Беги

Погано. Одно слово ёмко характеризовало все, что я чувствовала. На пары я не пошла. Несмотря на то, что следующей стояла физра. Точнее именно поэтому. Проспала до вечера, пропуская звонки от девчонок. Пробуждение было тяжёлым, голова раскалывалась. Легче не стало ни морально, ни физически. И если ещё проблема с головной болью решалась таблеткой, то с остальным было гораздо сложнее. Отписавшись всем звонившим, я всё-таки нашла решение. Третий этаж и ребята, у которых всегда можно выпить, отвлечься и хоть ненадолго забыть о том, что творится в твоей жизни. К восьми я не помнила ни о ней, ни тем более о вечерней тренировке. Себя тоже плохо помнила. В полночь подтянулись ещё ребята. Компания разрасталась. Играли в карты, орали песни. Вырубилась ближе к утру, уже даже не соображая, что пропущу и следующий учебный день. Наступал лично созданный день сурка. Я не понимала, какой день недели, сколько времени. Состояние не менялось. Ребята могли так пить на протяжении нескольких дней. Кто-то приходил, кто-то уходил, приносили ещё выпивку, включали музыку. Много курили прямо в комнате, поэтому глаза уже застилал сигаретный дым. Я понимала, что мне нужен свежий воздух, иначе станет плохо прямо здесь. Несколько ребят пошли со мной, чтобы купить пива, но я подозревала, что скорее для охраны. Выглядела я, наверное, так себе. Воздух подействовал на меня совершенно не так, как я рассчитывала. Меня вывернуло рядом с выходом. Внутри неприятно жгло. - Слав, хватит тебе на сегодня, - Пашка заботливо крутился рядом. - Это точно, - раздался сзади слишком знакомый голос. Ну, все, здравствуй, белочка. Меня вывернуло снова. Теперь она будет мне слышаться и видеться. Теплая уверенная ладонь легла на плечо. Нет, нет, нет. Ее глаза были почти черными. Удивительно, как они меняли цвет от настроения. И сейчас не нужно было быть ясновидящим, чтобы понять, насколько она рассержена. Но я была слишком пьяна, чтобы придавать этому значение. Меня гораздо больше занимала мысль, продала ли я уже душу дьяволу за ее взгляд, или меня так наказывают за предыдущие прегрешения. - Разбежались по комнатам, завтра каждого проверю на паре, - ее голос доносился как сквозь вату. - Хоть одного не будет, из института все вылетят.

***

Я проснулась в незнакомой комнате. Попыталась подняться и со стоном опустила голову обратно на подушку. Огляделась насколько это позволяли молоточки, стучащие в голове. Рядом, на тумбочке, стоял стакан воды, и лежала таблетка. Кто-то, в чьей квартире я находилась, точно знал, в каком я проснусь состоянии. "Ну, конечно, знал. Этот кто-то ведь привез тебя сюда", - саркастично отметил внутренний голос. Я кинула таблетку в стакан и, зажмурившись, выпила. Теперь неплохо бы выяснить, где я. Или, для начала, без ущерба для своего тела подняться с кровати. Хотя ущерб я ему итак знатный нанесла. Сколько дней я так пила, что не помню даже, как оказалась здесь. И самое интересное, где это здесь. Комната выглядела чистой, но какой-то пустой, будто тот, кто жил здесь совсем здесь не жил или только вернулся. Мне стало страшно. Добравшись до двери, я осторожно открыла ее и выглянула в коридор. В нос ударил запах кофе, видимо, с кухни. Маньяки ведь не варят кофе? В книгах такого не пишут, в фильмах не показывают. Лучше бы там оказался маньяк. - Маргарита Витальевна? - мой голос хрипел, будто я курила без остановки три дня подряд. Точно, я и курила. Отлично, что хоть это я вспомнила. Осталось воспроизвести в памяти, как я оказалась у нее дома. - Как себя чувствуешь? - Отвратительно, - я села на стул, подтянув колени к подбородку. - Почему я здесь? Я не могла прийти сама, потому что даже не знала, где она живёт, значит это она привезла меня к себе. Мысли двигались в голове медленно, как в желе, пытаясь найти подходящий ответ. - Потому что в своем общажном притоне ты ушла в запой. Потому что начала пропускать учебу и тренировки. Потому что тебе нужна помощь, - она перечисляла все спокойно, точно готовилась. А меня это только больше злило. Особенно то, что касалось тренировок. Это слово теперь действовало на меня, как хорошая пощёчина. - Ну, конечно, тренировки, - у меня не было сейчас сил даже выдавить усмешку. - Я ведь удостоена такой заботы исключительно потому, что участвую в соревнованиях. - Ты можешь не участвовать, - снова начала она очень спокойно, но меня уже била дрожь, а ее поразительное умиротворение раздражало. - Правда? - я вскочила, задев стол. Резкий подъем отозвался болью в голове, а чашка с кофе пошатнулась и соскочила на пол, оставляя громкий звон и осколки. Никто из нас даже не посмотрел на нее. - И вы также прибежите мне на помощь, если я не буду участвовать? Привезёте к себе, с утра сварить кофе и будете заботливо интересоваться, как я себя чувствую? Да вы хоть разговаривать со мной будете, если я откажусь? - голос уже срывался, истерика подступала. Только не при ней. Я выскочила в коридор, чудом не наступив на осколки. Руки дрожали и не слушались, пока я пыталась обуться. Слезы застилали глаза, и я злилась еще сильнее, что не могу их остановить. Она аккуратно отобрала кроссовки, которые я так и не смогла надеть. Теплые руки крепко обняли меня и прижали к себе. От этого срыв только еще больше усилился, а она все крепче держала меня в своих объятьях, гладила по спине, шептала что-то успокаивающее. Я слушала, как ровно билось ее сердце, считая про себя удары, как мантру. Мы сидели долго. Пока во мне, видимо, не закончилась вся жидкость. - Воды? – спросила она, когда я, наконец, оторвалась от нее. Я только кивнула не в силах сейчас что-то произнести. Мне хотелось сжаться, уменьшиться до размера невидимой точки, раствориться – что угодно, только не разговаривать обо всем этом. Я прошла в ванную. Умылась и посмотрела на себя в зеркало. Ужасно. Так тошно от себя мне еще не было. Тошно и стыдно. Она терпеливо ждала меня в коридоре со стаканом. - Извините за все это, - мне действительно было неудобно перед ней. Но и я знала, что ее забота продиктована отнюдь не искренностью и закончится рано или поздно. Рано – если я откажусь от соревнований, чуть позже – если все-таки выступлю. Только это не должно было стать поводом для истерики, которую я здесь устроила. Это вообще не должно было меня задевать. Только задевало, не спрашивая. - Все в порядке, - то ли ответила, то ли спросила она. Я не уследила за интонацией и старалась все ещё не смотреть на нее. Теперь из-за стыда. - Можете сказать адрес? Я вызову такси, - я достала телефон, который, конечно, был разряжен. Зачем он вообще нужен, если разряжается от того, что просто лежит в кармане. Я бездумно покрутила в руках этот бесполезный теперь аппарат и отправила обратно. - Я отвезу тебя, - она решительно поднялась. Ладно ещё я не помню, как оказалась у нее в квартире, но как можно забыть, что у нее моя любимая черная "Инфинити". Мой взгляд, судя по всему, был очень красноречив. - Совсем ничего не помнишь? - улыбнулась она. - Ты вчера моей машине почти что в любви призналась. Так и хотела в ней ночевать остаться. Боже. Я опустила глаза, чувствуя, как щекам становится жарко. Мы доехали слишком быстро, чтобы я успела насладиться машиной и поездкой. Теперь понятно, почему я вчера не хотела отсюда выходить. Для пьяной меня время движется раза в три быстрее, и значит, я просто не накаталась. - Спасибо, что довезли, - я взялась за ручку, борясь в двумя ровно противоположными желаниями: выскочить, как можно быстрее, и просить возить меня по городу до вечера. - Слав, - она медлила, собираясь что-то сказать и, видимо, не зная, как лучше сформулировать, чтобы я снова не начала заливать ее слезами, - пожалуйста, вернись к занятиям. - Маргарита Витальевна, кажется, мы договорились, что вы не лезете в мою жизнь, а я, как вам и нужно, выступаю на соревнованиях. - Я ни о чем не договаривалась, то, что ты это озвучила, не значит, что я согласилась. Она шутит что ли? - Зачем вам это? - сейчас я смотрела ровно в зелёные, не отводила взгляд, отмечая, какие же они изумрудные. - Потому что мне не все равно, - она сказала это так буднично, что я готова была поверить. "Не смей", - мысленно приказала я глазам, которые начали медленно опускать взгляд на ее губы. И верить хотелось. И поцеловать. Я крепко зажмурилась, покрутила головой для верности, прогоняя навязчивые желания, и все-таки выскочила из машины.