Принесите мне голову Энн Чейз!

Время скоротечно, когда ты наслаждаешься им, но совсем не спешит, если наоборот. Они просидели так, уснув вдвоем, намертво вцепившись друг в друга, как за утопающую соломинку, и проснулись только под утро, когда обыденный шум голосов, зацаривший вокруг, разбудил их. Она сидела у него в ногах, скрепленная замком сильных рук, а он — уткнувшись носом в ее шею. Горячее дыхание обдавало мурашками вдоль по спине, блеклые солнечные лучи больно били в заспанные глаза. Проснувшись, Энн лениво разлепила тяжелые веки и протяжно зевнула, ворочаясь в теплых объятиях. Артур, почувствовав шевеление, тоже ожил, расцепил хватку и тихо произнес низким снулым голосом: — Доброе утро. — Доброе, — довольно простонала Энн, потягивая затекшими конечностями. Она резко развернулась к нему лицом и, заключив в сдавливающие объятия, прижалась щекой к его щеке и неразборчиво томным тоном начала шептать на самое ухо слова благодарности. Артур лишь млел от наступившей гармонии, рассуждая про себя о том, что, верно, им надо было встретиться раньше, как минимум несколько лет назад, и тогда бы, возможно, все было бы по-другому. Энн также стремительно и беспощадно разорвала их трепетный контакт, вскочив на отнявшиеся ноги, и, шатаясь, доплелась до бочки, упершись руками в которую, заглянула в стоявшее на ней зеркало. «А я-то думала, говоря «испугался своего отражения», люди в основном шутили…» — потерев в шоке распахнутые красные глаза, растерянно подумала она. — «Me veo como una mierda [Выгляжу дерьмово]» Лицо у нее было все помятое, точно излучало вселенскую усталость, губы предельно искусаны, а брови перманентно сжались на переносице. Она помассировала напряженный лоб, нос и щеки, расчесала пальцами спутавшиеся колтуны в волосах. — Как ты себя чувствуешь? — немного понаблюдав курьезную картину со стороны, Артур все-таки заставил себя оторваться от нее и наконец встать на ноги. — Нормально, — отчего-то дернулась она и выпрямилась в спине. Без слов они прекрасно понимали друг друга: никто не хотел обсуждать эту ночь. «Еще вчера обливалась слезами, сегодня уже улыбается во всю. Другая на ее месте заперлась бы где-нибудь ото всех на несколько дней точно» — усмехнулся про себя он, и на лице его засияла восторженная полуулыбка. Энн отступила в бок, уступая место мужчине, и пока тот умывался, стала разглядывать незнакомую окрестность. Вереница скандалящих друг с другом женщин кружила от палатки к палатке, и акцию сию сопровождал поток жесточайших богохульств, однако в каскаде несвязной брани четко выкристаллизовывалась одна идея: дела наши идут неладно. Несмотря на накаляющееся беспокойство Энн все еще замечала прекрасное, хоть и объятое истеричным бедламом. Больше всего ее радовало отсутствие уже приевшейся болотной тины и вечных комаров. Тень, загромождавшая лагерь от палящего солнца, хоть и веяла толикой грусти, зато надежно спасала от пекла. Артур тем временем уже начал подбривать бороду и девушка, машинально расфокусировав взгляд где-то на нем, стала не без улыбки вспоминать как колется его щетина, когда они целуются, но которая, без сомнений, ему очень шла. Иди сейчас судебный процесс над ним, присяжные вынесли бы единогласное решение повесить его на месте — из одной лишь мучительной зависти к нему и никак не из совершенных им многочисленных преступлений. Когда с приготовлениями было покончено, они взяли себе по тарелке каши и задвигались в сторону собравшейся за костром толпы. Тут Энн поняла, что еда у нее не лезет по горлу, собираясь в ком. Заслышав шаги приближения, все тут же обернулись на них. Кажется, сейчас ее будут судить, как самого настоящего преступника, и вряд ли она сможет убедить всех в своей невиновности. — О, какой сюрприз! Наша серая мышка, а точнее крыска, выползла из норки! — ехидно заязвил Мика, упёршись в выставленную на табуретку ногу. Вид у него был посредственный, не менее безобразный, чем обычно: его помятая красная рубашка разжилась новыми дырами, зеленый шейный платок совсем истрепался, а когда-то белые штаны были покрыты несосчитаемыми слоями грязи. — Будь осторожен: вдруг она ещё и чумная, — процедила Энн, проталкивая завтрак по онемевшему горлу. — Чего смотришь так, пастушок? — переключился он теперь уже на Артура, смеряющего его уничтожающим взглядом. — Извини, если я ошибся. Всё-таки она не крыса, а змея? — загоготал мужчина, раскачиваясь вместе с табуреткой вперёд-назад. Артур уже было подался вперёд, сжимая кулаки, но Энн мягко придержала его за локоть, с не менее нежным взглядом смотря на него. Последнее, что им сейчас нужно было — это драка. Он сразу же, как по приказу, смягчился и, лишь брезгливо сдвинув брови, снова встал около нее. — На твоём месте я бы побоялась таких высказываний, ибо сам-то ты не ассоциируешься ни с чем больше, как кроме с гибридом проигравшегося пьянчуги и огородного пугала, — она облизнула ложку и указала ею в сторону встрепенувшегося мужчины, а потом опять вернулась к поглощению овсянки. — Довольно! — зарычал Датч аки рассерженный лев. До этого девушка почему-то вовсе не замечала его. — Энн, мы здесь как раз обсуждали… Вчерашние события. — Я уже поняла. — Что у тебя с Милтоном? Она заметила как чужие руки стали заботливо поглаживать кобуру, готовясь выхватить из нее револьвер в любой момент. Нельзя сказать, что это ее не напрягало. — По договору они не должны были нападать на нас, — довершила Энн, закончив долгий пересказ недавних событий. — Какое ещё золото? — озабоченно выспросил Мика, подскакивая к девушке. Больше его, видимо, ничего не волновало. Энн даже пошатнулась на месте — так быстро он подлетел к ней. Она с силой оттолкнула его в грудь, плотно сдвигая брови на переносице. — При тебе говорить даже не хочется, — неприязненно выплюнула та, но когда увидела такой же заинтересованный взгляд Датча, все же сдалась: — Оказывается, у моей семьи и вправду было золото. И сейчас, наверное, только Милтон знает, где оно. — И много? — Без понятия, — развела руками она. — Меня уже удивляет тот факт, что оно есть. — Как думаешь, откуда твои родители взяли его? — Не знаю. Может, на самом деле я — дочь короля Фридриха Пятого? — саркастично хмыкнула та. — Я думаю об этом можно спросить мистера Милтона. — Тогда, полагаю, нам надо начать его поиски, — решительно утвердил Артур, мелькая недобрым огоньком в блестящих глазах. — Да, он, несомненно, всем нам должен, — потер ладони точно такой же одержимый Датч. — У кого есть идеи откуда начать? — Я слышал о некой Мэри Милтон. В Аннесберге на почте кто-то трепался о ней, упоминая в основном только ее важного мужа. Почти бывшего мужа — они собираются развестись. Что для нас может быть прекраснее женщины, желающей смерти своему мужу? Может, следует начать с нее? — изливал слова, как песню, Мика с гаденькой улыбкой так, как будто все это время ждал своего часа. Энн не покидало сомнение. Разве Эндрю был женат? С такой-то внешностью и характером он вряд ли бы нашел себе пару, хотя, как говорится, на каждый спрос найдется купец. И все же она не верила в эти псевдонаводки. — И что же ты делал на почте, а Мика? Ты же жопы не понимаешь с земли, если только не приспичит пострелять в кого-то или ограбить что-то, — фыркнув в кулак, хихикнул Билл. Выглядел он так, будто ему тоже совершенно не верится в россказни Белла. Однако он молчал, исподлобья разглядывая Датча. — Отправлял письмо мамочке, обезьяна ты необразованная, — раздражённо засмеялся в грязные усы тот. — Куда? На могилу, которой у нее нет? Если представить всех черных кошек, пробежавших между Микой и всеми людьми, которых он раздражал — этот маленький клочок земли точно бы затопили истошное мяуканье и вылезшая шерсть. Энн чувствовала напряжение, которое Белл точил всем телом, словно вокруг него вызревала злая аура. И, кажется, он считал своей старательной миссией передать его остальным. Это могло бы объяснить участившиеся драки и споры в лагере. — Если других вариантов нет — начнем с этого, — откашлялся Датч громко, после чего, повысив тон, поднял руки к небу и заговорил. — Ты узнал, где она живет? — Да, Датч. На западе от Аннесберга, где-то в лесу. Думаю, найти будет не проблемой. — Значит так… Мика, Хавьер, Артур, езжайте туда, — обвел их пальцем поочередно «воевода». — Застанете миссис Милтон — узнайте где сейчас ее муж. Под шум расходившихся шагов Энн уложила их уже пустые тарелки на землю. Да, потом она точно помоет их… Ну, если не забудет, или если Гримшо не загонит. — А я могу поехать с ними? — выкрикнула Энн в спину уже уходившему Датчу, заставляя его снова развернуться. Не сказать, что его лицо выражало неприязнь, однако недовольство — точно. — Конечно нет! — усмехнулся Артур, кладя ей руку на плечо. — Прости, конечно, но ты будешь только под ногами мешаться. Энн скривила обиженное, разочарованное лицо и повернулась к Датчу, скидывая с себя сочувственную ладонь. — Послушай, что твой мужчина тебе говорит. Мне кажется ему виднее, — многозначно кинул тот, в ком она искала поддержки, и, махнув рукой, поспешил скрыться в своей палатке. — Вот, слышала, что Датч сказал? — мужчина пытался перевести спор в более легкое, управляемое русло. Он, подбоченившись, встал напротив Энн, вытягиваясь во весь рост. Задумка определено сработала — она и вправду почувствовала как уменьшается на его фоне. Вызвано ли это было тем, что он почти на голову выше ее, или же его взглядом, а-ля «спорить со мной толку нет» — она не знала. — Сначала женись на мне, чтобы командовать. А до тех пор ты не имеешь на меня никаких прав, — спокойно парировала девушка, по-деловому скрестив на груди руки. Артур весело прищурился и в смехе выдохнул полные лёгкие. — Вот как? — Энн утвердительно кивнула. — Тогда как твой учитель, заявляю, что с такими навыками стрельбы ты ничем нам не поможешь. — У меня уже лучше получается! — Скажи, ну вот зачем тебе это надо? Ещё раз влипнуть в какую-нибудь проблему хочешь? — Мне не нравится вся эта идея. Хочу удостовериться, что с тобой там все будет в порядке. — Ты? Удостовериться что я в порядке? — по-доброму расхохотался Артур, касаясь ее щеки. Девушка обхватила его ладонь своими двумя и прильнула к ней ещё сильнее. — Что в этом плохого? — Ничего, просто смешно слышать это от человека, задницу которого я постоянно вытаскиваю из разных передряг, — начал он оглядываться, высматривая, не собралась ли какая публика вокруг них снова. — Не могу сказать, что хочу, чтобы было наоборот, но лишь напомню: я также волнуюсь за тебя. Ты не бессмертный, tontito lindo [мой милый дурачок]. — Эй, ты что, сейчас назвала меня дураком? — Да. Любимым, — она упала на него, приглашая в свои объятия. — Ну можно я с вами пойду-у-у? — Можно остаться в лагере и ждать моего возвращения, — бесстрастно отрезал Артур, прижимая хрупкое тело к себе. Девушка в его руках лишь печально хмыкнула, словно маленький ребенок. — Вот научусь хорошо стрелять!.. — И что? Банки грабить начнешь? Или, может, убивать каждого, кто косо посмотрит на тебя? — Насчет банков не знаю, но убивать я никого не собираюсь, — снова дернулась она и возмущенно запричитала. — Тогда зачем тебе револьвер? — М-м-м… Для устрашения? — Я бы так и так не стал лезть к тебе, — захохотал Артур ей в макушку. — Морган, хорош лобзаться. Пошли! — прикрикнул им пробегавший мимо Хавьер с массивным ружьем в руках. Была интонация у него такая, словно он тщательно пытался скрыть свою зависть, но Энн решила не заострять на этом внимания. — Все, все, мне надо идти, — выпутываясь из обвивших его рук, мягко продублировал тот. — Я скоро вернусь. — Обещаешь? — Обещаю. Она трепетно коснулась его губ своими и, мысленно прокляв свое упрямство, помахала ему в след. «Ага, еще чего! Отправить его с Микой в загадочное «никуда»? Обойдется!» — с беззаботной улыбкой думала про себя Энн, сцепив за спиной руки и раскачиваясь вперед-назад на пятках. — «Ничем хорошим это точно не закончится» Артур проверил седельные сумки, ружейные чехлы и запрыгнул в седло. Гнедой под ним зашелся в взволнованном ржании, но, получив тычок в бока, утихомирился и двинулся легкой рысью по проторенной тропе на выход из лагеря. Стук удаляющихся шагов сопроводил два стройных квартета некованых копыт. Навьюченные громоздкой амуницией, трое окончательно растворились за холмистой линией горизонта. Энн, выждав момент, когда все остальные разбредутся исполнять свои трудовые обязанности, проскользнула обратно в палатку и начала судорожно метаться по ней в поиске собственной портупеи. Вся конспирация накрылась посредством сваленной стопки книг, на которой до ее наглого вторжения мирно покоилась охотничья винтовка. — Куда-то собираешься? — с неподдельным интересом выспросила вдруг появившаяся за спиной Сэди. Тон ее, ровно как и взгляд, отчего-то казался по-приторному дружелюбным и энтузиастическим. — С чего ты взяла? — изобразила картинное удивление та, даже не повернувшись. Были у нее злые подозрения, что этот интерес не носил в себе бескорыстные мотивы. — Кажется, ты это ищешь, — подняла она в одной руке чаемый ремень и потрясла им в воздухе, привлекая знакомым скрипом внимание девушки и та, словно мотылек, увидевший яркий свет, подалась навстречу. — Артур попросил меня проследить, чтобы ты никуда не свинтила опять. «Они издеваются?» — не будь Энн уже почти третий десяток, она бы точно сердито затопала ножками и раздосадованно завопила. — «Спокойно. Нельзя терять головы. Верят не тем, кто не врет, а тем, кто врет уверенно» — Да вот, навожу тут порядок. Рада, что ты нашла мое оружие. Я уж думала потеряла его с концами, — скорчив на лице кривую улыбку, Чейз протянула ей раскрытую ладонь, но заветный ремень лишь скрылся за чужой спиной, тоскливо скуля металлическим скрипом раскачивающейся пряжки. — Он также предупредил меня, что ты будешь врать. — Он, несомненно прав, но не в этом контексте. Я, что, уже даже прибраться тут не могу в кои-то веки? И искать свои пропавшие вещи? — не сдавалась та. — Прибереги эту ложь для Джона, которого он тоже предупредил, — усмехнулась Адлер, похлопав второй рукой собеседницу по плечу и плюхнулась на койку. — Зачем тебе ехать с ними? — посерьезневшим тоном полюбопытствовала Сэди, теребя в руках ремень. Не без огорчения приняв факт собственного поражения, Энн, подсев рядом, наклонилась в колени и, чуть притихнув, заговорила: — Тебе не кажется, что дело это… пахнет керосином, так сказать? — перешла она на следующую стадию переговоров — отчаяние. — Ото всего, что связано с Микой и тем более, если это — его собственные идеи, добра не жди. Даже я это смогла понять, хоть и месяца с вами не прожила. — Я не отрицаю твою правоту, Энн. Просто тут больше превалирует факт того, что Артуру не нужна помощь. Он у нас мальчик большой, самостоятельный. Как-то вот прожил свои года и не помер до сих пор, как видишь. И Энн даже на минуту засомневалась. Может, Сэди права? Черт, а распереживалась-то как! Надо же было… А потом она представила себе как Белл душит Артура. Бр-р-р… Мурашки аж по телу. Нет, все-таки чуйка подсказывает ей идти за ним. А она только на нее и полагалась. «Надо всего лишь спровадить Сэди. Я могу справиться и без револьвера, как и всегда» — возбужденно терла ладони пальцами Энн и, нахмурившись, разглядывала землю у себя под ногами. — Да… Наверное, ты права, — она испустила тяжелый, смятённый вздох и, содрогнувшись всем телом, упала назад, облокачиваясь спиной на стенку. — Как-то же он справлялся раньше… Адлер, изобразив на своем прояснившемся лице довольную улыбку, накинула пояс себе на плечо и, похлопав себя по коленям, вскочила на ноги. — Отдам Артуру в руки, — уточнила та и направилась в неизвестном направлении, оставляя девушку наедине с собой. Энн же, выждав некоторое время, как бы невзначай выглянула из палатки. На счастье, ни Джона, ни Сэди нигде не было видно. Облегченно выдохнув, она, уже как можно тише, начала сборы. Собрав раскиданные ножи и засунув их в ножны, она потянулась за сумкой. «Лучше оставить ее для вида» — пресекла себя девушка и, вернув сумку на место, стала распихивать ножики по карманам. Поправив все передвинутые предметы, Энн поспешила покинуть лагерь. Проскочив до тропы, она, прихрамывая, устремилась вдоль нее. «Черт, зря мы все-таки не забрали коня Сеймура. Он бы пригодился сейчас» — удрученно заключила та, но вспомнив упомянутого и, особенно, прошедшую ночь, одернула себя: — «Нет. Не хочется трогать то, что побывало у него между ног» Убедившись в отсутствии хвоста, Энн принялась изучать следы. Утвердив их направление, она засеменила широким шагом параллельно широкой полосе-дорожке из вытоптанных отпечатков. «Я просто посижу в сторонке, никто даже не узнает, что я была там. Вот только как вернуться быстрее них — вопрос хороший…» Благо, места эти она уже знает. Свежий лесной воздух бодрил, снимая напряжение и головную боль. Вот по высоким сосновым столбикам задорно прыгают белки, в кронах звонко голосят птицы, и где-то в этой гуще слышится койотов вой. И в безмятежный хор умиротворенной природы вступил со своей партией новый, зловещий голос ружейных выстрелов. Она почувствовала как сердце ее кульбитами кувыркнулось в груди и, восстановив спертое дыхание, понеслась навстречу заигравшему стаккато. «Святые заступники…» — немо, как рыба, задвигала Энн отвисшей челюстью, когда, спрятавшись в ближайших кустах, улицезрела пару дюжин знакомых котелков; половина их обладателей уже распростерлись пластом по земле с не меньше чем с одной дыркой в теле. Ее глаза начали лихорадочно бегать вдоль и поперек пролеска, в панике выискивая одно лишь лицо. Однако среди всех безымянных тел, устеливших собой грунт, она нашла только лишь Белла, спокойно начищавшего револьвер под одним из деревьев. Лицо его не выражало ни малейшей причастности, казалось, он даже насвистывал какую-то неясную мелодию себе в усы. — Ну, давайте, нападайте, сукины дети! — на образовавшееся затишье послышался где-то впереди знакомый голос, хозяин которого тут же показался на виду, встав с корточек. Кто не был подготовлен к кормлению червей — сбежал глубоко в лес. Из своих укрытий следом выползли и Хавьер с Микой. Девушка уже было хотела испустись от натуги дух и упасть замертво прямо в кустах, но послышавшиеся за спиной шаги привели ее в чувства. Она сразу же напряглась всем телом и еще сильнее прижалась к холодной земле, вслушиваясь в ритмичные импульсы. Три пары ботинок синхронно прошагали в полуметре от нее. Красные жилеты, черные шляпы — все догадки подтвердились. Энн, успокаивая забившиеся дрожью руки, медленно поднялась на ноги и проследовала за их спинами. — Артур, сзади! Не успел мужчина развернуться навстречу взведенным пистолетам как они попадали на землю с приглушенным звоном, а следом за ними — плашмя свалились два тела: у обоих из затылка торчали лишь деревянные рукоятки метательных ножичков. Третий пал после, с перерезанным горлом, в кашле и хлюпанье. Из злополучных кустов с поднятыми руками вышла Энн, выкрикивая громко: — Не стреляйте! Руки ее были сплошь залиты кровью, а на лице — виноватая физиономия, и никакой улыбки. Артур встрепенулся и удивленно вытаращил глаза на девушку, правда, в скоре удивление это сменилось на отчаянную злобу. От того как он покраснел Энн аж нутром почувствовала весь страх, тут же населивший ее. «Ой, как прилетит сейчас…» — зажмурила она один глаз и плотно сжала зубы под сомкнутыми в полоску губами. — Какого… Бога милосердного ради! — начал сразу с крика мужчина, подбирая точные выражения, которые смогли бы сполна обозначить его негодование. — Почему ты здесь?! — но не успела она и слова вставить, Артур вновь продолжил свою тираду: — Ты думаешь я просто так сказал остаться в лагере? А если бы тебя подстрелили? Какого черта ты лезешь?! Поначалу девушка в приступе дикой растерянности густо покраснела, будто схватила апоплексический удар, но когда планка ее самодержания рухнула под гнетом излишней укоризны, то словно вся зафосфоресцировала возмущением и начала восклицать в ответ: — Скажи спасибо, estúpido [глупый]. Не пойди я за вами, твое обещание потеряло бы силу — мертвые их держать не могут! Она не исключала своей вины, но почему-то все равно чувствовала пожирающую ее изнутри обиду. Весы ее самоощущения переменчиво колебались, а на чашах их были чувство вины и гордости. — Я бы справился и без твоей «помощи», — показал он пальцами кавычки, приблизившись к ней на несколько шагов. — Но вот справилась бы ты без моей? — Может бы справилась, может бы нет. К чему эти нотации? Что случилось — то случилось. — Да все к одному — к тому, что ты никак не успокоишься! Все-то тебя тянет на приключения, а я потом, как дурак, бегаю, ищу, волнуюсь! — он подошел еще ближе. Теперь их разделяла дистанция в два шага. — Заметь: я никогда не просила об этом! — Ты хочешь опять об этом поговорить? — намекал он на ночь после убийства Линча. — No, no quiero. Si comenzamos, definitivamente pelearemos, porque alguien muy orgulloso no puede admitir su error. Por lo tanto, te dejaré, tal vez, en la oscuridad, porque todo lo que puedo decirte ahora en Inglés son palabras hirientes que no llevarán a nada más que una pelea. Te quiero y no quiero pelear, tonto tonto [Нет, не хочу. Если мы начнем, то точно разругаемся, потому что кто-то очень гордый не сможет признать свою ошибку. Поэтому оставлю тебя, пожалуй, в неведении, ибо все, что я могу тебе сейчас сказать на английском — обидные слова, которые ни к чему кроме ссоры не приведут! Я люблю тебя и не хочу ссориться, глупый ты дурак] — затараторила она, отчаянно размахивая в воздухе руками. Глаза ее блестели не то от злобы, не то от стоявших в них слез. Артур, ничего не понимающий, стоял с лицом, полным смятения и оторопи. По немногу у него разжимались кулаки, расслаблялся лоб, поднимались сердито сдвинутые брови. А Энн, тяжко вздохнув с дрожью, сжала пальцами переносицу и, прошептав одними губами «поговорим позже», натянула на лицо непроницаемую маску безразличия. — Вы нашли миссис Милтон? — в ответ ей лишь прилетели растерянные покачивания головой. — Тогда возвращаемся? — теперь они кивали, все также пространно и потерянно. Энн, смахнув скупые слезы, скатившиеся по щеке, отправилась на слышимое вдали беспокойное ржание. «И когда я только стала такой сентиментальной? Черт, веду себя, как ребенок…» — сетовала в мыслях она, пока, прихрамывая на вдруг заболевшей ноге, шла до лошадей. Артур так и остался стоять на месте, словно приколоченный, и из транса вывел его только обеспокоенный голос Хавьера. — Ты знаешь, что она тебе сказала? — положил он было руку на плечо Моргану, но тот небрежно скинул ее, раздражённо покосившись. — Да понял я, понял. Дураком назвала, короче. — Из всего, что она сказала, ты обратил внимание только на это? — удивлённо уставился на него Эскуэла, сложив руки на груди. — Извини, конечно, но я не говорю по испански, — Артур выдохнул из ноздрей пар и, потупив немного в сторону, куда ушла девушка, всё-таки поинтересовался: — Что она сказала? — Она не захотела говорить с тобой на одном языке, потому что не хотела поссориться, — назидательным тоном рассудил латиноамериканец и, хмыкнув себе под нос, продолжил, придавая своему голосу ещё большую «мудрость»: — она сказала, что любит тебя. Ну, и что ты дурак тоже. — Спасибо, — сглатывая осевшую на корне языка горечь, пробурчал тот и, махнув напарникам рукой, поплелся к лошадям. «Н-да, не стоило на нее кричать… Зато теперь я узнаю как она ведёт себя в ссорах» — закусывая щеку, рассуждал Артур. Энн, собрав и успокоив вокруг себя всех лошадей, стояла около гнедого и вяло похлопывала того по шее. Держась за холку второй рукой, она стояла на одной ноге, второй аккуратно касаясь земли лишь носком. — Подсадить? — риторически выспросил Артур и, получив вымученный кивок, помог забраться девушке назад, после чего сам сел спереди. — Поехали! — скомандовал он и, приведя коня в движение, опустил потемневшие глаза на переднюю луку. Девушка старалась не держаться всадника, неуклюже схватилась за седло, плотно сжав бедра на конских боках. Почему-то этот короткий спор опустошил ее, украл все жизненные силы, отчего она периодически зевала, подавляя желание принять широкую спину Артура за подушку. Ну и кто теперь должен извиняться? По приезду в лагерь Энн встретилась с укоризненным взглядом миссис Адлер, но, благо, контакт продлился недолго — вновь развернулся нежданный ливень, и все, словно рабочие муравьи, разбежались по своим палаткам. Артур огородил свой караван толстыми плащами так, что теперь не было видно ничего и никого внутри. Это было кстати — за ночь натекло много воды, превращая земляной пол в чавкающую жижицу. Не найдя лучшего занятия беспокойным рукам, Энн схватила ножи и тряпку. Присев на край кровати, она принялась начищать испачканные лезвия. «Я не собираюсь убивать… Ага, как же» — заглядывая в отполированную сталь, девушка подтерла высохшие капли чужой крови у себя с щеки. Во внутрь наконец зашёл Артур. С его носа стекали одинокие дождевые капли, и волосы, немного намокшие, прилипли ко лбу. Он, окинув пространство беглым взглядом, снова выглянул наружу и, раздосадованный отсутствием скорых перемен, неохотно уселся на противоположном краю постели. Разговор начинать у него почему-то совсем не поднимался язык. Он иногда немо открывал рот, вот вот готовясь выдать хоть слово, но тут же закрывал его, вновь продолжая обдумывать слова. — Прости, что не послушала тебя, — вдруг начала первой девушка, откладывая ножи подальше. Она, не решаясь взглянуть на мужчину, разглядывала собственные колени, в надежде быстрого минования неинтересных прелюдий. Может, после всех долгих лет одиночества она настолько истосковалась по заботе и ласке, что теперь их малейшее отнятие стоит ей невероятных мук? — Черт, Артур… Если бы те не вернулся как обещал… — она проглотила остальные слова, проталкивая горький ком, застрявший в горле. Он и не обижался вовсе, а молчал только потому, что так и не придумал подходящих слов. — Ну, не молчи же! — обреченно взмолилась девушка, закрывая лицо руками. Когда во время прогулки ему удавалось хотя бы на секунду прикоснуться к ее руке, все его нервы трепетали и он слышал, как вокруг падают дождем зеленые плоды, как будто он не касался руки Энн, а до онемения тряс неокрепшее пока деревце своего желания. Сейчас уже бывшее деревце разрослось в огромный каменный дуб, и попросить лишь одной ее руки ему было мало. Кажется, только какие-то высшие силы подталкивали Артура на романтические свершения, когда он своей туповатостью окончательно утомлял их. Он не обнимал ее на виду у остальных, даже в ответ, когда ей этого так хотелось. Но в эти драгоценные мгновения Артур выбросил из головы все свои сомнения и проблемы с самооценкой. Он был сосредоточен только на одном. Он застал девушку врасплох, когда, убрав ее ладони от лица, обхватил его своими и, с силой притянув к себе, жадно переплел их губы. Энн потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что происходит, прежде чем медленно начать отвечать, обвивая руками чужую шею. Руки ее совсем перестали слушаться, нагловато зарываясь во влажные от дождя волосы, а сердце замерло и, казалось, перестало перекачивать кровь, отчего конечности совсем стали ватными. Где-то внизу живота затягивался тугой узел желания, и грудь пылала огнем, краснея. — И ты меня прости. Артур двинулся вперед и, упокоив свои пальцы на внутренней стороне ее бедра, начал слегка сжимать его и поглаживать. От такого мановения у девушки еще сильнее, причиняя сладкие муки, сжалось все нутро, заставляя потеть ладони и дышать сбито, тяжело. — Не торопишься ли ты, ковбой? — взволнованно прошептала Энн, нервно хихикая. Руку с себя она также поспешила убрать. — Напрашиваешься на уговоры? — ехидно зыркнул он на нее исподлобья и потянулся к вихрам ее неприглаженных кофейных волос, прыгающих на закачавшейся в паническом приступе голове. — Я-я… Я… — оробевше забормотала та, пряча растерянный взгляд под длинным трепещущими ресницами. Пересилить интерес и вожделение в ней мог только дикий, непреодолимый страх. Вдруг после одной такой близости их кроткий роман превратится в типичную альковную интрижку? — Энн, просто доверься мне, — он вновь схватил ее за бедра, но девушка, наоборот, еще сильнее напряглась и уперлась слабыми руками ему в грудь. — Н-не делай так, прошу, — просипела она испуганным голосом и сжалась так, словно готовится к удару. — Он так делал… Как бы Энн искренне не хотела отождествлять этих двух мужчин, подсознание само строило четкие образы прямо перед глазами, пробуждая затаенные страхи. Весь задор сняло тут же и больше она не чувствовала никакой туманности в голове. — Черт, Энн… Я не хотел… — осекся Морган, ощутив на себе весь гнет глупости своих решений. Девушка лишь обняла себя руками и отвернулась, упираясь взглядом вперед. «Эх, будь что будет!» — решив потянуть еще один лотерейный билет, мужчина полез к себе в сумку и, недолго покопавшись в ней, выудил оттуда обручальное кольцо. Несколько дней назад ему пришло очередное письмо от Мэри и, слава Богу, на этот раз он успел перехватить его раньше Энн. Окончательно распрощавшись с их совместным прошлым, она вернула ему кольцо, желая, чтобы, возможно, однажды оно снова смогло оказаться на чьем-то пальце. Он не был уверен в правильности своего выбора, но он уже был сделан. Они знают друг друга всего-то несколько недель, ну и что? Хозия, например, часто любил говорить:"Очень опасно встретить женщину, которая полностью тебя понимает. Это обычно кончается женитьбой.» Он решил рискнуть. — Мисс Чейз… — Артур густо откашлялся в кулак, унимая объявшее его волнение и припал на колено перед девушкой. Пара темных угольков тут же уставились на него с непониманием. — Станете ли Вы моей миссис Морган? У Энн широко распахнулись от удивления глаза, став похожими на чайные блюдца, и заискрились бликами от наплывших слезинок. Она подарила ему самую сладкую из своих улыбок. — Ты серьезно? — недоверчиво прошептала она, прикрывая раскрытый от изумления рот ладонью. — Я не чувствовал себя так хорошо последние несколько лет, как в последние недели. Я пойму отказ, но все же очень хотел бы услышать твое «да»… Энн видела с какой надеждой и страхом он смотрел на нее и не могла остановить бешеное трепыхание собственного сердца, которое, казалось, вот вот выпрыгнет или вообще остановится. Она просто захлебывался в потоке противоречивых эмоций. Ощущение было такое, словно она стояла на краю гигантского водопада, и ее тянуло вниз, и нет пути назад. А потом — мощный всплеск адреналина и здоровая доза эйфории. — Но мы вместе всего-то ничего… Мы даже толком не знаем друг друга! — И я не собираюсь меняться. Если я устраиваю тебя — прошу, прими кольцо, — он протянул его еще ближе. Чистое золото переливалось ленивыми бликами, и маленький голубой камушек, похожий больше на стекло, приветливо улыбался своими нарезными гранями. — Артур, я не могу принять кольцо сейчас, — чуть осипшим от волнения голосом произнесла та и, выждав короткую паузу, промурлыкала: — Но с радостью позволю одеть его себе на палец, когда буду готова, — улыбнулась она растроганно и, только завидев потемневшее лицо мужчины, тут же притянула его к себе, смыкая их губы. По началу он почувствовал как из-под ног ушла земля, но когда она обняла его, весь мир словно замер. Все теперь казалось таким правильным! И Энн больше не боялась, больше она не сомневалась. Плавно она разорвала их трепетный поцелуй и, спустившись к шее, зубами начала слабо покусывать мочку его уха. Энн божилась, что руки ее и губы делали все сами, как на автомате. Мужчина в нетерпении схватился за ее талию и, сжимая до дурного сильно, поднял девушку и уложил на кровать, а сам повис сверху, упираясь руками по бокам от ее головы. Его узкая одноместная койка зашлась протяжным скрипом, смешиваясь со звонкими женскими охами. Под звуки расстегивающихся молний и ремней две пары брюк и рубашка упорхали в неизвестном направлении, разлетаясь по сторонам. На земь раскатистым громом попадали увесистые патронташи. В порыве страстей, пока плотная пелена возбуждения накрывала его глаза, он совсем не волновался об одежде и о каждой оторванной на ней пуговице, которую, так или иначе, пришивать придется именно Энн. Когда он слепо нащупал рукой бусы на ее шее, то также попытался сорвать их в дикой, необузданной манере, на что лишь получил негодующий протест: — Порвешь мамин розарий — одним кольцом не отделаешься! — строго отчеканила она, густо захохотав, а мужчина лишь растянул на виноватом лице длинную кривую улыбку от уха до уха. Артур стянул с себя свою синюю рубашку, старую и поношенную, которая лоснилась бесконечным количеством заплаток и пахла оружейным маслом, табаком, виски и шалфеем, и положил ее под голову девушки, как подушку. Его ладони танцевали вдоль ее тела, то и дело возвращаясь к талии, а большие пальцы успокаивающе вырисовывали круги на бедрах. Грубые мозолистые руки медленно скользили от ног к лицу, баюкая нежную кожу. — Я хочу видеть твое лицо, — его голос становился немного напряженным, немного безумным, и Энн, наверное, бы убила, чтобы увидеть выражение его лица, но, к сожалению или к счастью, могла только почувствовать дьявольскую ухмылку на его губах, когда он целовал ее в плечо. Артур мягким движением убрал ее руки, когда она в очередной раз закрыла ими в стеснении лицо, и плотно прижал их к постели. — Не прячь его. Энн еле видно кивнула, и когда он вновь отпустил ее, то обвила шею мужчины и уткнулась носом в ее сгиб, легонько касаясь распухшими губами горячей кожи. У них было достаточно времени — бесконечный, как тогда казалось, дождь упорно стучался в плащи палатки, издавая оповестительный дробный стук. Артур томительно неспеша провел дорожку из поцелуев от ее губ до шеи, кусая и оттягивая так, что у нее даже пропали все сомнения насчет появления завтрашних синяков. Он, не разрывая зрительный контакт, спустился вниз, проводя щетиной вдоль по ноге, и укусил ее за бедро. — Ах! Артур! — сначала ошеломленно вскрикнула Чейз, а потом капризно хныкнула, разглядывая белесые следы от зубов. — Я же вижу, что тебе нравится, — усмехнулся Артур, и прежде чем девушка успела сказать что-то, он припал губами к ее лону, нагло раздвигая тут же попытавшие сомкнуться бедра. Энн наконец определила значение болезненного возбуждения, вызывающее слезы на ее глазах, когда он проскользил пальцами по влажным складочкам, играя с набухшим бугорком. Она старательно проглатывала свои сдавленные вздохи, закусывая нижнюю губу, которая, вся искусанная в кровь, и без того ныла и саднила. Он водил языком то быстро, то медленно, заставляя Энн сильнее вжаться в постель и отчаянно сжимать ее одной рукой, а второй — его волосы на макушке. — Oh, diablo [Ох, дьявол], — девушка чувствовала как закипают огнем ее щеки, грудь и кончики ушей, когда видела, с каким упоением Артур наблюдал как сжимаются и дрожат ее ноги. — Тш-ш-ш… Будь тише. Мы же не хотим, чтобы кто-нибудь в лагере завидовал, не так ли? — голос Артура рваный, отчаянный, с оттенком чего-то звериного и первобытного. — Ты ведь можешь сделать это для меня, моя хорошая девочка? И ей почти хотелось ослушаться, просто чтобы испытать его норов. Но он напевал это, словно песню, самым сладким голосом, заставляя подчинительно кивать в ответ. Да, о да, она может, она хорошая девочка. Она будет его хорошей девочкой, если он будет продолжать так разговаривать с ней. Он положил руку ей на живот, ощущая толчки и рябь, в то время как Энн ужем извивалась на узкой кровати, чувствуя волнами подступающий оргазм, но на самом пике мужчина вдруг оторвался от нее и, встав на колени, снова наклонился к ней, сталкиваясь губами. В их голодном друг до друга поцелуе он чувствовал ее возмущенный стон и истошно обхватывающие его поперек талии скрещенные ноги, которые так и манили к себе, ближе и ближе. — Я возьму тебя… И я не знаю, смогу ли я быть нежным, — тяжело выдохнул Артур ей в губы, и она, кажется, почувствовала все то напряжение, скопившееся в его голосе от хранимой сдержанности. — Я доверяю тебе, — прикрыв затуманенные страстностью глаза, прошептала девушка и поджала губы, готовясь. Артур входил медленно, сосредоточенно вслушиваясь к каждому ее вздоху и оху. И чем больше его длины она чувствовала в себе, тем все больше развязывалась тугая удавка внизу живота. Вся нестерпимая режущая боль, пронзающая ее, словно раскаленный кинжал, выходила вместе с выступающими из глаз слезами, которые мужчина заботливо утирал большими пальцами с ее запунцовевших щек. Но он не входил на полную, лишь дразнил, плавно покачивая бедрами и пальцами кружа вокруг клитора, сводя с ума млевшую под ним Энн. Каждое движение объединяло их энергию, превращая «ты» и «я» в «нас». Больше никаких сомнений. Наконец, когда Энн распробовала темп, привыкнув к новым ощущениям, он перестал контролировать себя и начал безудержно вбиваться, наполняя палатку звуком пошлого хлюпанья и шлепков. Артур с шипением втягивал воздух, умудряясь сохранять тишину, а девушка под ним чуть ли не плачем заходилась — так ей хотелось выпустить все зажатые в груди стоны и крики. — Теперь ты моя, только моя… — словно в болезненной горячке бормотал он, периодически заглушаясь в ее измученных губах, которые обильно кровоточили, придавая их поцелую яркий металлический привкус, на что девушка отвечала тихим гулким воем и бессильными тычками в его грудь. Размётанные волосы, ее рвано вздымающаяся грудь, застывшие на ней темные бусинки-вкрапинки, забытое в напряжении выражение лица и подрагивающие алые губы — картина, которую он вряд ли когда-нибудь забудет. — И я буду хорошо заботиться о своей девочке… Не так ли, детка? В любом другом контексте она бы точно вусмерть расхохоталась, но сейчас, когда между ними только жар их собственных тел, когда она чувствует у себя на шее его сбитое дыхание, это только сильнее подстегивает ее сжиматься вокруг него, влеча обнять крепко, почти сливаясь воедино. — Черт, ты такая узкая… Ты меня заводишь, — Энн, не то стыдливо, не то самодовольно, безмолвствовала, и только пуще и пуще алели ее щеки под испытующим взглядом Артура. Он уложил ее на живот и, уместившись позади, сжал хрупкое, тонкое плечо, оставляя за собой четкие отпечатки пальцев, контрастирующие то белым, то красным на алебастровой коже. Девушка же выжидающе зарылась лицом в его рубашку и принялась подавлять нетерпеливые вздохи, наполняя легкие знакомым и оттого таким любимым запахом. Вторая рука смачными шлепками ложилась на ее ягодицы, обдавая их печным жаром, вызывая все более звонкие и звонкие оханья, за которыми также тянулся и придушенный скулеж. Он отрывал взгляд от ее по-кошачьи выгнутой спины только для того, чтобы в блаженстве сморгнуть выступившие на уголках глаза слезы. Хлипкая кушетка, казалось, вот вот рухнет под их бешеным ритмом, но лишь жалобно всхлипывала в такт движениям, и сминалась натянутая постель под тоненькими изящными пальчиками, отчаянно ухватившимися за алюминиевый каркас, словно за спасательный круг. Энн, уловив такт, подавалась назад, вызывая все ярче слышимое сопение, выходившее сквозь плотно сжатые зубы мужчины. Это было ни на что не похоже: не было омерзения и тошноты, как с Сеймуром, и не было неуверенности ни в себе, ни в партнере, как с Клейтоном. Артур был чертовски пылок, но это придавало только больше желания, накапливая мучительное возбуждение, и разливая его импульсами от пят до живота, и от живота до груди. — Ты так сексуальна сейчас, ты не представляешь. Он едва мог сдержать свои собственные стоны, часто наклонялся, оттягивая за волосы ее голову назад, чтобы истомлённо впечататься в чувственные губы, позволяя им проглотить рвущиеся наружу вздохи и отчаянные мольбы, и также кончить, разделяя пронизавший их ток. Его плоть растворилась в ее теле. Он настойчиво скользил своим языком по измученным губам, повторяя их форму и слизывая выступающие капельки крови. Она чувствовала как его бедра слегка подрагивают, как он вжался в нее так глубоко, как только мог, прижимая к себе и проводя руками вверх и вниз по ее ребрам. Он завалился на бок подле, и Энн, вся изнуренная, подлезла под его руку, обвиваясь ей, как одеялом. — Все в порядке, детка? — Энн устало задергалась в звонком хохоте — так он обычно разговаривал с лошадьми. Теперь она, кажется, знает, почему эти проклятые твари так хорошо слушаются его. — А-а-ш! Не смейся! Ей нравилось как он мог быть таким уверенным в себе в один момент и очаровательно краснеть в следующий, ворча, когда она целует его покрасневшие щеки и нежно утыкается носом ему в челюсть, когда он тает с довольной, сытой улыбкой, оголяя хищные клыки. Он снова укусил ее за шею, подолгу втягивая сладкий, ни на что не похожий запах. А Энн, прикрыв потяжелевшие веки, провалилась в сон с застывшей на расслабленном лице глупой улыбкой, пока тяжёлая рука прижимала ее к широкой груди, окутывая своим теплом.