еще более надменным. Энн злобно, как будто показывая, что готова напасть в любой момент, смотрела мужчине в глаза. Она не открывала сумку потому что верит Артуру и ей хотелось это показать. «А он еще и глумиться…» — думала та и, разминая, сжимала и разжимала кулаки. В то же место, куда он до этого положил ей сумку, упала кинутая им бумажка, свернутая вчетверо. Девушка взяла ее в руки, но разворачивать пока не решалась — напряжение между ними нарастало, и она это чувствовала. Еще какое-то время они смотрели друг другу в глаза, а потом, когда Морган как бы пригласительно кивнул ей, она все-таки распрямила знакомый сверток. — Кто ты на самом деле, Энн Эльмерс? — разрезает поглотившую их тишину молчания тот. Он видел, как глаза у девушки в панике забегали в разные стороны, как начали потрясываться руки, и как до боли начали сжимать листок ее тонкие пальцы. Она тряслась скорее не от страха, а от попыток сдерживать эмоции. Какие эмоции могла испытывать она в тот момент? Ужас? Возмущение? Гнев? Или она в любую секунду была готова сорваться на истерический плач — не понятно. И тогда он спрашивает ее еще раз, но тише. Безусловно, ему было неприятно допытывать девушку, но было слишком интересно и интерес этот обострился еще сильнее на фоне ее реакции. Почему она так смутилась? А она молчит. И часы она у него украла. Да и как О’Дрисколла тогда убила! Уже громче, полным голосом повторяет вопрос. Но потом она же вернула украденное, да и убила, защищая свою жизнь… Энн безмолвна. Затем Артур срывается на крик, грозно ударяя по шатким перилам кулаком. Шляпа от таких маневров съехала ему на нос, придавая вид палача. Кто-то стоял под балконом и, услышав его рык, подтянулись, заглядывая наверх. Он смерил их диким взглядом, и зеваки разошлись кто куда по своим делам. Энн лишь заметно вздрогнула, но молчать продолжала. Взгляд ее был опущен в плакат, а плечи опустились. Но потом вдруг она подняла голову и, заглядывая в глаза, тихо начала: — Меня разыскивают за убийство сына шерифа, которое я не совершала, — глаза ее неестественно блестели и, кажется, это были подступающие слезы. Артур сразу же смягчился, хотя и не думал отступать. — Слишком большая награда за одно убийство, даже за сына шерифа, — он не стал говорить, что она лжет. Он подумал, что только скажет это — она зальется коровьими слезами. — Он делал ужасные вещи, и когда это вскрылось после его смерти — все повесили на меня, — ручки ее непроизвольно теребили юбки платья. Морган, не в силах больше выносить этот измученный взгляд, вдруг закурил. Пламя спички освещало его нахмуренное лицо. За крышу, пронзая синее, потемневшее небо, потянулись струйки серого дыма. Воздух наполнился горьким привкусом, который так не любила Энн. Но в последнее время она начала замечать, что ей все больше хочется прикурить самой. — Меня разыскивают. Я не могу называться собственным именем, иначе меня быстро найдут. Энн провела вечер в основном лежа на кровати или читая книги, лишь раз прерываясь на уборку, однако чувствовала себя невероятно измотанной. Физически и эмоционально. Наклонившись в колени, она сложила руки и нырнула в них лицом. Выбивавшиеся волосы окончательно закрывали ее от Моргана. Пока она недвижимо сидела в этой позе, а Артур докуривал сигарету, он рассматривал ее с такой обеспокоенностью, ни с того ни с сего проявившейся в нем, словно она подобна бабочке, и даже его неосторожный, грубый взгляд сможет либо заставить ее улететь навсегда далеко, либо разрушит хрупкие крылышки и погубит чуткую девушку. Но он будет смотреть на нее так только до тех пор, пока она снова не взглянет на него. Когда самокрутка была раскурена до бычка и выкинута на траву заднего двора, Артур, скрипя под собой досками и шелестя опавшими листьями, прошелся до конца балкона, где одиноко стоял еще один стул, взял его и, поставив около Энн, сел на него. — Спасибо, — шепотом тихонько донеслось со стороны сжавшейся в клубок девушки. Морган лишь коротко хмыкнул в ответ, но, чуть призадумавшись, все же добавил: — Я понимаю. — У меня нет денег, но пока я здесь, я буду полезной. Я готова потрудиться за хлеб и кров, — звучало это чересчур решительно для поникшей в ногах Энн, от того и вызвало чересчур громкую усмешку у Артура. — Если вы, конечно, позволите мне остаться. — Странно слышать такое от воровки, которую разыскивают за убийство, — беззлобно вслух подумал тот, на что Энн, не разгибаясь, лишь повернула на него голову и, устало прикрыв веки, улыбнулась ему нежно, ласково. С первого взгляда она показалась ему загадочной и циничной, возможно, даже грубоватой. Но сейчас она открывается ему с новых сторон: она трогательная, чувствительная, как и все девушки, но стойкая и неуступчивая, каким бывает не каждый мужчина. — С такой ногой ты мало чем сможешь помочь, — правдиво констатировал Морган. — Всегда найдется чем заняться даже безногому, — Энн чуть чуть приосанилась, распрямляя плечи, упираясь взглядом в ночной пейзаж. — Я уеду через несколько дней. Не хочу быть обузой. — Знаешь, я был искренне удивлен, когда ты вернула мне те часы. А ведь я сам их когда-то украл. Смешно… — она вовсе не смотрела на него, так что Артур ухмылялся сам себе. — Ты можешь остаться подольше, — категорически, настойчиво и даже прося рассудил он. На этот раз Энн полностью развернулась к нему и окончательно выпрямилась. Выражение ее лица было однозначно благодарным и удивленным, но где-то в глубине так же чувствовалась лисья усмешка. Пока она без слов разглядывала собственное отражение в его глазах — так близко они сидели, он видел, как по ее лицу пробегает тень курсировавших облаков, которые раздвигались, открывая окошко для тусклой полной луны. Артур слышал навязчивый запах, идущий, верно, от ее платья. Это были какие-то цветочные сладкие духи, принадлежащие прежней хозяйке. Казалось бы, как запах духов, зацепившихся за одежду, мог так хорошо ощущаться? Однако он затягивал удушливую петлю на горле Моргана. Он не был ценителем, да и цветочная парфюмерия не нравилась ему просто и без причин. Но в данном контексте он охотно вдыхал приболотный воздух, смешанный с жасмином, ландышем и розой. Они сидели вот так совсем недолго, но момент этот успел стать интимным, личным. Девушка прервала его, когда, закрыв глаза, начала лениво потягиваться и зевать. Потом она развязала узел в волосах и начала медленно массажировать кожу головы, от чего подкрутившиеся волнами от тугой перевязки волосы подпрыгивали вверх-вниз. Энн похрустывала шеей и расправляла спутавшиеся волосы пальцами, а Артур подневольно наблюдал за этим не то от нечего делать, не то от увлеченности. — Поможешь дойти до кровати? — обессиленно произнесла Энн, обращая взгляд на мужчину, который, слегка замешкавшись, кивнул. Взяв в одну румку сумку и книгу, второй он невесомо подхватывает хрупкое тело в районе талии, позволяя опереться ей на свое плечо. Медленными, осторожными шагами они поплелись в комнату. — Хотел спросить, — Морган как-то неловко откашлялся, после чего продолжил: — Что это за раны у тебя? — В смысле? — недоуменно спросила Энн, на секунду даже остановившись на месте. А потом после недолгой задумчивой паузы продолжила шаг и, прищурившись, с улыбкой полюбопытствовала: — Вы мне ногу оперировали или, может, что-то еще? — конечно, она прекрасна знала, что новые перевязи не могли взяться сами собой, но пошутить над Артуром в этой ситуации ей почему-то показалось необходимым. — Я когда тебя еще во дворе поднимал, заметил, — они уже давно перешли на ты, но подметила она это только сейчас. — А потом, когда Гримшо занялась твоей ногой, она обнаружила, что у тебя снова открылось кровотечение под повязками. Говорит, швы лопнули. — И что, пялился на мою грудь, пока я кровью истекала? — определенно, любая другая произнесла бы это с ужасным возмущением, да еще и тумаков бы надала, вот только у Энн это вызывало только заливистый смех. Тем временем они уже дошли до койки. Артур с осторожностью усадил девушку на матрас. — Не успел — Гримшо выгнала, — тоже прыснул мужчина от ее заразительного смеха. «К сожалению» добавлять он не стал. — И все-таки, что с тобой? — он мог бы подумать на О’Дрисколлов, однако если Сьюзан упоминала швы, значит было это явно не недавно — не успела бы она зашить себя, пока они вели ее к особняку. — Ничего такого, о чем бы тебе стоило волноваться, — с беззаботной улыбкой обрезала та. Ей чертовски хотелось спать, а этот разговор и без того выдался чертовски долгим. Он лишь уточняюще прищурил глаза, а потом резко махнул рукой и сказал: — Тогда я пойду, не буду задерживать. Спокойной ночи, Энн Чейз, — с нажимом на последние слова ухмыльнулся он, уже направляясь к выходу. — Спокойной, Артур. Только за ним захлопнулась дверь, как Энн боком свалилась в кровать. К босым ступням прилипли камушки и кусочки веточек, ей еще переодеваться в ночную сорочку, любезно оставленную кем-то, пока она сидела на балконе. Ей еще обдумывать все произошедшее сегодня…