Тринадцатый ассистент

«Вот теперь я настоящий вор, — подумал он. — Разумеется, я скажу про него гномам… в свое время. Они ведь говорили, что я могу выбирать свою долю сам. Я бы выбрал Аркенстон, а они пускай забирают все остальное». Хоббит. глава "Пока хозяина не было дома".

Я сидела на корточках за углом студийного трейлера и раскачивалась взад-вперед, обхватив голову руками. Тень отчаянья укрыла меня с головой. Тьма нависла надо мной большой жирной кляксой. Моя биография споткнулась о камень. Выхода не было. Не было даже волшебного дракона, который пыхнул бы огнем – и списал бы все недостачи. И этих дурацких байкеров с их железноголовым предводителем. Вилли и Марк несколько раз пробежали мимо в поисках меня, но мы, хоббиты, здорово умеем прятаться от этих Громадин. Я все раскачивалась и тихонько стонала от жалости к себе. Всё! Пойду в партизаны! Нет, лучше вступлю в ряды маори и закончу жизнь женой каннибала. Буду готовить мужу компот из сушеных ушей и жаркое из печени налогового инспектора. Но настоящее не желало превращаться в будущее. А если ПиДжей позвонит домой и сообщит, что Береника Леонидис не смогла уберечь казенное имущество? Какой позор! Тапиноси! (стыд- греч.) Вот стыд-то будет! Еще никто из Леонидисов не оплошал, работая на хозяина! Что делать? Что делать? Слезы, как назло, не шли, застревали горячей пленкой над щеками и гулко стукались в виски. Сейчас я могла бы освещать дорогу в темноте – так жгло лицо. Или поджечь что-нибудь, будь оно не ладно… Рядом прошуршали чьи-то шаги. Невидимка сел, звякнул открывашкой, сделал большой глоток. До меня донесся запах пива и жареной картошки. А ведь время-то обеденное… Тьфу, утроба ненасытная! А потом незнакомый едок включил радио. Музыка способствует пищеварению, а как же иначе? Робко и неуверенно запела скрипка, к ней присоединилась свирель. Они вели свою партию пару тактов, потом разошлись, и скрипка заиграла в одиночестве. Мелодия разворачивалась, как петелька ростка на весеннем солнце, и тянулась кверху. И так же начала распрямляться моя скорчившаяся душа. А потом скрипка задорно взвизгнула и запрыгала в ритме ирландского рила. Дудочка догнала ее и пошла рядом, то отставая, то забегая вперед. Я встала. Потянулась, разминая затекшие руки и ноги. Привычно вскинула руки к небу. И пошла, пошла вслед за музыкой. Мы, греки, всегда считали танец лучшим средством от депрессии. Я танцевала, потому что больше ничего не оставалось. Знаете, если придать скорость нашему греческому сиртаки – то получиться как раз вот это, озорное и зовущее. Солнце подмигнуло и встало со мной в хоровод. И я кружилась и перебирала ногами, заплетая их в «косичку», а потом снова распрямляя, я плыла над землей, качаясь на воздухе, как на морских волнах, пощелкивая пальцами в такт ритм. И время остановилось, потому что оно не успевало за нами с музыкой в паре. А потом я почувствовала чей-то взгляд. Такой тоскливый и безнадежный. Я оглянулась. Справа, под навесом стоял старенький пикап с облупившейся краской. Знаете, такие машинки-трудяги с пристегнутым к кабине кузовом. Чисто фермерский вариант. Но этот бедолага уже так давно жил среди людей, что усвоил вполне человеческое выражение на лицевой стороне. И сейчас он с такой надеждой смотрел на меня, словно хотел вымолвить: «Танцуешь, кружишься, а я вот стой тут на приколе. Думаешь, тебе хуже всех? А если бы тебя все забросили? Эх, хоть бы еще раз пробежаться по грунтовке с интересным грузом». И музыка кончилась. И обеденный перерыв тоже. И моя депрессия заодно. Потому что промелькнувшая идея была такой яркой, что я даже зажмурилась. Пробежаться, говоришь? С грузом? Ладно, помирать - так с музыкой! Сиртаки! Самый хулиганский танец! Нет лучше способа согреться и отвлечься от неприятностей! И получить первый приз за самую абсурдную идею по спасению кучи украденного реквизита! Я выскочила из-за трейлера, чмокнула любителя этнической музыки в нос и умчалась на поиски своих парней. Они были недалеко, унылые и вялые. Они уже знали о графике завтрашних съемок. Но я не дала им предаться тоске. Бодрая, как кипяток, я стояла перед ними, только что не подпрыгивая от волнения. - Хватит киснуть! Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Никто нам не поможет, кроме нас самих. Любой человек со стороны – это слухи и сплетни. И статья в блогах. Будем выкручиваться сами. Эти байкеры страшно суеверны. Попробуем испугать их – и они сами принесут оружие обратно. На блюдечке. - А как мы их напугаем? - Оружие-то волшебное. - И? - А волшебство тесно связано с заклятьем и проклятьем. Вилли, мы же киношники. А реквизита вокруг гора. Если мы возьмем парочку петард, дымовых шашек, машину для производства снега (кому он нужен в этой части света?) – никто их даже не хватится. А как тебе вон тот пикап? Правда, милый старичок? Справишься? Вилли глянул в указанном направлении. - Семечки! Но, получается, вместо того, чтобы вернуть вещи, мы возьмем еще больше. Это увеличивает нашу вину. В уголовном смысле. - Вилли, если мы не рискнем – не видать нам этих топоров, как своих зарплат. И ПиДЖея подведем. Вилли, он же твердит нам с утра до вечера: «Вы мои ассистенты, вы не делаете кофе, вы творите... - Искусство, – откликнулся Вилли задумчиво. Напряженная мысль бороздила его лоб. «Вилли, миленький, преодолей свое законопослушание, моей храбрости не хватит на нас двоих. Ее и для меня одной маловато». Марк положил руку на плечо немца и сказал. - Ковард швид альс панк. Браве фабренунен абе делойте шабен (Трус тлеет как гнилушка. Храбрый сгорает, но светит людям – нем.) Это он на каком языке сейчас говорил? Так, не моя проблема! Вилли посмотрел на него, на пикап, покусал губы – и улыбнулся. - Дас ист гуд. Пусть будет по-твоему. - Тогда нам нужны пиротехника, кое-что из аппаратуры, грим… - стала перечислять я, загибая пальцы. - Светоаппаратуру тащить нет смысла - она громоздкая, а электричества дерет как целая фабрика. А вот усилители звука пригодятся. И рации. И еще красной краски литров пять. - Зачем? - Для крови, – Вилли довольно хохотнул. – И еще веревки, альпинистское снаряжение, маскировочные сетки. Уговорившись обо всем, мы разошлись. Марк остался у машины: отгонять любопытных от ключа в замке зажигания. Человек он новый, вызовет подозрение, если он везде будет бродить и красноречиво молчать на все вопросы. Вилли отправился к техникам, а я – в гримерку и к бутафорам. На самом деле любой ассистент – это мальчик на побегушках, не более. Но зато это дает право совать нос в любые дела. И задавать любые вопросы. Уже через минуту я упрашивала нашего гримера Ханну показать мне, как она делает грим наших орков и гоблинов – «для Хеллоуина надо». В благодарность за усердие я стала обладательницей целого набора из латекстных заготовок, которых хватило бы, чтобы создать целый полк Сауронова воинства. Потом из кладовки были позаимствованы несколько списанных костюмов, черные плащи с капюшонами и баллоны с светящейся краской. Вилли притаскивал все новое и новое снаряжение, гора вещей в кузове пикапа росла. Машина для дыма, паяльная лампа, баллон с автогеном. А вот зачем нам вот эта бандура, да еще бухта колючей проволоки? На мой немой вопрос Вилли буркнул – «надо» – и быстренько укрыл имущество от любопытных глаз. Марк тоже времени не терял и притащил кусок брезента, которым и запеленали всё это. И все это время я слышала, как шумит и ворочается во мне музыка ирландского рила. Она двигала моими руками и ногами. Заставляла улыбаться, стрелять глазами, где что плохо лежит, и втягивать в танец нужных мне людей. Улыбаясь, я договорилась с охранником, чтобы нас пропустили с транспортом. Улыбаясь, покидала личные вещи в рюкзачок и тайком пронесла его мимо группы осветителей. Улыбаясь, замедлила шаг, чтобы не встретиться с мистером Энди Серкисом. И музыка хихикала во мне, щекоча нутро. Только однажды музыка замедлила свой темп. Во время ...надцатой по счету пробежки я ухитрилась заскочить на кухню и выпросить пару сэндвичей для моих заговорщиков. С пакетами в одной руке и рулонами черной ткани в другой меня застал мистер Ли Пейс – он же король Трандуил собственной персоной. Дудочка внутри меня издала длинный томительный стон. И заиграла тише. - Добрый день, Береника. Ты хочешь устроить осадки из фрикаделек и картошки фри? – он указал на мои свертки. Он второй человек после Вилли, кто всегда зовет меня полным именем. - Ой, нет! Мне просто нужно подкормить моих….э… компаньонов. - Рад, что у тебя здесь появились друзья. Хорошие люди – это самое большое сокровище, куда лучше волшебных колец и соблазнительных бриллиантов, – и он улыбнулся. Я давно заметила, что человек по имени Ли Гриннер Пейс обладает странной особенностью - ему невозможно солгать. Для меня стало что-то вроде хорошей приметы – пересечься с ним на съемках хотя бы раз в день. В конце концов, это он привел меня к Питеру Джексону в тот первый день моей новой жизни. Как же давно это было! Без эльфийского бледного грима и остроконечных ушей он совершенно обыкновенный человек, таких можно увидеть десятками на городских улицах. И которых очень сложно воспроизвести в памяти спустя пару минут. Но каждый раз, когда я встречаюсь с ним, у меня щекочет под пятками, и горят щеки. Потому что под сенью этих зеленоватых глаз солгать я не смогу. И еще он до ужаса вежливый человек среди всех этих орков, гномов и хоббитов. - Я давно тебя не видел, Береника, ты была в командировке? - Это… Да… Пришлось отъехать... Недалеко... - Наверное, любовалась окрестностями. Новая Зеландия потрясающе красива, я давно такого не видел со времен съемок «Запределья». - Да, здесь очень красиво. - И довольно безопасно. За неделю я ни разу не увидел полицейских сводок об убийствах, или там, грабежах. - Это потому, что мы в такую глушь приехали. В городах всякое может быть. Могут напасть, отнять… - я замолчала. - Правда? – теплые, со смешинкой на дне глаза сощурились – А я слышал, что Новая Зеландия - одна из самых спокойных стран в этом плане. - Вот уж ерунда! Дураков везде хватает – стоит зазеваться, и ценного реквизита нет как нет. - Какого реквизита? Нашего реквизита? Ой! Я начала медленно отступать. Слова вырвались изо рта случайно, но дела было уже не поправить. - Береника, что-то случилось? У тебя неприятности? – грустные глаза в рамке длинных ресниц смотрели на меня, выманивали, вытягивали, ободряли. Король Трандуил, зачем-то обрядившийся в простого парня в футболке и джинсах, худого и долговязого, протягивал мне руку помощи. Скрипка, что звучала внутри меня все это время, заиграла лирическую пьесу. - Мистер … Ли, – ох, какое же короткое у него имя, а мне так нужно побольше времени, чтобы собраться с мыслями. – Мистер Ли, завтра мы снимаем эпизод «Бег гномов по красной равнине». Но снять мы его не сможем. Потому что не хватает кое-чего важного. - Кто-то заболел? - спросил он участливо. Ну не могу я обманывать, когда так спрашивают! - Нет. Все гораздо хуже, – и я рассказала ему все. Эльф из народа Сумеречных эльфов молча слушал меня, и чем больше я говорила, тем явственнее звучали в голосе слезы. Наверное, пока я бегала, они остыли, и из горячей массы превратились в прохладную росу. Слезы просочились через воздвигнутую преграду из ресниц, и в конце разговора я шмыгала носом: от досады и усталости. Как же я устала! А самое главное еще впереди. Ли взял меня за плечи и встряхнул хорошенько. - Береника, ты очень храбрая девушка. Пожалуй, я не знаю никого храбрее тебя. Отвага и чистое сердце никогда не останутся без награды. Не бойся, я никому не расскажу. А завтра… пусть оно придет, это завтра, может быть, небо выплакало еще не все свои слезы и нас ожидают сюрпризы – в виде хорошенькой бури и очередного срыва графика. Хорошим людям должно повезти, в конце концов. Я всхлипнула и кивнула головой. - Вот и хорошо. Иди по своим делам. Делай то, что задумала. И будет то, чему должно случиться. - Какой же вы хороший… - Должен же я отплатить хоббиту Бильбо, некогда положившему конец вражде между мной и народом гномов, – он улыбнулся озорно, как мальчишка. Его знаменитые уши приняли самый хулиганский вид и порозовели от удовольствия. Я тоже улыбнулась, и то и дело оглядываясь и прижав к сердцу руку с зажатыми в ней бутербродами, пошла вперед. Мы суетились еще с полчаса, в последнюю секунду я успела забросить рюкзак со сменной одеждой. А потом парни покидали в рот изрядно помятые бутерброды, и тронулись в путь. Потрепанный пикап, по стариковски кряхтя, вез нас на ферму. До заката нужно было сделать еще одно дело – бросить открытый вызов байкерскому воинству. И это значило: сунуть голову в пасть дракону. - Вилли, а ты знаешь, какое на земле самое большое сокровище? - Смотря, какую шкалу брать за точку отсчета. - Самое большое сокровище – это хорошие люди. Значит, мы с тобой. И нас надо беречь и лелеять. - После всего того, что мы с тобой натворили – считая и сегодняшнее хищение – в этой сказке мы явно отрицательные персонажи. - Вилли, воевать по правилам – это скучно. - А воевать без правил - небезопасно. Я замолчала. - Но ты права. Нарушить правила ради хорошо дела можно только в одном случае. - Это в каком? - Если ты делаешь это совершенно бескорыстно. Без личной выгоды для себя. Ради друга. - И даже от кусочка печени противника проходится отказываться. Марк сзади неопределенно хмыкнул. И вполне отчетливо рыгнул.