Небо застилалось чернильной мглой, а в воздухе стоял стойкий запах гнили — именно так сгущались краски в глазах Энн. Она не помнила как добралась до кровати и как легла на нее. Она забыла как говорить и как дышать. Все тело онемело, и даже слезы застыли в глазах, застилая зрачки мутной пленкой. Энн вдыхала редко, шумно, через рот, ее искусанные губы кровоточили, отдавая на языке металлическим привкусом.
Она уже чувствовала подобное с Клейтоном, и тогда чутье спасло ей жизнь. Сейчас все это ощущалось в сто крат сильнее. Страх за свою жизнь оттеснил все принципы и морали, Энн больше не беспокоилась о расстании с бандой, с Артуром. Как бы то аморально не звучало, она волновалась больше за себя, потому что осознавала, насколько бесполезно тянуть руки увязшим в болоте: как сказал Морган, если проблема у кого-то одного — ее решает вся семья. Они будут биться друг за друга, чего бы это не стоило, и Энн не станет мешать им. Тем более, позвать с собой она хотела бы, наверное, только Артура. Но надо ли это ему? С тринадцати лет он с ними, да даже Мэри отказывал. С другой стороны, так даже лучше — ей самой не нужен хвост, она привыкла действовать в одиночку. Энн знала, что за семью люди бьются особенно беспощадно и неотступно. Она тоже бы сражалась. Вот только это не ее семья.
Сегодня ночью она уйдет.
И Энн ждет ночи, комкая и без того мятую и уже вымокшую постель. Ветер усиливался, и теперь ее уши наполнял не омерзительный звон, а безмятежный шум листвы, постепенно сменяющий панику на умиротворение. Хотелось обратиться чайкой и улететь к морю, где звенит бьющаяся о скалы вода, где пахнет свежестью и солью, где теплый нежный песок, где иногда проплывают товарные корабли, и нет ни одного человека.
Она пролежала ровно до того момента как стало смеркаться черным небо, как стали проявляться первые звезды, и как природный гул сменился гробовой тишиной. Ногу тянуло резкой болью, но сейчас это не помешает ей собрать все свои немногочисленные вещи в сумку, повесить ее на плечо и выйти на улицу. Было сложно не вызывать у каждой ступеньки скрип и не издавать стоны боли на весь особняк, но ей это удалось. Все спали, как убитые, будто в лагерь к ним не приезжали Пинкертоны и им не придется покинуть его следующим днем. Только у забора на въезде стояли Билл и Мика. Пришлось выводить коня к болотам — ей не нужны лишние вопросы, за которыми, наверняка, последуют наставления или даже оскорбления.
И все же было приятно проводить время здесь. Было приятно общаться с людьми и не бояться схлопотать от них пулю.
— Не суждено нам с тобой обрести покой, мальчик, — не без иронии прошептала Энн в холку своему коню, ставя здоровую ногу в болтающееся стремя.
Она не оглядывалась ни на отдаляющийся в спине Шейди-Бель, ни на столб пыли, поднявшийся за ними, после того, как они пересекли болото. Все, что осталось там — осталось позади.
Денег, которые отсутствовали и до встречи с бандой, хватило бы ей до конца жизни, если она умрет прямо здесь и сейчас. В пустом желудке проснулся голод, а еще нужно было купить патроны для револьвера, стрелять из которого она так и не научилась.
Ночной Сен-Дени немноголюден и неприветлив. От станции до станции пустовали серые нитки рельс узкоколейки, фонари на высоких мачтах освещали только главные улицы, оставляя подворотни в опасной темноте, салуны выходили из грома стучащих стаканов, звенящих шпор и монет, пьяного гомона и шелеста игральных карт.
Любой вор знает наверняка — где есть падаль, там можно поживиться. В закоулке меж жилыми задворками бесформенной грудой валялся охмелевший господин. Он был гол по пояс, в руках, как у Христа за пазухой, обнималась почти приконченная бутылка горячительного. Выглядел он, одним словом, неважно, но, счастье любому карманнику, в брюках его нашлось пара десятков долларов и несколько монет.
— Спасибо, мужик, выручил, — усмехнулась Энн. — И за это тоже спасибо, — она беззастенчиво вытянула бутылку из его рук, на что мужчина ответил протяжным огорченным стоном, но глаза-таки не открыл. — С тебя уже хватит, — она уложила его в более удобное положение, иначе на утро его настигнет обида не только по утерянной чеканке, но и по отнявшимся конечностям.
Это был черный ром, и как же кстати он был! Четкие нотки патоки и карамели освежали, правда тех немногих капель не было достаточно, чтобы убить боль в ноге.
Так Энн и прошаталась по проулкам до самого утра. Ей удалось обнести карманы тройке состоятельных господ, пьяных и не очень. Кошель теперь приятно названивал в такт ее рваным шагам.
Ранее утро банда встречала, начищая ружья. Все вещи уже были собраны и упакованы. Еще вчера Артур расстался с Джоном и Хавьером, которые продолжили поиск нового места для лагеря на западе, а он — на востоке. Всю ночь он не спал, гнал легкой рысью притомленного коня и только на восходе вернулся в Шейди-Бель. Он подумывал расспросить Энн, возлагая упования на подобную осведомленность, ведь, как никак, «она жила в дороге». Но наткнулся лишь на пустое «ничего», будто здесь кроме него вовсе никто и никогда не жил. Сумка, вечно подпирающая ножку изголовья, отсутствовала, ровно как и ее хозяйка, постель была аккуратно заправлена. Он даже на балкон зашел, надеясь застигнуть там сидящую на стуле Энн, мирно читавшую одну из его книг, но настиг лишь собственный провал. Где-то в груди было странное чувство потерянности и беспомощности. Куда она могла пропасть? Вчера ее вид весьма встревожил Артура, и теперь он жалеет, что оставил ее там, одну, а сам уехал. Черт его дери!
«Вот она и уехали поди. Испугалась» — безрадостно заключил для себя он.
— Датч! — окликнул Артур мужчину, стоявшего посреди двора, который как в последний раз оглядывал окрестность. — Энн пропала.
— Думаешь ее похитили? — спустя минуту задумчивого молчания ответил тот, развернувшись лицом. Уже с самого начала дня настроение у всех было мрачнее черного, и они вдвоем — не исключение.
— Нет, она забрала с собой свои вещи. И коня ее нет, — рассудил Морган, оглядев скаковые табуны критическим взглядом.
— Есть мысли, куда она могла бы отправиться?
— Думаю, она поехала в Сен-Дени. Это ближайший город, а у нее нету ни денег, ничего.
— Это из-за Пинкертонов?
— Скорее всего, — он нервно расчесывал кожу на шее. — Датч, ты, случаем, никогда не встречался с Эрнестом Линчем? — ни с того ни с сего выдал он.
— Слава Богу, нет. Говорят, он совсем спятил после смерти своего сына. А почему ты спрашиваешь? — лицо Датча с каждым словом все больше кривилось в омерзении и злобе.
— Он мне нужен.
— Хочешь свершить над ним справедливость? — многозначно уточнил Датч.
— Пока еще не уверен, но информация пригодится в любом случае.
— Это гиблое дело, Артур. Он засел в полицейском департаменте в Сен-Дени и практически не вылазит оттуда. Хотя, на его месте я бы тоже не стал, — мужчина ядовито усмехнулся. — Он дослужился до начальника, — замогильно добавил он.
— Спасибо, Датч, — Артур невесело кивнул на прощание, но на плечо ему тут же взлетела крепкая ладонь.
— У нас сейчас и так полно проблем. Не наживай новые, сынок.
— Постараюсь, — вдумчиво отчеканил тот.
— Ты поедешь за Энн?
— Да.
— А стоит ли? Ну, я имею в виду, может она не хочет, чтобы ее искали?
— О, это точно, — как-то глупо заулыбался он.
— Тогда к чему это все?
— Убьется там, чувствую.
— Сейчас ты нужнее здесь, Артур, — назидал Датч.
— Я знаю. Но я не задержусь надолго. Можете уезжать без нас, мы потом разыщем вас, — послышалось чавканье неподкованных копыт в рыхлом грунте да приглушенный скрип поношенного седла. Датч не без скрежета в зубах покачал головой и проводил взглядом всадника, пока тот совсем не скрылся за горизонтом.
Энн сныряла по улицам, всматриваясь в лица людей. Сейчас ее целью было разузнать о Линче. Все тропы слухов и россказней и без того вели ее в Сен-Дени, так что благодаря банде он, получается, выиграл себе неделю жизни. Сама молва больше напоминала ряд интересных совпадений, натянутых на глобус, чем набор весомых улик, но не проследовать по ней — лелеять душу досадой упустить статочную возможность.
На румяных от зари аллеях, как на зло, никого не было — все, закрыв ставни, видят третий сон. Только фермеры крутились вокруг своих грядок, но и те отказались говорить с Энн. Сначала она хотела расспросить бедняков с нищих районов, которые, как известно, не обладают достаточной памятью на не касающиеся их дела, но так как выбирать ей было не из чего, пришлось пытать счастье у единственной толпы, собравшейся под крыльцом театра, где также стоял и часовой. Осторожно протиснувшись через кучку, Энн присмотрела подходящую цель: пожилой мужчина, на вид человек опрятный и дружелюбный, правда, не самый привлекательный, но она всегда считала, что главное во внешности — уверенность, которой он светился изнутри. Насущный хлеб — он был один, без защиты и покровительства суетливой толпы.
— Доброе утро, мистер.
— Доброе, мисс, — без особого участия он раскуривал трубку.
— Вы тоже ждете представления? — сымпровизировала Энн наугад, на что мужчина подозрительно покосился на нее. Она могла поверить в его недоумение — вид у нее был достойный не более чем лесной разбойницы, нежели светской дамы.
— Да, мисс. Мы все ждем, — он кивнул на всех стоящих вокруг.
— Не подскажите, пожалуйста, время? — он, не отводя от нее взгляда, проверил карманные часы.
— Пол седьмого, мисс.
— Ужас, не скажите ли, мистер? — стенала она с испанским акцентом, картинно изображая возмущение. — В такую-то рань проводить сеанс! Ну, ничего, мой милый Эстебан сказал, что это стоит того, — ее лицо вдруг воодушевленно засияло. — Вы, волею судеб, не знаете Эстебана Эскобаре? О, он такой прекрасный человек, мистер!
— Нет, впервые слышу. Вы и Ваш друг неместные, полагаю? — он заинтригованно всматривался в нее.
— Верно, мистер. Мы проделали долгий путь из-за границы и, Вы только представьте, за всю дорогу ни единого происшествия, но только мы приехали в Сен-Дени — как и пришли беды! Вчера Эстебана ограбили прямо под дулом пистолета! Кошмар! — в сердцах довершила Энн.
В глубине души она уже не надеялась, что господи уверует в ее слова, которые ей приходилось выдумывать прямо на ходу, но внешне продолжала держаться уверенной и правдивой, даже всхлипывала по-немногу, обмакивала несуществующие слезы в глазах краем платка, что вытащила из пиджака какого-то горожанина пару часов назад.
— И что же с ним, все в порядке?
— Да, слава Богу милосердному. Сейчас Эстебан в полицейском участке, и я опасаюсь, что он не успеет на представление, — девушка сокрушенно покачала головой.
— Боюсь, Ваши догадки правдивы, мисс. В последнее время дела у нашей полиции идут не лучшим образом. Ваш друг просидит там не один день, прежде чем кто-нибудь возьмется за его дело, если возьмется вообще.
— И чем же, позвольте поинтересоваться, это вызвано?
— Около года назад департамент возглавил Эрнест Линч. Не стану перечислять его «заслуги», но скажу лишь то, что после его прихода все пошло под откос.
— Эрнест Линч? — Энн поперхнулась. — Впервые слышу…
— Ох, хлебнем мы с ним горюшка… — обреченно молвил мужчина.
— Вы знаете, мистер, я, пожалуй, пойду потороплю Эстебана, а то еще ненароком пропустит все — он у меня рассеянный. До свидания, — она улыбнулась краешком краешком губ и, кивнув на прощание, спешно исчезла.
Энн пересекала дорожки, прокручивая в голове: «Линч здесь, в Сен-Дени» раз за разом. Эта мысль радовала и расстраивала одновременно: она уже давно гонится за ним, жаждя мести, но с другой стороны, не выйдет ли ей эта месть боком? К чему месть мертвым? Да даже если выживет — что будет дальше? Будет бессмысленно влачиться по дороге, пока не обойдет всю Америку?
Энн жутко боялась. Боялась попасться или самой поймать пулю. Риск велик и необоснован, а она занимается этим только потому что думает, что отступать поздно. В любом случае, пусть она прекрасно осознает глупость своих намерений, назад и вправду не повернет.
«Будь что будет» — рассудила Энн, унимая трясучку в руках.
Здание было привлекательно оделано красным, словно сигнал опасности, кирпичом, при чем все полицейские носили, наоборот, синюю форму. Со стороны Энн посмотрела фасад: неподалеку от входа стояли три человека, которые беззаботно курили, обсуждая то начальство, то женщин, то зарплаты поочередно. Она обошла участок по периметру. Задний двор был безлюден, но что таилось за дверью, ведущей в него прямиком из здания — неизвестно. Мутное оконце было занавешено, так что пришлось заглядывать через щель приоткрытой двери в проеме. Почти во всю ширь помещения стояли железные клетки. Одна лишь мысль о том, что она кажется там, заставляла нервно сглатывать. В конце комнаты у стола стоял упитанный усатый мужчина. Периодически он вращался на месте, бродил из стороны в сторону — было видно, как ему скучно.
Энн не знала, куда идти, и это было главной проблемой. Как же сильно она желала вот так просто столкнуться с Линчем на улице, но судьба подготовила ей испытание посложнее. Может, потому что знает, что Энн справится, а, может, потому что хочет ее убить.
Пока она рассчитывала возможные маршруты, полицейский вышел через главные двери, видимо, на перекур к сослуживцам. Энн вприсядку прошмыгнула до стола, а потом и в первую приглянувшуюся дверь. Пред ней предстал небольшой кабинет, набитый разными по размеру шкафами, и все они стояли вдоль стен: слева — небольшие полочки, справа — тумбы, спереди, лицом к Энн — гигантский шкаф во всю длину и ширь стены. Напротив этого шкафа стоял внушительный письменный стол, сплошь застеленный разными бумагами.
«Джекпот!» — ликовала девушка. — «Должно же среди всех этих целлюлозных груд быть что-то полезное».
Банковские выписки, письма личного характера счета, отчеты — все принадлежало одному человеку — Эрнесту Линчу.
«Это его кабинет?!» — от неожиданности она чуть не рухнула на пол. — «Нужно убираться отсюда. Подожду-ка я лучше конца его смены» — Энн поспешно начала поправлять сдвинутые листки.
Послышался щелчок проворачивающейся дверной ручки, за которым последовал петельный скрип. В пороге образовалась длинная фигура: синяя накрахмаленная форма, обрамляющая широкие разведенные плечи, такого же цвета колпак, подвязанный на резинке к худому лицу, изуродованному одним белесым шрамом вдоль всего лба. В комнату вместе с ним вошла табачная горечь — он курил и, по всей видимости, третьесортный табак. Вид его по началу был усталым, а потом вдруг переменился на изумленный, взбодренный, а еще позже на невероятно злобный.
Сама же Энн ощущала себя где-то на грани глубокого обморока.
— Чейз? Какого черта? — его ноздри вздымались часто и широко, из носа почти шел пар, делая его похожим на минотавра.
— И тебе доброе утро, Линч, — не растерялась она, хотя колени знатно подкашивало. — Проездом я.
— Как у тебя совести, ума и смелости хватило заявиться сюда, сука?!
— Это ты мне говоришь? Да ты всеми этими качествами от рождения не обладаешь!
Энн заметила, как он начал притягивать руку к кобуре, и этих секунд хватило, чтобы запрыгнуть под стол.
— Убери пушку. Давай решим все честным путем! — она сказала первое, что пришло ей в голову. И слова эти были больше предназначены успокаивать говорившего, нежели чем «собеседника».
— Честным? Такие мрази, как ты, никогда не идут честным путем, — он с бедра разрядил целую обойму в сторону девушки.
Пули проходили в опасной близости — Линч не щадил свой аккуратный лакированный стол, на котором до сих пор и царапинки не было, а теперь он насквозь просвечивал через зияющие дыры. Все бумаги от пролетающей мимо баллистики и шатающегося стола взвились облачком в воздухе и обрушились на пол.
— Выходи!
Энн, казалось, перестала чувствовать что-либо: страх, волнение, панику. Ее населяла лютая ненависть и злоба. Обычно люди обзывают это «демон вселился». И вправду, это звучит куда брутальнее.
Под щелчки наполняемого барабана девушка выскочила из-под стола с ножом наголо. Сейчас ей поможет либо Бог, в которого она не верует, либо удача, лимит которой уже порядком исчерпался, потому что победить в схватке один на один с мужчиной больше себя в полтора раза практически невозможно такой тощей и маленькой, по сравнению с ним, конечно же, Энн, тем более с поврежденной ногой.
Линч перехватил ее взмытую руку с ножом и ударил по лицу прикладом, не целясь. Где-то в районе брови обдало еле чувствуемым холодком. Она навзничь свалилась на пол после того как он оттолкнул ее, оторопевшую, ногой, а после и совсем оказалась вышвырнутой через дверь прямиком в главную залу. Затылок болезненно ударился о металлические прутья решеток.
— На что ты только надеялась, придя сюда? — Линч медленно приближался, заряжая барабан небольшими пулями, выуженными из кармана брюк. В походке его явно читалась утомленность да и сам он часто и густо покашливал. На уголках его рта каплями собралась кровь. — Ну, и как оно, получается?
— Получается, но не у меня, — она повязала платок, как бандану. — Это карма тебе за все злодеяния, — выплюнула Энн, потирая ушибленную голову.
В эти времена туберкулез был не нова, от чего спроси ты любого плутовского мальчишку из грязных трущоб — он без взгляда, по слуху определит, на какой стадии больной. Заразиться им несложно, потому любую проказу люди держались за три версты.
— Злодеяния, говоришь? — он вдруг остановился на месте чтобы сплюнуть кровь на пол прямо ей в ноги. — А что же насчет тебя? — его ухмылка была настолько кислой, что вся ее щелочь легко могла бы растворить дыру меж ее глаз.
— Ты же знаешь, что это не я убила Клейтона? — осторожно спросила девушка, заглядывая в наставленное на нее дуло.
— Знаю, — не то стыдливо, не то самодовольно, произнес мужчина.
— Тогда к чему это все?
— Может, не от твоих рук он погиб, но произошло это точно по твоей вине! — он жестикулировал подвешенной в воздухе рукой, звеня револьвером.
— Серьезно? Каким же это образом?
— Ты помнишь, я всегда был против тебя, паразитки, и, особенно, против ваших отношений. Но он меня не послушал. И вот к чему это привело!
— К тому, что ты повесил на меня все его преступления?
— Скоро ты еще и загробную жизнь с ним разделишь, — он вновь продолжил короткий, неторопливый шаг ей навстречу.
— Ты непостижимая тварь, Эрнест. Назвать тебя ублюдком — оскорбить незаконнорожденного! — Энн выждала, пока он приблизится.
— Не меньше, чем ты.
Она с силой лягнула его в районе берцовых костей, от чего, к сожалению, нога его не сломалась, но подкосилась на колено. Энн рывком подорвалась с места и напрыгнула на ошеломленного противника. Положив его на пол, девушка выбила из его рук пистолет, который безразлично укатился в какой-то дальний угол — траекторию не рассчитать. Они катались по полу, по очереди загоняя друг друга на лопатки.
— Прими легкую смерть, чахоточник! — кричала она ему в лицо наставляюще, усаживаясь на его бедра, когда тот в очередном приступе немного поддался.
— Не надейся, что я предложу тебе то же самое.
Артур загонял свою лошадь мчаться во весь опор, а она в свою очередь издавала громкий старальческий хрип, который больше походил на рык настоящего лесного хищника. Под мощными копытами взрывалась и дрожала земля, стоял долгий пыльный забор. Он не сбавлял скорость и на забитых улочках, сгоняя сонницу со снулых зевак. Он боялся идти на звуки выстрелов, которые, вроде, затухали, будто противник наконец убит, а потом резко возобновлялись. Он не знал, когда точно его сердце сжималось сильнее: с тишиной, гнетущей и могильной, или с новым выстрелом. Но он бежал так быстро как мог, расталкивая всех на своем пути.
Энн не видела ничего, кроме черной пелены, осевшей на ее глазах. Она слышала свой крик, крик лежавшего под ней, шум открывающихся дверей и револьверный лязг. Одна лишь мысль о том, что мерзавец не отправится в ад вместе с ней придавала сил.
Артур был готов лицезреть геенну, превращенную в свалку, где постоянно поддерживали огонь, был готов повстречаться лицом к лицу с самим дьяволом, но то, с каким животным остервенением Энн воткнула нож в чужую грудь повергло его в настоящий ступор. Тело под ней начало захлебываться кровавым кашлем, стонами и хрипами. Сама же девушка ничком повисла, держась обоими руками за рукоять ножа. Волосы упали ей на лицо так, что нельзя было разглядеть его выражение. И если бы не ее трясущиеся плечи и всхлипы, то он бы наверняка был уверен, что ее лицо озаряет сатанинская улыбка.
— Энн, вставай, — сначала мягко попробовал он, подойдя сзади и потянув ее за надплечье, но девушка отказывалась поддаваться. — Ну же, идем! — тогда он, придерживаясь за оба плеча, оттащил ее подальше от остеклевшего трупа. — Кто-то по-любому слышал выстрелы, скоро сюда нагрянут законники. Нам нужно уходить, Энн! Ты слышишь меня?
Она судорожно закрывала красное лицо руками. Артур стянул с нее «бандану» и, убрав перехваченные руки, взял ее лицо в свои.
— Энн, прошу тебя, — он смахнул большими пальцами ее наступающие слезы.
Девушка потихоньку пришла в себя и, положив пальцы на его руки, которые все еще держали ее, произнесла сорванным голосом:
— Мне нужно кое-что забрать.
Тогда он одобрительно кивнул ей и отошел в сторону, а она в свою очередь вновь опустилась над мертвецом, в котором Морган наконец узнал бывшего шерифа — какое-то время назад его физиономия сопровождала целую серию газетных выпусков.
Недолго покопавшись в нагрудных карманах его пальто, Энн отыскала небольшую связку ключей. Они вернулись в кабинет.
— Поторопись.
Ящиков было много, ключей тоже, а руки предательски тряслись, не позволяя попасть по замочной скважине. С грехом пополам был обследован письменный стол, ящички которого не принимали ни один ключ. Тогда она решила попытать удачу у шкафа, пока мужчина стоял с револьвером наготове у окна, высматривая в нем патрульных.
Ящиком за ящиком… Открылось! В одном продолговатом выдвижном валялись разбросанные газетные вырезки с лицами Клейтона и Эрнеста, плакаты по голову Энн и небольшой подгнивший сверток окислившейся желтой бумаги. Она забрала его и, положив в сумку, подала знак своему напарнику. Вместе они вышли на улицу через главные двери.
— Я оставила коня там… — Энн указала в сторону, откуда на них уже бежала, расчехляя револьверы, целая дюжина законников.
— Забудь о нем, — он схватил ее за запястье и потянул за собой. — Садись сзади.
Мужчина подсадил ее, залез следом, и они мгновенно дернулись с места. За их спинами послышалась дробь копыт — погоня. Вопреки довлевшей над ними опасности, Энн невероятно сильно хотелось обвить Артура вокруг пояса, прислониться щекой к его широкой спине, прикрыть глаза и, может, даже запеть или засвистеть, но их так сильно трясло, что сделав бы она так, у нее тотчас повыбивало бы все зубы. Они пролетали мимо болот и голых равнин, разрезая со свистом воздух, пока внезапно не остановились у какой-то лачуги. Артур все так же тянул ее за руку. Внешне он излучал уверенность, владел собой, но Энн знала, что на самом деле это не так: его глаза метались по сторонам, у него сбилось дыхание, и лоб покрылся блестящей испариной.
Внутри царила уютная обстановка, и по сравнению с наружей, грязной и заваленной всяким хламом, тут был райский уголок: посреди комнаты стоял небольшой обеденный стол, укрытый чистой скатертью в красную клетку, на нем — желтая кружка с увядшими цветами, на пол настелен ковер, в углу стояла кровать и подле нее — работающая из последнего масла керосиновая лампа, которая была как нельзя кстати — хоть на улице и было пасмурно, солнце проглядывало даже через черные тучи, однако в помещении оставалось темно, как ночью.
Артур усадил девушку на кровать, а сам встал рядом, у окна, придерживаясь револьвера. Вскоре послышалось проносящееся мимо конское ржание и быстрый бег, и тогда мужчина, опустив понурые плечи, приторочил свой шестизарядник обратно к поясу и начал бродить по дому, осматривая ящики и полки.
— Ну, что, стало лучше? Полегчало? — сердито, почти кричал Артур, даже не поворачиваясь.
— Если бы у него было девять жизней, как у кота, я с удовольствием убила бы его девять раз подряд, — прошипела сквозь сжатые зубы Энн.
— Это было глупо! Какого черта ты вообще полезла туда? Еще и меня втянула!
— Я не просила о помощи!
— А как мне следовало поступить? Сказать себе: «ай, да ладно, пусть едет себе?» — обиженно, но не менее грозно сказал тот, резко захлопнув дверцу ящика, от чего она спала с одной петли.
— Да, — потерянно пробормотала девушка, дернувшись.
— Ты серьезно? — тот недоверчиво зыркнул на нее.
— Вполне себе, Артур, — оробело парировала Энн.
— Я надеялся ты шутить.
— А тебе-то какое дело?
— Мы все волнуемся за тебя, — искусно ушел он от ответа.
— Я вам никто!
— Пока что никто, но могла бы стать кем-то близким, — многозначно рассудил мужчина, немного осев.
Энн нервно потерла шею, и на ее пальцах отразилась кровь. Глаза ее шоково уставились на Моргана, и он просто не мог этого не заметить.
— Подожди.
Он опустился около нее на корточки с платком и флягой в руках.
— Вроде, не твоя, — успокаивает Артур, вытирая ей шею. Однако сам он далеко не был спокоен.
Он заметил как неотрывно Энн смотрит на него. Она была похожа на подбитого кролика: такой же запуганный, мечется на месте. И даже если она вся покрыта кровью, да пусть даже обвесится кишками — он не противится ее. Будь она пререкаться, кричать или вовсе кинется на него с ножом — он также будет смотреть на нее завороженным взглядом. И, кажется, он наконец понял, что это за противоречивое чувство населяет его грудь все то время, что она рядом, пусть даже и таким странным способом.
— У меня что-то с рукой? — как-то нелепо спросила Энн туманным голосом и пошевелила левой.
— Кажется, там прошла пуля, но я ничего не вижу толком. Снимай рубашку, — будничным тоном скомандовал мужчина.
— Спятил? — она ошеломленно хлопала ресницами. Ему это показалось странным. Исходя из опыта прошедшей недели он думал, что они уже прошли эти зачины.
— Если хочешь умереть от заражения — твое дело.
Конечно, на самом деле он так не считал. Ему просто подумалось, что это поможет расшевелить девушку без долгого оспаривания его директив. Мужчина деловито развернулся в противоположную сторону и, пройдя до стола, оперся о него. Энн уже сидела, скрестив под собой ноги и придерживала рукой снятую рубашку, закрывая ею оголенную грудь.
— Артур?..
Ее темные волосы, взъерошенные и маслянистые, беспорядочно ниспадали вниз по голой спине, до лопаток. Редкие капли грязи, приставшие к ее щекам, напоминали веснушки. Ее опухшие, воспаленные от слез глаза смотрели с такой растерянностью и одинокостью, что у самого Артура невольно защемило сердце. Над бровью и по скуле начали вырисовываться кровоподтеки и припухлости. Больше он на нее ни капельки не злился. Энн выглядела, как хрупкая ваза, а измазанная кровью рука — как скол. У него перехватило дыхание и затянуло ниже пояса, потемнело в глазах не то от темноты, населявшей комнату из-за догорающей лампы, не то от собственной жажды и алчбы. Не без труда он подошел к ней и вылил по капле на рану спиртное, которое он нашел в дальнем углу под раковиной.
— Ай! Ну, что там? — Артур исходился сдавленным смехом. — Что смешного?
— Похоже, пуля только поцарапала. Тут больше крови Линча, чем твоей. — облегченно заключил мужчина, обязывая рану своим платком. — Само заживет. Да, будет шрам, но нам и зашивать-то нечем.
Пока он снова отвлекся, Энн живо натянула на себя рубашку. и тут же она вспомнила про сверток, о наполнении которого лишь догадывалась.
— Так что тебе надо было забрать? — обратив свое внимание на скомканный пергамент в руках девушки, просил Морган и получил в ответ лишь ее отстраненное молчание.
Внутри лежал красно-коричневый авантюриновый розарий с распятием Иисуса, когда-то принадлежавший ее матери. Сама же Энн не была верующей, только не после того как Он поступил с ней. Однако она никогда не сомневалась, что обязана была вернуть его, ведь это единственное, что осталось у нее от прошлой жизни. К нему была прикреплена записка на оборванном листке бумаги:
«Дорогая Сестра Линетт,
не могли бы Вы написать на обратной стороне рецепт хл…
…азднику?
…ем,
Миссис Чейз»
Из глаз градом повалили слезы, намачивая и без того потрепанную бумажку. Энн гладила пальцами гладкие камни маминых бус и утирала взмокшие щеки обшлагом. Матрас грузно прогнулся рядом — Артур подсел подле и обнял ее за плечи. А она обессиленно уместила свою голову на его груди, и вскоре перед ней появилась протянутая бутылка с безмятежно раскачивающейся в ней янтарной жидкостью. Энн без раздумий приняла ее и, сделав несколько глотков, зашлась в кашле.
— Не так уж и плохо для дешевого кукурузного виски, правда ведь? — хихикнул Артур, отбирая у нее бутылку. Она снова заулыбалась, только по-диковатому криво и вымученно.
— Что делать будем? — хрипучим голосом она разбудила его от наводящих мыслей.
— Просидим здесь до утра. Выйдем сейчас — точно наткнемся на кого-нибудь.
— Артур, — тихо позвала она его.
— Что?
— Это уже четвертый раз.
— Значит, это судьба.
