Тени шепчут

      Ледяной ветер разгонял рассыпанную по земле прелую листву. Все было мрачно, безразличная к горестям деревни природа встречала новый день холодной осенней влажностью. В такую погоду единственное желание для любого человека – это теплый очаг и горячее питье.       Дрова закончились, и оставшейся единственной хозяйкой в доме - совсем еще юной девушке - ничего не оставалась, как самой отправиться в ближайший лес за хворостом. Тоненькое старое платье от стужи не спасает, жуткий холод безжалостно крадет остатки тепла, от бессилия хочется плакать.       - Какой толк в слезах? - Повторяла она, будто бы пытаясь утешить саму себя. - Разве помогут они пополнить почти иссякшие запасы или найти помощь?       Сухой кустарник цеплялся за подол, а мокрая грязь, прилипая к обуви, мешала идти.       - Надо подумать, где раздобыть еду, только это будет потом, а сейчас нужно собрать хворост.       Из потока мрачных мыслей её вытянула нежданная встреча. Под старым раскидистым дубом, ветви которого больше напоминали вскинутые вверх крючковатые руки ведьмы, сидел человек. Жив ли он или мёртв - издали точно сказать невозможно, поэтому, собравшись с духом, девушка решилась подойти чуть ближе.       - Вам плохо? Вы больны?       Незнакомец с трудом открыл глаза. Его тело сковала сильнейшая слабость, рассудок тонул в вязком тумане, из-за которого линии утратили четкость очертаний. Пытаясь лучше рассмотреть сидящего перед собой на траве человека, он склонил голову набок.       - Болен, и болезнь эту, опасаюсь, исцелить невозможно. – Откинувшись спиной на ствол дерева и подняв глаза к небу, отрешенно прошептал путник.       Вид у чужака действительно был не самый здоровый. Тяжелая синева под глазами и бледное лицо - все в его внешности говорило о глубокой усталости       - Все родные теперь на небесах,- сгорбившись, словно непомерный груз лёг на хрупкие плечи, тихо сказала малышка, - поэтому никто осуждать не будет и, если хотите, - запнувшись на полуслове, добавила она, - кров и немного еды в такую погоду лишними не будут.       Было заметно, насколько девочка смущена предлагая незнакомцу ночлег. Однако в такую скверную погоду жестоко оставлять человека на холоде.       Она не знала, да и откуда ей было знать, что именно этот «бродяга» и собирал души людей, чьи жизни в ее деревне были оборванны легочной чумой.       Воспоминания вихрем проносятся в голове, обжигая на своем пути душу и сердце.       «Тогда я впервые воспользовался «законом надежды» - правом, дарующим душе второй шанс на жизнь, а в скором времени познал, что есть родство душ, сближающее живые существа сильнее, нежели что-то иное».       Дадзай остановился и огляделся. Сердце часто билось в груди, но благодаря рассудку и силе воли, он сумел сохранить завидное хладнокровие. «Здесь, судя по записям Чуи, это должно произойти где-то здесь».       - Ода! - Выкрикнул он в сумеречную пустоту, но никто не отозвался, лишь позади раздалось подозрительное шуршание и хлопанье крыльев.       Неотступно, словно тень, следовавший за бывшим напарником Чуя, оказался рядом в считанные секунды.       - Видишь его?       - Нет. - Дадзай настолько сильно сжал кулаки, что костяшки у него побелели.       - Ошибки быть не может! - Накахара достал тетрадь и вновь сверился с подчеркнутой красным записью.       - Постарайся не шуметь и даже не дышать!       Наступила тяжелая минута общего молчания.       Продвигаясь как можно тише вдоль утопающей в темноте улочки, молодые люди услышали откуда-то издалека доносившиеся крики о помощи, сопровождающиеся звуками борьбы.       Неожиданно из темной пустоты, навстречу Чуе, тяжело дыша, выбежала девушка. Взгляд ее выражал страх на грани истерики, платье было в беспорядке, а руки тряслись.       - Они напали... Тот человек, он...Он спас меня от посягательства грабителей! - Бессвязно пробормотала незнакомка, вцепившись в Накахару, затем беззвучно заплакала.       Чуя глубоко вздохнул - рыдающая унего на руках девица была наименьшей из проблем, которые предстоит решить в ближайшее время. Осторожно прикоснувшись к чужой щеке он, поглаживая лицо, начал стирать слезы.       - Ступай, - улыбнулся он ей, - больше тебе ничего не угрожает.       Повинуясь чужому слову, как во сне, полностью игнорируя существующую реальность, девушка ушла.       - Чёрт, просто бред какой-то! - Ругнулся Чуя вполголоса и застыл, ожидая последствий произошедшего, напряженно прислушиваясь к тому, что происходит. Тревога росла, от пристального вглядывания в темноту болели глаза, сил переносить подобное больше не было и, не в состоянии ожидать, он бегом направился в сторону, откуда прежде доносился шум драки.       На уличной брусчатке сидел Дадзай, молча глядя в пространство остановившимся взглядом. На его коленях покоилась голова Оды, казалось, что утомившись от всего происходящего вокруг, он просто спит. Не обращая ни малейшего внимания на подошедшего Чую, Осаму мягко перебирал пряди чужих волос, а из потухших глаз катились холодные слезы безнадежности.       - Безжалостный эгоист, забери меня с собой, ты же обещал быть рядом, ты обещал всегда быть рядом... - Пересохшие губы Осаму шептали едва различимые слова, тело охватила мелкая дрожь, сердце сжалось, словно высохло, воздуха не хватало, руки заледенели и подрагивали.       При взгляде со стороны на происходящее, у Чуи перехватило дыхание. Проглотив подкативший к горлу комок, он склонился над лежавшим на мостовой молодым мужчиной и, приложив к его груди руку, удивленно отпрянул.       - За столетия жизни среди людей, ты вообще напрочь чутье потерял, Дадзай! Он все еще жив! Мне ли тебя учить, идиот! До тех пор, пока серебряная нить не прервалась, шанс на спасение есть. А его нить что-то держит, не позволяя произойти разделению.       Чуя с тревогой посмотрел на друга, поскольку взгляд Осаму не обещал ничего хорошего.       - Помоги донести его до дома. -Сухой голос Дадзая привел Накахару в ужас - жнецы и человеческие эмоции вещи несовместимые, но если подобное происходит, это оканчивается либо безумием, либо ведет к катастрофе и, по ощущениям Чуи, сейчас был именно второй вариант.       - Если что-то произойдет, ответственность вся на мне. Тем более, что совет МНЕ ДОЛЖЕН! -Собственный голос пугал Осаму - так беспредельно отчаянно и безжизненно прозвучал он в окружающей город ночной мгле.       Не проронив ни слова, Чуя помог Дадзаю поднять с мостовой находившегося бес сознания Сакуноске.       Немного присев и положив руки Оды на свои плечи, придерживая тело, молодые люди медленно и осторожно начали движение в сторону дома. Оба чувствовали, что времени на принятие каких либо мер осталось не так много. Однако и торопиться было нельзя.       - И что ты намерен делать? Ни ты, ни я «закон» применить уже не в праве, с момента прошлого раза прошло менее ста лет по человеческому летоисчислению. Как долго продержится, да и на чем держится душа в этом теле - вообще вне моего понимания, - выдохнул Чуя, поудобнее перехватывая лежащую у него на плече руку, - и ты же понимаешь, я вынужден буду забрать этот дух... Прости.       Осаму остановился и с ядовитой ненавистью посмотрел на Накахару. От подобного взгляда тому захотелось провалиться под землю, оказаться где угодно, только не напротив этого страшного в гневе существа.       - Увидишь. - Сухо произнес Дадзай.       - Пойми, ты только оттягиваешь дату его перевоплощения, только и всего!       - Чуя... - Затянувшая глаза бывшего напарника беспросветная мгла, казалось, растекалась сейчас и по его венам. - Ты можешь уйти, либо остаться и, не задавая вопросов, делать все, как я говорю. Выбор за тобой.       - Выбор за мной? Когда ты так говоришь, выбора нет совсем!       Ода медленно угасал, и Чуя это чувствовал. Связующая тело и дух «серебряная нить» с каждой секундой слабела все больше и больше. «По сути, она должна была оборваться еще в момент смерти», - сознание жнеца лихорадочно искало объяснение происходящему, поскольку то, что он видит сейчас, невозможно в принципе!       - Уложи его на кровать и расстегни ему сюртук! - Скомандовал Дадзай, с грохотом взлетая вверх по лестнице, ведущей на второй этаж.       Торопливые шаги удалились, и уже через несколько секунд Накахара услышал над своей головой адский скрип и лязг, а после грохот падающих предметов. «Что он затеял?» - Нахмурив лоб, задался в очередной раз вопросом Чуя и, переведя рассеянный взгляд на покоившегося на постели молодого мужчину, глубоко вздохнул.       Ответа на вопрос долго ожидать не пришлось, поскольку в следующее мгновение в дверном проеме комнаты, где находился Сакуноске, показался и сам Осаму со странным предметом в руке.       - Ну же, шевелись, Чуя, спать будешь после. - Отпихнув от тела друга бывшего напарника, Дадзай присел на край кровати рядом с Одой.       - Прости, возможно, будет ощутимо больно. - Чуть слышно прошептал он и осторожно убрал с холодного лба разметавшиеся пряди волос.       Чуя придвинулся ближе и, почти не дыша, наблюдал за происходящим.       - Между четвертым и пятым ребром, - бормотал себе под нос Дадзай, - чуть левее грудины, по верхнему краю. Длины иглы должно хватить.       - Дадзай...       Полностью игнорируя чужое присутствие, с упорством маньяка, Осаму продолжал свои манипуляции. Точным и уверенным движением он вколол иглу «инъектора Паскаля» - именно это он принёс - в грудную клетку Оды, затем незамедлительно ввел какой-то препарат. - Ну, что же, что же ты со мной делаешь, жестокий ты человек! Дыши, дыши!       Мир остановился, моргнул и вспыхнул странными красками - лежавший на постели человек сделал глубокий вздох.       - Отойди! - Оттолкнув трясущегося в приступе истерического хохота Дадзая, Чуя разместил пальцы чуть ниже заднего угла нижней челюсти Сакуноске, проверяя, прощупывается ли пульсация.       - Биологически он жив. Не знаю, что ты ему вколол, но... - Накахара закрыл и вновь открыл глаза - обычно синие, словно небо в погожий день, теперь они изменили свой цвет на цвет холодной стали - смятение и неуверенность рождает в душе человека подобный остекленевший взор.       - Но теперь его «серебряная нить» изменилась. Я вижу странные и существенные перемены в ее структуре.       Внезапно перестав смеяться, Дадзай напряженно посмотрел на Чую.       - К сожалению большего сказать не могу, пока Ода спит, произошедшие с ним изменения от меня сокрыты. А тебе не мешало бы прийти в себя и подумать, что ты скажешь, когда он очнется.       Внутреннее напряжение Осаму постепенно отпускало, уступая свое место ощущению пустоты и нечеловеческой усталости.       - Сейчас ты больше ничем не поможешь. - Дружески хлопнув по плечу бывшего напарника, Чуя вышел из комнаты.