Принесите мне голову Энн Чейз!

Любое мирское ожидание, как попавшая в одежду моль, постепенно съедает человека. Четыре дня, нервные от мучительного предвкушения смертного приговора, тянулись длинными, бесконечными проводами, через которые, слава Богу, все ещё шел ток — скучать не приходилось. Пресекала Энн задумчивое грызение своих ногтей как только могла: перестирала всю грязную одежду в лагере, дочитала книгу, протерла зияющие блеском поверхности по третьему кругу и даже вычесала от блох Кейна, который всей своей собачьей натурой стался лосниться счастьем и неимоверной, не убийственной благодарностью. Лихорадочный нервоз наводнял ее голову, отчего та стала вся как налитая свинцом. Чувство совести, кое, по строгому самопрограммированию, Энн думала, совсем атрофировалось, с момента того злополучного поцелуя лишь заострилось и закалилось под тяжёлым молотом ее авантюризма. Она с триумфальным успехом избегала Артура. Девушка, конечно, не отрицала, что, возможно, наконец раскрылся и ее окаменевший лотос, но также, словно перед глазами, видела весы, где одна чаша, исполненная вынужденной ложью, пересиливала теплые сердечные чувства. Потому каждый раз, когда он оказывался в зоне ее досягаемости, Энн не могла скрывать своей нервозности и чувства виновности, что чисто отражалось на ее лице, которое, все красное и искривленное в испуге, приходилось невзначай скрывать за волосами. Каждое его касание сопровождалось для нее истошным скулежом пагубы, который издавало ее избитое чувство самосохранения. Артур же в свою очередь, казалось, совсем не придавал подобному значения, ну, или, как минимум, очень старался делать вид того. Каждую ночь ей приходилось проводить в угнетающем смятении, накрытой по плечу рукой, вдыхать запах пороха и табака, упокоив свою голову на теплой, вздымающейся груди — единственное, от чего Энн не вышло отвертеться. Чувства ее были подобны погоде последних недель: промежутками выглядывает солнце, даря мимолетное воодушевление и опаляя жаркими поцелуями, но лишь промежутками; доминант в основном присваивался черным тучам, похожим не то на раздувшихся воронов, не то на перемешанную с черноземом овсянку. Такое буйное природное настроение Энн особенно любила проводить в компании четырех обшарпанных стен. Болота — символы безысходности и вязкости, делались ещё более некрасивыми и убогими, вызывая тупые спазмы отвращения в желудке. Она, уже вся пропитанная этой гниющей тиной, смогла наконец преисполниться своей фантазией, уносящей ее в отдаленный спасительный уголок, где лиловые поля, окружённые вечнозелёными деревьями, в такт ветреной пляске покачивались и нагибались, щекоча босые ступни и намачивая их холодной росой. И где-то там, посреди медового рая, стоял ее дом. Их дом. Чертово ранчо, с его проклятыми коровами и мустангами, за которых она была готова отдать даже правую руку, чтобы возвратиться в забытье минувших дней детства. — Артур! — вся навьюченная спешкой и суетней, Мэри-Бет, приподнимая юбку за край подола, неслась навстречу. — Тут Энн почта пришла. Передашь? — переводила дыхание та, трепля прилипшую к блестящему лбу челку. — Почему сама не отдашь? — прищурившись, выспросил с затаенным интересом мужчина. — Сейчас моя очередь сторожить. Она и так моя уже, верно, минут десять, — нервно улыбнулась девушка, топчась на месте. — Датч собрал все ружья, вот и приходится подменять Сэди. — Вот как? И по какому это делу? — осторожно спросил он, хотя в душе был несколько возмущен. Почему он узнает об этом последним да ещё и от Мэри-Бет? — В порт прибыл какой-то ценный груз. Датч думает там хорошая добыча, — она бесцеремонно впечатала ему в грудь письмо, развернулась в обратную сторону и, чуть прибавив тона, досыпала яду: — Я думала ты с нами. Артур в замешательстве почесал подбородок, еще немного проводил вестовую взглядом, и когда та совсем рассеялась в окоёме царившего вокруг содома, принялся изучать корреспонденцию. На плотной кремовой бумаге убористым каллиграфическим почерком были выведены аббревиатуры «Д.А.П.» и «А. Эн. Мл.». Загадочные сокращения возбуждали неподдельное любопытство. Он, поглощенный подлыми гипотезами и жадным интересом, беззастенчиво разбил красную сургучную печать, что, на удивление, не имела никакого претенциозного рисунка, однако не лишала тайнопись предположений о ее далеком провинциальном происхождении. Конторским слогом была выведена всего одна строчка «Форт Стэмпсон-Риггс. Рингнек-Крик, семнадцать часов». — Артур! — позвал его опять женский голос, но теперь он принадлежал Энн. Она неторопливым широким шагом приближалась из-за дома. Мужчина тут же всполохнулся, словно его поймали с поличным, и, смяв в ком конверт, запихнул его в сумку. Он одними пальцами кое-как сложил письмо и принял на лицо такую непричастную и беспорочную улыбку, что, если б даже Энн и заметила эту подтасовку, то, так или иначе, блоху подковать хоть и не в избежании известности, но в изобретении алиби тот точно бы смог. — Датч попросил позвать тебя, — она с мимолетным увлечением заглядывала Моргану за спину, где он в ладонях держал ее письмо. — Зачем? — осовело выдал Артур, фокусируя издерганный взгляд на ее лице. — Кажется, ты нужен ему для кражи какого-то груза. Я не сильно вникала — все равно он запретил мне участвовать, — раздосадованно сообщила девушка, скрещивая на груди руки. — Вот и правильно. Нечего тебе там делать. — Это ты так пытаешься переквалифицировать меня из коварной бандитки в послушную прачку? — расхохоталась та, прикладывая ладонь к сердцу. — Мы оба знаем, что это невозможно, — усмехнулся мужчина, возвращаясь в размеренное будничное состояние. — Скорее ты меня переквалифицируешь в свою няньку. — Ты меня недооцениваешь, — лучилась она непреоборимостью. — Скажешь это еще раз, когда наконец научишься стрелять, — Артур задвигался в сторону оцепившей Датча толпы, и Энн заторопилась за ним следом. — Думаешь это хорошая идея? — обеспокоенным тоном промолвила та чуть тише. — Честно говоря, я еще ничего не знаю. Но есть недоброе предчувствие, — они остановились неподалеку от собравшегося скопища. — Buena suerte, amor mío [Удачи, мой дорогой], — прощебетала Энн ему в ухо, крепко сжимая в объятиях. Она всегда говорила ему эти слова, когда он уезжал куда-либо, пусть даже и ненадолго. И он любил подыгрывать ей: — Muchas gracias, chica [Большое спасибо, детка], — Артур уже было потянулся за прощальный поцелуем, как между их губами, разделяя, вдруг оказалась таинственная рукопись. Энн ехидно хихикнула и, убрав «препятствие», наспех мазнула его губами по щетинистой щеке. — ¡Hasta luego! [Увидимся!] — помахала она бумажкой в поднятой вверх руке и удалилась обратно в дом, соблазнительно покачивая бедрами. Но радоваться было нечему. В пять вечера ей уже надо быть у реки и ожидать экипажа. На часах было около четырех. Значит уже скоро она наступит смерти на пятки или, может, наоборот, наступят ей. Нешуточные риски шли бок о бок с лакомой добычей. Но стоит ли все то золото ее жизни? Возможно. Но стоит ли оно поминального горя Артура? Нет. Энн решила для себя неотступно, что обязательно вернется назад, чего бы ей того не стоило. Наспех перекинув через плечо сумку, Энн незаметно проскочила до выхода из лагеря. Благо Датч и его ораторские способности обращали все внимание на себя. Взглянув на спину Артура, как в последний раз, она спокойным шагом направилась в сторону реки. Каждый шаг отдавал жаром в пятки, обострялось ощущение образовывающейся за ней пропасти. Энн машинально поглаживала рукоять револьвера, притороченного к поясу и напевала очередную песню, прерываясь только на одышку — склоны были высокими и, к сожалению, все только возвышались от нее. Она не торопилась, так как была точно уверена, что придет точно по времени. «Может, все-таки не стоило возвращать те часы Артуру? Так хотя бы время знала… " — коротко усмехнулась про себя Энн, но улыбка на ее лице осталась ещё надолго. Раньше она была готова поставить последний цент на правоту своего убеждения в том, что Артур не желает от нее чего-то большего, нежели чем простого секса. Но с каждым беспричинным поцелуем, за которым невзначай тянулся мужчина, с каждой проведенной ночью в обнимку, с каждым его «как дела?» или «ты поела?» Энн все яснее нащупывала незримые очертания собственной неправоты. Последние животные принципы, тень которых падала на нее, закрывая от солнечных лучей реальности, представляли спиной лезвие ножа и в груди рвали сердце напополам, чему девушка искренне противилась, правда, в основном безуспешно. Однако сегодня она отре́зала все эти мосты. Даже если она и отправится в ад, то только достойно попрощавшись с тем единственным, кто обеспечил ей комфортный путь до него. Зелёные торфяные лужи постепенно сменялись на сухие монотонные равнины, застеленные высокой сочной травой и населенные их четвероногими жителями. Энн проклинала небо за его мрачность, что передавалась и ей самой, отчего сердце, и без того болевшее, но раньше пустое, сейчас было полным, будто налитым чернилами. — Энн Чейз? — безынтересным голосом спросил кучер, засуетившись на облучке. Его подкрученные смольные усы дергались в неизвестной манере, будто кто-то дергал их за ниточки. Энн бодро кивнула и засеменила последовавшим указаниям руки и голоса: — Залезай. — А далеко до форта… — девушка копалась в сумке в поиске записки. Память у нее была складная: ей легко давались языки, нетрудно было запоминать рецепты, будь то стимулирующие тоники или праздничные ужины, длиннющие списки обязанностей и не менее короткие песни отлично держались под коркой. Но сейчас то ли по рассеянности, то ли по волнительности она напрочь забыла мудреное название той крепости. — Далеко до Стэмпсон-Риггс? — быстро прочитала с бумажки та. — С полу часа, не меньше, — растворялся бесцветный голос в застывшем воздухе. Послышались шлепки поводьев, скрип колес и рокот восьмерых подкованных копыт. Картинка в маленьком квадратном окошке наконец начала медленно двигаться, походя на кинематографическую проекцию. — А остальные, кто будет прикрывать, уже на месте? — заскучавше поинтересовалась Энн, высовывая голову в окошко. Попутный ветер приятно щекотал холодными струйками щеки. — Верно, мисс. — И много у нас людей? — она повисла над дорогой головой вниз, держась за крышу экипажа. — Порядком пятидесяти ружей, — мужчина кинул на нее недовольный взгляд и запряг лошадей замедлить шаг. — Хороших ружей или абы-каких? — уточняла Энн, уже перелазив на облучку. Усевшись подле кучера, девушка достала из кобуры револьвер и принялась протирать его обшлагом под взволнованный взгляд возчика. — Мне нужно знать, смогу ли на них понадеяться, если придется. — Если придется — значит понадеетесь. — Вы заставляете меня лезть в бутылку, так при этом ещё и не можете обеспечить достаточной поддержкой? — укоризненно зыркнула та на опешившего агента, который только сильнее сжал кожаные поводья в вспотевших ладонях. — Это не моя компетенция, мисс. — Верно, не Ваша, — чуть осев, согласилась девушка. — Если это утешит Вас, то мы всегда сможем запросить подмогу. — Если кто-нибудь останется в живых или в состоянии проскакать несколько миль — пожалуй, да, — огорчённо усмехнулась Энн, складывая на груди руки. Каждая кочка, ухаб или камушек заставляли повозку подпрыгивать вместе с ее пассажирами прямо на месте. Энн мысленно благодарила все те удобства, оборудованные для этой поездки и, особенно, мягкие подушки вместо деревянных планок для сидений. Револьвер, который блестел пуще императорской короны, был тем единственным, кто сохранял в себе улыбку. Они заехали на крутой склон, весь в глинистых осыпях, в сухом бурьяне и почерневшей никлой крапиве. Накренившиеся деревья закрывали площадку прохладной тенью. — Дальше Вы пойдете пешком, — кучер остановил лошадей, пальцем указал на виднеющийся в дали форт. — Идите вдоль стены, пока не найдете свисающую сверху веревку. Когда найдете — потяните за нее, — Энн уверенно кивнула, на трясущихся ногах спустилась на земь. — Будьте осторожны: их караульные стерегут даже на крышах. — На их месте я бы даже на флагшток залезла с винтовкой. Энн спустилась с пригорка и вприсядку начала подбираться к форту, ощупывая каждый сопутствующий куст и при этом не отпуская взгляда с крыш. Сердце колотилось бешено, как колеса их телеги; не хватало только ось проткнуть насквозь, чтобы было на чем раскачиваться. На входе стояли двое мужчин с ружьями наперевес, которые, к счастью Энн, кажется, обмякли под влиянием пьяного морока и совсем не замечали ее кошачьей поступи. Под самими стенами она перешла на ползанье по-пластунски. Камушки и веточки цеплялись за одежду, царапали и впечатывались в кожу. Обтерев собственным телом всю землю от пыли, Энн наконец нашла ту самую верёвку. Дернув, как и было велено, стала выжидать. — Чейз, ты? — произнесла появившаяся из-за каменного забора лысая макушка. Постепенно вырисовывались мясистый нос картошкой, бесстрастные светлые глаза и пышная клочковатая борода. — Я, я, — зашипела Энн, озираясь на пригорок, — Юджин Блер? — Угу, — бесцветно ответил тот, возясь у себя под ногами. — Залезай. Она крепко ухватилась за канат и, уперевшись ногами в стену, забралась наверх. — Сеймур в своем кабинете. Синяя дверь, не пропустишь, — мужчина пальцем указал на одинокую открытую дверь, ведущую в просторный коридор. — Я отвлеку охранников на себя. Иди, сейчас там никого нет. — Спасибо, — Энн учтиво кивнула и, крадучись, задвигалась в нужном направлении. «Один, два, три, четыре… Пять…» — собиралась она с мыслями, выравнивая сбитое дыхание. Прошмыгнув в коридор, Энн сразу же уперлась взглядом в широкую голубую дверь, украшенную замысловатыми серебристыми вензелями. Встав по обок, она сделала пару глубоких вдохов и, окончательно успокоившись, отворила ее, не показываясь на пороге. — Кто там? — послышался надтреснутый мелодичный бас, а за ним — звон шпор и стук каблуков. Энн тут же выхватывает из кобуры револьвер и, взявшись за ствол, стала считать шаги. Когда мужчина почти дошел до порога, девушка неожиданно выскочила перед ним. Наотмашь ударив его рукояткой по переносице, девушка воспользовалась той секундой, что он, чуть согнувшись и схватившись за кровоточащий нос, дал ей. Она с силой оттолкнула мужчину в живот отчего тот ничком свалился на дощатый пол. — Вставай медленно, с поднятыми руками, — Энн, не колеблясь, взвела предохранитель, отсалютовав бандиту угрожающим механическим щелчком. — Кто ты, черт тебя бери, такая? — стонал тот, поднимаясь на колени. — Tú hazlo, cerdo [Делай, как говорю, паршивец], — приказал замогильный голос с испанским акцентом. Мужчина услужливо встал на ноги, выставляя перед собой разверстые ладони. На загорелом лице четко прослеживалось некое победное выражение, так и говорящее «живой не уйдешь». В довесок рассекающему правую бровь шраму тонкими струйками по носу медленно стекала алая кровь. Прядь черных волос, собранных в аккуратный флейд, падала ему на лоб, придавая ухарский вид его красивому, гривуазному лицу. У девушки даже на секунду прошла за душой мысль, что если бы не его пошлая и самоуверенная улыбка, то, может, она даже посчитала его привлекательным. — Опусти ствол, tonta [дура], — командовал пониженным голосом бандит, и Энн не могла не заметить как он медленно, почти незаметно приближался к ней. — Я тебе сухожилия прострелю, и тогда ты точно будешь стоять на месте, — махнула шестизарядником в опасной манере та. Неожиданно с потолка посыпалась пыль и штукатурка, затрясся под ногами пол. Застывший безветренный воздух наполнился одним большим громом, словно где-то забушевала гроза, и они оказались прямо в ее эпицентре. Послышался запах пали и гари. Энн машинально повернула голову в бок, перенастраиваясь на грохот, и слегка ослабила хватку на револьвере, который тут же оказывается вырванным из рук. — Ahora vamos a seguir mis reglas, nena [Теперь будем играть по моим правилам, малышка], — сардонически усмехнулся мужчина, тотчас достав собственный пистолет из кобуры. — Это тебе больше не понадобится, — он выкинул ее револьвер в открытое окно, и тот упал на земь с тупым гулом, который синхронно завторил у нее в потяжелевшем сердце. — А теперь говори кто ты такая, иначе пуля окажется меж твоих глаз быстрее, чем я третий раз повторю свой вопрос. Не удовлетворишь моего любопытства — гарантирую: будешь бога проклинать. Энн сглотнула вставший поперек горла ком и, приняв на лицо отчужденную маску надменности, заговорила томным ледяным голосом: — Энн Чейз. Та, кого вы лишили всего. Девушка встала развязную позу и, скрестив на груди руки, заглянула в окно. В небольшом расстоянии от стены восседал, словно кентавр, всадник и испытующе засматривался в ее сторону. Прищурившись, она с облегчением обнаружила знакомого гнедого жеребца и не менее узнаваемую шляпу. — Что-то не припоминаю… — Четырнадцать лет назад твой отец со своими дрянными дружками перебил всю мою семью в поисках золота. А еще спалил все наше имение дотла, — она бесцеремонно, не реагируя на наставленное на нее дуло, прошлась до окна и встала напротив него, спиной к бандиту. — Ах, точно, — картинно всплеснул свободной рукой тот. — Мы-то думали ты не пережила подобного… Гм, огорчения, — продолжал сдавленно хихикать бандит. — Нет, я просто призрак мщения, по твою душу пришла. Энн приставила палец к губам, как бы подавая Артуру знак «тише», а потом аккуратно качнула головой в бок и указала рукой за себя. Мужчина кивнул и помчался прочь в неизвестном направлении. Ей оставалось только тянуть время. — Убить меня, значит, хочешь? — У меня несколько другие задачи, но если до того дойдет — я не побоюсь запачкать руки, — развернувшись к нему лицом, промолвила девушка. — Где мое золото, Сеймур Лоренсо? Мужчина вдруг гулко захохотал, схватившись за живот, отчего у Энн вопросительно вздернулась бровь. — Твое? — Мое, мое, жалкая ты пародия кровосмешения, — злобно пробубнила девушка, медленно приближаясь к собеседнику. — Благодари еще за то, что я не требую с тебя платы кровью. — Совсем не боишься смерти? — с сытой, сальной ухмылкой прошептал Сеймур, когда девушка остановилась подле него на расстоянии двух шагов. — Не после всего того, что мне пришлось пережить из-за вас, — Энн сократила между ними расстояние до «ничего», нащупывая бедром холодную сталь. — А ты мне нравишься, muñeca [куколка], — он накручивал ее локоны себе на палец и улыбался, как изголодавший волк, обнажая белые клыки. Девушка пыталась подавить рвущуюся наружу дрожь отвращения. Энн чуть ли выдохнула от облегчения все легкие прямо в губы бандита, когда увидела образовавшегося в пороге спасителя. — Без шансов, Сеймур, — отпрянула она в сторону резко, и казанова плашмя рухнул на пол, ушибленный тяжелым прикладом в затылок. Энн помпезно ликовала — впервые за долгое время кто-то получает по голове, и этот кто-то — не она. — Энн, какого черта тут происходит? — зарычал на нее Артур аки некормленый лев. Критически осмотрев горизонт и не найдя ничего и никого, способного помешать им, он вернулся к злобному высверливанию дырки у девушки на лбу своим испытующим взглядом. У Энн все нутро сжалось так, что она даже на секунду засомневалась, какая из участей была бы гаже: поиметь собственного врага или, наоборот, только посредством гнева Моргана. — Конфиденциальная беседа… — тяжко вздохнув, она принялась связывать по рукам и ногам несчастного, застилающего пол собственного кабинета не хуже любой медвежьей шкуры. — Видал я ее конфиденциальность, — не постеснявшись, грозно стукнул тот ружьем о пол. — Этот пропащий донжуан — Сеймур Лоренсо. Знаешь такого? — Сеймур Лоренсо? Его дело гремит на всю Америку уже, наверное, неделю. Но что с того? — недовольно цедил мужчина. — Ну, начнем с того, что он — сын того мерзавца, что лишил меня дома, — она без стыда пошарила в карманах их новоиспеченного пленника. Сорок долларов и золотое кольцо воодушевляли на новые свершения, разнося по венам огонек азарта в каждую клеточку организма. — Продолжим тем, что… — Энн сглотнула, колеблясь, и, оторвавшись от дремотного тела, разогнулась в ногах. Развернувшись к собеседницу лицом, та чуть зажмурилась, будто в ожидании кулака или пули. — Мне приказали поймать его. Желательно живым. — Приказали? Кто? — еще сильнее потемнел Артур. Брови его недобро изогнулись, все выражение лица говорило о его сердитом положении духа. — Пинкертоны… — сжалась девушка на месте. Она чувствовала как уменьшалась с каждым словом. — Так ты с ними заодно? — остолбенел Морган в досадном шоке, покрываясь голодным потом. — Нет. В ту ночь они и вправду похитили меня. Вот только я не смогла сбежать, была точно такая же, как он, — Энн неосторожно пнула ногой спящего на полу. — Меня привезли в штаб. Угрожали петлей. У меня не было выбора, — сокрушенно известила та меланхолическим голосом. — И что же ты им теперь должна? — Ничего кроме Сеймура, — девушка робко приблизилась к Артуру, но тот лишь недоверчиво отшатнулся назад, вызывая еще большую гримасу горечи на ее лице. — Это они мне должны! — Они? — Милтон знает, где мое золото, — физиономия мужчины сделалась недоуменной, и Энн поспешила объяснить: — На самом деле у моих родителей и вправду было золото. Лоренсо нашли его и забрали себе. — И ради этого ты решила предать нас? Стоило того золото? — надменно вздернул нос Артур. — Я никого не предавала! — возмущенно засетовала та, подбоченившись. — Будь у меня выбор, я бы даже и слушать не стала этого негодяя-Милтона! — И как я могу после такого верить тебе? — опечалено почти шептал он. — Можешь верить, можешь нет. Ты увидишь все сам. Только помоги донести эту тушу. Артур помолчал ещё немного, переваривая информацию, а потом оживился и, достав из сумки найденный револьвер, передал его Энн. Она благодарно кивнула в ответ, хотя выражение ее лица оставалось таким же мрачным. С надрывным хрипом Морган закинул связанного бандита себе на плечо, передавая свой карабин в руки напарницы. Энн внешне всё также пыталась оставаться безэмоциональной, но он-то заметил взгляд ее двух мутных омутов, наполненных благодарностью и виной. Он всеми частями своего тела желал ей верить на слово и никак не злиться, но что-то вынуждало его усомнятся. Может, ему не стоило влюбляться так быстро и безрассудно? — А как ты здесь оказался? — сухо выспросила Энн, когда они пересекли порог коридора. Нигде на площадке не виднелось и души. Ее подстегивало странное предвкушение. — Я читал твое письмо, — невозмутимо сообщил Морган, поправляя спадавшего с плеча пленника. Девушка уже хотела было возмутиться, но была тут же перебита, даже не начав: — А-а! Ты мне ни слова не сказала про Пинкертонов. Так что не говори мне о моих грехах, — он ядовито усмехнулся и укорительно помахал указательным пальцем в воздухе. — Датч рассказал мне, что вы делаете с предателями, — Чейз спиной почувствовала наступающие мурашки и встрепенулась, поведя плечами. — А учитывая то, что ты сразу обозвал меня подобным образом, это ещё и хорошо, что я ничего не стала тебе рассказывать. — Я бы выслушал тебя. — И как же бы ты жил, зная, что где-то рядом возможный предатель? — Не знаю, Энн. Может, в лес бы сбегал по ночам и спал там, — саркастично хмыкнул тот. На первом этаже, прямо под кабинетом пылал настоящий пожар. Суетливые бандиты неуклюже плясали вокруг образовавшегося «костра», пытаясь кто ртом его задуть, кто водой из собственной фляжки потушить. — Так вот, что это было… — пораженно уставилась на огонь Энн. Красно-рыжие языки плавно вытанцовывали хабанеру, объяв и без того тучное небо плотным дымом. — Я видел как какой-то мужик заложил там взрывчатку, и когда она взорвалась, он стал прыгать на месте и кричать, мол кто-то подорвал их. Энн хихикнула, представляя сий сюр, который, верно, не без удовольствия устроил Юджин. Они в торопях спустились вниз по лестнице и под гомон пьяных воплей вышли за стены. Чейз привстала на носочки, разглядывая крыши на наличие часовых. — Чисто. Тело тяжёлым мешком упало на земь, издавая характерных плюхающий звук. Девушка досконально осмотрела пригорок, но ни экипажа, ни стрелков видно не было. — Я всё-таки был прав. Наших ребят повязали, как куропаток, — вдруг заговорил Артур. — Да и груза там никакого не было. Все это — проклятые Пинкертоны… — Всех? — ее рот обескураженно раскрылся в непритворном удивлении. — Да. Я прикрывал издалека, потому и успел убежать. Их там было человек семьдесят, если не больше. — А ты предупредил остальных, кто остался в лагере? — Да. Я сказал им бежать как можно дальше. — Ну и правильно, — Энн положила ладонь ему на плечо и соболезнующе покачала головой. Мужчина не стал уворачиваться, только тоскливо вздохнул, поправляя на голове шляпу. — Мы обязательно вытащим их, Артур. — Мы? — Конечно. Ты так долго внушал мне, что я теперь член вашей семьи, что даже верить захотелось, — она позволила себе лёгкую полуулыбку. — У меня даже появилась стоящая идея. — Какая? — сонно спросил очнувшийся Сеймур. Он безнадежно попытался развести руками в стороны чтобы потянуться, но, наткнувшись на связанные запястья, лишь раздосадованно шмыгнул заложенным носом. — Мы отвезем его к Пинкертонам и обменяем на наших. Плюс золото, — бесстрастно молвила та, все также обращаясь к Артуру, хоть и смотрела на Лоренсо пристально, неотрывно. — Хорошее решение. Заберёшь золото прямо из рук Милтона. Идти далеко не придется, — плечи у связанного крупно задергались в сдавленном смехе. Он обессиленно дергал скованными ногами, разрывая под собой рыхлую землю. — Что ты имеешь в виду? — спокойно поинтересовалась Энн, опускаясь перед ним на корточки. — Твое золото у Пинков. И так было всегда. — А ты-то тогда откуда знаешь о нем? — Отец часто рассказывал о той битве, что мы им проиграли: когда мы обнаружили на вашей земле золото, нагрянули и ищейки эти тоже. Так и забрали они его себе. — ¡Diablo! [Дьявол!] — вскочила Энн, ударяя себя по коленям. — Я задушу Милтона собственными руками! — А потом я пристрелю его, — подал зловещий голос Артур, потирая ладони. — Грузи его к себе на лошадь. Я сейчас вернусь. Не дожидаясь ответа, Энн в тот же момент исчезла за стенами, но через несколько минут ожидания снова вернулась, держа в руках поводья черного, как смоль, жеребца. — Выбирала самого красивого, — хихикнула девушка, забираясь в седло. — Спасибо, что привела моего коня. Он мне ещё понадобится, — раздался хриплый смешок Сеймура, уже свисающего с крупа. — Обойдешься. В аду кони не нужны, — отпарировала победно Энн и, дождавшись пока ее спутник взнуздает своего жеребца, поскакала впереди. Она намеренно повела их в противоположную сторону от пригорка, где, без сомнения, только завидев связанного Лоренсо, бывшие «коллеги» примут ее с распростёртыми объятиями. — Куда мы едем? — В Пинкертонский штаб. Нам нужно узнать, где Милтон держит наших. — Мы, что, просто заявимся туда и потребуем объяснений? — Не знаю, Артур. Так или иначе, разрешаю тебе всех перестрелять, — прыснула Энн, сильнее сжимая поводья. — Для этого мне твое разрешение не понадобится, — как-то чересчур злобно и отчужденно выпалил мужчина. — Нам далеко? — Минут пятнадцать езды, — Энн постаралась не обострять внимание на предыдущие его слова, отвечая все таким же непринужденным тоном, на что Морган лишь коротко кивнул. — А можно помедленнее? Трясет уж сильно слишком, — жалобливо стонал пленный, приподнимая голову, чтобы разглядеть обстановку. — Может, тебе ещё и экипаж подогнать? Подушки там, карты, сигару? — презрительно лаялся всадник, не отводя взгляда с дороги. Энн прижимала рукой рот, подавляя приступы смеха, чтобы ненароком не попасть под горячую руку не менее горячего Артура. — Желательно бы. — Ты не д… — было начал ковбой на повышенных тонах, но был перебит Энн, что быстро сняла с его головы шляпу и надела на свою, отступая подальше. — Беседы с ним тебе не помогут. Разве что ты не захочешь пригласить его разделить одну кровать на двоих, — захохотала Энн, поправляя спадавшую шляпу одной рукой. Артур, весь смятенный, завороженно и даже как-то глупо засмотрелся на девушку, шевелил немыми губами, словно рыба, не находя подходящий слов. Не смотрись его шляпа на ней так хорошо, он бы точно захотел вернуть ее назад. — Ну, если в той постели окажешься и ты — я не против, — самодовольно загоготал Сеймур, но тут же встретился лицом к лицу с дулом револьвера. — Эй, Энн, мне тут любовник угрожает! — А я-то что сделаю? — беспричастно похохатывала та, встречаясь с Артуром взглядом. Все то время, что они ехали, Энн чувствовала себя как-то легче, будто с ног ее убрали стокилограммовые утяжелители. Они скакали почти стремя в стремя, по очереди рассматривая профиль друг друга. И каждый раз, когда она одаряла его теплой улыбкой, мужчина также по-своему смягчался, что было особенно видно по его глазам. Вот и снова завиднелись одинокие домики, объятые широкой тенью черных туч. Коновязи у главного участка по-привычному пустовали, на улице — также ни души. Только один унылый мужчина подпирал собой ступеньки у порога, скрывая лицо за котелком, из-под которого валил сигаретный дым. Они спешились позади здания и украдкой прокрались за спину заскучавшего законника. — Обернешься — клянусь: вышибу мозги, — бесцветно оповестил женский голос, сопровождаемый сталью в тоне и в щелчке механизма спущенного предохранителя. — Где сейчас Эндрю Милтон? — А… Аг… Аге… — перепуганный мужчина затрясся, как лист по ветру, и, то и дело сглатывая, заикался. — Да, да, агент Милтон. Где? — Энн в нетерпении несколько раз ткнула стволом ему в спину. — Он… Он-н… — он сделал несколько шумных вдохов и продолжил уже спокойнее: — Он в Ван-Хорн-н-н-е… — Что он там делает? — Ем-м-у нужно переправить на экз-з-екуцию схваченных ч-ч-ч-ленов банды Ван… — не успел договорить тот как вдруг ничком упал в собственные колени, принимая вынужденные объятия Морфея. — Значит отправляемся в Ван-Хорн, — кивнула она Артуру, убирая револьвер в кобуру, и они вновь оседлали коней. Они преследовали Милтона, смерть преследовала их. Это была неравная гонка, где они ставили сами на себя свою же жизнь. Никто не знал чем обернется им эта встреча, но все надеялись на благоволение фортуны. Мелко заморосил дождик. Все это напоминало ужасное клише из глупых девчачьих романов. А, как это обычно бывает, он является предвидением чего-то отнюдь нехорошего. — Прикроешь меня? — спешиваясь с коня, спросила Энн. — Конечно. — Я имею в виду откуда-нибудь с высоты, — уточнила она, указывая пальцем на винтовку, торчавшую из чехла, притороченного к его седлу. — Тогда исключено. Я уже насиделся так, — решительно отрезал тот и принялся начищать карабин. Девушка уже было хотела возразить, но Артур поспешил добавить: — Не спорь. В такие моменты он сильно напоминал ей заботливого отца, что не могло не смешить. Может, если они выберутся отсюда и не убьют друг друга после, стоит обзавестись детьми? Она, сдавшись, кивнула в ответ, хотя в груди у нее запылало жарким огнем похуже того пожара в крепости. Артур разрезал веревки на их заложнике, освобождая тому ноги для свободной ходьбы под дулом ружья. — Готова? — Да. Ван Хорн, весь старый и обветшалый, как известно, служил пристанищем исключительно либо преступникам и нелегальным торговцами, либо случайным путникам, которые старались не задерживаться более чем на ночь. Своей отдельной жизнью жил не менее дряхлый салун: глухо слышались стук стаканов и женские голоса, сквозь щербатые стены валил яркий свет, и на крыльце пьянчуги топили собственные ботинки в содержимом их желудка. Но так было ровно до сегодняшнего дня — продольная улица пустела, тая в шуме раскачивающихся у пристани волн. По всему периметру длинным заборчиком тянулись караульные, которые, завидев их, моментально повытягивали вжатые в плечи шеи и взводили ружья. Энн тяжело задышала. Она знала: миром правит не любовь, а страх. Страх умереть, потерять близкого. И от того была уверена, что не существует бесстрашных в их погрязшем в грязи насилия мире. Она тоже боялась. Боялась за себя, за Артура, за банду. Но не никогда не боялась этого признать: — Артур, мне страшно. Энн посмотрела ему в глаза, собирая в этот взгляд весь свой ужас. Как бы ей сейчас хотелось прижаться к его груди, чтобы он обвил ее своими руками и сжал крепко до хруста костей! — Я рядом. Он взял ее маленькую ладонь в свою, ощущая весь тот груз ответственности, пришедший к нему вместе с самой Энн. И он не отягощал, а, наоборот, наполнял чем-то светлым и теплым. — Я требую Эндрю Милтона, — вскрикнула девушка. Ток, что проходил между ними, все еще державшихся друг за друга, придавал сил и уверенности. Зашептались вдали часовые. Из здания вышел званный гость. Милтон залихватски поправил воротник рубашки и, сложив руки на ремне своих брюк, неторопливо прошелся по истоптанной дороге и встал в анфас задолго до новопришедших. — Добрый вечер, мистер Морган, мисс Чейз, — надменно выплюнул агент. Расстояние вынуждало его повышать тон. — Мистер Лоренсо, — он схватился за поля своего котелка, довольно прищуривая глаза на последнего. — Отнюдь не добрый, мистер Милтон, — ровно чеканила в ответ Энн. — Вижу, Вы закончили со своими обязанностями. — Я-то закончила. При чем выполнила все как положено. Но что до Вас? До Вас, нарушившего уговор. — Позвольте возразить, я ничего не нарушал, — безвинно развел руками в воздухе тот. — Я просила не нападать на нас, а в итоге что? Повязали каждого ждать исполнения приговора, — она гневно сжимала кулак свободной руки. — Я же говорил, что только если вы сами не навлечете это на себя. — Вы сами подстроили этот фарс с грузом, не отрицайте! — Давайте к делу, — Милтон начал безынтересно разглядывать замшелые стены, раскачиваясь на пятках, будто пытался показать как ему скучно. — Я Вам Сеймура, Вы мне — золото и наших людей. — Я не говорил, что у меня Ваше золото. Я лишь сказал, что без моей помощи Вы его вряд ли получите, — продолжал препираться мужчина, на что все вокруг лишь устало закатывали глаза — всем и так было известно, что это самая что ни на есть подлая ложь. — Однако так и есть, — она отпустила руку Артура, чтобы тот снова смог взять на Сеймура на мушку. — Побудьте честным хоть на минуту. Ложь Вам больше не поможет. — Это честность не поможет в настоящей драке. Есть победители и неудачники и никого больше. — Где-то это я уже слышал, — хмуро прошептал Артур девушке. Энн тоже не покидал знакомый привкус этих слов. — Лучше бы Вам выполнить все требования этой дамы, — начал Лоренсо, натягивая на лицо свою мерзкую ухмылку. — Иначе почувствуете каков ботинок Мервина Паттерсона на вкус. Энн вдруг осенило. На днях Артур приносил городскую газету, в которой рассказывалось про трагическую смерть жены этого нефтяного магната. Ей отрезали уши, отправили их по почте на домашний адрес, а тело спрятали так, что не найдешь, если, конечно, не знаешь под каким именно камнем искать. — Приведите их сюда! — подал жест рукой агент, и через несколько минут улицу заполонили знакомые, правда, избитые, лица. — Теперь насчет моего золота… — Выносите! — также скомандовал тот, и, как по велению волшебной палочки, перед ногами их плюхнулись пухлые мешки. — Вы что, возите это все с собой? — оторопела девушка, чуя неладное. Молчание стало ей ответом. — Иди проверь, что внутри, — Артур подтолкнул стволом пленника в спину, и тот, запнувшись в собственных ногах, заковылял вперед. Присев на корточки, он стал взвешивать блестящие слитки в ладонях. Чуть попримерявшись, он поднялся на ноги и, подбоченившись, заголосил: — Дамы и господа! Спешу огорчить: это подделка, — поднял он один выше в воздух. — Позолота уже начала стираться. Это обычное серебро, при чем еще и дешевле некуда, — слиток с лязгом упал обратно в мешок. — Короче, стреляйте в них уже, — махнул рукой Милтон и поспешил скрыться за ближайшим укрытием. Последовали сначала поочередно, а потом кучно, в унисон ружейные выстрелы. Все тут же разбежались по сторонам: Энн кинулась в лево, распласталась за грудой брошенных ящиков, Артур — направо, за валун. Спасая собственную жизнь, никто, конечно не заботился о Сеймуре. Более того, о нем вообще забыли в приступе паники. — Энн, не высовывайся! — прокричал ей Артур, заглушаемый громким грохотом пальбы. Она послушно притаилась за своей баррикадой. Сейчас она ему не помощник — попробует дать ответный огонь — получит пулю сама, ну, или случайно попадет в своих, которые, совершенно не теряя время, освободились от веревок и, одолжив чужие ружья, тоже начали стрельбу. — Сеймур убегает! — завопила Энн, подрываясь с места. Артур лишь успел проследить за ее стремительно удалившимся силуэтом. Бандит замысловато петлял, огибая угловое здание, а девушка неотступно преследовала его. Все-таки расплата должна была случиться. — Попалась, chica mala [дрянная девчонка], — набросился он на нее из-за угла так неожиданно, что Энн, не успев среагировать, упала на земь, придавливаемая тяжелым телом. Размокшая от усилившегося дождя грязь с хлюпаньем цокала под вертевшейся девушкой. — Пусти! — она пыталась ударить его по лицу, но зажатые запястья не поддавались, и тогда ей ничего не пришло на ум получше чем ударить лбом в его и без того кровавую переносицу. — ¡Bastardo loco! [Сумасшедший ублюдок!] Сеймур с волчьим воем отпрянул, сжимая в пальцах раненый нос, и когда девушка уже выползала из-под него, он опомнился и, схватив ее за лодыжку, притянул обратно. Своими же веревками он перевязал ей ноги и руки, а она в свою очередь извивалась, как змея, и пиналась, издавая жуткий рык дикого зверя. — Я же говорил, что лошадь мне еще пригодится, — надменничал бандит, сбрасывая Энн болтаться на крупу своего подозванного жеребца. Когда она увидела Артура, судорожно перезаряжавшего свое ружье, то попыталась скатиться на землю, однако сильная рука придержала ее поперек спины. — Почувствуй себя в моей шкуре, nene [детка], — зареготал Лоренсо, пришпорив коня, и они понеслись прочь во весь опор, взрывая под собой суглинок.