Переиграл

       Прошло несколько часов, опера примерно подсчитали, что прошло не более пяти часов. Но всё же ориентироваться было сложно, так как часов не было, да и не знали они, сколько они были без сознания. Послышался шум, офицеры принялись крутить головой, пытаясь понять, откуда он доносится. Наконец в одном из углов показались два огонька глаз, и послышался совсем ещё детский голос. — Эй, есть кто живой? — Ты кто? — все трое кинулись в угол. Они пытались рассмотреть тайного визитёра. — Петька меня звать, — отрапортовал малец. — Держите, — он протянул кулёк из платка. — Дед передал.        После мальчишка исчез. Сколько бы опера не пытались оторвать ещё пару досок, чтобы сделать щель больше, ничего не выходило. Уставшие, они сели на бревно и решили всё же посмотреть, что лежит в кульке. Развернув его, они нашли там небольшой кусочек хлеба, лук, маленький кусочек сала. — Лучше бы попить принёс, — вздохнула Рита, проведя рукой по горлу. У неё до сих пор стоял во рту горьковатый вкус, и сглатывать слюну было больно. — Ты чего? — возмутился Степан. — Ты знаешь, что вот этим во время войны семьи питались по несколько дней. Они может сейчас голодать будут, а нам покушать принесли. — Стёпа, нет никакой войны! Это всё, — Рита встала, взмахнув руками. — Дурацкий розыгрыш! И когда я найду этого шутника, я ему голову оторву! — Рит, если это розыгрыш, кто мог это придумать? — поинтересовался Костя, посмотрев снизу вверх на капитана. — Я не знаю, — проведя рукой по волосам, честно призналась Власова. — Может, Тихонов? — У него фантазии бы не хватило, — хмыкнул майор. — Его же предел это напакостить в пределах конторы. До подобного мог додуматься кто-то более креативный, надо же было всё это продумать, найти актёров. А я не сомневаюсь, что все эти люди — актёры. И немец этот! Потому что только в кино люди могут перемещаться сквозь время! — проговорив чуть громче, Костя повернулся к Степану.        Перекусив тем, что офицерам принёс мальчишка, они стали вновь обдумывать свой план по поиску шутника и возможности выбраться из сарая. На улице за это время несколько раз раздавались выстрелы, громкий смех людей и пару раз были слышны взрывы бомб, от которых тряслась земля. Казалось, что сарай этот вот-вот завалится, похоронив под своими обломками оперативников. — Вы тут? — в том самом углу вновь показались два огонька. — Я вам помогу выбраться отсюда, — заговорил всё тот же детский голос.        Мальчишка какими-то хитрыми манипуляциями быстро отодвинул несколько досок, и отошёл в сторону. Он приказал офицерам выбираться по одному и очень осторожно. Когда Данилов выбрался из сарая, со стороны донёсся лай собак и вой какой-то сирены. Паренёк, коснувшись ладошкой макушки Степана, практически ткнул его лицом в землю, при этом приказным тоном сказав, чтобы тот не дышал. — Не дыши, я сказал! — ещё раз рявкнул паренёк, толкнув Степана в бок, лёжа также рядом с ним лицом в землю, — на улице похолодало, пар изо рта идёт. Выдать нас можешь.        Минут через семь вой сирены прекратился. Но лай собак усилился. Раздалось несколько выстрелов. Где-то в стороне был слышен рёв машин и немецкая речь, которую Данилов никак не мог разобрать. Но судя по интонации, кто-то кого-то ругал. Петька быстро поставил доски на место, толкнув Данилова в бок, сказал ему двигаться по-пластунски куда-то прямо. — Погоди, там мои друзья! — Данилов не сдвинулся с места, схватив за руку Петьку. — Нет времени, — выпалил тот. — Сбежали несколько пленных, сейчас подняли всех по тревоге. Если мы сейчас отсюда не уйдём, нас всех расстреляют. — Я не могу уйти! — сопротивлялся Степан. — Вытащи ребят! — Или мы сейчас уходим вместе, или я ухожу один, — отрезал Петька. — Немцы сразу убивают беглецов, они не разбираются. — Ребят, я за вами вернусь, — Данилов прильнул к стене. — Я вас не брошу. — Стёпа, стой! — раз за разом повторяли Костя с Ритой, но Данилов их уже не слышал. Они удалились на довольно большое расстояние.        Беглецам очень повезло, что ночь была хоть и лунной, но всё же их не выдавал туман, поднявшийся, откуда не возьмись. Он был на удивление не такой холодный как обычно. Метров тридцать Степан с Петькой ползли по какой-то дороге, местами заросшей травой. Потом скатились в овраг, на дне которого была холодная вода. Это протекала небольшая речка, которую даже десятилетний ребёнок мог перешагнуть. Степан упал в воду, замочив всю левую сторону от макушки до самых пяток. Выругавшись, он упал на колени, зачерпнув в ладошки воды, омыл лицо и сделал несколько больших глотков. — Нам пора! — Петька перескочил речку и повернулся к капитану. — Мы же вернёмся за моими друзьями? — не вставая с колен, Степан поднял взгляд на Петьку. — Если успеем, вернёмся, немцы через несколько дней уходят, и всю деревню будут взрывать, — абсолютно спокойным голосом сообщил паренёк.        Данилов сразу же вспомнил слова Кости и Риты, которые раз за разом повторяли, что всё это розыгрыш. Но мальчишка говорил настолько уверенно, он никаким своим поведением или жестами не дал капитану усомниться, что всё происходящее взаправду. — Петь, слушай, а какой сейчас год? — осторожно спросил Степан, перешагивая через речку. — А ты чего, из этих? Из контуженных? — беззаботно спросил паренёк, прыгая с кочки на кочку, при этом оглядываясь по сторонам. — А год? Сорок первый. Уже одиннадцать месяцев с немцами воюем.        Минут двадцать двое шли по лесу, где была полная тишина. Лай собак со временем стих. Только иногда при лёгком дуновении ветерка шумели кроны деревьев. Не было слышно ни одной птицы. Данилов уже выбился из сил, с непривычки сапоги натирали ноги. — Петь, куда мы идём? — опираясь рукой на дерево, спросил Данилов, остановившись на месте. Тяжело дыша, он хватал слегка прохладный воздух ртом. — Идём ко мне домой, — ответил он, даже не остановившись. Данилов набрал полные лёгкие воздуха и вновь пошёл следом за спасителем. — А ты разве не в деревне живёшь? — Нет, мы успели до того, как немцы дошли до нашего дома, уйти в лес. У деда там охотничья избушка. Там и живём.        Дальше двое шли в полной тишине. Туман на той местности пропал, и благодаря луне можно было разглядеть дорогу, по которой беглецы шли. О чём думал Петька, Степан не знал, но зато Данилов думал о том, что если эта шутка, то очень реалистичная. Капитан не стал выдавать свои мысли по поводу его сомнений в достоверности происходящих событий. Мало ли, что подумает паренёк. Одно дело будет считать его дурачком, а с другой стороны — оставит его в этом лесу на растерзание немецким солдатам или хищным зверям.        В тот момент, когда Данилов подумал про хищных зверей, он вспомнил пару дел, где ему приходилось выезжать на места обнаружения трупов, которые были объедены дикими животными. Надо сказать, зрелище не для слабонервных. Ко всему прочему где-то далеко в стороне раздался волчий вой. Он был наполнен такой болью и тоской, что Данилов вздрогнул, по коже пробежали мурашки.        Степан шагал по левую руку от Петьки, погрузившись в раздумья обо всём происходящем. Но главное о чём он переживал больше всего — Лисицын и Власова. Они остались там, где им может грозить опасность, а он их так просто оставил, ради того, чтобы спастись самому. «Я вернусь за ними»! — проговорил про себя капитан.        Стёпа не заметил, как начал обгонять своего провожатого. Он шёл где-то на шаг-два впереди Петьки, опустив голову вниз, внимательно глядя под ноги, чтобы не наступить ни на змей или не оступиться, повредив себе что-нибудь. — Стой! — закричал Петька, замерев на месте. Степан не зря был капитаном полиции, он привык, что его спину всегда защищает напарник. И главный его принцип — молниеносно реагировать на все слова напарника. Степан замер, подняв правую ногу для шага. — Что такое? — чуть повернув голову вправо, с заметным страхом в голосе спросил Данилов. — Растяжка, — Петька аккуратно подошёл к капитану, указав ему на тонкую проволоку, натянутую перед ними. Та нога, которую Степан поднял для шага, как раз наступила бы на эту саму растяжку. И всё, как шутят сапёры, одна нога здесь, другая — там. — Это немцы поставили? — аккуратно переступая через проволоку, спросил Степан. Капли пота покатились по его лбу. — Нет, это мы с дедом поставили. Отсюда до нашей избушки ровно километр. Если немцы пошли бы сюда, то не заметили бы этой растяжки, как и ты, — разъяснил Петька, он шёл всё таким же спокойным шагом, держа один темп. Проходя мимо берёзы, он коснулся её кончиками пальцев. — Взрыв мы услышали бы и успели уйти с избушки.        Степан поразился тому, как спокойно и по-взрослому рассуждает мальчишка, который в свои совсем юные годы успел увидеть, что такое война. И как это страшно. Но в его голосе не было страха. Наоборот, отвага, такой бы и кинулся в рукопашную с врагом и защищал бы до последнего свою семью и страну.        А ведь, сколько было таких детей на самом деле. Детей искалеченных этой проклятой войной. Именно у таких детей война отняла детство. Друзей. Родных и близких. Жизнь. И они не кричали об этом на весь мир, они сражались, они боролись, они помогали солдатам в меру своих возможностей. Совсем юные бойцы вместе с остальными пожертвовали свои жизни ради нашего счастливого детства и будущего. И их подвиг будет вечным. Его никогда не забудут те, кто живёт, и будет жить после них. — Вот наш с дедом дом, — указав рукой на старую избушку из брёвен. — Заходи!        Данилов прошёл внутрь избушки, ступая очень аккуратно, чтобы не споткнуться в темноте и не упасть. — А где твой дедушка? — Он на охоте, — коротко ответил мальчишка. — Какая же ночью охота? — проходя вглубь временного дома своего спасителя, поинтересовался Степан. Пока они добирались до этой избушки, на улице уже успело стемнеть так, что хоть глаз коли. — Я думал, ночью весь зверь спит. — А кто сказал, что он охотится на зверей? — повернувшись к капитану, спросил Петька, два его глаза сверкнули в темноте. После появился слабый огонёк от спички, а через пару минут вся избушка залилась тусклым светом от лампы.        Благодаря хоть такому свету, Степан смог разглядеть обстановку в домике. Напротив двери располагался стол, слева на стене висела полка и несколько ружей, справа от стены были топчаны, закиданные еловой лапкой. На столе стоял кувшин. — Уютно у вас тут, — проговорил Степан, крутя головой по сторонам. — Слушай, а когда твой дедушка придёт? — Скоро, — закрывая за собой дверь на засов, ответил Петька. — Ты, давай, ложись спать. Тебе надо набраться сил. В конце концов, ты же хочешь вытащить своих друзей до того момента, пока немцы там всё не взорвали? — Хочу! — не раздумывая ответил капитан, принимая кувшин протянутый Петькой. Он сделал пару глотков воды, и улёгся на топчан в самом углу избушки. Данилов даже не заметил, как провалился в сон.