Уже давно рассвело, когда Джеймс Поттер подъезжал к Лондону. Дорога была дальняя, и он уже успел порадоваться, что сорвался в такой долгий путь утром, когда ещё не было машин и можно было спокойно ехать на большой скорости. Пейзаж не представлял для Джеймса особого интереса, так как сегодня погода решила сыграть с ним злую шутку. С самого утра лил дождь, было холодно, ветрено и промозгло. Джеймс с несколько грустной усмешкой включил дворники на машине, чтобы они протёрли лобовое стекло от воды, и свернул с трассы, съезжая на дорогу, ведущую к Лондону. Он уже было обрадовался, думая, что уж в большом городе дороги будут ровными и не покрытыми грязью, но, видимо, ошибся.
Его почти всю неблизкую дорогу занимали мысли о Гарри. Теперь, когда и Лили, и Чарли знали о его… проблеме, возможно, у Гарри есть больше шансов на выздоровление? Но с другой стороны, что, если он ещё больше отдалится от семьи, поняв, как они относятся к нему? Что Чарли его боится, а родной отец не в состоянии принять? Что он довёл мать, дорогую сердцу Джеймса Лили до того, что она поверила в призрака Меропы, обитающего в подвале их дома? Нет, Джеймс обязательно поговорит с Гарри, когда вернётся домой.
Удача улыбнулась Джеймсу, когда он понял, что на дороге почти нет пробок. К тому же, здание приюта, которое он предварительно отыскал на карте, располагалось относительно недалеко от его местоположения. Оставалось лишь пару раз свернуть налево и через две улицы повернуть направо, и там должен был стоять приют.
Если он вообще ещё работает, вдруг пронзила Джеймса неожиданная мысль. И действительно, когда он сорвался в Лондон, то даже не подумал о том, что старый приют при церкви святого Вула, может, уже давно закрылся. Доктор Слизнорт с некой опаской поведал ему название приюта, где рос Том Риддл, и это почему-то не натолкнуло Джеймса на мысль о том, что приют может и не работать. Но в любом случае, успокоил себя Джеймс, что-то он здесь да найдёт. Не зря же его чутьё подсказало ему, что нужно ехать в Лондон?
Синяя машина затормозила перед старым, покосившимся зданием, и Джеймс с опаской оглядел его. Даже с учётом прошедшего времени приют выглядел ужасно, и Джеймс уже заранее пожалел бедного Риддла и остальных детей, которые были вынуждены здесь жить. Джеймс, конечно, представлял себе нечто похожее, когда воображал себе жизнь конца девятнадцатого века, но впервые увидел подтверждение своим угрюмым мыслям.
Джеймс вышел из машины и огляделся. Улица была пустынной, и даже в очевидно жилых домах не горел свет. На крыльце одного из них стояла жуткая тыква, и Джеймс вспомнил, что сегодня, вообще-то, Хэллоуин. И точно, подумалось ему, Чарли же вчера рассказывал ему о гениальной шутке, которую специально для этого праздника придумал со своими друзьями Фредом и Джорджем.
Джеймс взошёл на крыльцо приюта и с надеждой подёргал дверь, но, как и предполагалось, она была закрыта на ключ. В окнах явно просматривалась паутина, стены и крыльцо были настолько очевидно не чищены уже несколько десятков лет, что не оставалось никаких сомнений, что приют больше не работает. Можно было, конечно, попробовать взломать замок или залезть внутрь через окно, чем Джеймс иногда не гнушался в своих расследованиях — вряд ли кто-то устанавливал здесь сигнализацию — но был ли в этом смысл? Что можно найти в старом здании, где уже давно никто не живёт?
— Там уже почти сотню лет никто не обитает, — проскрипел кто-то за спиной Джеймса, и тот резко развернулся, хватаясь за сердце от испуга. Однако опасности не было — на улице около нижней ступеньки крыльца стояла древняя старуха, лет восьмидесяти. Дверь того самого дома, где стояла тыква, была приоткрыта — наверное, она и жила в нём, решил Джеймс. — Кто вы такой?
— Я уже понял, — Джеймс вздохнул и спрыгнул на землю, становясь рядом со старухой. — Простите меня, пожалуйста, если я лезу не в своё дело. Меня зовут Джеймс Поттер, я писатель и пытаюсь расследовать дело, в котором каким-то образом участвует мальчик, который когда-то здесь вырос, — он напряжённо оглядел явно неприязненно настроенную женщину. — Вот, я и решил сюда приехать.
— Моя мать жила в этом приюте когда-то, — проскрипела старуха, явно расслабившись. — Мистер Поттер, вы должны понимать, что сюда нередко приходят вандалы, и я считаю своей честью защищать приют от посягательств. Пройдёмте ко мне, выпьете чаю, поговорим. Холодно стоять, — старуха развернулась и похромала к дому, и Джеймс поспешил поблагодарить её и направиться следом.
В доме царила мрачная атмосфера, под стать всей этой улице. Окна были занавешаны плотными пыльными шторами, из-за чего дом был погружён в полумрак. Мебели было немного, и каждому предмету мебели, будь то диван, стол или стул, явно было больше пяти десятков лет. Джеймс покорно присел в кресло, на которое указала ему старуха, и принял из морщинистых рук чашечку пахнущего травами чая. Он огляделся и увидел чайник, кипящий над камином, откуда и шёл запах дымящегося напитка — видимо, у хозяйки дома не было семьи, которая могла бы ей помогать с хозяйством.
— Мой дорогой Фредерик умер семь лет назад, — поведала старуха, с трудом опускаясь в кресло напротив Джеймса с собственной чашкой. — Дети наши живут в центре, но там много шума, и нам с Фредериком там никогда не нравилось.
— Благодарю за чай, мадам… — Джеймс замялся, понимая, что так и не узнал, как зовут новую знакомую.
— Розмари Дэвис, можно просто Розмари, — хрипло ответила старуха — мадам Дэвис. Джеймс обратил внимание на пыльную фотографию на каминной полке — на ней были запечатлены двое, мужчина и юная девушка, обнявшиеся и счастливые. Если это и есть мадам Дэвис в молодости, то она была весьма красивой юной леди. Джеймс вздохнул, вновь обращая своё внимание на собеседницу.
— Мадам Дэвис… Розмари, — исправился Джеймс под укоризненным взглядом подёрнутых плёнкой серых глаз. — Вы не расскажете мне о приютских детях? Если я не ошибаюсь, ваша мать могла жить там в одно время с тем, кто мне нужен.
— Да… — Розмари отвела взгляд в сторону, смотря на языки пламени, пляшущие в камине. — Пока моя дорогая Амелия была ещё жива, она рассказывала мне много историй про своё детство. Она была немного не от мира сего, но истории у неё были чудесные, будто сказки, — старческое лицо озарила грустная улыбка. — Подумать только, сто лет уже прошло. Как быстро летит время…
Сто лет… Джеймс вскинулся, едва не проливая душистый чай на себя и на кресло. Он не мог поверить своей удаче! Неужели таинственная Амелия жила в приюте вместе с маленьким Риддлом? Она могла что-то знать!
— Я… прошу прощения, Розмари, но ваша мать не упоминала никого по имени Том Риддл? — осторожно поинтересовался Джеймс, боясь спугнуть хрупкое доверие мадам Дэвис.
На лицо Розмари сразу же легла тёмная тень, и губы её сжались. Было видно, что о Риддле ей не очень хочется думать. Серые глаза потухли, будто с неизвестным мальчиком у неё были связаны неприятные воспоминания.
— Да… был такой, — после недолгого молчания наконец заговорила она. — Мама моя, Амелия, рассказывала мне про него больше остальных. Говорили, он был демоническим ребёнком. Мог заставить животных слушаться его без всякой дрессировки. Его ненавидели и его боялись… Любое покушение на него заканчивалось плохо для напавшего. Как для моей мамы. Она навсегда осталась… не от мира сего. Тогда его вскоре отправили к психиатру.
Джеймс напрягся. Судя по лицу Розмари, она не шутила и говорила абсолютно серьёзно. Разумеется, она не присутствовала в приюте, когда всё это случилось, и рассказывала лишь то, что пересказала ей Амелия. А она была ненормальной и могла и насочинять чего… Джеймс отказывался в это верить, нет, этого быть не может. Но… но ведь и Лили, и Чарли… Они все заметили следы чего-то… не того. Да и не может ребёнок одиннадцати лет оставить инвалидом девочку и жестоко расправиться с кроликом. Так… так, может, Том и правда был… демоническим?.. Джеймс усмехнулся собственным ужасающим догадкам. Он, великий скептик, скатился до мыслей о демонах? Но… Джеймс наотрез отказывался думать, что это бы всё объяснило — и произошедшее сто лет назад, и происходящее сейчас.
— А вы не знаете, Розмари… как он появился в приюте? — севшим голосом спросил Джеймс.
— Точно не знает никто, — Розмари наконец обратила на Джеймса взор своих мутно-серых глаз. Казалось, будто она смотрит прямо в душу. — Поговаривали, его мать пришла на порог приюта, уже будучи на сносях, и померла, лишь только родив. Назвала его в честь отца и деда… Том Марволо Риддл, — в серых глазах зажёгся странный огонь. — Ребёнок был странный, нелюдимый, а потом его будто подменили. Вежливый, обходительный, но всё такой же жестокий. А в свой день рожденья, семнадцатый, исчез.
— Как… исчез? — Джеймс, делавший в этот момент глоток чая, закашлялся.
— А вот так, — припечатала Розмари. — Ушёл и не вернулся. И не знает никто, что с ним сталось. Тайна, сами понимаете, мистер Поттер. Да и кто по нему скучать станет? Он же нелюдимый был, всё один ходил, по словам мамы. Кому он нужен?
— А отец его? — не выдержал Джеймс, прервав вновь ушедшую куда-то в себя Розмари. — Про него ничего не известно?
— Ну, поговаривали, да, — неохотно отозвалась та. — Говорили, будто мать его ведьмой была, бедной, которую изгнали из дома. Остался у неё только медальон, который моя мама видела на миссис Коул, то была заведующая, — Розмари вдруг поднялась с кресла и дохромала до каминной полки, где стояла фотография. Она открыла коробку, которую Джеймс до этого не заметил, и поманила его к себе.
Заинтригованный Джеймс подошёл и вдруг увидел среди бесполезных камешков и побрякушек отливающий неполированным серебром старинный медальон. У него почему-то не было сомнений, что именно он принадлежал таинственной матери Риддла.
— Она украла его, надеялась продать, да не захотел никто, — поделилась Розмари, убирая медальон обратно и закрывая коробочку. — Говорили, проклятая вещица, проклятая. Так вот… — она откашлялась. — Мать его. Околдовала она мужа-то, отца Тома. А тот как узнал, что она беременная, так чары спали, и он бросил её. Осталась девочка одна, никто её не захотел брать, она ж некрасивая была.
Джеймса пробрало холодом. Уж больно описания Розмари походили на то, что он читал в газетах — ведьма околдовала богатого мужчину и исчезла. Она не исчезла, нет — она умерла. Только сейчас до Джеймса начало доходить, что тот самый богатый красавец вполне мог быть тем самым Томом Риддлом-старшим, который был убит в ту ночь вместе с родителями. Тогда всё было ясно — Том Риддл-младший, в принципе не страдающий муками совести, каким-то образом нашёл отца и отомстил ему и его родителям за себя и за мать. Но это не объясняло другого — при чём тут Гонты? Почему убили и их тоже? И какое отношение ко всему этому имеет дневник некой Меропы, жившей в доме, который купил Джеймс для своей семьи?
И тут в голове Джеймса мелькнула некая мысль, которую он едва успел поймать за хвост. По позвоночнику пробежал холодок.
— А как… как звали эту женщину? — совсем тихо спросил он.
— Ох, разве я не сказала вам? — Розмари покачала головой. — Дырявая голова стала совсем на старости лет. Меропа она была, Меропа Гонт, кажется.
И Джеймс всё понял. Ужас от того, в чьём доме они жили, пробрал его до самых костей. Но и это было не самое худшее — Джеймс не совсем понимал, что именно происходит сейчас в их доме, но сердцем ощущал опасность. Он спешно поблагодарил опешившую от такого Розмари и вылетел на улицу, не замечая ни проливного дождя, ни завывающего ветра. В голове крутилось только одно — Гарри. Гарри в опасности.
***
Гарри проснулся от резкого хлопка двери внизу. Спросонья не сразу понявший, что происходит, он, как совёнок, завертел головой и едва сообразил, где вообще находится. Чарли в комнате уже не было — наверное, отец уже увёз его в школу. Сам же Гарри был не очень расстроен тем, что пропустил уроки — он был уверен, что Том всё ему объяснит, стоит только попросить. О причинах того, что родители не разбудили его к началу уроков, Гарри предпочёл не задумываться.
Прямо в пижаме Гарри прошлёпал до двери и открыл её. На него сразу же дохнуло сильным, ледяным ветром — похоже, кто-то забыл закрыть окно в коридоре. Пол около окна весь был залит водой. Гарри смутно помнил, что ночью, когда он возвращался от Тома, дождь уже шёл, и он, похоже, до сих пор не прекратился.
Старинные часы с маятником, стоящие в коридоре, показывали половину второго. Гарри мельком удивился, что проспал так долго, хотя жаворонком он никогда не был. Но чего удивляться — он лёг под утро, вероятно, в солнечную погоду уже бы рассветало. Гарри, если честно, дождь нравился гораздо больше, чем солнце, и он радовался, что в этот день стоит такая замечательная погода.
Сегодня был Хэллоуин. В школе профессора обещали устроить какое-то празднество, хоть уроки и отказались отменять. Гарри было, в общем-то, всё равно — не так он был и дружен с одноклассниками, чтобы отмечать с ними Хэллоуин. Том скривился от такого названия древнего торжества, окрестил его в своей любимой манере «отвратительным современным изобретением» и поведал Гарри, что изначально это был День Всех Святых. Он обещал именно сегодня рассказать о некоторых традициях, которые ранее соблюдались неукоснительно, и Гарри изнывал от нетерпения. Ему безумно хотелось пойти к Тому прямо сейчас, но он понимал, что должен вначале поговорить с мамой.
Матери дома не оказалось, хотя Гарри обошёл все места, которые только пришли ему в голову. Видимо, она пошла в магазин за продуктами, решил Гарри и в итоге сдался. Коль мамы нет дома, значит, он поговорит с ней потом. Что удивительно, в процессе поисков он обнаружил Чарли, спящего в одной из гостевых комнат. Значит, его тоже не разбудили в школу? Наверное, подумал Гарри, отец сорвался куда-то по работе и попросту забыл отвезти их. То, что Чарли ещё спал, Гарри не слишком удивило. Его брат был ещё большей совой, чем он сам, да и школу не очень любил — ему доставляло удовольствие прогуливать уроки.
Несмотря на радость и некоторое волнение перед встречей с Томом, Гарри было несколько грустно. Понимание, что он никому, кроме Тома, не нужен, вдруг накрыло его с головой — отец не разбудил его в школу, хотя Чарли, вероятно, поднял, раз тот спит в другой комнате. Мама просто так ушла за продуктами, даже не оставив записку на случай, если Гарри проснётся и будет волноваться. Чарли, похоже, сбежал от него в другую комнату, хотя раньше они всегда спали вместе, а в детстве Гарри, которого нередко мучили кошмары, даже приходилось успокаивать по ночам — и делал это всегда именно Чарли.
В последнее время Гарри ощущал себя лишним и ненужным в собственной семье. Раньше Гарри бы обвинил себя в том, что не подходит под какие-то рамки своей семьи, но Том открыл ему глаза. Он был таким же, как Гарри — другим. И теперь они были друг у друга, и никто им был больше не нужен.
С такими мыслями Гарри направился в подвал, уже будучи уверенным, что именно там сейчас его место.
Том встретил его приветственной улыбкой, но глаза его были странными. Они загадочно сверкали таинственным красным цветом, как будто Том что-то задумал и ему не терпится поделиться своими планами. Однако он молчал, и Гарри приходилось только догадываться, что он собирался провернуть, подходя к зеркалу вплотную и улыбаясь лучшему другу.
— Том, я скучал, — Гарри смущённо опустил голову.
— Я тоже, Гарри, — ответил ему Том ласковой улыбкой. — Мы виделись недавно, но мне совершенно нечем себя занять.
— Да, я знаю, — Гарри поднял голову и вгляделся в серебристые глаза, в которых плясали алые искорки. — Наверняка тебе было скучно здесь все эти годы?
— Да, — Том отвёл взгляд в сторону. — Ты же уже знаешь, Гарри, что я могу передвигаться по дому? Так вот, в первые свои месяцы я перечитал всю библиотеку Гонтов, а она немаленькая, думаю, ты видел. И после этого у меня не осталось ничего, что бы скрасило моё одиночество.
— Если бы я мог помочь тебе, выпустить тебя на волю, — грустно сказал Гарри, в их излюбленном жесте касаясь зеркальной поверхности ладонью и заворожённо смотря, как ладонь Тома накрывает его собственную по ту сторону зеркала. — Если бы был способ…
Том вдруг сверкнул загадочной улыбкой, и у Гарри расширились глаза.
— Ты знаешь? — выдохнул он. — Так всё-таки есть способ?
— Не все тайны сразу, Гарри, — таинственно усмехнулся Том. — Это секрет. Но да, способ есть, и лишь ты можешь мне в этом помочь.
— Как? — обрадовался Гарри. — Скажи мне, и я всё сделаю!
Том чуть сильнее прижал ладонь к поверхности зеркала и внимательно вгляделся в его глаза.
— Доверься мне, мой маленький.
***
Джеймс гнал, как только мог. Он затормозил у крыльца их дома в Литтл-Хэнглтоне, обрызгивая и крыльцо, и всё вокруг грязной водой из луж. Теперь дом виделся ему не просто покосившейся лачугой, в которой за неимением другого места им пришлось жить, а зловещим порталом в ад или куда ещё похуже. Окна казались теперь жуткими глазами Меропы Гонт, а дверь — гигантским клыкастым ртом Тома Риддла-младшего.
Джеймс выскочил из машины, и тут же на него налетел кто-то испачканный и злой.
— Джеймс, ты что творишь? — воскликнула разъярённая Лили, однако, лишь увидев плачевное состояние своего мужа, тут же испуганно схватила его за плечи и обеспокоенно вгляделась в его лицо. — Джеймс? Любимый? Что случилось?
— Потом, дорогая, — Джеймс резко отстранил от себя жену и бросился в дом. Ему нужно было увериться, что с Гарри не происходит ничего ужасного — хотя и чувствовал, что что-то случится с минуты на минуту.
Они вместе влетели в дом — Джеймс впереди с напряжённым выражением лица, а за ним растерянная, ничего не понимающая Лили, готовая, однако, помочь в любой момент. Таким дуэтом они наткнулись на Чарли, который, видимо, проснулся от шума и сбежал вниз по лестнице, растрёпанный, сонный и слегка дезориентированный.
— Мам, пап? — вопрошающе посмотрел он на них. — Что такое? Мам, почему ты вся грязная?
— Нет времени объяснять, — Джеймс подхватил Чарли под руку и потащил вперёд, оставляя Лили позади. — Чарли, где Гарри?
— Гарри? — удивлённо переспросил Чарли, ошарашенный таким напором. — Без понятия. В комнате, спит, наверное… Хотя, зная его, опять в подвале…
— В подвале? — резко прервал его Джеймс и, отпустив рукав пижамной курточки Чарли, широким шагом направился к двери в подвал. Ему стоило догадаться… стоило задуматься… Он должен был знать об этом…
Он ужасный отец…
***
— Я верю тебе, Том, — прошептал Гарри, сверкая своими прекрасными изумрудными глазами. — Что я должен сделать?
Том победно ухмыльнулся. Вот и свершилось. Он перевёл взгляд с волшебных глаз Гарри на его шрам, занавешенный лохматой чёлкой. Он не сможет, смотря в эти чарующие глаза, совершить то, что нужно. А он и так уже ждал слишком долго.
— Сконцентрируйся на мне, — проинструктировал его Том, сосредотачиваясь на их связи. — Позволь мне чувствовать тебя.
Гарри ничего не ответил, но Том ясно ощутил их крепнущую связь. Она и так присутствовала постоянно, хотя Том и не был уверен в её природе. Но сейчас она уверенно тянулась нитями от одного к другому, надёжно связывая их души.
«И ни один не сможет жить спокойно, пока жив другой».
***
Джеймс влетел в подвал, в два прыжка преодолевая крутую лестницу. Он распахнул дверь, каким-то уголком подсознания осознавая, что Чарли следует за ним по пятам, а чуть позади бежит Лили, придерживая юбку.
— Гарри, нет! — заорал Джеймс, видя, как его сын, будто загипнотизированный, смотрит в старинное зеркало. В этот миг Джеймс был готов поверить во что угодно, хоть в Сатану, лишь бы только Гарри был в порядке.
Гарри обернулся и посмотрел на него, но взгляд его был затуманен. Джеймс сам не соображал, что кричит — помнил только, что вырвал руку из крепкого захвата Лили и рванулся к сыну. Сзади послышались быстрые шаги Чарли, шлёпающего босыми ногами по холодному полу.
***
Гарри понимал, что Том что-то делает, что-то, что совсем не хорошо для него самого, но ощущать их связь было настолько приятно, что он был не в силах разорвать её. Не отрывая взгляда от чарующих алых глаз, Гарри тянулся к Тому, чувствуя, как начинает кружиться голова…
— Гарри, нет! — послышался хлопок двери и истошный крик отца. Гарри обернулся, подсознательно понимая, что в дверях подвала столпилась вся семья, но ему было откровенно всё равно. Им же всегда наплевать!
— Гарри, смотри на меня, — приказал Том, и Гарри послушно повернулся обратно к зеркалу.
— Гарри! Гарри! Гарри, пожалуйста, смотри только на нас, не поворачивайся к зеркалу! Нет, Гарри, Гарри!
Вдруг что-то будто пошло не так, и Гарри ощутил ладонь Тома — живую, настоящую. Они переплели пальцы, и Том вдруг посмотрел на Гарри совсем по-другому — так, как он смотрел на него всего лишь раз до этого момента.
— Иди ко мне, — прошептал он. — Если ты этого хочешь.
Отец ещё что-то кричал, но Гарри не видел и не слышал уже ничего, кроме Тома Риддла. Он решительно сделал шаг вперёд, оказываясь за стеклом зеркала и смущённо оборачиваясь, чтобы посмотреть на отца и брата, в ужасе застывших по ту сторону.
Рука Тома обвила его плечи, прижимая к себе, и Гарри поднял на него глаза.
— Молодец, маленький, — сказал ему Том. — И не волнуйся, я тебя не отпущу.
***
Джеймс почувствовал, как холод сковывает его тело, когда он смотрел в зеркало и видел своего младшего сына, стоящего в объятиях человека, которого он смог идентифицировать, как Тома Риддла-младшего. Он выглядел точь-в-точь как отец, за исключением пугающе красных глаз. Но Гарри это, похоже, не волновало — он смотрел в них и улыбался чудовищу, держащему его за плечи. Джеймс вздохнул, скашивая глаза на перепуганного Чарли, стоящего без движения рядом с ним. Да, похоже, нечеловеческое существо смогло дать их Гарри больше заботы.
Джеймс приобнял Чарли за плечи и прижал его к груди, а тот в свою очередь уткнулся в него и обвил его руками. Вообще-то, Чарли была не свойственна нежность, но, видимо, такие потрясения влияли даже на него.
— Я здесь, — прошептал ему Джеймс. — Я с тобой.
Чарли прикрыл глаза. Со стороны двери послышался громкий всхлип Лили.
— Уезжаем, — твёрдо произнёс Джеймс, бросая последний взгляд в сторону проклятого зеркала. — Нам лучше здесь не задерживаться.
Лили кивнула, утирая покрасневшие глаза платочком, а Джеймс с Чарли медленно пошли к выходу, оставляя за собой теперь уже двух призраков, заточённых в зеркале навеки.
