Враг мой?..

      Холодно и сыро. Ливень заливал все вокруг, стекал по плечам и волосам, образовывал лужи на вытоптанной земле. Вода перемешивалась с грязью и кровью, по мутным лужам шла рябь от нескончаемого перестука капель.       Время не ощущалось. Сцилла понятия не имела, сколько просидела вот так, уткнувшись лбом в колени. Ничего не осталось. Только скорбь и нескончаемая боль.       Посмотрев на висящего на шипастых ветвях Дрейда, Сцилла перевела взор, безразличный и пустой, на рыжебородого, а затем и на остальных. Возвела глаза к серому небу, подставляя лицо под холодный дождь, и зажмурилась. Горько вздохнула, кивнула в пустоту и уперлась ладонями в чавкающий грунт, помогая себе подняться, и побрела в кусты, минуя распятых торговцев.       Нужно собрать камни. Много камней.       Задавшись этой целью, Сцилла сосредоточенно подбирала крупную гальку вместе с редко попадающимися булыжниками и сваливала их в одну кучу. Пришлось немного спуститься с холма, туда, где растительности поменьше. За этим занятием Сцилла старалась не думать. И гудящая пустота в голове, что поселилась там после горя, потрясения и высвобождения новой грани силы, тому способствовала.       Не думать. Сейчас так проще.       Когда груда камней показалась достаточной, Сцилла тяжело вздохнула, села на колени и принялась загребать липкую грязь. Ничего, что могло послужить лопатой, здесь не обнаружилось. Поэтому пришлось копать руками.       Сцилла стерла ладони в кровь. На коже красовались глубокие порезы от гальки и колючек, забитые грунтом. Но боль не чувствовалась. Ни на руках, ни в ногах, располосованных кнутом. Ощущения тела отошли на задворки сознания.       Закончив, Сцилла отряхнулась и, как могла, вытерлась о шкуру, служившую одеждой. Зажмурилась и перевела дух. Не хотела смотреть…       Но придется.       Собрав волю в кулак, Сцилла распахнула веки, повернула голову к Нерею и на миг замерла. Видеть его оказалось так сложно… Вновь накатила неподъемная горечь, привалила к влажной земле многотонным грузом.       Сглотнув ком в горле, Сцилла нетвердым шагом направилась к другу и присела на корточки. В висках неистово стучало, и Сцилла закусила щеку с внутренней стороны. Дрожащими пальцами обхватила холодную безжизненную ладонь и поднесла к губам, тихо всхлипывая и глотая слезы.       — Нерей… — сипло прошептала она, погладив его по скуле.       Поддавшись безотчетному порыву, принялась стягивать с его лица повязки.       В нос ударил сильный запах разлагающейся плоти пополам с тонким ароматом йода и соли. Похожий на гниющие водоросли на побережье после шторма… Судорожно выдохнув, Сцилла коснулась посеревшей кожи Нерея и провела по щеке. Ощутила, какой она стала неприятно мягкой.       — Прости меня, — прошептала Сцилла, глядя в устремленные в низко нависший небосвод глаза.       На зрачки Нерея падал дождь, и это казалось таким неправильным. Противоестественным. Сцилла обреченно прикрыла ему веки ладонью.       Больше она не увидит этого взгляда.       Боль расползалась за ребрами. Тягучая, ноющая, липкая, она заполняла все нутро расплавленным оловом, делала его тяжелым и колючим.       Нельзя дальше тянуть.       Сцилла встала и обошла Нерея, присела у его головы и приподняла ее. Приноровилась, запустила свои руки под его и перехватила под мышками. Уткнулась носом в макушку, вдохнув такой жуткий и неправильный запах смерти, и потянула на себя.       — Какой ты тяжелый, — выдохнула она. Сцепила пальцы на груди и старалась не обращать внимания на то, что ладони обагряются темной холодной кровью. — Но ничего, мы справимся, правда?..       Собравшись с силами, Сцилла потащила друга туда, где за кустами высилась груда из камней.       — Вот так, Нерей, еще немного… — приговаривала она.       Тащить пришлось долго и с перерывами. Сцилла постоянно останавливалась, чтобы перевести дыхание, и тут же торопилась дальше, с ужасом замечая, как плоть вместе с повязками съезжает с костей.       Тело Нерея разлагалось гораздо быстрее человеческого, и это до жути пугало. Сцилла боялась, что не успеет добраться до места захоронения, и он развалится на части.       Спустя какое-то время она, наконец, уложила тело в углубление и бережно поправила склонившуюся набок голову. Упала на колени, тряхнув спутанными и тяжелыми от влаги волосами. Сцилла задыхалась. Горе разрывало на части, кромсало, саднило, сжимало. Хотелось выть… Выпустить его наружу. Но нельзя. Нужно быть сильной. Завершить начатое.       Сцилла заткнула рот тыльной стороной ладони, но не смогла сдержать громкий стон, больше похожий на рев раненого зверя в предрассветном лесу.       Слезы хлынули с новой силой. Сцилла содрогнулась всем телом и закрыла лицо грязными руками, пахнущими смертью. Рыдания душили, выжимали крохи кислорода, и Сцилла все сильнее заходилась в них, утопая в боли и вязкой скорби. Казалось, ребра раздирают когтями и выламывают костьми наружу, вырывают из груди. Так больно. Так невыносимо.       Рухнув в грязь, Сцилла задрожала. Продолжила жалобно скулить и всхлипывать, оплакивать Нерея, что стал таким близким и родным. Ближе всех, кто когда-либо появлялся в одинокой жизни. И вот, он теперь лежит у ее ног, холодный и мертвый. И ощущение того, что все из-за нее… Ее слабость стоила Нерею жизни, ведь не смогла, не успела защитить его… добивало окончательно.       Сцилла никогда не желала никому зла. Никогда его не причиняла. Но распятые торговцы совершенно не волновали сейчас, не задевал факт того, что это она их убила. А то, что Нерей погиб, защищая ее, просто сводило с ума.       — Нерей, — проскулила она. — Лучше бы ты не услышал меня. Ты ведь мог жить долго и счастливо со своей колонией, если бы не я… Мог быть живым. А не гниющим под проливным дождем в этой яме… За-чем?.. — задыхаясь, всхлипывала Сцилла. — Зачем ты пришел на помощь? Я бы пережила надругательство. И продажу в рабство, или куда там продают одаренных, пережила. А тебя больше нет. Нет…       Сцилла тяжело сглотнула. Подняла голову, стараясь выровнять через силу поверхностное хриплое дыхание. Посмотрела на Нерея и утерла слезы, размазывая грязь с кровью по лицу.       Пришла пора проститься.       Шмыгнув носом, она потянулась к груде камней и начала медленно закладывать тело друга со стороны ног. Очень внимательно и сосредоточенно раскладывала их так, чтобы не было щелей. Безмолвно подбирая булыжники, Сцилла лила слезы, но уже не обращала на них внимания. Они терялись, смывались с лица небесной водой и исчезали в могиле Нерея, впитывались в его одежду и распухшую кожу.       Когда горка камней покрыла все тело, и осталось видно лишь перекошенное в неестественном оскале лицо, рука Сциллы замерла. Невероятно сложной задачей оказалось заложить и его. Сцилла вздохнула, глядя на Нерея. Она не испытывала ни отвращения, ни страха перед ним. Только тоску. И ужас от самого факта его смерти.       Ласково проведя по острой скуле, Сцилла склонилась и поцеловала ледяной мокрый лоб. Зажмурилась, выдохнула вязкий воздух и приподнялась, чтобы сесть поудобнее. Прижала к себе колени и обняла их, не отрывая взгляда от Нерея.       — Мне так жаль, что твоя жизнь оборвалась… вот так, — заговорила она тихо. — Ты один пришел мне на помощь. Один понял меня. Я не говорила тебе, но… у меня не было никогда друзей, кроме дяди. Я всегда была одиночкой. Люди часто обращались ко мне, и я всегда им помогала. Не могла не помочь. Казалось, будто мне это нужнее, чем им. Приносить пользу. Лечить. Но никто из них не общался со мной больше, чем того требовали вежливость или благодарность.       Сцилла нахмурилась, вспоминая снисходительные улыбки и осторожные кивки. Она всегда догадывалась, чувствовала, что в них нет и толики доброты или тепла. Сциллу побаивались. Потому что она отличалась. Диковинная зверушка, которую терпят лишь потому, что она полезна…       — Наверное, поэтому я так привязалась к Дрейду, — покосившись на ветви колючего кустарника, проговорила Сцилла и пожала плечами. — Он интересовался моей жизнью, всегда находился рядом, давал то, чего я не получала ни от приемных родителей, ни от кого-то еще. Я считала его другом. Даже не подозревала о его истинных намерениях. Хотя знаешь, сейчас вспоминаются странные вопросы и просьбы… Но я, наверное, не желала их замечать. Ведь радовалась тому, что меня принимают.       Сцилла уткнулась носом в колени, размышляя о повадках «доброго дядюшки» Дрейда. И как он смог так усыпить бдительность?.. Ведь стоило бы заподозрить неладное, когда он расспрашивал о том, как Сцилла ищет нужные травы и что при этом ощущает. Вечно просил достать какие-то редкие растения. Но Сцилла не придавала этому значения. Думала, он искренне интересуется. Дрейд так восторженно хвалил ее дар, так открыто улыбался… Сцилла моргнула и перевела взгляд на Нерея. Тут же отвернулась, продолжив говорить.       — Я никогда не жаловалась и не чувствовала печали из-за этого. Довольствовалась тем, что имела. Иногда бывало одиноко, но не настолько, чтобы страдать по этому поводу. Соседи со мной здоровались и улыбались, деревенские жители всегда казались приветливыми. И приходили, когда возникала необходимость в лечении. Но не более. Ведь ко всем, кто хоть немного отличается, всегда предвзятое отношение. Люди так устроены. Ты знаешь это.       Посмотрев на Нерея, Сцилла кивнула, будто вместо него. Он точно знал, как люди относятся к другим, необычным.       — С детства, с тех пор, как меня поселили в Цветущих холмах, все были ко мне благосклонны. Опекуны тоже не обижали, хотя и не проявляли особого тепла. И я радовалась этому, ведь там, откуда я родом, относились совсем иначе к моему дару…       Сцилла повела плечами, вспоминая оскорбления и ругань. Хорошо, если словесную… А то, бывало, и камнями бросались. В приюте Аутфорда все ненавидели и боялись ее. А все после того, как она ускорила рост розы в саду… Хоть Сцилла и была тогда совсем маленькой, хорошо запомнила все колкие фразы других детей. И разбитый лоб от меткого попадания булыжника, брошенного Стивом Сандерсом.       — На контрасте с пренебрежением и даже страхом здесь мне жилось хорошо. И я очень хотела, чтобы меня полюбили, чтобы не плескалось презрение в глазах людей. Старалась изо всех сил. И была счастлива, что удалось заслужить их благосклонность. Но… Когда появился ты, я поняла, каково это — когда о тебе заботятся. Просто так, а не потому, что однажды может понадобиться помощь. Когда есть разговоры ни о чем и обо всем, желание помочь и защитить того, кто рядом, — Сцилла вздохнула. — А ведь ты ни в чем не виноват, Нерей. Ты поплатился только за то, что оказался рядом, и… Я чувствую вину за твою смерть.       Сцилла положила ладонь на груду камней, словно это могло помочь Нерею услышать ее исповедь.       — Мне так жаль, Нерей. Я не хотела, чтобы все обернулось так… И я не знаю, как дальше жить.       Сцилла закусила губу, подавляя всхлип. Единственное, что не давало скатиться в пучину отчаяние окончательно — желание отомстить. Нерей говорил, что подобное не заполнит внутренней пустоты… Но это все, что у нее осталось. Сцилла никогда бы не подумала, что когда-то сможет ощутить такую жгучую ненависть. Такое желание поплатиться. Даже в детстве, когда ее унижали, никогда не испытывала подобного. Только обиду и горечь. Но сейчас все иначе.       Взглянув на друга, Сцилла медленно моргнула от ощущения заполняющей грудную клетку боли. Пока говорила с ним и вспоминала, было проще. Но теперь осознание прошило с новой силой.       — Спасибо за все, Нерей. И… прощай, — последнее слово она выдохнула едва слышно, голос дрогнул и сорвался.       Сцилла выбрала несколько плоских камней и очень бережно уложила первый на подбородок Нерея. Слезы вновь полились по щекам, и, даже не сдерживая скулящих всхлипов, Сцилла медленно закладывала лицо. Два булыжника — по бокам, они обхватили щеки. Несколько поменьше закрыли середину лица и лоб. И один, самый приплюснутый, закрыл глаза. Сцилла зажмурилась, закусив губу, и загребла земли ладонями, присыпая хлипкую конструкцию сверху. Наблюдала, как мокрый грунт просыпается в щели меж камней.       Когда Сцилла покончила и с этим, она встала и прошлась вдоль деревьев. Выискивала обломок коры, но не нашла ничего подходящего, и потому оторвала небольшой кусок прямо от ствола. Нацарапала камнем на нем имя Нерея и день, в который он погиб. Умостила импровизированную табличку у изголовья и осела, не замечая стекающих по телу ручьев дождя.       Так хотелось, чтобы никто не добрался, не открыл, не раскопал и не увидел… Это желание так затапливало изнутри, что казалось, будто оно плещется там буйными штормовыми волнами. Сцилла отрешенно подумала, что могла бы его осуществить. Знать бы только, как…       Зарывшись пальцами во влажную землю, она зажмурилась и сосредоточилась на ощущениях. Сцилла понятия не имела, как у нее получилось то, что она сделала с торговцами. Но тогда тоже единственное, что разливалось в груди — желание защитить. Сцилла понадеялась, что и сейчас все получится.       Слушая природу, Сцилла хмурилась и улавливала движение соков в окружающей растительности. Но совсем не понимала, как осуществить задуманное. Шла за инстинктом и магией на одном лишь неуемном желании.       И вдруг что-то произошло. В солнечном сплетении запульсировало так сильно, словно сердце вот-вот раздробит ребра. Отчетливо ощутилась корневая система тех самых кустарников, и Сцилла услышала глухие удары о влажную землю и скрип веток. А когда распахнула веки, так и не поняла, как именно нужно это делать. Но могилу Нерея оплетали тугие ветви, обагренные кровью врагов. Да так плотно, что при всем желании невозможно их раздвинуть и добраться до камней.       Сцилла подползла на коленях к движущемуся кокону из лозы, усеянной острыми шипами, и коснулась ладонью — на тех местах, где виднелись капли крови, кора вдруг треснула и показались темно-алые соцветия. Сцилла задумчиво наблюдала, как распускаются бутоны небольших цветков и усеивают могилу Нерея. Ветви стиснулись еще крепче, переплетясь между собой, и стихли.       Сцилла отрешенно улыбнулась. Не зная, как именно, но она исполнила задуманное. Нерея теперь никто не достанет. Его захоронение надежно. И завораживающе красиво.       Справившись с задачей, Сцилла уставилась в землю и безразлично наблюдала, как мощные капли плещутся в луже.

***

      Сцилла брела по тропе, едва разбирая дорогу. Голова невыносимо гудела, тело продрогло до костей под непрекращающимся рубежным ливнем. Все мышцы ныли, а раны беспощадно саднили. Сцилла спотыкалась и падала, но поднималась и шла дальше, стараясь не обращать ни на что внимания. Благо, что покров ночи и стена воды с неба укутали настолько, что она стала невидима для светящихся квадратов окон и людей, прячущихся за ними.       Дойдя до своего дома, Сцилла на миг замерла. Посмотрела на покосившуюся темную хижину, стоящую в стороне от остальных построек, и тяжело вздохнула. Мелькнула мысль зайти за вещами, но Сцилла ее отмела. Ничего, подходящего для путешествия, там и в помине не было. Пара выцветших платьев да прохудившиеся сапоги в дороге не пригодятся. Да и не хотелось даже переступать порог этого жилища, где все будет напоминать о собственной глупости и наивности.       Нет, сюда Сцилла не вернется. Этот дом ей не нужен. Как и люди, вереницей в него заходившие только по нужде.       Сцилла больше не хотела помогать никому. Чувствовала, что не сможет. Исчезло это желание — быть полезной. Заместилось другим, более яростным и сильным. Обогнув строение, она направилась дальше, вверх по холму. Дом Дрейда уже недалеко.       Добредя по скользкому размытому грунту до дверей, Сцилла смахнула волосы с глаз и обошла хижину по кругу. Подобрала камень поувесистее, завернула его в лоскут своей одежды и зашвырнула в окно. Стекла со звоном посыпались к босым ногам, и Сцилла сбила их остатки, взбираясь на подоконник.       Оказавшись внутри, осмотрелась. Плотно задернула все шторы и зажгла свечу, найденную на письменном столе. На нем тут же обнаружились кипа писем и каких-то записей. Видимо, дядюшка торопился настолько, что не успел прибраться.       Поручения, имена, адреса. Сцилла хмурилась, просматривая бумаги. Столбцы с цифрами, непонятные наборы букв, координаты… Насупившись, Сцилла поднесла блокнот ближе к глазам. Странно, учитывая, что торговцы не считаются людьми образованными. А двигаться по координатам в сельской школе не обучают.       Отложив бумаги в сторону, Сцилла принялась копошиться в ящиках. И найденное в них удивило куда сильнее, чем познания дядюшки Дрейда в географии.       Она выложила на стол нечто, что в обстановке деревенского домишки не вписывалось ни во что. Мешок с непонятными металлическими штуками, коробочка с мигающим красным огоньком, провода, щипы. Сцилла понятия никакого не имела о подобных вещах — ей приходилось видеть городские изобретения лишь единожды, в приюте, и то — все знакомство с технологической частью континента свелось к искусственному освещению в актовом зале. Там была похожая коробка, только висела она на стене и казалась побольше.       Покрутив в руках необычную находку, Сцилла осторожно обернула провода вокруг нее и отложила в сторону. Как и бумаги с именами и координатами — больше ничего полезного среди корявых писулек Дрейда Сцилла не нашла. Порывшись еще немного по выдвижным ящикам, водрузила на столешницу еще какую-то серебристую палку, маленькие круглые штуки и нечто продолговатое.       Зачем это все нужно, Сцилла пока не придумала. Зато решила, что может пригодиться в дороге. Или о чем-то поведает. В крайнем случае, наверняка есть шанс найти покупателя на это…       Как минимум, одно Сцилла узнала по самому факту нахождения этих вещей в доме Дрейда. Нигде, кроме как в Инсанаполисе — негласной столице континента — такие не достать. А значит, ей нужно именно туда.       Все, что Сцилла знала об этом месте, сводилось к байкам о живущих там потомках Владыки и их знаниям, способным создавать нечто подобное ее находкам.       Хотя вопросов не уменьшилось, а только прибавилось — но теперь Сцилла примерно представляла, куда двигаться. И, пока она искала дорожный мешок и подходящую одежду, размышляла, откуда у Дрейда это все взялось. Ведь всем известно, что обладать технологиями могут только жители Инсанаполиса. Даже у горожан из Аутфорда находились только простые изобретения. Вроде тех же ламп.       Жаль, что Сцилла совершенно не помнила, по какой дороге ее везли в деревню. Слишком давно это было, да и она тогда была так напугана, что и при желании ничего бы не запомнила.       «Дойти бы хоть до Аутфорда, а оттуда уже проще искать путь в столицу… Наверное», — мысленно вздохнула Сцилла.       О том, где взял эти странные штуки Дрейд, напрашивалось лишь два вывода — либо он по какой-то невообразимой причине был вхож в город, либо где-то за пределами побережья цветет буйным цветом черный рынок с перекупами. Второй вариант казался более правдоподобным, но похоже, что Дрейд этим барахлом пользовался, а научиться с ним обращаться он мог только в одном месте.       Поговаривали, что устройства даже включить невозможно, если в венах не течет кровь Владыки континента. А его потомки из города и носа не показывали, жили особняком за высокими стенами и бетонными заборами.       Сцилла нахмурилась и принялась оттирать от себя грязь, зачерпывая воду из таза. Затем умылась и вытерлась пушистым полотенцем, возмущенно пробормотав:       — Надо же, какую роскошь любил Дрейд.       После скудного купания заплела подсохшие густые светло-русые волосы в объемную косу. Натянула темно-серую мужскую тунику с широким воротом и штаны такого же цвета, которые оказались довольно велики. Но на это наплевать — перешивать сейчас она ничего не собиралась. Подпоясавшись широким кожаным ремнем с кольцами для мешков, Сцилла влезла в сапоги с высоким голенищем и заправила в них штанины. Нога у Дрейда была на удивление миниатюрной для мужчины. На Сциллу, конечно, обувь великовата, но не критично. На пару шерстяных носков вполне сносно села.       Окинув себя взглядом в зеркале, Сцилла кивнула. Тепло, практично, удобно, а главное — неприметно. Только длинные рукава туники раздражали — подкатав их и так, и эдак, Сцилла фыркнула и взяла ножницы со стола. Сделала прорезь для большого пальца, и тогда осталась довольна — с ее вечно мерзнущими руками так будет просто отлично. Посмотрев на израненные ладони, Сцилла перевязала их чистыми лоскутами ткани, чтобы не травмировать сильнее. Искать, чем их обработать, не хотелось.       Достав коричневый водонепроницаемый плащ с объемным капюшоном из сундука, Сцилла набросила его и скривилась — по полу волочится. Не долго раздумывая, обрезала до нужной длины. Сойдет. Сейчас мало интересовало, обшарпается ли непрошитый край.       Сцилла скинула все свои находки в дорожную сумку через плечо, которую нашла в шкафу, взвесила на руке и кивнула сама себе. Затем порылась среди кухонной утвари — нашла непортящуюся еду, фляги для воды, газовую горелку. Стиснув в пальцах ее ремешок, зажмурилась и судорожно выдохнула, сдерживая слезы. Снова вспомнила о Нерее и их знакомстве.       Незатейливые сборы и копошение в чужих вещах отвлекали от горечи и боли, но те никуда не делись. И казалось, что не исчезнут уже никогда…       Загрузив все в мешок, Сцилла сосредоточилась на том, что предстояло сделать. Это помогало немного прийти в себя. Она прикрепила к поясу флягу и обнаруженный в спальне изогнутый кинжал в потертых ножнах. Туда же повесила кошель с монетами, найденный под матрасом. От того, как Сцилла бессовестно обворовала покойника, стало не по себе, но потом она цыкнула сама на себя с мыслью о том, что этот самый человек ее чуть не продал в рабство. И поделом. Не пригодится ему уже это добро.       Натянув ворот туники на лицо, Сцилла поправила капюшон, запахнула плащ и твердым шагом, не оглядываясь, направилась к выходу.       Ее наполняли уверенность и решимость, подпитываемые скорбью и ненавистью. Пока план весьма скудный и вариативный, потому что толком никакой информации она не выяснила. Но надеялась сориентироваться на месте. Сейчас у нее есть цель.       Сцилла намерена посетить Инсанаполис, город избранных. И эта маячащая в необозримой дали задача придавала сил и помогала взять себя в руки. Затолкать поглубже желание забиться в угол и бессильно лить слезы. Сцилла понимала, что так ничего не изменить и не исправить. И решила научиться с этим жить. Она не будет больше слабой. Иначе своего не добьется.       Выйдя на порог, Сцилла на миг зажмурилась и глубоко вдохнула, прежде чем сделать первый шаг в неизвестность. С этого момента никаких сомнений и сожалений. Терять нечего, так что…       Дверь громко хлопнула. Звук тут же потонул в шорохе дождя, а темная фигура в объемном плаще с капюшоном бесшумно растворилась во мраке ночи.