Принесите мне голову Энн Чейз!

Хорошо когда утро в девять. Нет, в десять еще прекрасней, а в одиннадцать — уже разврат. Кофе должно подаваться в постель, на таком деревянном подносике, и чтобы кофейник и сливочник были серебряные, чашечка — из прозрачного фарфора, в сахарнице под салфеточкой нечто благоуханное, похрустывающее и пышное, присыпанное корицей и сахаром. Кофе должен быть горяч, как пекло, черен, как дьявол, чист, как ангел и сладок, как любовь. Перины пухлые, шкура теплая, тяжелая такая. И чтобы не будил задорный рев собак и вой петуха. Проще говоря, капризы золотой интеллигенции. Что же до прирожденной голытьбы, обреченной на тяготы самой тяжелой из возможных участей? Энн привыкла вставать по рассвету, чистить стойла от навоза, вычесывать тощих мустангов, присыпать им овес и отруби. И после всех трудов бежать в церковь за несколько миль от дома, часами сидеть за качающейся щербатой партой, перечитывая линялый молитвенник. Сейчас, когда представление себя в подобной роли сошло на нет, спать стало легче и читать приятнее. Энн сидела у затопленного костра на иссохшемся бревне, с упоением листала книгу и грызла кукурузную лепешку. Увлекательный роман, обещано одолженный у Датча, заставлял забыть об исступленной жажде, застрявшей посреди горла, о висевшей на бельевых веревках одежде и о стремительно пролетающей по циферблату стрелке, которая, по вежливому напоминанию Пирсона, уже насчитывала двенадцать. Лагерь вновь наполнял неуемный гомон излюбленных шуток, стойкий шлейф скверного табака и чьи-то звонко насвистываемые грубые марши. — Что читаешь? Среди любого гвалта Энн узнает эти шаги, узнает этот хрипучий низкий голос. — Детективный роман, — она не дрогнула. — Датч одолжил. Энн всегда старалась брать с собой в дорогу книги. Они могли помочь скоротать бессонные ночи или долгую езду. А если это какой-то справочник, словарь или пособие — она полезнее вдвойне. Конечно, роман, фантастика или автобиография — вариант весьма статочный, но девушка все-таки предпочитала восполнять недостающие знания. Так, например, она смогла довести свой испанский до приемлемого, узнала какие грибы пригодны в пищу, а какие нет, научилась правильно обрабатывать и перевязывать раны. — Вы с ним теперь друзья? — разнеслась насмешка теперь уже сбоку. — Нет, Артур. Любовники, — нахально парировала Энн, откладывая книгу в сторону. Взгляд у мужчины стался каким-то излишне потрясенным. Может, она сказала это настолько серьезным тоном, что даже подобная чушь показалась ему правдой? Вывела из этого краткосрочного состояния только рука девушки, добродушно похлопавшая его по плечу. — Пошутишь еще с тобой, — прыснула та. — Ты так только с самим Датчем не шути, — многозначно кинул Морган, снова натягивая на лицо свою ординарную полуулыбку. Энн уступчиво промычала сквозь сжатые губы. — Доедай и идем со мной. — Куда? — нечетко прошуршала девушка, прожевывая остатки завтрака. — К озеру, на север. — Зачем? — не унималась та, хотя уже поднялась на ноги и принялась стряхивать прилипшие к юбке крошки. — Сделаю то, что уже давно должен был, — загадочно выдал он, тоже вставая с места. — Ого, — Энн выразила театральное удивление. — А ты мастер интриг! — Да-да… — весело хмыкнул мужчина и лихим свистом подозвал к себе коня. — Ты готова? Когда Энн согласно угукнула, Морган поспешил подсадить ее назад и следом сесть спереди. Гнедой упрямо и даже немного обидчиво пофыркивал, топчась на месте, но только всадник стукнул его по бокам, тот перестал капризничать и рывком дернулся с места. — Знаешь, я никогда не понимала дамскую верховую езду, — сзади хихикала Энн, засматриваясь на мелькающие деревья. Она беспечно болтала свисающими ногами и украдкой напевала себе под нос. — Я тоже. Но на тебе так хорошо сидит эта юбка, что мне это даже начинает казаться неплохой идеей, — совсем не осторожничал мужчина. Энн лишь несколько смутилась, и только пуще и пуще алели ее щеки. — Я собиралась переодеться, когда мы вернемся. Так что наслаждайся пока есть время, — озорным тоном промолвила она у него над ухом, чтобы тот точно услышал, и крепче сдавила хватку на его талии. Голос, сконфуженный и оробевший, звучал неуверенно, отчего ее подобное кокетство балансировало на весах обозначений «глупое» и «милое». С десяток минут они гнали по проторенным дорожкам, минуя железные пути, других случайных конников, пролетающие по очистившемуся от грязных туч стаи птиц. Погода вопреки затяжной пасмурности последних дней была по-летнему приветлива, обдавало яркое желтое солнце своими мягкими лучами щеки. Место, куда они приехали, было совсем не похоже на царство водно-болотного угодья, занимающее большую часть Лемойна. Здесь огромные сосны на тонких ажурных стволах, что покрыты ржаво-красной корой, бузят, разнузданные порывистым шаловливым ветром, разносят по нему свой тусклый аромат ванили и ириса. Воздух средь вечнозеленых лиственниц свеж и бодрящ, разряжая застывшую в жилах кровь. Сочные малахитовые былинки изящно канканировали, то устремясь колышками вверх, то опадая на усыпанный обломанными ветками, шишками и семечками чернозем. Слышится неунывающий свист воробьиного лежбища и шум журчащего озерного каскада. — Интрига и вправду неплохая, ибо я совсем не понимаю, зачем мы тут, — Энн принялась оглядывать местность, когда наконец почувствовала под собственными ногами земную твердь. — Рыбачить что ли? — допытывала девушка, рассматривая собственное отражение в мутноватой голубой воде. Сквозь туманную жидкую толщу проглядывалось мельтешение мечущейся мелкой рыбы. Артур торопливо обошел береговую линию, вертя головой из стороны в сторону, будто искал кого-то или что-то, и, не найдя, возвратился-таки к своей спутнице. Встав напротив нее в дистанции одного шага, он, без задних мыслей, потянул руку к ее бедру. Глаза у Энн, не то от испуга, не то от подлых подозрений, теснивших голову, тут же сделались ошалелыми, расширились, и сама она поспешила отскочить в сторону, но ее опередили — мужчина вытащил из ее кобуры револьвер. — Ты чего? — недоуменно спросил тот, на что получил лишь суматошное покачивание головой. Свое покрасневшее лицо Энн старательно прикрывала волосами, упавшими с плечей вперед. Внутри у нее будто сердце ухнуло и скатилось до пят, даже немного вспотели ладони. Но, сделав пару глубоких вдохов, она вновь пришла в себя, натягивая на лицо заурядную житейскую маску индифферентности. — При перезарядке револьвера барабан откидывается на левую сторону и экстрактор, размещенный внутри оси барабана, при нажатии на него, одновременно удаляет сразу все стреляные гильзы, — обстоятельно разъяснял Артур, водя пальцем вокруг барабана. Удостоверившись, что публика в лице Энн широко разинула рот в немом любопытстве, он продолжил: — Ударно-спусковой механизм двойного действия позволяет вести стрельбу как самовзводом, так и с предварительным взведением курка вручную, — он прервался на минуту, чтобы выискать в сумке коробку с боеприпасами. Шесть пуль аккурат легли в полости патронника с характерным металлическим звоном. — Сорок четвертый калибр. Артур подтер оставленные им отпечатки пальцев и передал ей револьвер, указав на высокий валун, одиноко стоящий на небольшом песочном островке посреди озера. — Ноги на ширине плеч, — он встал позади Энн и, положив руки ей на плечи, говорил в самое ухо, обдавая горячим дыханием. — Обхвати сначала правой, потом левой, — Артур помог ей определить положение рук. Его теплые шершавые пальцы мягко поглаживали. — Чем ниже захватываешь рукоятку, тем больше отдача пойдет вверх, а не назад. Это потребует больше времени для прицеливания для следующего выстрела. Не поднимай локти высоко, иначе отдача будет бить в плечи, — он осторожно надавил, заставляя опустить локти. — Чтобы прицелиться, сначала смотри по передней мушке, а затем расположи ее по центру задней. Прицеливание по первой гарантирует, что ты не выстрелишь вправо или влево от цели, а задней — вверх или вниз. — Куда стрелять-то? В тот камень? — наконец перебила она его складный поток мыслей, поворачивая в бок голову, но Артур тут же придержал ее, заставляя упереться взглядом вперед. Ее несколько напрягал факт, что она не имеет возможности отслеживать перемещение мужчины, а только следить за источником томного шепота, колеблющегося то у левого, то у правого уха. Но, несомненно, это был первобытный инстинкт, который Энн рьяно пыталась подавить усилиями веры. — Пока никуда. Стрелять будешь по команде, — влаственно диктовал Морган переливистым басом, отчего кожа на шее, где Энн касалось его жаркое дыхание, заходилась мелкими мурашками. — Он слишком большой. Нам бы мишень какую, — изобличала Энн свою непоколебимость в победоносность и безотказный успех. — Да ты всю коробку отстреляешь — не попадешь! — сокрушающе ее монументальную наивность расхохотался Артур. Энн только картинно напыжилась, принимая одиозную истину. — Положи подушечку пальца на курок. Не надавливай резко — это собьет прицел, — он легонько похлопал ее по плечам и, отходя в сторону, сказал: — Локти и предплечья должны быть напряжены. Стреляй на выдохе, не забывай про отдачу. Не хочу потом лезть в воду за ним. — Окей, босс, — она помахала ему револьвером, ласково отливавшим бликами высеченной головы быка. — Стойка, руки, мушка… Повторив поэтапно все движения, Энн стала выравнивать дыхание. Она стреляла уже не в первый раз и помнит какова на вкус отдача. Однажды, стреляя из винтовки, она ненароком уперла ее в плечо. Следующую неделю-две там красовалось гигантское черное пятно, походившее больше на пороховой ожог, чем на синяк. — Стреляя из этого калибра, можно вывихнуть кисть, если недостаточно крепко держать, или лишиться пальца, если схватить неправильно, — донесся учительский клич где-то с правого боку. Примерялась Энн, верно, минут пять. В момент концентрации в голову начали приходить различного рода мысли, будто в душе у нее открылся краник, через который начало свободно изливаться воображение. Она даже представляла как в нетерпении пристукивает ногой Артур, скрестив на груди руки, как испытующе хмурится. И уж очень надеялась, что он не злится на нее за такое бестактное растягивание времени. Внезапно, разрезая всю умиротворенную тишину, заставшую берег, где успокоился ветер и утихомирилось течение воды, раздался один четкий выстрел. Четкий, миллиметр в миллиметр в бок от камня. — Почти! Ты видел? — тут же защебетала Чейз в такт лепечущим в лесном приволье птицам, оборачиваясь на неспешно приближавшегося мужчину. Она задорно улыбалась, оголяя ровные зубы, что было больше похоже на смертоносный оскал, нежели чем на посыл радостных флюидов. — Отлично. На дуэли ты бы точно попала в секунданта, — беззлобно рассмеялся тот, останавливаясь в паре шагов от стрелка в своей излюбленной позе. Завалившись чуть на бок и положив руки на ремень, Артур смахивал на закоренелого преступника. Хотя, наверняка, это осознание его истинной сущности подстегивало Энн на подобные умозаключения. — Поэтому ты отошел так далеко? — тоже захохотала она, но коротко, чтобы скоро вернуться в боеготовное положение. — Мне кажется, если судьба захочет, чтобы я умер от твоих рук, то ты все же попадешь в этот камень, а пуля отрекошетит мне прямиком меж глаз, — нервно усмехнулся Артур, переминаясь с ноги на ногу. — Попробуй отстрелять весь барабан. Не торопись. Энн, не колеблясь ни мускулом, еле слышно промычала и начала стрелять. Интервалы длились поминутно, от чего взведенные ввысь руки понемногу начали уставать и затекать, но грубый толчок отдачи возвращал отлившую кровь в охладевшие кисти. Все пули летели точь в точь мимо булыжника, вбиваясь либо в почву под ним, либо куда-то в даль, в густой зелёный лес, продолжавшийся на противоположном берегу. Когда же потерянный счёт дошел до интуитивных пяти, нажатие курка вызвало только один трескучий щелчок, оповещая: патронов нет. — Закончились, — Энн откупорила барабан, прямо как он показывал ей, и извлекла пули. На земь с мягкими шуршащим звуком упали и затерялись в жухлой росистой траве шесть стрелянных гильз. — Попробуй зарядить сама, — Артур подошел к ней с коробкой и, достав точное количество пуль, вложил их в раскрытую ладонь девушки. Не спеша, Энн вкладывала их в барабан, наслаждаясь идеальной сочетаемостью диаметров полостей и патронов. Может, в душе она перфекционист? Хотя, ее халатное отношение к порядку диспозиции собственных вещей могло бы оспорить такую сиюминутную дедукцию. — Продолжай. Только на этот раз быстрее. Энн послушно кивнула и, встряхнув занемелыми лопатками, встала в стойку. Чем быстрее она пыталась произвести выстрел, тем дальше пули проходили от камня. Артур же лениво бродил взад-вперед у нее за спиной и чинил одолевающий ее вдумчивое сосредоточение хруст веток под своими грузными шагами, а потом и вовсе фуксом заговорил: — Вчера Эбигейл сказала мне… Не отвлекайся! — он махнул рукой Энн, когда та повернула в его сторону голову. — Она сказала мне, что в тот день, во время ограбления банка умерли Хозия и Ленни. Голос его был низким и надломано хрипел, отчего сердце у Энн, ровно как и ее руки, затряслись на месте. Она сжала револьвер еще крепче, представляя на месте рукоятки шею того самого стрелка, что положил конец этим двум жизням. — Ленни застрелили в грудь, — он громко дышал через нос и тер пальцами переносицу. — Хозию в спину застрелил Милтон. Пуля попала прямиком в камень, в самую его «голову». Энн одним движением убрала револьвер в кобуру и широкими шагами подскочила к Артуру. Выражение его лица олицетворяло отнюдь не позывы к слезоизливанию, оно выражало какую-то дикую, животную потребность, охарактеризовать которую Энн могла только выражением «желание вцепиться в кого-то зубами, желательно в шею». — Я даже не знал, что они там… Энн уже было хотела протянуть к нему руки, но в последний момент одернула себя и, кивнув обратно, в сторону берега, направилась туда. Осознание всей скабрезности сиего возможного акта не позволило ей прибегнуть к единственному известному ей способу разрешения любых коллизий и печалей. Она уселась на каменный выступ, Артур подсел сбоку. — Я не знала их так, как знал ты, — начала девушка отрывисто, собираясь с мыслями. Наверное, никто в этом мире не знает как утешать, она — тем более. — Но они были… Хорошими людьми. Не про многих я могу такое сказать, — она совсем не смотрела на него, погрузившись в свои импровизационные думы. — Мне очень жаль. — Я уже скучаю по ним, — Артур потер опаленную солнцем шею, протяжно вздыхая. — Они были хорошими людьми, однако выбрали плохой путь. За все в этой жизни надо платить… — с горечью заключила та, ковыряя монолитный камень, мимоходом наслаждаясь его стылым холодком. — Да. Нельзя вести дурную жизнь и надеяться на счастливый исход. В душе Энн была безоговорочно согласна с подобным высказыванием, но та тяжелая кручина, обитавшая в его словах, превращала их в эдакий колокол, издающий похоронный звон по малейшей надежде на их личное счастье, что, несомненно, не прельщало ее мятежному духу. — А ты, Артур? На какой исход надеешься ты? — поинтересовалась вдруг Энн, наконец обратив на него свой взгляд. Она уже догадывалась, каким будет ответ, но где-то в потаенных глубинах своего сердца надеялась на нечто оптимистичное. — Не знаю подробностей, но точно на самый дурной, — мужчина обреченно покачал головой, а потом довершил: — Не многие из нас могут надеяться на хороший исход. Джон, Эбигейл, Джек… Когда я смотрю на них, то понимаю, что они — одни из тех немногих. Тогда я понимаю, что ещё не всё потеряно. — Что же до меня? — Энн тоскливо разглядывала рыб, вернувшихся на огневое затишье. — Мне уже скоро двадцать семь. С каждым годом чувство, будто когда-то я свернула в пропасть, обостряется все сильнее, — она упёрлась локтями в колени. Недолго помолчав, девушка продолжила чуть живее. — Но ты знаешь, я не ставлю на себе крест. И тебе не советую. Мне кажется, всё у нас будет хорошо… — малоубедительно пыталась она успокоить их двоих. Артура, конечно, это совсем не воодушевило, но попытку эту он точно оценил. — Меня все интересует один вопрос: как так вышло, что ты здесь? В смысле, ты бы могла устроиться на работу в какому-нибудь небольшом городке, представляться всем по фальшивой фамилии. Эльмерс, например, — он намеренно акцентировал смешком свою посредственную подначку. — Может, даже выйти замуж, если повезло бы, — Энн не могла не заметить как его лицо преобразилось в добродушной улыбке. — Представь себе дорогу, огороженную высоким каменным забором. То же самое представляла я. Один раз я ступила на нее и не могу сойти, — загадочно витала Энн в красивых, но не менее правдивых и горьких афоризмах. — Я могла бы продаваться каждому желавшему снять меня и, может, однажды мне и в самом деле бы повезло. Могла бы построить собственное ранчо на украденные деньги или на заработанные честным трудом. Но мне никогда не хватало смысла для всего этого, — она вдруг выпрямилась и посмотрела на Артура полным огорчения взглядом. — Я отомстила Линчу, забрала принадлежавшее мне, — девушка схватилась за висевший на шее розарий и принялась нервно мять его в кулаке. — Это все цели, весь смысл, которые я имела в своей жизни. Теперь, когда я выполнила их… Что дальше? — У меня никогда не было собственной цели, Энн. С тех пор как я присоединился к банде я стал разделять цель Датча и беспрекословно следовать ей. Но теперь, кажется, я обрёл собственную, — от его печали будто не осталось и следа. — Это какая же, если не секрет? — Как какая? Тебя защищать. Ты ведь вечно попадаешь в неприятности, — усмехнулся по-доброму Артур и Энн вместе с ним. — Артур, я не пойму никак, ты ко мне в братья или мужья метишься с такой-то заботой? — продолжала хохотать та, пристукивая себя по коленке. Унылая нега траура покинула их, и Энн очень надеялась, что безвозвратно — видеть Артура, вечно бесстрастного и спокойного, в понуром состоянии ей почему-то было тяжело. — Не староват я тебе для мужа? — Пф-ф-ф… Не настолько ты и стар, — она вдруг снова нахмурилась и сжалась. — Я же говорю, мне уже скоро двадцать семь. Единственные отношения, которые у меня были — с Клейтоном. И то ненастоящие. — У вас с ним что-то было? — на такой вопрос Энн сначала возмутилась, даже захотела сказать что-то колкое, но плотина ее молчания настолько истрепалась, что желание поведать об этом хоть-кому с большим отрывом пересиливала язвительность. — К сожалению, да, — девушка прикрыла ладонью лицо в стыдливой манере. — Так что можно сказать, что он использовал меня полностью. — Поэтому ты так не уверена в себе? — резко спросил тот, заглядывая в ее глаза, что тут же повиднелись из-под убранной ладони. И выражали они крайнюю возмущённость. — Я? Не уверена в себе? — недоверчиво покосилась она на него. Тогда он резко взял ее за ладонь. Энн мгновенно, даже больше инстинктивно, чем осознанно попыталась вырваться, но когда он ее так просто отпускал? — Вот видишь, — ухмыльнулся Артур победно, но не без капли разочарования. — Вижу. Вижу, что давно уже надо привыкнуть к таким твоим выходкам. — Ты никогда не просила остановиться. — Знаю, — девушка отвернулась от него, однако ладони их так же оставались скрепленными. Энн знала, что вырываться смысла нет, а Артур знал, что она сделает это только он отпустит ее. — Чего ты так боишься? — искренне не понимал он. — Ошибки, — чуть осипшим голосом прошептала Энн, засматриваясь в бездонную темень густой листвы леса напротив. — За прошлую я чуть не расплатилась жизнью. — И ты всю жизнь собираешься бояться ее? Энн сама прекрасно понимала, что это — абсурдная, параноическая идея. Боясь всю жизнь, ты так ее и не проживёшь. Ей было жутко обидно, но не на Артура, конечно, а на себя. Морган потянул ее за руку и стал медленно склоняться, неотрывно наблюдая за тем как панически бегают ее глаза в разные стороны. Инстинкты говорят о человеке многое. Тогда, получается, веря им, можно сказать, что Энн — бессовестная мизантропка и нелюдимка? — Прости, — беззвучно, одними губами промолвила Энн и вмиг подорвалась с места. Прихрамывая, рваными шагами она, настолько быстро, насколько могла, попыталась скрыться в глубине леса. Тропа, объятая со всех сторон дремучей кроной, казалась сонной артерией, по которой текла зеленоватая кровь. Сейчас меньшее, что ее волновало — куда идти. Все, что занимало ее — собственные мысли. И от них хотелось выть волком, биться кулаками и упасть на землю, заходясь истерикой. Самый главный враг человека — он сам. А в случае Энн, когда кроме нее самой у нее больше никого нет, это разбивает ещё больше. Все это время она врала себе. Врала и осознавала это. За спиной слышался преследующий ее хруст хвороста. Спереди неожиданно, перекрывая путь, пробежал кучный олений строй. Энн машинально попятилась назад, но только спиной наткнулась на чужую грудь. Резко и так же неожиданно ее что-то развернуло. И накрыло своим теплом. И вовлекло в поцелуй. Энн оторопела и, кажется, перестала чувствовать собственные конечности, но, опомнившись, тут же отстранилась в лихорадочном приступе. Она чувствовала, как пылала ее грудь, словно на нее ставили каленое клеймо, как горели кончики ее ушей и особенно губы, чуть припухшие и покрасневшие. Щеку Артура обдало жгучей пощечиной, но вопреки тому взгляд его не стал менее решительным или обиженным. Он лишь до боли схватил Энн за саднящие запястья и снова притянул к себе, впиваясь в ее губы. Он кусал и оттягивал, все сильнее сжимая свою хватку. Энн не знала точно, держал он ее так крепко для того чтобы она не вырвалась или чтобы она не свалилась на обмякших ногах, но поддержка оказалась действенной для обоих случаев. Кровь ударила ей в голову; все барьеры пали, разрушились, разбились, смылись, забылись. Она машинально расслабилась, разжимая кулаки и опадая Артуру на грудь, даже не заметила как пальцами стала зарываться в его волосы на затылке, взъерошивая и растрепывая их, для чего пришлось не без труда выпутаться из его цепкой хватки. Энн снова почувствовала то приятное, стягивающее чувство внизу живота, но с еще большей, неимоверной силой, точно бабочки грызли ее изнутри. Морган мучительно сжимал ее талию, боясь выпустить из рук, а она, кажется, наконец нашла в этом нечто пленительное, лишающее воли. И прежде чем отдаться во власть закрутившего ее вихря, девушка поняла, что тоже целует его. Артур удерживал ее даже когда они все-таки оторвались друг от друга, попросту заглядывая в ее блестящие, растерянные глаза. Она прикрывала раскрытый рот дрожащей рукой, касаясь налитых кровью губ, смотрела неотрывно, неверяще. Он затаил дыхание, ожидая худшего. И когда Энн наконец смогла отпрянуть, она неторопливо поплелась обратно к берегу на ватных ногах. Походка ее выглядела хмельной, неуклюжей, вызывая у мужчины необъяснимую довольность. — Ну, ты идёшь? — с мягкой улыбкой произнесла та, остановившись на месте и развернувшись в сторону Артура, который лишь довольно хмыкнул и заторопился ей навстречу.