Ремиль по большому счету пересказал Сцилле то же, что и Эрион. Она сидела, задумавшись, пожевывая щеку с внутренней стороны.
— Если есть вопросы — буду рад ответить, — вымолвил Ремиль и сложил руки на столе.
— Вопросов, на самом деле, куча, — начала Сцилла. — Только я не знаю, с чего и начать.
— Начни с первого, что приходит в голову, — доброжелательно улыбнулся Ремиль.
— Как так вышло, что вы живете бок о бок с главками? — подняв глаза, спросила Сцилла. — На поверхности их боятся, считают монстрами. Даже те же торговцы.
— Да, есть о них такое мнение. И не все главки дружелюбны. Но когда-то очень давно мы с Иолаем случайно встретились, — задумчиво проговорил Ремиль. — Он мне помог, когда я попал в беду. Иолай оказался моим связующим. Мы стали общаться. Я тогда находился в похожей на твою ситуацию — меня разыскивали. И тогда Иолай предложил мне убежище, — окинув взглядом комнату, улыбнулся он. — Тогда это просто был воздушный карман, но для жизни вполне годилось. Со временем я решил помочь и другим. Своим друзьям, оказавшимся заложниками города и его власти.
— То есть, у вас тоже есть дар? — воодушевленно спросила Сцилла.
— Нет, не совсем, — уклончиво ответил Ремиль. — В Инсанаполис попадают не только одаренные. Но это сейчас не так важно. Суть в том, что с помощью Иолая мне удалось освободить многих и мы стали строить это место. Мы зовем его убежищем, оно стало для нас домом. Это если вкратце.
Сцилла моментально подмечала, как искусно Ремиль уходит от неудобных ответов, переводя тему.
«Что же, ладно», — подумала она, всматриваясь в его лицо.
— Но я не понимаю, — нахмурилась Сцилла, поразмыслив. — Как вы смогли это все построить… Вам на вид не дашь больше сорока лет, — уставилась она на Ремиля. — А чтобы возвести нечто подобное, нужны десятилетия…
— Я гораздо старше, чем выгляжу, — усмехнулся Ремиль. — Но ты права, это место строилось не один десяток лет. И чем больше единомышленников я собирал вокруг себя, тем быстрее и слаженнее шла работа.
— А как вы сумели попасть в город? Эрион говорил, что многие технические штуки вы стащили оттуда и смогли воспроизвести по образцу.
— Мы знаем многое об Инсанаполисе и его изобретениях благодаря работе нашей разведки. И пути туда нашли тоже они. А также многое мы получаем от следопытов и торговцев, которые попадают в наши ловушки.
— Кстати, о них, — встрепенулась Сцилла. — Зачем они вам? Я вчера видела двоих в какой-то жиже…
— Это и есть ловушка, — усмехнулся Ремиль. — Та твердая вода, по которой ты пробежалась. Не будь у тебя связи с колонией, ты бы, вероятно, тоже в ней увязла. А даже если и нет, то проход для тебя не открылся бы в любом случае.
Сцилла сосредоточенно насупилась, слушая его.
— Мы отделили часть бухты перегородками и запустили туда синтетические организмы, изобретенные нашими ребятами. Именно поэтому море там такое вязкое — их работа. Синтетики реагируют на разные факторы, — задумчиво произнес Ремиль, — но главный — вес. Носители энзимидов гораздо тяжелее обычных людей. Некоторые спецотряды следопытов, занимающиеся конкретно нами, пару раз умудрялись обойти систему, но после этого мы ее усовершенствовали. Плюс — ловушка у нас не одна. Здесь несколько уровней защиты, — кивнул Ремиль, разведя руки в стороны. — А тех, кто к нам попадает, мы уже не выпускаем, так что доложить о них они не могут. А по поводу «зачем», — протянул он, искоса взглянув на Эриона, и Сцилла тоже повернула к нему голову, — нам они нужны для получения информации и этих самых устройств.
Сцилла нахмурилась, когда лицо Эриона вытянулось. Он приподнял бровь и с таким недовольством зыркнул на Ремиля, что Сцилле стало не по себе.
«О чем это они не договорились?»
— А что вы делаете с ними потом? — поинтересовалась она, вновь обратив внимание на бесстрастного Ремиля.
— Зависит от них, — тут же ответил он. — Некоторых ликвидируем. А некоторые остаются здесь, — испытующе посмотрев на Сциллу, сказал он.
Она вздрогнула и выпрямилась на стуле. Горло моментально сдавили тиски паники. Озноб прокатился по позвонкам и конечностям, а глаза застлала пелена страха.
— Здесь? — выдавила Сцилла осипшим голосом спустя несколько долгих мгновений, кое-как совладав с собой. Не может быть, чтобы… в убежище, коим его именует Ремиль, находился кто-то из чудовищ. Может, она не так поняла?.. — То есть, прямо здесь, среди обычных людей?
— Да, — уверенно и спокойно кивнул он.
— Среди тех, на кого они охотились и кого продали бы? — сиюсекундно вспыхнув, зло затараторила Сцилла. — Кого без зазрения совести бы избили и изнасиловали, прежде чем продать?!
Ярость накрывала поглощающей волной от осознания того, что наравне с нормальными сюда принимали и этих… Этих…
Монстров.
— Нет, таких мы ликвидируем, — ровно ответил Ремиль. — Не все они одинаковы, Сцилла.
— Вы же сказали, что все они контролируются кем-то там в городе и не могут противиться приказу! — на повышенных тонах выплюнула она.
— Да, но приказ никогда не содержит требований жестокости. Те, в ком она есть врожденная, те и калечат товар. Но не все такие. Элементарные особенности характера. И обычные люди бывают кровожадными.
— Тем не менее
эти чудовища крадут одаренных и продают их! — выкрикнула Сцилла, начиная дрожать всем телом. Бросила короткий взгляд, полный негодования, на напряженного и притихшего Эриона и тут же вновь уставилась в бесстрастное лицо Ремиля.
Мысль о том, что где-то здесь бродит торговец… Или что она даже с ним могла общаться, заставляла бить панику и вызывала одно желание — скорее сбежать прочь отсюда.
— Я понимаю твои чувства, с тобой плохо обращались, — нарочито тихо проговорил Ремиль. — И им нет прощения. Но поверь, не все
люди одинаковы. И среди тех, кто просто физически не мог ослушаться приказа, есть те, кому от этого было не лучше, чем их жертвам, пойми. Заложники собственного тела, представь на секундочку, каково это — осознавать, что творишь ужасные вещи, но не мочь совладать с собой. Это та еще кара, Сцилла. Мы с пониманием относимся и к таким.
— Да что вы, — прошипела она, скривившись, — а то, что они, пусть и против воли, рушат судьбы людей, продавая их в город, где их ждет… — Сцилла запнулась, хватанув воздуха. Вектор мыслей резко сменил направление. — А что их там ждет? — настороженно спросила она, медленно моргнув. — Что с ними делают в городе, зачем они нужны?
— Ты уверена, что хочешь это узнать? — предостерегающе спросил Ремиль.
Сердце Сциллы ухнуло в пятки. Ничто даже приблизительно нормальное не могло начинаться с таких слов.
— Разумеется, хочу! Особенно, зная, что где-то здесь мимо меня может пройти один из торговцев!
— Мне кажется, ты сейчас не готова к этой информации, — отведя взгляд, бросил Ремиль.
— Я готова! — гаркнула Сцилла, забравшись на стул с ногами и поджав их под себя.
Отчаянно хотелось скрутиться в клубок и отгородиться от окружающего мира.
— Как знаешь, — холодно ответил Ремиль. — Рассказ будет долгим. — Сцилла затравленно уставилась на него и кивнула. — Люди в Инсанаполисе давно потеряли связь с природой, — осторожно начал он, — но это не проходит бесследно. Особенно учитывая, что все население города так или иначе состоит в кровном родстве — они не допускали туда посторонних, считая остальных жителей континента недостойными их знаний. Ведь сами городские мнят себя потомками древних, потомками Владыки. Ты знаешь о нем? — приподнял бровь Ремиль.
— Конечно, знаю! — огрызнулась Сцилла. — Может, я и деревенщина, но не совсем тупица, — процедила она сквозь зубы.
— Я ничего подобного не имел в виду, — вздохнул Ремиль. — Просто многие действительно не знают истины. Владыку возвели в ранг божества, но на самом деле он был вполне себе обычным человеком, просто с некой генной мутацией и невероятно развитым интеллектом, чем сильно выделялся среди прочих.
Сцилла молча уставилась на Ремиля, после своего возмущенного восклицания боясь признаться, что действительно этого не знала. Но прямо сейчас ее это мало интересовало. Ремиль окинул ее изучающим взглядом и продолжил.
— В любом случае, речь сейчас не об этом. Несколько веков назад начались первые последствия — снизилась рождаемость, а дети появлялись на свет с разными заболеваниями. Тогда их старались лечить. Но ничего не помогало, они просто жили в разы меньше своих родителей, а способность к воспроизведению потомства снижалась с каждым новым поколением. В конце концов, стали рождаться и вовсе бесплодные, что угрожало всему роду Инсанаполиса. Эту проблему решили с помощью искусственного оплодотворения и инкубаторов. Но дети все равно болели, с каждым разом сильнее и страшнее. Начали проявляться физические и умственные отклонения, и в процессе исследований, в том числе вскрытий, ученые города выяснили, что почти у всех них были поражены внутренние органы.
Ремиль говорил уверенно и размеренно, и Сцилла все сильнее вжималась в спинку стула от осознания всего кошмара, происходящего за укрепленными стенами Инсанаполиса. На краткий миг в ней возобладало сочувствие, но она быстро одернула себя, вспоминая,
о ком именно ей рассказывают.
— Многие дети погибали, не достигнув и трехлетнего возраста, и жили в страшных муках. Как выяснилось, в процессе генной мутации возникла брешь в ДНК, и даже технологии Инсанаполиса не смогли решить эту проблему. У новорожденных просто отсутствовали клетки, именуемые рехалитами — именно те клетки крови, которые есть у каждого здорового человека на континенте. Они отвечают за регенерацию тканей организма при любого рода деструктивном процессе. А их отсутствие в данном случае приводит к катастрофическим последствиям. Инфекция, воспаление, повреждение, даже самое незначительное — и организм не может бороться. Начинается полиорганная недостаточность.
Сцилла медленно моргнула и нахмурилась, силясь понять, что это значит. Ремиль замолчал, покачал головой и вздохнул.
— Это как цепная реакция — отказ органов один за другим, пока процесс не доберется до сердца и мозга, которые впоследствии просто отключаются, — пояснил он, и Сцилла ошарашенно кивнула.
От рассказа Ремиля у нее волосы вставали дыбом. Ощущения ужаса и неправильности услышанного липкими щупальцами опоясывали внутренности, скручивая их в тугой узел.
— Горожане придумали много новых устройств и синтетических лекарств, способных поддерживать в них жизнь дольше. Но отсутствие рехалитов у одного поколения повлекло иные бреши в ДНК у следующих. И из-за того, что мутации проявлялись в различных и самых непредсказуемых вариациях, многие родители начали испытывать ненависть к своим отпрыскам. Появился первый Атриум уродов — туда сдавали малышей, на которых интересно смотреть. С тремя руками, двумя головами, без глаз или ног. Такой досуг многим горожанам оказался по вкусу.
Сциллу всю передернуло от хладнокровности и жестокости этих людей, мнящих себе невесть кем. Потомками Владыки…
— А тех, кто внешне ничем не отличался от нормальных, — продолжал Ремиль, — старались лечить, искали все новые способы. Тогда же сформировали первые отряды следопытов, которых выпускали за пределы города на поиски чего-то от природы, что может помочь. Чего-то такого, что они в своем замкнутом технологичном мире давно утратили. И следопыты нашли главка. Тогда в Инсанаполисе создали первых энзимидов.
— То есть, все торговцы — дети кого-то из Инсанаполиса? — выдохнула Сцилла, не веря своим ушам.
— Не просто кого-то, а верхушки власти. Правящего совета, — кивнул Ремиль.
— Но при чем здесь одаренные? — пропустив мимо ушей непонятное определение «совета», спросила Сцилла.
— Чтобы это понять, нужно знать предысторию, — терпеливо произнес он. — Так вот. Энзимиды — по сути полусинтетические симбионты, то есть микроорганизмы симбионтического типа. Созданные из существующих клеток, растущие, размножающиеся и отмирающие со временем существа, но выведенные из пробирки. Ранее ничего подобного в природе не существовало. Энзимиды вводятся внутривенно в виде вакцины, и, попадая в кровь, приспосабливаются к окружающей среде, начиная работать вместе с имеющимися кровяными тельцами, по сути замещая отсутствующие рехалиты и выполняя их функции. В процессе жизнедеятельности они поглощают эритроциты и гемоглобин, которые у торговцев вырабатываются в избытке. При значительных повреждениях, например, при ранении, когда на энзимидов идет дополнительная нагрузка, возникает анемия, но критично это на носителях не сказывается.
Ремиль перевел дыхание, а Сцилла глядела на него ошалелым взглядом, силясь уместить в голове эти до ужаса непонятные и пугающие сведения.
— А… анемия? — переспросила Сцилла, начиная паниковать теперь уже от избытка информации и того, что половину она не понимает.
— В народе называют малокровием, — произнес Ремиль, посмотрев на Сциллу исподлобья.
— А-а-а, — кивнула она. С этим словом она знакома, даже травы для облегчения симптомов заготавливала.
Ремиль прочистил горло и продолжил рассказ.
— Изначально симбионты были призваны заново отстраивать внутренние повреждения, используя способность главков к регенерации, — продолжил он. — И в этом работали они безукоризненно при том условии, что пораженный орган еще не полностью прижился и не начался процесс отторжения. Энзимидов планировали извлекать после того, как они выполнили свою задачу. Но оказалось, что организм без них не функционирует из-за стремительной дегенерации всех ранее восстановленных тканей.
Сцилла зажала виски пальцами и выдохнула.
— Что пояснить? — поинтересовался Ремиль, заметив ее замешательство.
— Дегене… — попыталась произнести Сцилла, но запнулась и ругнулась под нос.
— Дегенерация, — повторил Ремиль, прищурившись. — То есть, обратный процесс. Если энзимидов извлечь — все, что они восстановили, разрушается, и органы начинают отказывать.
— Поняла, — прошептала Сцилла, уставившись в точку на столешнице.
— Так что было решено оставить все, как есть, ведь цель достигнута — в симбиозе с энзимидами можно жить вполне благополучно. Но впоследствии обнаружилось чудовищное с точек зрения человечности и морали побочное действие — безусловная покорность.
У Сциллы голова шла кругом от терминологии, и она с трудом вычленяла суть из потока тяжелых к восприятию слов. А от того, что она сумела понять, начинало мутить от отвращения.
— Энзимиды создавались путем синтеза крови главков и биоматериала членов совета. Там довольно сложный процесс, пояснять который я тебе не буду, потому что я так вижу, что ты едва ли понимаешь, о чем я, — произнес Ремиль, и Сцилла подняла на него уставший взгляд.
— Суть я улавливаю. Но пожалуй, что да, в подробности вдаваться необязательно, — тихо ответила она, и Ремиль кивнул.
— Я постараюсь изъясняться проще, — вздохнул Ремиль. — Синтезировали препарат с энзимидами таким образом как раз для того, чтобы минимизировать риск отторжения незнакомых клеток. И все, кому его ввели, слышали зов хозяина и беспрекословно исполняли его указания, какими бы бесчеловечными они ни являлись. И совет стал этим пользоваться, как ни прискорбно.
— Я не понимаю, — фыркнула Сцилла, насупившись. — Как они могли так поступать со своими детьми? — подняв глаза, спросила она. — По сути, они сделали из них орудия пыток. Намеренно!
— Так и есть. Я не зря упомянул, что это побочное действие ужасное с точки зрения морали. Но, как выяснилось, ею не обладают в Инсанаполисе. Все, ради чего они столько лет бились — спасение своего потомства. И, когда добились желаемого, пусть на данном этапе и путем излечения симптомов, а не первопричины, их собственные дети потеряли для них всякое значение. Потому что практически они не могут считаться наследниками.
Сцилла повела плечами, силясь сбросить с себя стаи воображаемых мурашек, бегущих по телу от шока, непонимания и отвращения.
— Все дело в том, что спасти жизни своих отпрысков они сумели, но их способность к деторождению — нет, — тем временем продолжил Ремиль. — Регенерация не смогла восстановить это звено, потому что все, кому вводились энзимиды, были бесплодными изначально. Это последнее поколение не имело ни одного представителя, способного воспроизводить потомство. И здесь мы приближаемся к ответу на твой вопрос, — выдохнул Ремиль, потерев лоб.
Сцилла подалась вперед, призывая всю свою способность к концентрации после такого потока сбивающих с толку и вводящих в ступор сведений.
— Совет осознал, что просто выжившие дети для Инсанаполиса ничего не значат, ведь продолжить род они не могут. Даже путем искусственного оплодотворения — последние попытки не возымели успеха. Эмбрионы в инкубаторах вовсе не развивались и замирали, гибли. Горожане пришли к выводу, что нужны новые эксперименты, теперь чтобы решить и эту проблему. А спасенные такими титаническими усилиями дети, уже повзрослевшие, оказались хорошими исполнителями, ведь просто физически не могли отказаться от грязной работы. Отряды следопытов снова отправились за пределы города. Но только в этот раз они наткнулись на носителя магии. Одаренную девушку.
Шестеренки крутились в голове Сциллы, сопоставляя информацию об инкубаторах, наследниках и бесплодии.
— Они что, использую нас как живых инкубаторов для своего потомства? — с отвращением выплюнула она, придя к собственному выводу. — Потому что искусственно у них не получилось?
— Нет, — покачал головой Ремиль. — Хуже, Сцилла. Гораздо хуже.
Сцилла вновь похолодела, откидываясь на спинку стула. Тяжело сглотнула, глядя на сосредоточенного Ремиля, и даже не представляла, что может сейчас услышать.
— Теоретически горожане могли бы поступить и так, используя семя старших членов совета, еще способных оплодотворить яйцеклетку. Если постараться, — печально усмехнулся Ремиль. — Но если бы получилось, в детях оказалась бы примесь недостойной крови. Что, возможно, смогло бы излечить их вымирающую расу, но они этого по-прежнему не желают. Поэтому одаренных доставляют в город и выкачивают из них магию, трансформируя ее в кое-что иное при помощи своих технологий. Это крайне мучительный и болезненный процесс, он происходит в так называемой камере сепарации. Человек в ней все осознает. Чувствует, как отделяются его клетки, содержащие магию, от остальных, человеческих.
С каждым произнесенным словом Сцилла все сильнее ощущала, как коченеют от страха руки и колотится сердце где-то в районе горла, усиливая подкатывающую тошноту.
— Шансы выжить после этого сводятся к нулю, и люди гибнут в страшных муках. А тела их перерабатываются в сыворотку, поддерживающую жизнь старых членов совета. Сила одаренных смогла поспособствовать значительному прорыву в их экспериментах. Но совет пошел дальше.
Ремиль отпил воды из бутылки и перевел дыхание.
— Теперь, исходя из данных нашей разведки, они создают новую расу из своих клеток и концентрата магии. Выращивают в пробирках совершенно противоестественным путем. Первые гибриды подобного рода подавали большие надежды, но из-за того, что использовались не чистокровные одаренные, жили они недолго. Не так долго, как хотелось правителям. Еще и начинали мутировать в процессе жизни, проявляя разбавленную человеческой кровью магию, перестраивающую их клетки слишком быстро и крайне болезненно. Так что выживших отправили в криосон
и добывают чистокровок, коих осталось крайне мало на континенте.
Сцилла уставилась в пол расширенными от ужаса глазами и с трудом хватала ртом малые дозы воздуха. Подобная перспектива ей вовсе не по душе.
— Но и из остальных одаренных они что-то мастерят, мы пока не знаем, что, — тихо проговорил Ремиль. — Потому что тот, кто однажды вошел в город, оттуда никогда не выйдет. Сцилла, — позвал он, привлекая ее внимание. Она подняла расфокусированный взгляд. — Ты должна понять одно, — тихо и вкрадчиво проговорил Ремиль. — Никто из следопытов или торговцев не выбирал ими быть.
— Но они поставили свои жизни выше остальных, — сипло прошептала Сцилла, обнимая колени.
— Не они, а их родители, — покачал головой Ремиль. — Энзимиды вводятся в раннем возрасте, максимум — в восемь-десять лет, и то, если ребенок выносливый. Пока еще есть что восстанавливать, потому что отторжение органов прогрессирует стремительно. И причиняет ужасную боль. Те, кто хотел спасти своих детей, не имели другого выхода. И они знали, да, какая участь их ждет впоследствии. Следопыты и торговцы выселяются из Инсанаполиса. Они живут в Аутфорде вместе с обычными людьми, обеспечивающими функционирование города. По сути, отпрыски элиты вынуждены сосуществовать с прислугой. Они лишаются всех привилегий, потому как из-за бесплодия не могут считаться наследниками. Но они это не выбирали. Многие из них скорее выбрали бы смерть, нежели такую жизнь.
— Им никто не мешает умертвить себя, — зло прошипела Сцилла. По щекам покатились слезы от бессильной ярости.
— Они не могут и этого. Приказ есть приказ. И первый приказ, который они получают — жить несмотря ни на что, потому что прецеденты были. Первые испытуемые после череды указаний в отчаянии заканчивали жизнь самоубийством.
— Я не верю, что они совсем ничего не могли придумать, чтобы как-то не выполнять этих приказов!.. — выкрикнула Сцилла, с ненавистью глядя на Ремиля. Он вздохнул и покачал головой.
— И они придумали. Они переходят на нашу сторону. И вместо того, чтобы истреблять одаренных, они их спасают. Это не перечеркивает былых преступлений, но позволяет их искупить.
— Вы же сами сказали, что они не могут противиться этим приказам! — воскликнула Сцилла, раздраженно утирая предательские слезы. — Где гарантии того, что в один прекрасный день они всех вас не перережут? Или не захватят и доставят в город? Я знаю, как долго они могут выжидать, Дрейд ждал почти десять лет, прикидываясь моим другом, прежде чем схватить меня!
— Это исключено.
— Вы не можете быть уверены!
— Могу, потому что ни одного человека, несущего потенциальную опасность, я бы не оставил в убежище. Мы научились извлекать энзимидов из организма без вреда. Они синтезированы из крови главков, а потому главки способны ими управлять. И помогают полноценно восстановить внутренние органы. У некоторых происходят рецидивы в связи с разными сопутствующими процессами — но главки всегда помогают их вылечить. Без энзимидов торговцы не опасны. Им возвращается контроль над собственной волей, приходится проходить длительную реабилитацию, прежде чем они приспосабливаются жить без приказов и на свое усмотрение. Но те, кто искренне хотят избавиться от гнета, те, кто не сломился под давлением и не проявил страсть к жестокости, становятся очень верными и самоотверженными жителями нашего общества.
— А такие, как я, знают о том, кто живет рядом с ними? — с прищуром спросила Сцилла.
— Разумеется. Мы никого не обманываем. Я говорю это и тебе, потому что ты имеешь право знать. Действительно, не все одаренные согласны на такие условия. Мы никого не держим. Но только те, кто на собственной шкуре испытал действие энзимидов и знают, как устроено все в городе и в кастах следопытов и торговцев, на самом деле могут вас защитить.
Сцилла уставилась в точку перед собой, вцепившись в штанины. Она не верила, что кто-то из жертв торговцев мог согласиться на подобное. И понимала, что, каким бы убедительным ни хотел казаться Ремиль, она не сможет принять, что есть среди них нормальные люди.
— Я хочу уйти, — процедила Сцилла, подняв затравленный взгляд на Ремиля. Тот тяжело вздохнул и покачал головой.
— Ты имеешь на это право, Сцилла. Но я тебя не отпущу, пока ты не остынешь и не обдумаешь все, как следует. Там для тебя опасно. Ты понимаешь, что каждый торговец желает тебя найти? У них приказ, они получили данные на тебя от Дрейда, как только он решил брать тебя. Им даже не нужны листовки с твоим лицом, которые, помимо прочего, висят в десятке окрестных деревень твоими стараниями. Они узнают тебя при достаточно близком контакте, — Сцилла мысленно простонала со своей глупости. И стало понятно, как тот альбинос смог ее вычислить. — К тому же, если по твою душу уже отправили следопытов, дело совсем плохо.
— Ну и хорошо, пусть ловят, — бросила Сцилла, спуская ноги с сидения стула.
— Ты слышишь себя, Сцилла? — недоуменно спросил Ремиль. — Я же сказал, кто туда попадет…
— Я прекрасно вас услышала, — огрызнулась она. — Но, учитывая, что попасть в город своим ходом я не смогу, раз меня разыскивают все и каждый, самым простым путем будет попасться торговцам.
— Зачем тебе туда? — громыхнул Ремиль.
— Это не ваше дело! Но именно поэтому я оказалась здесь — искала пути попасть в Инсанаполис.
— И что же ты там будешь делать?
— Разберусь на месте, — зло выплюнула она.
— Сцилла, тебе нужно остыть. Ты несешь бред, — выдохнул Ремиль, зажав переносицу.
— Это моя цель. Я хочу попасть за стены и найти того, кто заказал меня. Того, кто повинен в смерти Нерея! — выкрикнула Сцилла, сжав до боли сидение стула под собой.
— Даже если предположить, что тебе это удастся, а это не так, тебя убьют на месте.
— И пусть. Зато я отомщу, — прошептала Сцилла.
— Не успеешь ты отомстить, — фыркнул раздраженно Ремиль. — Ты и пискнуть не успеешь! И вместо мести только подпитаешь собою совет и их гибридных отпрысков. Нет уж, этого я не позволю. Смертником становиться… Это безумие. Когда вместо этого ты можешь приносить пользу и помогать другим, таким же, как ты и Нерей! — гневно воскликнул он. — Ты рассуждаешь, как неразумное дитя!
— Мне не нужны нравоучения, и оценка тоже не нужна! Я сама как-то разберусь, как жить и что делать! — бросила Сцилла.
— С этим никто не спорит. Но до тех пор, пока ты не сможешь трезво рассуждать и оценивать свои силы, ты останешься здесь, — отрезал Ремиль. — Можешь быть свободна.
— Я не обязана вас слушаться! — вскочила она на ноги.
— Не обязана, но выхода ты все равно не найдешь, пока я не разрешу. Иди.
— Да какое вам дело до меня?! — возмущенно выкрикнула Сцилла, игнорируя безапелляционный тон Ремиля. Подлетела к его столу и с силой стукнула по столешнице кулаками, опираясь на них. — Я вам никто, и вы говорите, что насильно никого не держите, — прошипела она с прищуром.
Ремиль уставился на руки Сциллы, гневно раздув ноздри, и медленно перевел взгляд на ее лицо. Сцилла вздрогнула, испугавшись того, как за стеной непробиваемого спокойствия Ремиля взбурлила ярость, но с места не двинулась.
— Мне нет никакого дела конкретно до тебя, Сцилла, — нарочито тихо процедил Ремиль, поднимаясь на ноги. — И не оброни ты, что собралась в Инсанаполис, уже могла бы вылететь отсюда, как пробка, — нависнув над Сциллой зловещей громадой, выдохнул он прямо ей в лицо. — Но учитывая то, с каким рвением тебя разыскивают, я не позволю тебе попасть к ним в лапы. И вовсе не потому, что меня каким-то образом заботит твоя участь. А потому, что именно твой дар, который ты так усердно скрываешь, может стать тем самым недостающим звеном в их экспериментах.
— А может вы лжете, и мой дар нужен как раз вам? — прошептала Сцилла, глядя в глаза Ремилю, стараясь не выказывать страха, который буквально выколачивал воздух из легких. — И что, запрете меня здесь? Посадите под замок?
— Нет, до этого я не опущусь, — мрачно проговорил Ремиль, и Сцилла ощутила на своем плече ладонь Эриона. — И понадеюсь на то, что в тебе есть хоть грамм здравого смысла.
— А если нет? — не обращая внимания на то, как Эрион предупреждающе надавливает на ее плечо, спросила Сцилла, прищурившись. — Ликвидируете?
Сердце колотилось, как загнанное. У Сциллы зуб на зуб не попадал от дичайшего страха, но она уже никак не могла удержать за ними развязавшийся язык. И в тягостном молчании, повисшем после оброненного вопроса, рука Эриона на плече, намекающая, что палку Сцилла перегнула, только подливала масла в огонь обуявшего ее ужаса.
Ремиль же очень натурально удивился, изумленно приподняв бровь.
— Я не убиваю маленьких девочек, — сказал он с нотками недовольства в голосе. — Жаль, что ты так решила. Если ты не заметила за своей вспышкой истерического негодования, я как раз пытаюсь воспрепятствовать твоей бесславной кончине, — склонившись ниже, прошипел Ремиль. — Если ты, несмотря ни на что, решишь уйти, то скатертью дорога. Я нянчиться с тобой не намерен, маленькая упрямица. Если не умрешь от голода и холода, дело сделают стражники. Или, если уж на то пошло, камера сепарации. Я узнаю, когда ты в ней окажешься, поверь мне, — угрожающе прошептал Ремиль. — И предприму меры, чтобы твоя магия не успела перетечь в хранилище. Но тебя вытаскивать оттуда не буду. Не смогу уже при всем желании, коим не горю после твоих претензий и обвинений. Этот вариант будет для меня куда энергозатратнее и проблематичнее, но держать строптивую и опасную для моих людей выскочку я здесь не намерен, — брезгливо скривился он. — Но при этом даю тебе возможность подумать, потому что другого шанса выжить у тебя может не оказаться. Не мне нужно это, а тебе. В том числе, если хочешь преуспеть в своем изощренном самоубийстве, утащив за собой тех, кто тебя обидел. Так что, сделай одолжение, — не отрывая от Сциллы немигающего раздраженного взгляда, выплюнул Ремиль, — пораскинь мозгами, если они у тебя есть. Умереть всегда успеешь.
— Сцилла, — позвал Эрион, потянув на себя, и она отступила на шаг. Уперлась спиной в его грудь, не сводя с Ремиля глаз.
Ее затапливало возмущением и злобой, и отчаянно хотелось ответить что-то, но связные мысли как помелом вымело, и она просто открывала и закрывала рот, не в силах соображать.
Ремиль тут же переключился на какие-то бумаги на своем столе и сел, а Сцилла просто закипала от ярости, обиды и страха, бессильно сжимая и разжимая кулаки. Поняв, что Ремиль не намерен продолжать разговор, и уж точно она не сможет его поддержать, Сцилла круто развернулась, зыркнув на притихшего Эриона, и стремительно вылетела прочь из кабинета.
Далеко уйти не успела. Эрион нагнал ее у поворота к спальням.
— Подожди, — крикнул он, хватая ее за предплечье, и она шарахнулась от него, как ошпаренная, вжавшись в стену. — Прости, — потерев шею сзади, обронил он. — Не смотри на меня так, я тебя не обижу.
Но Сциллу сковало от напряжения. Она прикрыла веки, силясь выровнять дыхание.
— Чего тебе? — сквозь зубы процедила она.
— Просто хотел поговорить, — тихо ответил он. — Может, смогу чем-то помочь.
— Ты все равно не ответишь на мои вопросы, зачем?
— Ты получила достаточно ответов, — угрюмо бросил Эрион. — Я имел в виду моральную поддержку, а не новые потрясения.
— Спасибо, не нуждаюсь, — выдохнула Сцилла, вновь посмотрев на него.
Эрион выглядел таким расстроенным и растерянным, что Сцилле стало стыдно. На короткий миг. Потому что потом злоба вновь вскипела с новой силой.
— Как скажешь, — кивнул он. — Я просто хотел как лучше.
— Оставь, как есть, — выдохнула Сцилла. — И дай мне время переварить это все.
— Хорошо, — Эрион сунул руки в карманы и медленно пошел прочь, понурив голову.
А Сцилла отлепилась от стены и побрела в свою комнату, на ходу все больше закипая.
Влетев в спальню, она с силой захлопнула дверь и взвизгнула, топнув ногой. Ну нет, не сможет она смириться с подобным! Нормальные есть, как же…
— Дрянь! — выпалила Сцилла, зарывшись пальцами в растрепавшиеся волосы.
Ее всю трясло и колотило, ребра будто сжимали тиски, и воздух вдруг стал невероятно болезненным. Скривившись, Сцилла сползла по стене на пол. Обняла колени и разрыдалась, давая волю страху и злости, плотным ватным туманом застелившими все внутренности и иглами впивающимися в голову.
꧁꧂
— Ну что? — ровным голосом спросил Ремиль, не отрывая глаз от документов, которые читал.
— Ничего. Послала меня, — выдохнул Эрион, плюхаясь в кресло. — Ты что устроил? — недовольно протянул он.
— Ты о чем? — Ремиль вскинул взгляд, удивленно приподняв брови.
— Ты понимаешь, о чем я, — укоризненно покачал головой Эрион.
— Сама виновата. Она вывела меня из себя, — фыркнул Ремиль, облокачиваясь на спинку стула. — И я дал ей понять, что возиться с ней никто здесь не будет. Девчонка явно слишком много о себе возомнила, раз принялась орать на меня в моем же кабинете. Еще и бросаться беспочвенными обвинениями.
— Ее можно понять, Ремиль, — посмотрев исподлобья, сказал Эрион.
— Всех можно понять. Но это не значит, что стоит позволять им залезать на голову и свешивать ноги. Тебе бы тоже не помешало помнить об этом, Эрион.
— Что? — недовольно протянул он. — О чем ты?
— Побежал за ней, как побитая собачонка. С чего вдруг? — презрительно вымолвил Ремиль.
— Эй, не смей так обо мне отзываться, — Эрион подался вперед, ткнув в друга указательным пальцем. — Это обыкновенное человеческое сочувствие.
— Вижу я твое сочувствие, не прикидывайся идиотом, — бросил Ремиль, скривившись. — Переживет, нечего бегать за ней.
Эрион ничего не ответил, скрестив руки на груди и насупившись.
— И почему ты не сказал ей всей правды? — через время спросил он.
— Я прощупывал почву и правильно делал. Если она на это так отреагировала, то рано еще посвящать ее во все остальное.
— Это нечестно, — неуверенно пожал плечами Эрион.
— Горишь желанием? — приподнял бровь Ремиль. — Иди, расскажи. Я тебя не держу. Только потом сам будешь гоняться за этим взбесившимся зверенком.
Эрион бросил на Ремиля испепеляющий взгляд.
— Ты у нас главный, Ремиль, — тихо сказал он. — Я на тебя ориентируюсь.
— Не хочешь брать на себя ответственность — вот и помалкивай, — раздраженно выплюнул Ремиль, взмахнув рукой.
Эрион, проскрипев зубами, поднялся на ноги и направился в сторону дверей.
— Эрион, — окликнул его Ремиль, когда он уже взялся за дверную ручку и потянул ее на себя. — Делай что хочешь, но не дай ей уйти.
Эрион обернулся, изумленно уставившись на друга, который даже не смотрел на него.
— Ты серьезно сейчас? — возмущенно выдохнул он.
— Вполне, — подняв глаза, кивнул Ремиль. — Она должна остаться здесь. Я не собираюсь потом бегать за ней по всему континенту. Мне есть чем заняться.
— Знаешь, было бы проще, если бы ты не шуганул ее, — прошипел Эрион, захлопывая дверь. — К тому же, с чего вдруг?
— Эрион, — нарочито спокойно вымолвил Ремиль. — Тебя не смутило в ее рассказе, что Дрейд к ней десять лет присматривался? Когда такое было?
Вопрос явно риторический, а потому Эрион лишь изогнул вопросительно бровь.
— И… Что? — не выдержал он театрального молчания Ремиля.
— А то, что это странно. Торговцы никогда столько не возятся, — фыркнул Ремиль. — И в Инсанаполисе творится селарис знает что, — подавшись вперед, произнес он. — Из-за пропажи Дрейда летят головы по всей вертикали власти, и на поиски девчонки бросили лучших следопытов. Не одну-две повозки, Эрион. И даже не десяток. Они повсюду рыщут, — тише сказал Ремиль. — Такое оживление вызывает много вопросов, тебе не кажется?
— На кой она им сдалась? — скрестив руки на груди, недоуменно спросил Эрион. — Мало им, что ли, одаренных, которых куда проще сцапать?
— Вот выяснением этого я и занимаюсь. А ты займись Сциллой. Она должна остаться здесь. Если она так нужна совету, что они все с ума сходят… — покачал головой Ремиль. — Я не врал — мне чхать на нее. Насильно мил не будешь, и если она не желает жить в убежище, а хочет сдохнуть в муках, это ее право. В другой ситуации потопала бы уже восвояси. Но мне не безразлично то, что горожане там разрабатывают. Если в Сцилле кроется ключ к успеху в их экспериментам — нам придется несладко. А этого я допустить не могу. Мы еще не готовы к открытому противостоянию, нас слишком мало.
— Думаешь, Сцилла чистокровная? — с подозрением выдохнул Эрион.
— Уверен. Но ни за одним чистокровкой не отправляли столько отрядов. Там что-то еще. И мы должны выяснить, что. Делай что хочешь, дружище. Но она обязана остаться. В любом виде.
Холодок пробежал вдоль позвоночника от тона друга. И смысла, заложенного в эту фразу.
— Ремиль, — недоверчиво протянул Эрион. — Ты же не хочешь сказать…
В глазах Ремиля блеснула сталь. Он медленно и уверенно кивнул.
— Я не стану этого делать, — прошептал Эрион, отступив на шаг. — Не проси.
— Если понадобится, станешь. Я не шучу.
— Но…
— Никаких «но» в случае необходимости возникнуть не должно, — невозмутимо сказал Ремиль.
— Нет, Ремиль. Поручи кому-то другому, — скривившись, бросил Эрион.
Все внутренности узлом скрутило от одной мысли, что придется навредить беззащитному человеку. Это не то же самое, что врагов ликвидировать…
— Она доверяет тебе больше прочих. Так что, если дойдет до крайних мер, ничего не заподозрит.
А от подобной мотивации стало и вовсе тошно. Эрион сглотнул, усмиряя подкатывающий к горлу ком.
— Она никому не доверяет, не неси чепухи! — вспылил он и тут же прикусил язык, столкнувшись с холодом во взгляде Ремиля.
— Глаза разуй, — недовольно протянул Ремиль. — И не закатывай истерик. Можешь быть свободен. Надеюсь, мы поняли друг друга.
Эрион выдохнул, сверля Ремиля взором, сжал и разжал кулаки. Негодование пополам со злобой вскипало в груди, но он не решился перечить. Кивнул сам себе и круто развернулся, направляясь к выходу.
— Более чем, — раздраженно выплюнул Эрион, распахивая дверь и шагая во тьму коридора.
