Принесите мне голову Энн Чейз!

В одиночестве человек либо святой, либо дьявол. Энн петляла между этими двумя пунктами и не попадала ни в один из них: с одной стороны, ей боязно лишний раз касаться револьвера на поясе, с другой — она не без желания всадит целый барабан в ракалия наподобие Линча, чье богопротивное тело сейчас, небось, кормит червей в святой земле под церковью Девы Марии. Его лицо всю ночь виднелось во сне: посиневшее, но измазанное толстым слоем, как масляными красками, крови, впалые глаза и изъеденные губы. Она не жалела о случившемся, но какое-то едкое меланхоличное чувство наводняло потяжелевшую голову. Штат Лемойн со своими топкими болотами, вечной грязью и комарами определенно не был в фаворе у Энн — ей всегда были больше по душе леса и горы, а в фантазиях стояли просторные лавандовые поля, снег на которых, правда, никогда не выпадает, но на то это и фантазии. Эдакий мираж жизни ее мечты. Но поместье Кейнбрейк вопреки всему тривиальному хламу, раскиданному вокруг, и общей избитости убранства было вполне сносным ночлегом, пусть даже и стояло по колено в торфе. Пухлая подушка удобно подпирала ноющий затылок, а ноги услужливо укрывал легкий полосатый плед. Вымученная до последней капли масла лампа уже давно затихла, населяя на комнату сумрак. Ноги будто парализованные, уложились на пол только посредством помощи практически таких же отшибленных рук. Сил не хватало даже чтобы дышать носом. Капитально очертив помещение рассеянным взглядом, Энн не обнаружила никаких следов присутствования своего спутника, ну, конечно же, кроме кое-где разверстых шкафчиков из которых особенно выделялся один — с повиснувшей на одной петле дверцей. Энн неважно доковыляла вдоль стены до выхода, где утомленно выдохнув, встала в пороге, оперевшись на дверной косяк. Сегодня Артур был одет в чистую белую рубашку, походя на символ некоего очищения и освобождения от вчерашних кровопролитий. Было это, несомненно, непрактично: шаг в лево, шаг в право и вот ты, словно заяц полинявший, уже серый. В любом случае, девушка была менее подготовлена — имела всего один бессменный наряд, от чего она уже практически приросла телом к своей одежде. — Доброе утро, — саркастически усмехнулся мужчина, повернувшись на скрип рассохшихся половых досок. Из особенностей расположения солнца Энн определила, что сейчас где-то между трех-четырех часов дня. — Как себя чувствуешь? Артур утопил тлеющий бычок в луже вязкой грязи и неторопливо зашагал в сторону девушки. Выглядела она крайне неладно: темные полумесяцы под прикрытыми глазами явно выделялись на фоне кипенной кожи, поза была ее крайне неустойчивой, только тронь ее — она на месте обратится в груду праха или столбом рухнет на пол. — Ужасно, — она выдавила кривую улыбку и прикрыла, зевая, рот. Тогда он без слов потащил ее обратно внутрь, где усадил за стол и, поставив перед ней тут же открытую банку консервированной фасоли с воткнутой в нее ложкой, сел напротив. — На рассвете проезжали несколько групп конников, — безразличным тоном вещал тот, чуть прихмурившись. Энн с трудом держала ложку, дрожащей рукой водила ей в чавкающей смеси бобов и соуса, озабоченно разглядывая красно-оранжевое месиво. Желудок скулил громко и протяжно, однако девушка знала, что засунь она в себя хотя бы горсть — та с большим риском может вернуться обратно. Животные, например, во время сезона спаривания забывают о еде и сне напрочь, вот только Энн — не животное; все что помогало ей держаться на ногах — чувство незавершенного дела и желание мести. — И что мы будем делать? — она полностью доверяла любому его решению. — Поедем на новое место, — мужчина выудил из сумки скрученную в трубочку карту и, разложив ее на столе, указательным пальцем провел предполагаемый маршрут. — Скорее всего банда перейдет туда. Это заброшенное поселение — «Лаке». — Что, и даже я? — Морган непонимающе уставился на нее. — Меня тоже возьмете? — Конечно. Иначе зачем я столько гонялся за тобой? — рассмеялся тот. Энн тоже заулыбалась, а потом в приступе глубокой задумчивости на его слова принялась размеренно поглощать свой обед, совершенно забывая о клокочущей на дне желудка дурноте. — Спасибо, — помолчав примерно до середины банки, неразборчиво пробормотала Энн с набитым ртом. — Ты про бобы или про спасение? — все так же хохотал мужчина, растрогано засматриваясь на нее. — Ты вызываешь во мне настолько большое чувство благодарности, что лишь на нем одном можно было бы воскресить Иисуса, — она машинально намотала на ладонь розарий, пальцами ощупывая распятие. — Артур, почему ты постоянно пытаешься помочь мне? — увлеченно выспросила она, пытаясь прочитать в его глазах эмоции. — Кажется, мы говорили об этом вчера. Мужчина скрестил руки на груди и поежился на стуле. Ему не хотелось вновь поднимать эту тему. Где-то в подсознании было ощущение, что его «люблю» разрушит все приятельские отношения, сложившиеся между ними. Только признавшись себе, Артур переступил через широкую черную полосу неудач и печального опыта. Он сильно колебался в следующем шаге, который, определенно, намного шире предыдущего — Ты не дал мне ясного ответа, — Энн прикончила банку и отодвинула ее в сторону. Сложив руки на столе, она наклонилась вперед и начала испытывающе глядеть на своего собеседника, который, наоборот, сконфуженно изучал носки собственных краг. По традиции дьявола представляют покрытым шерстью, с рогами, хвостом и крыльями, как у нетопыря. Но сейчас Артур ощущал на себе всю неправоту народных измышлений — на самом деле у дьявола пара карих глаз, родинка над губой, прямые волосы ниже плеч и бледный шрам поперек горла. — Просто не хочу, чтобы ты умерла, — тихо выдал он с ноткой мрачности. Энн учтиво кивнула и, собравшись с вернувшимися силами, встала на ноги. В приступе нахлынувшей совести она решила, что допрашивать мужчину будет безнравственно — вид его и без того напоминал дождливую тучу. — Едем? — Едем. Они разговаривали о всяком: об охоте, о драках в салуне, о грабленых дилижансах и о скаковых лошадях. Мимо проплывали однотипные пейзажи в зелёных и коричневых тонах, иногда встречались одинокие дома. Ехали они недолго, но даже это малое время пролетело до обидного быстро. Совсем скоро личные разговоры сменились на шумный гомон неразборчивых обращений, тостов и всеобщих восклицаний в кругу знакомых лиц. Под полную тарелку мясного рагу с кружками у кого кофе, у кого пива банда отмечала воссоединение. Из поведанных вестей выяснилось причина ее с Артуром невероятного везения в виде отсутствия нещадного количества законников: банда вышла на ограбление банка в Сен-Дени как раз в тот момент, как Энн столкнулась с Линчем. Это объясняло почему никто сразу же не явился по первому выстрелу. С одной стороны, это было опрометчиво, но с другой стороны это помогло им всем уйти живыми. — Вот вы где, — хлипкая дверь с грохотом отворилась, в дом, задыхаясь и пыхтя, ввалился Билл. Его лицо, все покрытое блестящим слоем пота, было перекошено в чванливом выражении, а сам же он мотался из стороны в сторону, активно жестикулируя в воздухе кулаками. — Я спрашивал у всех, где вас искать, и в конце концов кто-то мне сказал, что вы, дурни, здесь сидите, — Уильямсон накренился на бок, выжидающе. — Черт! Налейте мне что-нибудь! Общими усилиями Датча и Сэди архаровца удалось усадить на стул и напоить кофе. За окнами послышались скрип сёдел, щелчки затворов, несвязанная мужская речь, а потом знакомый голос оповестил: — Говорит агент Милтон из детективного агентства Пинкертона. Комнату наполнил звон взводимых револьверов. Мрачности на лицах хватало, чтобы снять часовой фильм в черно-белом, и назывался бы он «Одичавшие, обеспокоенные и отчаянные мертвецы». — Мы прибыли арестовать вас. Выходите с поднятыми руками! Разумеется, обе стороны находили этот монолог бесполезным, но подобная увертюра, хоть никогда и не надеялась на исполнение, была узаконена, то есть обязательна. Вдруг отпетые головорезы неожиданно встанут на путь праведный и самопожертвуют свои головы во славу Божьего прощения? Так или иначе, закон решил, что вразумление свинцом будет практичнее вразумления верой. В голове у Энн маятником билась одна и та же мысль:"когда это уже закончится?». В последнее время адреналин заменял ей кровь. Уткнувшись лицом в пол, она прислушивалась к звукам. Из особенностей детонации Энн не смогла заключить точное количество ружей, участвовавших в перестрелке, но на вскидку их было в пределах сорока. Щепки простреленной древесины опадали на голову и цеплялись за волосы. «Нужно что-то сделать» — решила Энн, наблюдая за тем, как Артур вместе с Сэди ползком удаляются в другую сторону. Девушка неспеша проволочилась по зазубренному дощатому полу, вдыхая запах пыли и пороха. Концентрация приносит спокойствие, а спокойствие — ясность мыслей. Энн критически осматривала улицу из-за укрытия. Далеко в лесу вспышками мерцали огни выстрелов — забраться в тыл не представлялось возможным. Под оглушительное стаккато пуль Энн пробралась в спину случайному Пинку. От отдачи он, худой и высокий, раскачивался, как лист по ветру, в разные стороны, поэтому доля секунды ушла на примерку для точного удара. Нож самопроизвольно выпал из разжатых пальцев, затылок смерило пронзительной болью. На мгновенье щекой почувствовался холодок рыхлой, влажной земли. Ей что-то снится. Что-то страшное, чёрное и красное. Чья-то смерть, может, даже ее. Снится мама. Снится Милтон? — С пробуждением, мисс Чейз. — ¡Eres un sucio bastardo! [Ах ты грязный ублюдок!] — Энн, вся покрасневшая не то от злости, не то от недостатка кислорода, кинулась вперёд, но ее тут же одернули за воротник. «Mierda… [Дерьмо…]» — девушка разинула в шоке рот. Казалось, еще минуту назад она в кромешной темноте ползала по земле под свист пуль, а сейчас уже сидит в массивном кожаном кресле зелёного цвета, напротив нее за не менее громоздким столом — Эндрю Милтон. Стены украшали темные обои, картин и окон не было. По бокам от Энн по стойке «смирно» стояли двое мужчин в черных жакетах, лица их были также спокойны и безразличны. По углам стояли буфеты, цветочные горшки. Вся мебель в комнате выглядела неудобной и неловкой, так и мешалась под ногами. — У нас уже достаточно гризеров сидит. На вашем месте я бы не стал выказывать такое ярое желание присоединиться к своим сородичам, — агент вывел последние буквы в письме и отложил все в ящик, после чего сцепив пальцы в замок, обратил взгляд на девушку. — Хотя, впрочем, Вас не посадят. Вас либо казнят, либо отпустят с миром. — С миром? Правду говорят, у англичан плохое чувство юмора, — Энн сардонически рассмеялась. — Вы здесь для соглашения сотрудничества. — Имейте совесть, мистер Милтон. Сотрудничать? Я? С Вами? — она нахмурила брови и прищурила глаза. — Начнем с того, что Вы меня похитили. Где я вообще? — Энн с гримасой обиды потирала рукой ушибленный затылок. — Штаб детективного агентства Пинкертонов, — казалось, он совсем не обращал внимание на неугодные ему слова, ну, или просто имел привычку отвечать лишь на последний из многочисленных вопросов. — Значит слушать Ваши небылицы мне все равно придется? — огорченно скулила Энн, оборачиваясь на стороживших ее мужчин, однако и те не выказывали милосердия. — Полагаю, так и есть. — Ну, тогда слушаю… — Мы знаем, при каких обстоятельствах погибли Ваши родители. Несколько месяцев назад мы напали на след их убийц, — шея мужчины все сильнее вжималась в плечи, видя как темнело с каждым его словом лицо собеседницы. — Дело в том, что с тех давних времен, когда они представляли собой обычный сброд головорезов из пяти человека, прошло уже… Сколько там? Тринадцать лет? — Четырнадцать, — ледяным голосом промолвила Энн. — Так вот, сейчас это уже полноценная банда, насчитывающая по меньшей мере двести человек, — агент вымученно вздохнул, перед тем как обнажить свои намерения. — И чтобы положить их разбою конец нам нужна Ваша помощь, мисс Чейз. — А я, что, похожа на бойца элитных войск наемного характера? — возмущенно гикнула девушка, морща нос. — Если бы не сплетни, может, мы бы и не сидели здесь вдвоем. Может, Вы бы доживали век на своем ранчо, также пасли коров и пололи грядки в огороде, — издалека начал тот. — А, может, поселились бы где-нибудь в центре города и каждый вечер топили бы горе в бутылке дорогого алкоголя — кто знает? — К чему Вы клоните? — У Вашей семьи и вправду было золото. Конечно, не в дымоходе и не под половицами. Откуда они его достали — также неизвестно. Немое изумление поразило Энн, нервно скребущую отросшими ногтями подлокотники кресла. Она недоверчиво мотала головой из стороны в сторону и потерянно смотрела в сторону мужчины, который, созерцая сий акт демонстрации стадий принятий, потирал ладони, обтянутые темными кожаными перчатками, и ерзал на стуле. — Даже мне об этом не было известно. Откуда у вас-то такие сведения? — У меня есть доверенные люди, которые передают нам информацию из уст в уста. Старый Бернард Лоренсо любил трепаться о том как случайно нашел его. — А кто он, Бернард Лоренсо? — с задумчивым видом Энн подняла глаза на потолок, словно на нем написаны все ответы. — Бывший лидер банды «Лоренсо». Два месяца назад он скончался от сифилиса — очень уж любил женщин, выпивку и их сочетание, особенно. — А кто сейчас глава? — Его сын, Сеймур Лоренсо. Говорят, он тот еще мерзавец, — презренно выплюнул мужчина. — Обе страсти он также перенял от своего отца, так еще и садист впридачу. — Так что с золотом? — Оно по праву принадлежит Вам. Вот только получить его без нашей поддержки у Вас вряд ли получится, — он исходился лукавой улыбкой. — К тому же, Лоренсо в последнее время стали особенно плохо себя вести: они заходят на территорию других банд, как к себе домой, и устраивают с ними бойни. Это было бы всем на руку, вот только негодяи не стесняются и мирный люд травить, — его голос стал тише, но праздные нотки, наоборот, выявлялись все больше. — Скоро они начнут докучать и Вашим друзьям, мисс Чейз. — Так и что же до моих друзей? Даже не попросите привести сюда каждого поголовно? — Они знатно пошумели в Сен-Дени, это точно, — усмехнулся он. — Но сейчас это наша меньшая из проблем. Все, что мы потребуем — по возможности удерживать мистера Ван Дер Линде от… Опрометчивых решений. Если же не выходит — сообщайте лично мне, и мы сами подавим его. Без жертв, само собой. — С чего Вы решили что я стану Вашим информатором? — негодовала девушка, похрустывая пальцами неуемных рук. — Несмотря на все наши разногласия, связанные с родом моей деятельности, я вижу, что на самом деле Вы не сторонник насилия. Ваше содействие поможет избежать излишних жертв. — Как мое содействие поспособствует этому, если Вы просите меня убить порядком двухсот человек, мистер Милтон? — она насмешливо поджала губы. — Я и не рассчитывал на подобное. От Вас понадобится только схватить Сеймура, остальное — на нас. — Живым? Мертвым? — Разумеется, лучше живым, — агент приободрился и вытянулся в ровной осанке. — Так Вы соглашаетесь? — Какая помощь мне полагается? — прямо выпалила она с оценочным взглядом. — С Вами будут мои стрелки. Экипаж прилагается. — И как же это все будет происходить? — Мы организовали слух о проезжающем через четыре дня банковском кортеже, который будет перевозить три тонны золотых слитков. Они уже клюнули. Так что через четыре дня их добрая половина отправится на чертовы куличики поглощать приманку. — Сеймур не собирается участвовать в ограблении? — Судя по всему, нет. Наш человек проведет тебя внутрь. — Что за человек? — Юджин Блер, — агент достал из выдвижного ящика фотокарточку, на которой было изображено сытое бородатое лицо, на котором стояла невозмутимая маска хладнокровия. — Похож на уголовника, да? Он уже хорошо притерся к Лоренсам. — Да-а-а… Видок у него… Что надо, — хихикнула Энн, краем глаз замечая, как стоящий подле нее эскорт вдруг еле видно заулыбался. В подобной обстановке общение с мужчиной не вызывало особого тошнотворного чувства. Пока он был спокоен и не угрожал ружейным дулом или веревочной петлей, вести разговор было терпимо. — Соглашаешься? — нетерпение закончить переговоры, кажется, грызло его изнутри: Милтон все время поглаживал челюсть пальцами и не в коем случае не чесал — каждый раз, находя себя в этой привычке он торопко одергивал руку. — Только если Вы обещаете не трогать нас, — обобщила она, но после поспешила уточнить, чтобы устранить какие-либо последующие недоразумения. — Никаких внезапных нападений. — Только если Вы сами это не навлечете на себя. — Идет, — девушка бросила уверенный кивок. Данные условия показались ей более чем приемлемыми. Уж всяко лучше, чем стать вынужденным гостем «галстучной вечеринки». — Я могу идти? — Вы сделали правильный выбор, — довольно выдал он пресловутую фразу пресловутым тоном. — Мы свяжемся с Вами. — Надеюсь, не через очередное похищение? — издевательски гаркнула Энн, снова ощупав свой саднящий череп. Милтон согласно повел рукой в сторону двери и когда девушка уже покидала кабинет, он внезапно окликнул ее, вынудив остановиться посреди порога: — Смутные слухи ходят о том, что Вы повинны в смерти нашего дражайшего начальника полицейского департамента, Эрнеста Линча, — с картинным расстройством молвил агент, засматриваясь на вновь появившиеся в его руках телеграммы. — Но знайте, мисс Чейз, лично мы верим фактам, а они указывают на самостийную кончину от прогрессировавшего туберкулеза, — подмигнул ей своим голым до ресниц глазом Милтон с невинной полуулыбкой. — Утверждать что-либо, не имея возможности доказать это законным путем, означает клеветать, — кинула Энн с ответной улыбкой и исчезла в дверях. Выйдя на улицу, она ожидала предстать перед оцеплением многоэтажных зданий и забитых улиц, но собственные надежды разбились вдребезги о камень напрасных надежд. Место, где находилась Энн нельзя было назвать забытой глушью, но и олицетворением технического прогресса тоже: вокруг стояло несколько жилых домов, и окружала их плешивая чащоба, через редкие деревья которых она легко просматривалась. Заминалась встающим солнцем ночь, птицы верещали, радостно приветствуя новый день. «Видимо, придется на своих двоих…» — заключила Энн, с досадой глядя на пустующие коновязи. Доковыляв до ближайшего холма, она с высоты определила свое местоположение. Это были слабо знакомые ей места, однако той небольшой осведомленности хватило чтобы прикинуть, что до Аннесберга около десять милей, а до Лаке — восемь. Следующие три часа непрерывной ходьбы она провела в глубоких размышлениях. А правильно ли она поступила? «Вроде как, выбора у меня и не особо-то было» Может, все-таки затихнуть где-нибудь? «Нет, точно нет. Непременно найдут и вздернут» А если рассказать банде? «Тогда вздернут прямо в лагере — идти далеко не придется…» Было принято решение провернуть сий невероятный план в одиночку, без лишней помощи. Энн непременно вернет золото. И отдаст она его банде. «Мне оно точно ни к чему» Она осознавала, что, может, и привыкнет к комфорту модернизованной цивилизации в виде удобных кроватей и ванн, но точно не к обществу современной интеллигенции. Как говорится, дикое животное всегда тянет в лес. Да и сама Энн искренне желала помочь — она пробыла с ними неделю с лишним и уже, кажется, начала седеть, что уж говорить о бедных женщинах, о том ребенке? Ну, и, конечно, это могло бы дать ей гарант на получение билета в спокойную и безопасную жизнь — люди они, вроде, не плохие, а путешествовать в группе не так опасно, как в одиночку, хотя о конкретно этом случае можно и поспорить. «В любом случае, даже если умру — никому хуже от этого не станет» — уверяла себя Энн. Она решила, что наилучшим решением будет принять на себя амплуа жертвы. Поэтому незадолго до Лаке девушка знатно вывалилась в грязи. Было, несомненно, жалко, пускай и заношенную, но такую красивую рубашку, которую купил ей Артур, но больше ей станет жалко себя, если ее поймают на лжи. Теперь лицо ее сталось похожим на маску грабителя — грязи нет только у рта и глаз. — Энн! Суетливой толкучкой ее встретили девушки: они радостно вопили ее имя, пытались уволочь в разные стороны, но все, что ей сейчас нужно было — умыться и выстирать одежду. — Я в порядке. Можно я пойду? — с уставшей, но растроганной улыбкой прохрипела она, вырываясь из поддерживающих ее рук. Из дверей, будто с разбегом, вышел Артур. Взгляд его был наполнен какой-то растерянностью и надеждой, а когда он и вовсе увидел Энн, то выдохнул с непомерной радостью, будто подолгу задерживал дыхание, а потом понёсся ей навстречу. Его покрасневшие глаза залегли в ореол синеватых кругов. Осунувшийся, изможденный вид гласил: этот человек явно позабыл о потребности во сне. — Где ты была, Энн? Я уже все трупы перевернул в округе! — безгневно, но очень обеспокоенно метался тот, рассматривая девушку на наличие побоев. — Меня схватили Пинки, но я сбежала, — холодно отсекла она без особого интереса к беседе. Ей щемило сердце так разговаривать с ним, особенно, когда видит эти по-щенячьи большие, обеспокоенные глаза на себе, особенно, когда ей приходится врать. Несмотря на то, что знала она Артура совсем ничего, между ними, как ей показалось, образовалась крепкая связь, какая образовывается между людьми, разделившими между собой одно горе. Но сейчас ей нужно было немного поиграть в эту сценку, чтобы потом никто не сомневался в ней. Возможно, позже она во всем сознается, но пока что это не было в планах — втягивать Артура в круговорот лжи совершенно не хотелось. — Они ничего тебе не сделали? Энн лишь, будто не обращая внимания, хранила безмолвие и умывалась водой из бочки. Спасительная прохлада возвращала к жизни, что не способствовало ее роли, от чего пришлось надевать на лицо маску утомленности самостоятельно. — Как ты себя чувствуешь? — Артур, я пойду. Мне ещё одежду выстирать надо… — тихим голосом сипела она, не смотря в его сторону. Тогда в своей привычной манере он схватил ее за руку и несильно потянул на себя, принуждая вступить в зрительный контакт. — Что там произошло, Энн? Глаза его блестели ярым, безумным пламенем. Энн даже растерялась, наткнувшись на такую реакцию, но поспешила прийти в себя. Слабо улыбнувшись, она осторожно коснулась его руки, от чего хватка на ее запястье несколько ослабилась. В уголках ее глаз стояли слезы и не потому что она расчувствовалась, а потому что место, где Артур держал ее, было покрыто синяками, и когда он давил на них, боль звёздочками стояла перед зрачками. — Я в порядке, правда, — убаюкивающим тоном мягко утверждала Энн. Кажется, она и вправду нащупала ту касательную, что способна утихомирить любые протесты Артура. Он резко осекся, увидев темные лиловые пятна, которые Энн мимолётно разглядывала, разворачивая под нужным углом руку, и в приступе невероятного страха и сочувствия отпустил ее. — Это… — Морган бился в сомнениях. — Вообще-то, это твоя вина, — не то с облегчением, не то с ехидством беззлобно усмехнулась девушка. — У тебя крепкая хватка, Артур. — Прости… — он вновь протянул к ней руки, но когда та машинально одернулась, помрачнел пуще прежнего. — Я гадал, где тебя искать. Боялся, не найду… — Артур, — позвала она его, опустившего стыдливый взгляд в землю. — Ты, наверное, — единственный человек, который проявлял так много заботы по отношению ко мне. Я искренне благодарна тебе и сожалею, что заставила волноваться, — исповедалась Энн правдиво, без утайки. Ей показалось, что сейчас эти слова были как никогда нужны мужчине. — И я бы даже обняла тебя, но сам видишь, — она развела в стороны руки, демонстрируя новый тренд в моде — коричневый, цвет грязи. Оба прыснули смехом. — Ну, или если тебе надоел белый — подходи, не стесняйся! — она намеренно близко подошла к нему, но в миллиметрах сдержала дистанцию. Мужчина не дрогнул. — Не боишься? — А должен? — большим пальцем он стёр с ее скулы остатки грязи. — Ты невинна, как дьявол в двухлетнем возрасте. — Не знала, что вызываю у тебя такие ассоциации. С одной стороны, устрашающе, а с другой — обидно, — деланно хмыкнула та, скрещивая на груди руки. — Слышал я где-то, что дьяволом считают искусителя — ухмыльнулся мужчина пониженным тембром. — А точно ли тогда из нас двоих дьявол я? — рассмеялась Энн и умелькнула в неизвестном направлении только он снова опустил взгляд вниз. Выпросив у мисс Гримшо новый комплект одежды, девушка наспех протёрла кожу мокрой тряпкой и переоделась. К сожалению, здешние дамы совсем не заморачивались по поводу самообороны, ограничиваясь исключительно чужой мужской силой — юбки здесь были единственными гардеробом, вошедшим в обиход. И только они вдвоем с Сэди пестрили на фоне женственных силуэтов. Теперь ее ноги скрывала длинная, уходящая в пол, юбка коричневого цвета с еле заметной клетчатой строчкой, в которую она заправила когда-то белую кофту с длинным, но не широким вырезом-галкой на груди. Подвернув рукава до локтей, Энн принялась за стирку. Она активно напевала себе под нос очередную песню и, если кто-то новый проходил мимо, здоровалась с ним, как впервые. Ну, за исключением Майки. Он же просто прошел мимо, отпуская пачку пошлых комментариев в ее сторону. В общем, все вернулось на круги своя. Жизнь снова понеслась своим размеренным чередом: Мика все такой же противный, Дядюшка топится в бутылке, мисс Гримшо даёт нагоняи Карен, Тилли и Мэри-Бет. — Датч, есть минута поговорить? Энн знала, с кем стоит дружить. Хоть с самого начала у нее не очень задались отношения с лидером, она хорошо осознавала, насколько важно держать его за пазухой. Всё-таки все будут только в плюсе, если Энн удастся воздерживать его от бредовых идей. — Да, конечно. Датч сидел нас стуле, запрокинув ноги на забор, и, сложив руки в замок, наблюдал за образовавшейся тишью. Лицо его не выражало особых эмоций, но было заметно, что он не ожидал компании в лице Энн. — Я просто хотела тебе лично сказать спасибо, Датч, — она, утопив свою ГОРДОСТЬ на дне окружающих их болот, переключила в голове тумблер лести. — Я не знаю, что бы со мной стало, если бы ты не позволил мне остаться. — Рад, что смог помочь, — мужчина неохотно раскрывался. — Прости, что нагрубила тогда, — Энн оперлась о забор и встала лицом к собеседнику. — Я тоже тогда вспылил, так что и ты меня прости, — он наконец обратил на нее свой взгляд и улыбнулся. — Значит, ты остаешься с нами? — спустя несколько минут молчания внезапно спросил тот. — А ты был бы против? — Нет, почему же. Я, наоборот, за. Вижу, человек ты не плохой. — Спасибо. Я думаю, всё-таки останусь. Нравится мне с вами. Люди здесь такие… Дружелюбные, сочувственные, что ли, — правдиво утверждала Энн. — Это точно… Хоть мы и выглядим отчаявшимися в связи с чередой последних событий, я не сомневаюсь в свою надежду на лучшую жизнь, — мечтательно заключил он. — У Вас… У нас все получится, Датч, — она робко прихлопнула его по плечу. — Мы все верим в тебя, — Энн незаметно сглотнула поднимающийся по горлу паршивый ком. — Я считаю, что то, во что ты веришь, становится твоим миром. На самом же деле это была чистейшая ложь. Да, вера есть лекарство для души, пораженной болезнями общества. Но это точно не относится к их случаю, где все в припадке несосветимой преданности всецело и беспрекословно идут на поводу у породителя шизофренических идеологий. Почему шизофренических? В лагере то и дело ходят разговоры о том, как после рокового ограбления банка в Блэкуотере Датч стал сам не свой: идет наперекор их философии, растаптывая ее в крах, и если кто-то вдруг напоминает ему об этом, он лишь насмешливо намекает ему на статусное положение в их общине. — Правильные мысли, Энн, — мужчина воспрянул от вожделенных слов, усаживаясь на ее манипуляционный крючок. — Садись, — он указал ей на стул подле себя. Может, она казалась ему удачливым прозелитом, а, может, ему просто нужно было выговориться — следующий час они обсуждали плачевное положение банды, личные переживания Датча и маревые планы на будущее. Его внезапная открытость походила больше на фиглярство или издевку, но его смятенное выражение лица и такой же тон голоса говорили об обратном. Ей как человеку, который всю жизнь был вынужден скрывать свои истинные мысли и поведение от чужих глаз и ушей, совершенно непонятно такое поведение. Но, безусловно, это не могло не радовать ее — Датч инициативно выдавал всю свою подноготную. Информация — наиболее ценный из известных ей товаров на рынке жизни. Постепенно они перешли на отдаленные от тем хлопотливой жизни разговоры. Датч рассказывал ей о книгах, которые прочитал накануне и даже пообещал одолжить одну из них, пересказывал сюжеты любимых опер, а она с упоением слушала, прикрыв глаза. Энн всегда любила проводить время в компании образованных людей — есть у них такое свойство излагать полезные знания красивым языком и при этом не утомлять слушателя. Под беззаботный шелест листвы стрекотали лягушки, а они сидели в развалку на хлипких деревянных стульях, запрокинув скрещенные ноги к верху и, несмотря друг на друга, говорили о чем попало, наслаждаясь мимолетных затишьем.