No One's Gonna Take My Soul Away.

– Да ты издеваешься, – бормочешь ты, едва открываешь глаза. Вздохнув, переворачиваешься на другой бок, надеясь, что девушка исчезнет, если перестанешь смотреть на неё. Естественно, этого не происходит. – Леди Альсина… – Мама может говорить, что ей захочется, – кровать немного прогибается, когда Кассандра забирается позади тебя. Некоторое время шуршит платьем, устраивая его удобнее. Едва она затихает, тебе хочется повернуться, чтобы проверить, действительно ли она всё ещё находится в комнате. Ты не делаешь этого, стараясь уснуть обратно. Может, если ты не будешь обращать на неё внимание, ей надоест, и она покинет тебя. – У нас возникла небольшая проблема, если тебе интересно. Тебе абсолютно не интересно. – Ей не понравилось, что мы сделали, – продолжает брюнетка, не расстроенная твоим молчанием. – Впрочем, Даниэла уже растрезвонила? Никогда не может заткнуться, даже если это необходимо. Несмотря на гневные слова, в её голосе нет никакой злобности в отношении сестры. Она говорит без эмоций, словно это какой-то факт, а не личная оценка. В общем-то, как ты замечаешь, Кассандра при всех её резких порывах более спокойна, чем остальные. Изначально Бэла казалась такой, но её взрывы в катакомбах показали тебе обратную сторону её личности. Появляется желание сказать, чтобы она убиралась из твоей комнаты, но ты давишь его в самом начале. Молчание – лучший ответ, чтобы показать незаинтересованность. Чем дольше ты будешь молчать, тем быстрее она поймёт, что ей нужно уйти. Всё-таки присутствие Кассандры напрягает. Ты не можешь видеть, что она делает позади тебя, это тревожит. И хотя Леди Димитреску предупредила дочерей, что ни одна отныне не может тронуть тебя, почему-то ты считаешь, что эта девушка пропустила мимо ушей все приказания. В конце концов, есть много способов сделать больно без следов. Она совершенно точно знает их все. – Ты не можешь молчать вечно, – снова шуршание, матрас нагибается ниже, на твою руку неожиданно опускается тёплая перчатка, и ты вздрагиваешь под смешок. Кассандра скользит пальцами по предплечью, находя вырезанные буквы. – Красиво, правда? Когда ты не отвечаешь, она сжимает руку, не до боли, вероятно, следуя указаниям матери, но ощутимо. Подбородок давит на шею, девушка прижимается к твоей спине, переводя ладонь, которой сжимала предплечье, на живот. Кажется, она не отстанет. – Это Бэла сделала? – спрашивает, обнаруживая на твоей шее след от зубов. Ты не стала просить Марту замотать его, хотя вдавленная челюсть отпечаталась сильно, порвав кожу в нескольких местах. Кассандра убирает подбородок, на мгновение появляется мысль о том, что это всё, сейчас она уберётся, но вместо этого ты ощущаешь чужие зубы, прижимающиеся к укусу. Молчать дальше смысла нет, да и на самом деле тебе немного страшно. – Леди Димитреску не обрадуется, если ты укусишь меня, – хрипло бормочешь ты. – Если я точно попаду в раны, она не заметит, – шепчет Кассандра. В её словах есть очевидная правда, ты видишь её. Но у тебя нет желания терпеть ещё больше боли, не тогда, когда ты получила возможность избежать её. Поэтому ты скидываешь чужую руку и резко разворачиваешься к ней лицом. Она едва успевает отвести голову до того, как вы столкнётесь лбами. – Убирайся из моей комнаты, – злобно шипишь ты. – О, посмотри, кто обрёл голос, – девушка поднимает руку, нажимая пальцем в чёрной перчатке на твоё горло под подбородком. Золотистые глаза наблюдают за твоими эмоциями, не покидая лицо. Кончик пальца ведёт вниз, нажимая в ямку между ключицами. Не болезненно, но очень близко к этому. – Тебе должно быть очень страшно это делать. Кассандра улыбается, а ты получаешь возможность, наконец-то, рассмотреть её лучше. Обычно она быстро двигается, не позволяя этого, но сейчас, когда в основном она лежит, у тебя есть время. Ты скользишь взглядом по её лицу, отмечая кривую ухмылку, не покидающую губ. Тёмные волосы спадают на лицо, татуировка на лбу практически одного цвета с ними. Жёлтые глаза ярче, чем у сестёр, и в них нет никакого понимания, как у Даниэлы. Единственная эмоция, которую ты читаешь в них – бесконечный холод. – Она играет с тобой, – внезапно произносит девушка. Это настолько странно, что ты хмуришься, не понимая, о чём она говорит. Видя твоё лицо, Кассандра хрипло смеётся. – Бэла. Это её стиль охоты. Сводит с ума, а затем нападает. – Я думала, что это делает больше Даниэла, – возражаешь ты. – Ну, это ведь не Даниэле ты позволила забраться под свою кожу, верно? – давление на горле усиливается, брюнетка откидывает голову ещё дальше, ты ощущаешь, как в её пальцы бьётся твой пульс. – Солжёшь мне, я за себя не отвечаю. Что вы делали внизу? Какой-то дикий тест на ложь? Честно говоря, ты не совсем понимаешь, что от тебя хотят. Разве Бэла не должна была им сказать? Наверное, она объяснила только самую поверхностную часть, ту, где она убивает слуг. У всех ведь должны быть свои тайны. – Не знаю, что делала твоя сестра, но я боялась, – признаёшься ты, это заставляет улыбку Кассандры стать шире. – Насколько страшно тебе было? – Очень, – в мгновение улыбка превращается в оскал, пальцы обхватывают твою шею, вжимая голову в подушку. Рывком Кассандра заставляет повернуться на спину и забирается сверху, чтобы удобнее было душить тебя. – Я предупредила, чтобы ты не лгала, – она склоняется ниже, заслоняя лицо волосами. Но даже так ты видишь жгучий взгляд полный ненависти, просвечивающий через пряди. Вот только ты не лгала ей, ты действительно боялась в самом начале, а после устала это делать. Все в этом замке пытались напугать тебя самыми разными способами, когда-то это должно прекратиться. Используя здоровую руку, ты сбиваешь пальцы девушки со своего горла, она чуть не падает на тебя от неожиданности происходящего. Удивлённо смотрит на свою ладонь, словно оценивает, каким образом ты смогла это сделать. Упираясь в её плечо ладонью, ты толкаешь Кассандру дальше, спихивая её с себя, и садишься на кровати. – Может хватит? – рычишь ты. Откуда взялся гнев? Нет ни единой мысли. – Ты не можешь причинить мне боль, не делай вид, что это не так. А кроме этого ты, вероятно, ничего не сделаешь больше. Хотя бы потому, что не знаешь, чем можно заняться ещё. Слова, вырывающиеся из тебя, злые, но они не сравнятся с той яростью, которая появляется в её глазах. Она протягивает руку, и ты отшатываешься, когда пальцы хватают воздух в каких-то миллиметрах от тебя. Ты перехватываешь запястье девушки ладонью, тянешь на себя, приближая её лицо к своему. Ей приходится скосить глаза, чтобы видеть тебя, и это так забавно, что ты смеёшься. – Без своих маниакальных склонностей ты бесполезна, – всё ещё смеясь, произносишь ты. – А теперь уходи. Ты ожидаешь, что она либо сойдёт с ума и ударит тебя, либо ударит просто так. Судя по её виду, она как раз собирается это сделать, но всё же пересиливает себя. Выражение её лица изменяется на задумчивое. Она смотрит на тебя, прижимая палец ко рту, будто думает о чём-то, чего ты не способна сейчас понять. Наконец, Кассандра убирает палец и тыкает им тебя в грудь. – Вечером ужин для всех, ты обязана на нём быть. Отказ не принимается. Жужжащее облако покидает комнату, оставляя тебя в растерянности. Ужин? А это ещё что такое? Ещё одна безумная идея, которую они придумали, чтобы сломать тебя? Или это всего лишь мероприятие, на которое приглашают гостящих в замке? Сомнительно, что здесь хоть кто-то удостаивался такой чести. Ты помнишь, что даже кровати в гостевой спальне не было, пока тебе не отдали её. Значит, гостят тут не так часто, как кажется. Разбираться с этим не хочется особо, но ты должна, пока не стало слишком поздно. Поэтому, выходя из комнаты, ты спускаешься вниз, заходя в теневые коридоры, надеясь найти Марту, чтобы она прояснила всё лучше. Не помня расположение путей, ты случайно открываешь не ту дверь, встречая напуганные взгляды нескольких женщин. Когда они понимают, что ты не похожа на дочерей Леди Димитреску, то сразу возвращаются к занятиям. Но, как ты видишь, не разговаривают между собой. Было ли это выражением твоего присутствия, или служанки просто не общались? За дверями разговор ты не слышала, а они были такими хрупкими и тонкими, что даже шёпот мог стать громогласным. Ты почти уже хочешь выйти, когда замечаешь Луизу, занимающуюся мытьём посуды. Не обращая внимания на удивление остальных, ты шагаешь вперёд, добираясь до женщины. Она неловко улыбается тебе, и это всё проявление, которое ты получаешь, пока она тщательно драит кастрюлю. Внутри посуды что-то красное, твой разум мог бы подсказать, но ты не желаешь слушать его догадки. – Здравствуйте, – приветствуешь ты Луизу, поздно вспоминая, о чём говорила Марта. Она не разговаривает, да и вряд ли знает английский. Но всё равно правила приличия и привитая вежливость потребовали от тебя начала разговора именно так. Впрочем, кажется, разговор должен быть в одну сторону. Другие служанки молча исчезают из помещения. – Вы в порядке? Луиза поднимает на тебя взгляд, в серых, почти белых глазах есть только усталость. Лицо изрезано морщинами и родимыми пятнами. Она складывает тонкие губы в подобие улыбки, хотя, как понимаешь, улыбаться тут нечему. Немного простояв рядом, ты уже собираешься уйти, извинившись, что прервала её, как она внезапно хватает тебя за руку мокрой ладонью. И сразу уже убирает, словно испугавшись твоего гнева. Ты не вытираешь капли мыла и воды, показывая, что тебя это не беспокоит. Вместо этого протягиваешь руку дальше, предлагая ей взять её. Луиза снова тихо улыбается. Порывшись в нелепо пришитом карманчике фартука, она достаёт что-то из него и вкладывает в твою раскрытую ладонь, зажимая пальцы. Потом прижимает палец к губам, совсем как в катакомбах, и машет рукой, показывая на дверь. Очевидно, пора идти. Ты прощаешься с ней, радуясь, что она в порядке. Выходя за дверь, тебе хочется сразу посмотреть, что она дала тебе. Это смятая бумага, в последнее время в твоей жизни очень много бумаги. Но смотреть на написанное нет возможности, в коридорах слишком темно для этого, ты прячешь записку в собственный карман, продолжая поиски Марты. Иногда по пути встречаешь служанок, замирающих при твоём приближении и оживающих, когда ты следуешь дальше. Каждая из них смотрит на тебя немного удивлённо, будто не ожидая увидеть. Ещё бы, усмехаешься ты про себя, вряд ли тут так часто появлялись другие люди, не имеющие отношения к замку и его хозяйкам. Живые люди, подсказывает твой разум. Ругать его за такое уточнение у тебя не выходит. Марта пропадает без следа. Когда ты устаёшь искать её самостоятельно, то пытаешься спросить у женщин, проносящихся мимо. Ни одна не говорит на английском, к сожалению. И сколько бы раз ты не произносила её имя, они качают головами, не понимая. Наконец, это надоедает, поэтому толкая очередную дверь, ведущую на этот раз в основной замок, ты замираешь на пороге, слыша голос Леди Димитреску. Первая реакция – отступить назад, прячась в коридорах слуг. Вторая – пройти дальше, чтобы слышать лучше. Но ты так и не делаешь ничего из этого, продолжая стоять на пороге. – Ты выяснила, что произошло с катакомбами? – громко спрашивает Леди Альсина. Возможно, она просто не может говорить тише. – Да, Моя Госпожа, – это голос Марты. – Как я уже говорила, они слишком долго оставались без ремонта. Несущие балки не выдержали веса замка, особенно после того, как вы наняли рабочих, чтобы установить лифт. – Хочешь сказать, это моя вина? – Нет, вовсе нет! Это было логичным для таких древних сооружений. – Тогда почему моя дочь находилась в них, когда они рухнули? – стук чего-то стеклянного о дерево подсказывает, что высокая женщина ставит стакан на стол. После этого слышится шум льющейся жидкости. – Тебе не кажется это странным? Марта молчит, не зная, что ответить. Да и что можно сказать на это? Слушая, как Альсина выделяет последнее слово, ты качаешь головой. Иногда у некоторых развивалась паранойя со временем. Особенно это касалось почему-то владельцев замков. Бэлу не могли убить камни, даже если кто-то и подстроил это, он должен был знать, что она останется невредимой под развалами. Леди Димитреску накручивала себя зря. С другой стороны, Марта ночью рассказывала тебе легенду о кинжале, способном навредить ей. Вероятно, она тоже вспомнила об этом, пытаясь притянуть обычные никак не связанные между собой события вместе. Так могло ли это оружие действительно убить её? Если нет, она бы не преследовала тех, кто лелеял слухи о его нахождении. Интересная мысль приходит в твою голову, пока ты раздумываешь о поведении женщины. Аккуратно прикрывая дверь, ты следишь, чтобы она не стучала о косяк. А затем перебираешься по коридорам на второй этаж, припоминая расположение на карте. Если ты правильно можешь построить её в своём разуме, то… Да, одна из дверей, которую ты пихаешь, выводит тебя в библиотеку. Книги всё ещё раскиданы по полу, служанки, похоже, и правда игнорируют существование Даниэлы. Поднимая особенно увесистый том, кажущийся тяжелее остальных, ты подбираешься к центру комнаты и, подняв книгу над рычагом, роняешь её на него. Том ударяется обложкой, изменяя собственное падение вбок. С глухим стуком он падает на пол, оставаясь лежать там. Рычаг даже не дёргается. Возможно, Даниэла в пылу ярости была сильнее, чем обычно. Поднимая книгу второй раз, ты снова кидаешь её в рукоять рычага, на этот раз прикладывая усилия. И снова он не двигается. Только затем ты кладёшь руку, старательно нажимая. Механизм поддаётся очень туго, тебе приходится использовать обе руки, морщась от боли в раненой. В конце концов, ставни распахиваются, впуская в помещение прохладный воздух. Ты сразу же тянешь рычаг в обратное положение, он скользит послушно, хоть и несколько туго. Это ты заметила ещё в первый раз. Осознание медленно вплетается в твой мозг. Даниэла не могла задеть его случайно, кто-то сделал это за неё. Кто-то, кто знал, какой вред может нанести ей холод. И, очевидно, он выбрал лучшую возможность из всех. В момент её гнева, когда она была ослеплена своими эмоциями, она могла просто не заметить, что окно открылось. Быть может, Леди Альсина была права? Задумчиво сунув руку в карман, ты обнаруживаешь там кроме зажигалки бумагу. Точно, Луиза дала её тебе. Вытаскивая смятую записку, ты раскрываешь её, осторожно разглаживая на ладони. Буквы кривые и трясущиеся. Как если бы кто-то впервые писал на языке, которого не знает. Некоторые прыгают, другие, наоборот, практически выглядят практически нечитаемыми. Два слова. «Не доверяй». Непонимающе ты смотришь на буквы, на ум ничего не приходит. Кому не доверять? Хозяйкам замка? Да ты и не собиралась. Марте? Почему? Она была единственной, кто относился к тебе нормально. Самой Луизе? Ты вспоминаешь её взгляд, которым она смотрела на тебя в катакомбах. Он был таким напуганным, такой искренний ужас. Но что она там делала? За миг до их обрушений? И всё ещё оставался вопрос, каким образом она покинула их, если из того помещения не было выхода. Ты видела его лишь несколько секунд, но успела заметить стены без окон и дверей. Просто тупик без возможности выбраться. Или же она была? Раздумывая, ты несколько раз обходишь стеллажи по кругу. Одна из книг всё ещё стоит на месте, неосознанно тянешься к ней, беря в руки. Аристотель? Ну, у каждого свои вкусы, считаешь ты, роняя книгу к другим. Когда она со стуком падает, ты замечаешь другую, тонкую и потрескавшуюся. На ней названия нет, поэтому ты наклоняешься, подхватывая её. Альбом с фотографиями. Пара страниц пуста, на других нет части фотографий. Все чёрно-белые, сделанные давно. На каждой своё изображение, в основном Леди Димитреску с дочерями. Пролистывая страницы, ты смотришь на изображения с любопытством. Одно из них подписано, 1958 год. Даниэла скалится в камеру, обнажая зубы. Фотография чуть смазана, будто руки у фотографа дрожали. Ты проводишь пальцем по ней, пытаясь сообразить. Она сделана шестьдесят лет назад, как и упоминала Марта. И уже тогда рыжеволосая девушка находилась в замке. Могло ли это быть возможным в принципе? Да, усмехаешься ты. Этот замок был таким необычным, что удивления уже нет. Последние листы абсолютно чисты. Нет даже краешков, которые могли бы держать фотографии. Ты просматриваешь их по привычке, а вот обложка привлекает внимание вспучившимся краем. Подцепляя его ногтями левой руки, что довольно неудобно, у тебя получается приоткрыть плотную бумагу настолько, чтобы заметить, что внутри что-то есть. Ещё немного тряски и на руки тебе выпадает ещё одна фотография. На обратной стороне кривым почерком слово на румынском. Ты узнаёшь его значение, когда поворачиваешь изображение, чтобы посмотреть. Прежние служанки замка смотрят не в камеру, а куда-то на пол, страшась поднять глаза. Их выстроили в два ряда, чуть больше двадцати женщин в каждом. Рядом с одной находится девочка лет десяти, по фотографии не особо понятно, какой цвет волос у неё, но они определённо тёмные. Ты будто уже видела её раньше, и ты понимаешь, когда переводишь взгляд на ту, что держит её за руку. Это молодая Марта. Лицо ребёнка невероятно точно повторяет её собственное. Удивительная маленькая копия. Мельком просматривая остальных служанок, ты неожиданно возвращаешься к одной, стоящей за спинами первого ряда. Её почти не видно, но этот испуганный взгляд ты узнаёшь сразу, видя его, как минимум, раза три. Луиза. Это просто невозможно. Марта сказала, что она новенькая в замке, она не может… Громкий звук колокола прерывает твои мысли. Сегодня он бьёт трижды, а когда ты бросаешь взгляд в окно наверху, обнаруживаешь, что уже поздно. Чёрт, ты опаздываешь. Закрывая альбом, ты аккуратно ставишь его на полку, где раньше находился Аристотель. А вот фотографию забираешь с собой, проскальзываешь в свою комнату и прячешь в папку с письмами на самое дно. Только после этого ты находишь на кровати закрытое платье. Чёрный бархат переливается в свете зажжённой лампы. Ты кривишь губы, вот уж нет, это не какой-то там фильм, в котором героине предлагается пойти на ужин в платье. Но что, если твоё несогласие будет оскорблением? Если на ужин придут все, то и Леди Альсина явится. Может ли она разозлиться за неподчинение? Всё же ты натягиваешь дурацкое платье, путаясь в нём. Оно садится плотно, облегая твоё тело. Чем-то напоминает платья дочерей Димитреску. Немного подумав, ты решаешь, что ему не помешает редизайн. Вытаскиваешь из стола припрятанный после завтрака нож и режешь рукава чуть ниже локтя. Ткань поддаётся туго, но не распускается, когда ты отрезаешь достаточно. Ворот тоже приходится подкорректировать, оборки отправляются следом за рукавами. Подол не трогаешь, он не такой уж длинный, чтобы ты спотыкалась. Ходить неудобно, хоть ты и привыкаешь к самому концу лестницы. Горящие дорожкой свечи ведут тебя в одну из больших комнат, ты распахиваешь дверь обеими руками, надеясь не цепляться бинтом за выступы на ней. В помещении стоит большой стол, на нём тоже зажжены свечи, и это единственное, что освещает комнату. Три пары жёлтых глаз следят за твоим перемещением от двери к столу. Бэла встаёт, галантно отодвигая стул для тебя рядом с собой. – Добро пожаловать, – шепчет она, улыбка Глазго на её лице хищно изгибается. – Сегодня будет репетиция. – Давайте начнём поскорее, – фырчит Кассандра, её стул напротив твоего. К счастью, между вами стол. Хлипко, и девушка может перескочить или перелететь через него в любой момент, но его присутствие просто радует тебя. – Мы все знаем, чем закончится. Даниэла улыбается твоему непониманию. – Сегодня, – тянет она, наклоняясь, чтобы свет от свечей не мешал разглядывать тебя, – ты сделаешь первый выбор. Первый? О, ты осознаёшь, о чём она говорит, складывая её слова и слова Бэлы. Итак, сегодня вечером ты попытаешься выбрать одну из трёх девушек точно так же, как это будет три недели спустя. Но через три недели это будет смертельный выбор.