No One's Gonna Take My Soul Away.

Ты упираешься руками в плечи девушки, сил на отстранение после неожиданной встряски нет, поэтому просто не даёшь ей приблизиться. Даниэла поворачивает голову набок, обнажая зубы в улыбке. Она щёлкает ими несколько раз, облизывает языком и, как ни странно, не пытается стать ближе. Скорее, наблюдает, следя за тобой ярко-жёлтыми глазами. – Я же говорила, что ты не можешь мне отказать, – тянет она. – Все рано или поздно влюбляются в меня. Рыжие волосы падают на твоё лицо, когда она смеётся. Наклоняется вниз, сила, с которой она давит, превышает твои возможности отталкивания. Ты поворачиваешь голову в сторону, но ей, видимо, именно это и нужно было. Чужой язык скользит по шее, вызывая мурашки по всему телу. Даниэла прикусывает кожу, а в твоих ушах отдаётся собственное биение сердца. Дышать тяжело, то ли ты всё ещё не можешь прийти в себя от удара о диван, то ли это воздействие, которое она оказывает на тебя. Мысли расползаются. – Скажи мне «да», – горячо шепчет она тебе в ухо. – Нет, – ты уже сделала неверный выбор, предпочтя Кассандре её, и жалела об этом с каждой проведённой в библиотеке секундой. На самом деле ты просто хотела обсудить книгу, кто же знал, что брюнетка увяжется следом за тобой. – Нет! – Почему ты говорила все эти милые слова раньше, а теперь не следуешь им? – Я не… Я ничего не говорила, ты заставила меня. – Неправда, – она привстаёт, откидываясь назад. Её лицо выражает неуверенность. Ты позволяешь себе несколько секунд передышки, успокаиваешь сильно бьющееся сердце. Но всё же готовишься ко второму раунду, если девушка захочет его. Впрочем, пока что Даниэла больше озадачена, чем намеревается что-то сделать. – Твои чёртовы феромоны, – выдыхаешь ты. – Они просто показывают истину, – ухмыляется она. – Я не заставляю людей говорить слова, которые они произносят. Они сами этого хотят, я лишь даю им возможность показать, насколько сильно это желание. Похоже, она и сама не имеет понятия, как они работают. – Феромоны привлекают своим запахом, но это не значит, что они открывают что-то жертве, – ты используешь слово «жертва», чтобы Даниэла поняла тебя правильно, оно ядовито жжёт на языке. – Это ловушка, которая затуманивает разум. – Неа, – рыжая качает головой. – Нет. Нет! Она бьёт рукой в диван, но мимо тебя, хотя глаза ты всё-таки закрываешь, боясь удара. Перчатка оказывается на твоём горле, сдавливая его. Даниэла склоняется к тебе, почти упираясь в тебя лбом. Шипение из её рта не радует, внутренне ты сжимаешься. – Скажи, что ты лжёшь, – её голос дрожит от натянутости. – Скажи… что ты лжёшь! Ответ ей не нужен, поскольку в мгновение она покидает тебя, перемещаясь на другой конец библиотеки куда-то за стеллажи. Оттуда доносится рычание, затем звук падающих книг и звон разбитых ваз. Ты умудряешься сесть, пытаясь оценить ущерб, который тебе могли нанести. С горлом всё хорошо, хоть и немного болит. За это время, проведённое в замке, ты привыкла к боли в самых неожиданных местах, поэтому тебя куда более привлекает упавший телефон. Тянешься к нему, поднимая и проверяя. Экран цел, не включается, но оно и понятно, заряда-то нет. Пушистый ковёр на полу смягчил падение, правда, без включения будет трудно это проверить. Откуда вообще в забытом месте, живущем средневековыми традициями, взять зарядку? Даниэла продолжает разбрасывать книги в отдалении. Она говорит что-то, но слишком неразборчиво, куда больше ты ориентируешься на интонацию. Девушка разозлена? Очевидно. Расстроена? Может быть. Примешивается что-то ещё, пока не понимаешь, что именно звучит, однако каждый раз это режет прямо по ушам. Наконец, ты осознаёшь. Ей больно. – Убирайся, – произносит она отчётливо. – Я сказала: убирайся! Как только ты не реагируешь, она подлетает, хватая тебя за ворот футболки. Рывок такой силы, что ты неосознанно поднимаешься с дивана. Рыжая толкает тебя к выходу спиной, всё ещё удерживая за одежду. Ты замечаешь, как злобно горят её глаза, а следующее, что чувствуешь – удар о косяк. Перед глазами взрываются звёзды, ослепляя. Между тем дочь Димитреску распахивает дверь и вышвыривает тебя из помещения, позволяя упасть на пол. Прежде, чем ты скажешь что-то, дверь захлопывается. Несколько длительных минут ты сидишь на полу, медленно восстанавливая себя. Голова перестаёт кружиться от падения, а вот боль в спине не проходит так быстро. Когда ты кладёшь руку на стену, желая принять вертикальное положение, ноги подкашиваются. Через несколько попыток, тебе всё же удаётся стоять, если не ровно, то хотя бы с опорой. Марта, конечно, говорила, что младшая впадает в ярость, но ты никогда не представляла, насколько это может быть опасно и ужасно одновременно. – Когда меня перестанут здесь бить? – шёпотом интересуешься ты у себя. Ответа, естественно, не будет. Но в этот раз, стоит признать, ты получила заслужено в какой-то мере. Даниэла была уверена в собственной неотразимости, а ты поставила это под сомнение, объяснив настоящее действие феромонов. Через три недели, если ты выберешь её, она сделает всё, чтобы ранить твоё тело так же сильно, как ты сейчас сделала с её самолюбием. Варианты выбора ускользали через пальцы. Ты тащишься по замку, иногда останавливаясь, чтобы отдохнуть и постараться выпрямиться. Каждый такой раз спина начинает болеть ещё сильнее. К счастью, через некоторое время боль уступает, оставляя неприятное чувство между лопатками, куда врезался острый угол косяка. Ещё через пару минут тебе больше не нужно держаться за стену. Радуясь этому, ты присаживаешься на скамейку в одном из закутков коридора, откидываясь на спинку. Но не быстро, чтобы не спровоцировать спину. Это хорошее место для отдыха, тихое и скрытое от глаз. Вокруг скамьи расположились кадки с растениями, протянув пальцы к одному из них, ты щупаешь успокаивающую мягкость листа. Просто гладишь, не причиняя вреда. Они же не виноваты, что этим замком управляют неадекватные хозяйки. И это не первые зелёные друзья, которых ты замечаешь, они находились буквально в каждой нише, прятались под лестницами и выглядывали с подоконников. Интересно, сколько часов в неделю служанки тратили на то, чтобы полить все растения до одного? Что-то подсказывало тебе, что на это могли уходить дни. – Нет! НЕТ! – внезапный крик, прокатывающийся по второму этажу, привлекает твоё внимание. Ты отдохнула ровно настолько, чтобы иметь возможность поспешить к нему. Если бы ты не узнала голос Даниэлы, возможно, твоя скорость была бы выше. – МАМА! Ладно, вот теперь ты ускоряешься. Вначале ты подумала, что девушка вышла из библиотеки, закончив громить её, чтобы разбить ещё что-то. Однако сейчас что-то подсказывало тебе, что это не так. Никто другой не шёл в ту сторону, вероятно, служанки ожидали свои часы прихода, а, может быть, они не хотели смотреть, что случилось с «Мисс Даниэлой», как они называли её. И когда они говорили это ей прямо, то звучали вежливо, но за спиной эти слова произносились с издёвкой. Если она хотя бы раз услышит их, не пожалеет никого. Громкий хлопок двери, от которого трясутся стёкла на этаже, звучит уже вблизи. Ты немного замедляешься, на случай отхода, если всё же твоя интерпретация крика неверна. Лучше иметь возможность уйти быстрее, чем быть обезглавленной. Даниэлу ты находишь на полу перед библиотечной дверью. Она ёжится, обхватывая колени руками. Вздрагивает, когда ты подходишь ближе, но, очевидно, узнаёт тебя, хотя пугаться не перестаёт. – Эй, – оглядываясь, всё ещё не обнаруживаешь никого рядом, поэтому тебе приходится присесть рядом с ней, протягивая руку к плечу. Едва ты это делаешь, как сразу же отдёргиваешь, когда девушка хватается за серп на поясе. – Даниэла! Это я. Её взгляд, наконец, фокусируется на тебе, рыжая трясёт головой, морщится и всхлипывает. – Они умерли, – шепчет она. – Кто? – не особо понимаешь ты. Вместо ответа, она протягивает тебе зажатую руку, и ты подставляешь свои под неё. На ладони тебе падают несколько мух, которые Даниэла держала в кулаке. Ты сразу же узнаёшь эти смертельные позы, с прижатыми лапками и застывшими тельцами. Девушка начинает всхлипывать ещё сильнее, обнимает себя за плечи, при этом едва ли не втыкая серп в собственное тело. – Мама говорила, что это может произойти, если я буду злиться, но… Голос обрывается, переходя в неконтролируемые рыдания, сквозь них ничего невозможно услышать. Не знаешь, что случилось с мухами, но ты явно слышала закрытие двери, поэтому решаешь начать с библиотеки. Утешать сумасшедшую рыжую кажется несколько опасным, тем более, когда у неё в руках серп. Один взмах, и ты либо ищешь себе новое горло, либо приклеиваешь конечности. До библиотеки не добираешься. Едва понимая, что ты направляешься туда, Даниэла оживает, вытягивая вперёд руку и хватая тебя за штанину. Её глаза полны паники, которую она и не пытается скрыть. – Не входи туда, – просит она. – Почему? – спокойно спрашиваешь ты. – Это убьёт меня. Звучит так нелогично. Как проход через дверь может убить? Но Даниэла выглядит достаточно оправившейся, она даже встаёт, цепляясь за твою руку для упора. Серп приближается к коже, заодно задевая ткань футболки. Чужие пальцы вцепляются в твоё запястье, не позволяя тебе отойти. Она явно не хочет, чтобы ты что-либо делала. И это напрягает. Разве не далее, чем несколько дней назад, она утверждала, что ничто не способно навредить ей? Кажется, она предлагала даже стрелять в неё, уверенная в собственной неуязвимости для огнестрельного оружия. Сейчас это выглядит смешно, ты, конечно, не собираешься смеяться, ощущая, как тело рыжеволосой девушки дрожит, прижимаясь к тебе. Свободной рукой она поправляет капюшон, натягивая его на голову, едва не скрывая полностью всё лицо. И тянет тебя прочь от двери вглубь коридора. – Прекрати, – тебе не нравятся эти перемены в ней. С одной стороны, они какие-то человеческие. Так ведут себя напуганные чем-то люди, а она явно не была человеком. С другой, видеть всё это некомфортно. Может, у Даниэлы и были какие-то проблемы с психикой, которые, впрочем, объяснялись местом её проживания, но и она не заслуживала испытывать такие эмоции. Ты уже не удивляешься тому, как часто теперь ощущаешь нечто похожее на сочувствие к хозяйкам замка. В конце концов, у тебя была эмпатия, пусть у них и отсутствовала. Возможно, в первые дни, проведённые в замке, они пугали тебя до дрожи в коленях и до истерики в голове, но чем больше ты узнавала о них, тем сильнее они казались, не то чтобы запутавшимися, скорее, одинокими. Подыскать хорошего психиатра и показать, что в мире есть много более интересных вещей, чем убийство забредающих туристов? Нет, это не сработает. Такие, как они, не исправляются, они быстрее убьют психиатра, чем послушают его слова. Но вот в чём дело, ты не считаешь, что их нужно изменять. А может, ты не такой уж и хороший человек, если думаешь об этом? – Можешь объяснить, что произошло? – с трудом, но всё же умудряешься остановить тянущую тебя девушку. – Окно открылось, – бормочет она, ёжась от своих же слов. – Я задела рычаг книгой. Окно? Вот зачем на одной из высоких колонн нужна была ручка, понимаешь ты. Она распахивает ставни на потолке. И хотя сомнительно, что это может кого-то убить, разве что упадёт на голову, ты не начинаешь выяснять другие факты. – Оно ещё открыто? – Даниэла утвердительно кивает. – Я закрою его, хорошо? Её рука несмело разжимается, когда ты поворачиваешься назад к библиотеке. Отпустив тебя, она явно не знает, что ей делать, поэтому перехватывает рукоять серпа, сжимая его в обеих ладонях. За тобой не идёт, остаётся там, где ты покидаешь её. Библиотека встречает тебя холодом. На разбросанных по полу книгах лежит снег, сначала он, видимо, таял из-за жаркой температуры комнаты, но затем она выровнялась, вследствие открытого окна. Переступая через бардак на полу, ты внимательно смотришь под ноги, не желая поскользнуться. Ещё бы тебя убила литература. Наконец, достигая центра комнаты, ты замечаешь сдвинутую ручку и с трудом поднимаешь её в закрытое положение. Ставни нехотя реагируют, со скрипом закрываясь. Снег перестаёт падать, но это не возвращает тепло. Передвигаясь дальше, ты находишь пустой камин. В каждой уважающей себя библиотеке должен быть шикарный камин. Дров нет, рядом их тоже не наблюдается, что ж… Скрепя сердце, ты позволяешь себе пожертвовать несколькими более сухими книгами, складывая их в разброс, чтобы они не мешали огню. После чиркаешь зажигалкой, предусмотрительно взятой с собой ранее. Пламя еле теплится вначале, но, когда книги разгораются, весело потрескивает. Потихоньку тепло возвращается, прибираться у тебя желания и времени нет, поэтому ты приоткрываешь дверь, проверяя, делась ли куда-нибудь Даниэла. Нет, она терпеливо ожидает тебя, прислонясь к стене плечом. Ты подзываешь её взмахом руки. Девушка идёт к тебе медленно, страх в глазах не покидает её. Прежде, чем зайти в библиотеку, она неожиданно ловит твою руку, переплетая свои пальцы с твоими. Только после этого она на мгновение заглядывает, готовая отпрянуть прочь. Вы проходите чуть дальше от входа, несколько книг Даниэла пинает со своего пути и почему-то шипит, когда снег попадает ей на сапоги. Кто вообще ходит в замке в сапогах? Хотя, не тебе удивляться, ты сама расхаживаешь в ботинках. Всё равно другой обуви нет. – Я не хочу здесь оставаться, – качает головой она. И совершенно внезапно добавляет. – Спасибо. – Пожалуйста, – тянешь ты, не очень-то понимая, что сделала. Просто закрыла окно и зажгла камин. – Почему ты так добра ко мне? – когда не отвечаешь, Даниэла нетерпеливо дёргает тебя за руку. – Эй! Ты вспоминаешь слова Бэлы, злобно брошенные тебе в гневе, и пожимаешь плечами. – Потому что я человек. Она вздрагивает, словно ты ударяешь её. Пальцы разжимаются, теперь её руку держишь только ты. Губы Даниэлы изгибаются в кривоватой улыбке, и ты уверена, она хочет совсем не улыбнуться. Ответ прозвучал действительно ужасно. – Ты думаешь, что мы чудовища, – и это не вопрос, девушка качает головой. – И ты права. Мы всегда будем чудовищами. Извини, мне надо найти новую комнату, желательно без окон, дверей, разрушенных стен и книг. Я хочу побыть одна. Ты отпускаешь её, ожидая, что сейчас она разлетится на рой мух для перемещения. Но рыжая не делает этого, то ли специально, поддерживая форму человека, то ли неосознанно, ещё не отойдя от шока. Всё, что тебе остаётся – вернуться к себе. Когда ты заходишь в гостевую спальню, со стены к тебе подлетает муха, садясь на плечо. На белой футболке она очень заметна, а ты надеялась, что хотя бы день проведёшь без них. Насекомое потирает лапки, совсем как обычная муха. Пока ты роешься в рюкзаке, она держится за ткань, и как бы сильно ты не дёргала застрявшую папку со дна, не слетает и не падает. Победив рюкзак, ты подвигаешь единственный в комнате стул от окна к столу, располагаясь на нём удобнее. Открываешь прозрачную папку и вытаскиваешь сначала чистый лист, а затем конверт с обратным адресом. Давно ты не делала этого, приходит тебе на ум мысль. Раньше ты писала письма каждые несколько недель, всегда на один и тот же адрес, одному и тому же получателю. Порой приходили ответные, иногда открытки на праздники. Это было что-то вроде приятного ритуала. Несколько месяцев назад ты перестала это делать. Нет, письма ты всё ещё писала, но не отправляла их, оставляя лежать в папке. Она уже опухла от скопившихся конвертов, и всё равно ты держала их там. Сложно сказать, почему, может, думала, что никого не интересуют будни обычной девушки. Может, не хотела надоедать. А может, просто боялась получать ответные. Сначала они писались о твоих переживаниях, после того как ты перестала отправлять их, стали чем-то вроде дневника. Разве что ты не начинала их со слов «Дорогой Дневник, сегодня опять…». Иногда так и подмывало это сделать, но ты держалась. Немного подумав, решаешь описать замок и обитателей. Не коротко как обычно, а расписывая всё. Позднее, когда перечитаешь, это поможет отложить в голове некоторые вещи. Поэтому ты не ограничиваешь себя ни в бумаге, ни в словах, отдельно выделяя каждую женщину. Начинаешь с Марты, улыбаясь, когда пишешь о ней. Затем накидываешь пару строк о Луизе, ничего дельного не выходит, трудно писать о ком-то, не зная его. Кассандра, Даниэла и одна небольшая заметка о том, как же сильно тебя не терпит Бэла. Заканчиваешь всё Альсиной и мёртвой служанкой Аннет, которую вспоминаешь только к концу. Несмотря на кучу мыслей в голове, описания всё же выходят сжатыми и сухими, морщишься, перечитывая их. Можно и получше, но зачем, если никто этого не увидит? Складывая листы пополам, ты засовываешь их в конверт, ставишь на нём число и заклеиваешь. А после кладёшь его в папку. Хотела бы ты действительно отправить их когда-нибудь. Но твой друг по переписке, ты используешь слово «друг» чаще всего, явно удивится, прочитав. Или нет. Ты получала такие письма, от которых мороз пробегал по телу. Разве можно кого-то удивить высокими женщинами, если он видел что-то подобное тому, что описывал в письмах? Ну, у тебя есть возможность, наконец-то, ответить чем-то впечатляющим. Внезапный, но привычный звук гонга раздаётся по замку. Ты всё ещё называешь его «гонгом», хотя в третий день выяснила, что это всего лишь колокол, расположенный на самой высокой башне. В него звонят только один раз, кто – ты не знаешь. Кем бы он ни был, он должен быть очень силён, чтобы потянуть за верёвку, а после остановить, когда прозвучит звон. Короткий взгляд в окно подтверждает, что ещё не темно. Это не может быть сигнал окончания дня. И ты уверяешься окончательно, когда звучит ещё удар. Два раза? Что-то новое. Что-то интересное? Да. Муха на плече волнуется, собираясь улетать. Однако, когда она чувствует, как ты встаёшь, то вцепляется в футболку ещё крепче. Так, вместе с ней, вы и спускаетесь вниз. Одна из дверей холла, ранее закрытых, сейчас распахнута. Из любопытства ты заглядываешь внутрь, застывая, когда видишь огромного... Нет, нет, не так. ОГРОМНОГО мужчину за маленьким столиком, достающим ему лишь до низа живота. И если Леди Димитреску высокая и статная, то он бесформенный и широкий. Первое, что приходит тебе в голову, как он пролез в эту дверь? До того, как ты успеваешь отпрянуть, он замечает тебя. – О! Мой второй покупатель! Проходи, пожалуйста, – громко кричит он, колыхаясь всей массой. Теперь ты видишь, что вокруг него расположены открытые сундуки, наполненные всевозможными вещами. На столе тоже предметы, твой взгляд уверенно выцепляет внешний аккумулятор для телефона. Ты точно знаешь, что хочешь, молниеносно шагая внутрь открытой двери. Но у тебя нет местных денег, и ты замираешь, не делая второго шага. – Что-то не так? – интересуется продавец. – Я – Герцог, вам что-то понравилось? – Д-да, – от волнения, ты с трудом вспоминаешь слова. – Но… Он не слушает, чётко выбирая именно тот товар, на который ты посмотрела. Улыбчиво протягивает его тебе, против воли твоя рука медленно поднимается, принимая аккумулятор. Тебе нужно отдать его назад, ты не можешь купить что-то, не имея валюты. Пальцы никак не хотят разжаться, ты абсолютно желаешь эту вещь, если бы можно было, ты бы продала за неё часть души. – Тысяча лей, – произносит мужчина. Дорого это или нет, ты не знаешь. Да и валюта какая-то странная. Хотя винить продавца в том, что он всего лишь продаёт, а не раздаёт даром – невозможно. Правила торговли едины для всех. – Простите, – вздыхаешь ты, понимая, что у тебя нет ни шанса, – у меня… – Запиши на мой счёт, Герцог. – Мисс Бэла! – радостно гремит толстячок. – С прошлой встречи вы стали ещё краше! Ты очень не хочешь разворачиваться. Аккумулятор теперь жжёт ладонь, как будто ты держишь живую змею, кусающую тебя. Вот от кого подарков не нужно, так это от единственной девушки в замке, которая никогда бы их тебе не сделала. Но она делает, и ты не понимаешь, как себя вести. Марта говорила, что она адекватна, однако её действия буквально сводят с ума. Её ненависть ощутима, даже спиной ты чувствуешь взгляд, направленный тебе в спину. – Благодарю, Герцог, – шаги позади подсказывают, что она движется к тебе. – Если ты не против, я заберу у тебя покупателя. – Нет, безусловно, – чужая рука сжимается на твоей, дёргая тебя назад, мужчина провожает вас улыбчивыми глазами, потирая ладони в предвкушении оплаты. Её ещё не было, но он позволяет вам уйти, хорошо зная, что ему заплатят. Блондинка вытаскивает тебя в холл, но не останавливается там, как ты думала. Она продолжает упорно шагать дальше, и приходится чуть ли не бежать, чтобы она не оторвала тебе руку этими резкими рывками. Сердце начинает предательски стучать, отдаваясь громом в ушах. Ты ещё не видела её лица, но была уверена, ничего хорошего ждать не приходилось. Ей не нравится, когда кто-то что-то покупает? – Куда мы идём? – пытаешься спросить ты, ответа не следует. Бэла не произносит ни слова, а хватка на руке лишь усиливается, сдавливая до боли. Своеобразный намёк, что разговаривать не стоит? – Послушай, я очень впечатлена твоей щедростью, но… – Это, по-твоему, смешно? – она поворачивается так внезапно, что ты налетаешь на неё. Второй рукой она удерживает тебя за плечо, отстраняя от себя. – Жаловаться моей матери, как будто она может что-то поменять? Ты ужасна. – Я не жаловалась! – возмущаешься ты, и это правда. Леди Альсина сама решила всё, сделав вывод из твоих слов. – Думаешь, я поверю? Думаешь, можешь со слезами на лживых глазах прибежать к ней, а когда она накричит на меня за невыполнение ваших тупых условий, надеяться на хорошее отношение? Я, – она толкает тебя к стене, прижимая горло царапающей перчаткой, пальцы вдавливаются настолько, что почти перекрывают дыхание, – ненавижу тебя так же сильно, как ты меня. Её слова ставят в тупик. Ты боишься её, но не ненавидишь. Краем глаза ты замечаешь, как муха с твоего плеча слетает, перебираясь на капюшон Белы. Могла ли она тебе помочь? Мысль обрывается, когда насекомое внезапно сливается с тканью. И ты понимаешь. – Ну же, скажи что-то в своё оправдание. Ах да, ты не можешь, пока я не отпущу тебя, – перчатка давит сильнее, окончательно заставляя перестать дышать. Это больно, и ты поднимаешь руку, хватаясь за рукав девушки. Отвести её пальцы не получается, она наблюдает за твоими стараниями с ухмылкой. – Вы такие жалкие, мерзко даже прикасаться. Кашляешь, когда она убирает руку. Бэла не ждёт, пока ты придёшь в себя, просто тащит дальше, не оборачиваясь. Это не всё? Ты хочешь, чтобы она оставила тебя в покое. Ты никогда не будешь разговаривать с Леди Димитреску на эту тему. Постараешься не встречаться с блондинкой в замке, только бы она забыла про тебя, бросив в одном из коридоров. – Меня не интересуют твои слова, – предупреждает она, понимая, в какой момент речь возвращается к тебе. Её шаги замедляются, когда она подводит вас к широкой двери. Как только она жмёт неприметную кнопку, ты осознаёшь ошибку. Это не дверь, это лифт. Створки раздвигаются, Бэла затаскивает тебя в него, наконец, отпуская руку. Затем она нажимает кнопку уже на панели. Дёргаясь, лифт закрывается, приводя в движение механизм перемещения. Ты думала, что он поедет вверх, куда-то на третий или четвёртый этаж, куда, возможно, нельзя добраться по лестнице, но неожиданно он едет вниз. Дрожь проходит по твоему телу, ты прижимаешься к одной из стенок, подальше от разозлённой блондинки, на тот случай, если она подумает снова напасть на тебя. И хотя она этого не делает, возникшее чувство тревоги не унять. Вы едете в катакомбы.