Аноним
В порыве раздражения Люциус скомкал письмо. Этот Аноним… Мэрлин с тем, что он (или она) узнал, что тогда в семидесятых их семья, как и многие другие, финансово вложились в этого магловоспитанного Тома Марлово Риддла, так же известного как Волдеморт, дабы под прикрытием его действий совершить свои очень сомнительные и незаконные сделки. В конце концов, это давно известный кому надо секрет. А вот откуда этот аноним знал о нескольких причинах финансирования? И ни тогда, ни сейчас ликвидация Блэков была ему не нужна, а даже если бы была нужна, то он, Люциус, и авадой бы не побрезговал… Люциус задумался, вспоминая события, случившиеся практически четверть века назад. Тогда было тяжёлое для издательства и семьи время: книг выпускалось и перевыпускалась немного, а конкурентов хватало. И ведь их издательство «МЛ-пресс» старалось держать планку: книги печатались на пергаменте [*], как и в издательском доме «Обскурус», в то время как «Маленькие Красные Книжки» и «Чародей Букс» давно использовали бумагу, в следствие чего книги их были на порядок дешевле, и владельцы получали неплохие прибыли. «Обскурус» лет десять назад расширил применяемые для печати материалы, а недавно понизил планку по качеству… А ведь тогда, под прикрытием лозунгов и движения этого, так называемого, Волдеморта, они пытались пополнить количество шкур для пергаментов за счёт магглов и даже получили несколько партий… А потом… потом в Рождество к его отцу пришла министр магии Юджина Дженкинс в сопровождении трёх авроров и одного дементора и потребовала: либо Малфои прекращают страдать ерундой, то есть больше не грабят магглов и занимаются честным и одобренным министерством магии бизнесом, либо парочка дементоров, перешедших на сторону Волдеморта… Отец позже выяснил, что Дженкинс вызвали в маггловскому министру, со встречи с которым она вернулась через пару часов в сопровождении трёх людей в чёрном, которые потом и приходили к ним в дом. Кто были эти люди и почему они пришли от магглов, так и осталось невыясненным, равно как и то, что требовал тот маггловский министр. Абрахас решил не рисковать и переключился на более прибыльную и никак не связанную с магглами контрабанду. Они, конечно, подпортили мадам министру политическую карьеру, распустив слухи о её неспособности противостоять угрозе Волдеморта, взамен протолкнув более ограниченного и злобного Минчума. А вот о контрабанде частей драконов вне их семьи никто не знал… Люциус швырнул стакан в стену. Мордред побери! Линус*! Его младший глупый брат полностью оправдывал своё имя! Избалованный из-за невнимания родителей, имея неплохие карманные деньги, братец творил и вытворял… Люциус устало потёр виски, он даже не знал, кто хуже: его брат или кузен Нарциссы, Сириус. Линус был избалован вседозволенностью, а Сириус? Он же старший, он же должен был принять дела семьи… Может поэтому и взбрыкнул? Он расправил письмо и перечитал. Отравление Регулуса случилось в Рождественские каникулы 79 – 80 годов. Тогда перепуганный домовик Блэков, Кикимер, вломился в их дом к хозяйке Цисси, причитая, что бедный хозяин Регулус очень плох и что Кикимер не может ничем ему помочь. Вальбурга с Лукрецией появились буквально через несколько секунд после их с Цисси прибытия. И только под угрозой Империо и приказом говорить правду, только правду и ничего кроме правды Регулус выложил всё, что узнал о той «великой тёмной магии», которую практиковал Волдеморт и которой он, Рег, так прельстился.. Люциус невольно хохотнул, он и не знал тогда, что Вальбурга может так выражаться! Ох, как же она прошлась по умственным и моральным качествам Волдеморта: только самые гнусные тёмные маги решались на создание крестража. Братец, которого Люциус не видел уже пятнадцать лет, слава Мерлину, избавил их от своих художеств, уехав во Францию, так как был лишён отцом наследства. Он знал о делах семьи и о происшествии с Блэком в общих чертах, конечно, но… Кто ещё мог знать про отравление Регулуса и про огромные прибыли за беспошлинную поставку ингредиентов из драконов? Лэнги, но им не выгодно болтать. Так ничего и не придумав, Люциус отправился домой: нужно попросить Нарциссу встретиться с тёткой и кузеном, разузнать, не приходила ли им подобная анонимка, и поискать ту мордредову тёмную тетрадку, забытую братцем (от которого он ожидал любой глупости), и не для того, чтобы занести её в заведение Морибана. В шантаж можно играть с обеих сторон.Воскресный пророк от 5 сентября 1991 года
(*между календарем не-магов и календарем магов разница в два года! Причины позднее)
ПЕРЕДЕЛ БИЗНЕСА ИЛИ СВЕДЕНИЕ ЛИЧНЫХ СЧЁТОВ?
В субботу в собственном доме подвергся нападению неизвестного или неизвестных мистер Люциус Малфой, который в настоящее время находится в Сент-Мунго в отделе "Недуги от заклятий". По предварительным данным, в дом проник неизвестный или неизвестные, оглушил(и) и серьёзно проклял(и) хозяина дома. Обнаружила Люциуса Малфоя его жена, бывшая во время нападения в гостях у своих племянниц Илейны и Фионы Лестрайндж. На данный момент состояние мистера Малфоя стабилизировано, и в ближайшее время его ожидает выписка. По предварительным данным, из дома ничего не пропало.Ричард Аморен
. Хогвартс. Шотландия В четверг, 2 сентября, за завтраком раздали расписание, удивившее Генри. Восемь предметов, если за восьмой считать полёты, которые начнутся в октябре, для первокурсников Райвенкло и Хаффлпаффа по четвергам. Гербология была три раза в неделю по одному уроку, астрономия – один урок в среду. Оставшиеся уроки были поставлены попарно через день у двух факультетов сразу. Система образования казалась Генри странной: зачем делить на дома, если предметы одни для всех. Генри отложил этот и прочие незначительные вопросы до пятницы, когда у них будет урок у декана, который в гостиной так и не появился, всё же некоторые вопросы лучше прояснить без одиннадцатилеток, меньше потом будут досаждать. Первые два урока, посвящённые Истории магии, привели Генри в восторг: лекции читал призрак! Какой любопытный подход к созданию отвращения к истории, точно никто не будет интересоваться такой мелочью, как двухлетняя разница в календарях магов и не-магов. А ведь дни и месяцы совпадают. И самое главное, история была посвящена только истории магов, про не-магов упоминали постольку-поскольку. Единственное, что подпортило веселье — фотография автора книги. Тётушка Батильда скончалась в октябре 45-го, своей ли смертью неизвестно. Зельеварение преподавал молодой, лет тридцати, мужчина. Вообще «Дамблдор» был единственным старым человеком, остальные не старше пятидесяти. – Арсениус Джиггер Третий: зельевар, травник и знаток тварей в двадцать девятом поколении! – представился преподаватель зелий, явно не страдавший от скромности.______________________________________________________________________ Арсениус Джиггер благодаря РОСМЕНу более известен как Жиг Мышьякофф ______________________________________________________________________
За первый урок профессор Джиггер прочитал очень краткую лекцию о важности точного следования рецепту и внимательности, потребовал, чтобы обладатели длинных волос воспользовались заколками, лентами для волос или вообще резинками, дабы волосы не лезли в котлы. Когда начали готовить зелье от фурункулов, профессор напомнил, что надо снять зелье с огня прежде, чем добавлять иглы дикобраза, при условии, что студенты не хотят лечить очень неприятные ожоги. Преподаватель Защиты от тёмных искусств производил крайнее странное и неприятное впечатление, а его внешний вид: сальные волосы до плеч, крючковатый нос, желтоватая, болезненного вида кожа и тонкие губы — был незначительной частью производимого эффекта, хотя первокурсникам и этого хватило. Добавлял мрачности и сам класс, который был темнее других помещений из-за задёрнутых занавесок; мрак едва-едва рассеивали свечи. На стенах красовались картины, в основном изображавшие людей в мучениях, со страшными ранами или невероятно искаженными частями тела. Ученики рассаживались молча, нервно оглядываясь на зловещие картины. Генри развеселился: он опознал на картинах последствия тех или иных заклятий или тёмных тварей. Неужели этого учителя не волнует, что первокурсники, даже чистокровные, не знают способов защиты от всего этого, а первый курс не предусматривает изучение действительно необходимых заклятий. «Тёмные силы: пособие по самозащите» Квентина Тримбла содержало всего семь глав, посвящённых заклятиям, очень опосредованно относящихся к защите: проклятие призраков действовало только на живых, и то не гарантировала, что как-то остановит противника, всевозможные искры – только привлекут внимание недоброжелателей. Действенными были только световые, отталкивающие и чары задымления, но тоже с серьёзными оговорками. Генри мог не задумываясь перечислить с десяток существ, которых не впечатлят и такие заклинания. – Я профессор Северус Снейп, преподаватель дисциплины Защита от темных искусств, – заявил преподаватель, цепким взглядом окидывая первокурсников Гриффиндора и Райвенкло, его взгляд задержался на одном очкастом невысоком райвенкловце в первом ряду, и во взгляде мелькнуло нечто похожее на злость. – Темные искусства многочисленны, разнообразны, изменчивы и вечны. Бороться с ними – всё равно, что сражаться с многоголовым чудовищем. Отрубишь одну голову – на ее месте тут же вырастает новая, еще более свирепая и коварная, чем прежде. Это битва с противником непостоянным, неуловимым, вечно меняющим обличья, и уничтожить его невозможно. – Генри с любопытством посмотрел на Снейпа: что он вообще делает в этой школе? – Следовательно, ваша защита должна быть такой же изобретательной и гибкой, как те Искусства, которые вы тщитесь одолеть. Эти картины – он на ходу махнул рукой в их сторону, – дают довольно точное представление о том, что происходит с человеком, подвергшимся, к примеру, воздействию заклятия Круциатус, — он указал на изображение волшебницы, скорчившейся и кричащей от боли. — испытавшим поцелуй дементора — на картине волшебник бессильно привалился к стене, безучастно глядя прямо перед собой пустыми глазами — или спровоцировавшим нападение инфернала — кровавая каша на земле… Генри еле заметно ухмыльнулся: этому Снейпу с таким подходом работать младшим преподавателем в Дурмстранге, как раз на пятом курсе начинается изучение Тёмных искусств, но к тому времени, за четыре года (с семи и до двенадцати) учеников натаскивают в чарах, а все эти искры и прочие люмусы ученики должны были изучить дома. Его отношение явно отразилось на лице, и злоба во взгляде Снейпа, с которой посматривал на студента, стала более заметной и была явно неадекватной реакцией… Снейп начал надиктовывать признаки, по которым можно отличить ведьму от обычной колдуньи или волшебницы (чем отличалась колдунья от той же волшебницы, было не совсем ясно). А Генри решал, какие способы использовать для получения информации от Снейпа в отношении того, что случилось в доме Поттеров, и если он причастен, то он, Генри, сделает всё, чтобы Снейп отправился на тот свет на суд теней… Это его обязанность… Его долг жизни, и что с того, что те, кому он должен, мертвы? В своё время он тоже ответит… Заклинания не вызвали у Генри восторга: все эти движения палочкой, разбор «Теории магии» Адальберта Уофффлинга, по хорошему, должны быть произведены дома с родителями, но… краем глаза наблюдая за теми, кто называл себя чистокровными, Генри не видел разницы между ними и магами первого поколения (магглорождеными, как их тут называли): что те, что эти не демонстрировали особой разницы в подготовке. Наконец, в конце второго урока, когда студенты вышли из кабинета, Генри задал Флитвику интересующие его вопросы. – Хм… Раньше на заре Хогвартса программа была действительно разной, своя для каждого… хм… дома, много позже были внесение изменения согласно духу времени… Что до второго вашего вопроса: о двух годичной разнице, молодой человек, – Флитвик внимательно посмотрел на ученика. – То некоторые вопросы лучше не задавать… Решив остальные мелкие вопросы выяснить самостоятельно, когда появится желание, Генри поблагодарил профессора и покинул кабинет. Похоже, удовлетворять своё любопытство придётся самостоятельно. Профессор МакГонагалл пообещала, что за любое, даже незначительное, нарушение дисциплины выгонит с урока до конца года, если не обучения. Поданную информацию Генри понял только за счёт своего опыта, а превращение спички в иголку вызвало удивление и зависть, особенно у его соседки гриффиндорки, Грейнджер, у которой спичка только заострилась и покрылась серебром. В конце занятия на столе у Генри лежало несколько иголок, которые пришлось создать из спичек «для закрепления результата изученного заклятия», МакГонагалл наградила Райвенкло десятью баллами за идеальное заклинание с первого раза. Генри удивляло, что заработанные баллы идут в общую копилку факультета, а не учитываются индивидуально, как в Дурмстранге. И что с этими баллами потом происходит? В первой школе они сохранялись, их можно было использовать для получении каких-то привилегий, наподобие персональной комнаты, или книги из Особой секции, или возможности провести выходные в ближайшей деревне… Потянулись однообразные часы, складывающиеся в столь же однообразные дни и недели. Безупречные способности райвенкловца Поттера и быстрота освоения заклятий удивляла многих. Профессора щедро раздавали баллы как за практические, так и за письменные работы, исключение составлял Снейп, пытавшийся подловить студента на незнании, неправильном исполнении заклятий, мелкими придирками вывести из себя и заставить того чувствовать себя униженным. А когда не получалось, занижал оценки и никогда не давал баллы. Студенты Райвенкло и Гриффиндора были удивлены, одна ученица, Грейнджер, была даже возмущена такой несправедливостью, и через некоторое время Генри заметил, что эта гриффиндорка пытается с ним соревноваться в учёбе. Это было забавно, с определённой точки зрения. И если психика Генри была закалена десятилетней учёбой в Дурмстранге, поднявшей философское отношение к жизни до значительных высот, то Уильяму Виндзору было тяжелее – его преследовали шепотки и пристальные взгляды: презрительные от некоторых чистокровных и любопытные от всех остальных. Особо одаренные возмущались, что корона лезет в дела магов, что магглы хотят взять под контроль магов… Другие им намекали, что надо радоваться: будущий король – маг, а такого не было… очень давно, если вообще было. Все эти споры доставляли явный дискомфорт парню, единственное, что помогало Виндзору пережить эти недели, так это знакомство с одним хаффлпаффцем Финч-Флечли, сыном военного и лондонского солиситора, родители планировали отправить мальчика в Итон, но к ним пришли маги… Остальные первокурсники разбились на группки по интересам. Поттер был одним из немногих, кто не обзавёлся приятелями, зато обзавёлся завистниками со своего факультета: особенно выделялась второкурсница Мариэтта Эджком, чистокровная ведьма, весьма гордившаяся этим фактом и раздражающаяся от того, что у какого-то магловоспитанного полукровки чары получаются идеально с первого раза и что его познания в магии обширнее её, чистокровной ведьмы, потому что, несмотря на это, он дольше других пропадает в библиотеке, конкуренцию в этом ему составляла лишь та лохматая с Гриффиндора. Также у Поттера в его одиннадцать уже каллиграфический подчерк, и даже так он по несколько часов занимается каллиграфией, чему Эджком тоже завидовала. Генри не интересовала возня этой юной ведьмы, он был занят изучением коридоров и попытками найти интересующую его информацию. Было обнаружено множество пустых и, судя по слоям пыли, давно неиспользуемых помещений, одно из которых, устраивающее его по всем параметрам, при помощи рун было зачаровано под себя. Теперь никто не попадёт сюда кроме него; здесь он сможет отдохнут от шума. Генри пришлось напрячь память, чтобы припомнить имена старых приятелей Дамблдора, но вспомнился только то ли Слагхорт, то ли Слизнорт, преподававший зельеварение в начале века, и Элфиас Дож, с которым Альбус переписывался после Хогвартса. Поиск информации о Поттерах тоже застопорился: о них он вообще ничего не знал. – Молодой человек, библиотека закроется через десять минут! – перед гипнотизирующим книжные полки Генри появилась библиотекарь, мадам Пинс. – Сдавайте взятые книги! – О! Да, сейчас! – очнулся Генри. – Скажите, пожалуйста, мадам Пинс, если надо найти информацию о волшебниках, где мне смотреть? – Каком волшебнике? – с подозрением посмотрела на невысокого мальчишку Ирма. – О моём отце, Джеймсе Потере, и его родителях… – честно ответил Генри несколько растерявшейся собеседнице. – Хм… – мадам Пинс растерянно потёрла подбородок. – Это должно быть… Да… это в «Белых» и «Бежевых» книгах! Там информация и про семейства, и про бизнес. Но это уже завтра, молодой человек! Генри, изгнанный из книжного рая, был доволен: по крайне мере, он знает откуда начать. К концу октября он нашёл основную информацию о Поттерах, и был несколько удивлён, узнав о наличии вполне себе живого родственника, троюродного брата. По крайней мере в 1989 году по летосчислению не-магов тот был ещё жив, до обновления данных оставался ещё год. Генри только покачал головой: перепись населения каждые пять лет и, главное, в свободном доступе? В Британии и то реже, и в свободном доступе только статистика… Список возможных «доброжелателей», составленный ещё в Литтл Уингинге уточнялся: к некоторым фамилиям добавлялись имена. Некоторые вычёркивались. Из знакомых Альбуса Генри не вспомнил больше никого, если не считать младшего брата. Пришлось пролистать не мало «Белых» книг, в которых печаталась перепись магического населения, и подшивок «Пророка», чтобы узнать, что вся известная родня Альбуса, а именно брат Аберфорд и тётка Гонория, мертва. Гонория Дамблдор умерла в двадцатых годах, а Аберфорд — к концу 1945 года: убит в трактире «Кабанья голова», что только закрепило дурную славу за данным заведением. За убийство Дамблдора был осуждён какой-то Джулиан Эллерби. С тех пор владельцем трактира значился некий Аурелиус Дамблдор, Генри недоумевал, откуда он взялся: со стороны отца у Альбуса и Аберфорта была только тётка, Гонория. В принципе этот Дамблдор мог быть кем угодно: сыном или внуком Аберфорда (семья Альбуса к моменту появления этого была мертва: убита Гонтами) или вообще подставным лицом, ради получения каких-то выгод… Остальные новости были столь же нерадостными: и Гораций Слагхорт, бывший профессор зельеварения, и Элфиас Дож, одноклассник и автор статей для журнала «Проблемы чароведения», и Мюриэль Прюэтт, в своё время работавшая преподавателем Защиты Тёмных искусств, умерли в промежуток между 1959 и 1964 годами по естественным причинам (от старости). Многие… да подавляющее большинство представителей, если не все, из поколения Альбуса мертвы: кто от драконьей оспы, кто от нападений Волдеморта, кто-то просто от старости… Генри досадливо поморщился: это очень уж напоминало произошедшее с его первой семьёй: череда «естественных» смертей или убийств, и виновных всегда находили. Его злило, что он не мог доказать, что случайности не случайны, и названные убийцами его семьи невиновны… по крайне мере, в убийстве Гриндевальдов. Предвиденья пророков и оракулов – не самый надёжный источник доказательств, даже в магическом мире. Генри не знал, радоваться ему или нет: но тот сводивший с ума поток видений возможного будущего отсутствовал – у Поттеров дар прорицания не передавался по наследству, если вообще был. Зато его память всё ещё хранила некоторые из тех заклятий провидения и прорицания, которые создавала и коллекционировала его семья. И если он их правильно помнит, то они могут серьезно облегчить жизнь и поиски… Из размышлений его вывела врезавшаяся в него первокурсница, которая, кажется, даже не заметила происшествия и обежала, дальше всхлипывая. Придя в Большой зал, Генри был удивлён убранством: часть свечей заменили на парящие тыквы с вырезанными в них рожицами, из которых лился свет. Наиболее крупные тыквы были расставлены вдоль стен и на полках, под потолком летали летучие мыши, периодически пикируя вниз. Генри ожидал от магов не этого, предполагая, что они будут отмечать Саймон, так как слишком подчёркивали (особенно Джозеф Олливандер) разницу между собой и не-магами и очень гордились своими кельтскими корнями и знаниями друидов, старательно игнорируя тот факт, что и кельты, и друиды были побеждены римлянами. В зале стоял равномерный гул голосов: обсуждали прошедший и предстоящий квиддичный матч и то, что в отличие от прошлых лет, разрешили походы в Хогсмит два дня подряд: вчера и сегодня в честь праздника. Генри скучал и, только поэтому, обратил внимание на странные манёвры преподавателя в тюрбане, Квирелла, который стараясь не привлекать к себе внимания вышел из двери около преподавательского стола и вместо того, чтобы сесть, направился к директору, что-то ему сказал, сел на своё место за столом и заговорил с соседом. Преподаватели, не слышавшие, что сказал Квиррелл, тихо спрашивали соседей, а деканы и директор выглядели растерянными и задумчивыми… Позже по школе разнеслись слухи, что кошку завхоза прокляли и кто-то написал на стене краской «Трепещите, враги Наследника. Тайная комната открыта». Мало кто сочувствовал настырному, за всеми следящему завхозу, погадали, кто этот наследник, какое заклятие применил, и забыли об инциденте. Неожиданно для себя, через неделю после Хэллоуина Генри получил письмо, первое письмо за шесть недель в школе. Записку написал некий Рубеус Хагрид, местный лесничий и старый знакомый его родителей, он приглашал на чашку чая в пятницу после гербологии. – Надо же! Раньше тебе не писали, – удивился Голдштейн. – Да, мистер Хагрид в гости приглашает, – пожал плечами Генри, за столом послышались смешки и тихие комментарии «Нашёл мистера». – О! – в голосе Голдштейна скользнула зависть. – Ходили слухи, что именно Хагрид поставлял твоему деду, Флимонту Поттеру, ингредиенты из запретного леса… Мне отец рассказывал. – Он же в Отделе магического хозяйства, – со скукой заметил сидящий поблизости третьекурсник Маркус Белби. – И что? Зато он занят взысканием налогов и сборов! Без этого мы бы в Хогвартс пешком ходили, – с гордостью заявил Стивен, смешки за столом стали более доброжелательными, а Бэлби смутился и не стал развивать тему. Стивен покосился на соседа по комнате, и предположил: – Ну, может Хагрид хочет восстановить прибыльный бизнес? Правда все патенты уже давно распроданы. В пятницу после гербологии Генри направился в гости. Дом Хагрида, расположенный на востоке территории Хогвартса, между замком и Запретным лесом, неподалёку от Главных ворот, был под стать хозяину: больше обычной хижины и, как оказалось, одноэтажный. Генри заметил, что раньше хижина была, как минимум, двухэтажная или имелся чердак, но потом потолок убрали. – Знаешь, Генри, ты это… очень похож на своего отца, Джеймса… – сказал Хагрид, заваривая чай. – Разве что глаза мамины… Генри кивнул, для него эта информация значение не имела, зато имела другая: – Почему они погибли? – Видишь ли… тогда было смутное десятилетие…. Хммм… появился тёмный маг, называвший себя Волдемортом. Поговаривали, что он наследник Слизерина… радеющий за чистоту крови… – Хагрид замолчал, глядя на огонь в камине. – Этот маг заявил, что надо очистить британское общество от грязи, убить всех маглорождённых и маглолюбцев… И убивал… Маглорождённых, полукровок, чистокровных. Мужчин. Женщин. Детей. Стариков.… Любого, кто вставал у него на пути… О его действиях ходили странные и страшные слухи… Генри видел, что собеседнику неприятно об этом говорить, ещё неприятнее вспоминать. И было в этой весьма рубленной истории что-то знакомое… И как же подходила к этому сказанная кем-то фраза: «История повторяется дважды: в первый раз в виде трагедии, второй – в виде фарса». Вот только для родственников пострадавших на фарс действия этого Волдеморта походили слабо. А вот размах, да, мелковат: за десять лет не смог пошатнуть власть на одном незначительном по размерам островке. Под конец рассказа Хагрид заметил: – Десять лет назад Тёмный маг пришёл в Годрикову Лощину… к Поттерам. Зачем? Не понятно, ходили слухи, что то ли искал какие-то особые рецепты зелий, то ли финансирования для своих наёмников, то ли что-то ещё… Но в результате тот-кого-боялись-люди умер, погиб от руки твоей матери. Тебя отдали ближайшим родственникам, а народ… забыл о твоём существовании. Помнили только, что борца за чистоту крови убила магглорожденная, и припоминали избежавшим суда соратникам и просто поддерживающим Волдеморта об этом факте. – во взгляде Хагрида мелькнуло сочувствие. Он открыл верхний ящик комода и достал оттуда книгу в кожаном переплёте. – Держи. Здесь фотографии твоих родителей. Всё лето собирал… у их друзей… «Ну надо же! Химера человечнее людей!» – Генри поразился прозвучавшей в голосе собеседника горечи. – Спасибо, Хагрид! Некоторое время Генри рассматривал фотографии, начинавшиеся снимками его деда и бабки: Флимонта и Юфимии Поттеров. У кого получил эти снимки Хагрид не понятно. Были фотографии Джеймса в школьные годы, с разными сверстниками, чаще попадались фото Джеймса с тремя друзьями, Хагрид не сразу припомнил их фамилии: Блэк, Люпин и Петтигрю… школьных фото Лили было всего две. И завершалась подборка несколькими фотографиями со свадьбы. Вечером Генри узнал, что случилось ещё одно нападение: на этот раз пострадал первокурсник хаффопаффа Джастин Финч-Флечли и призрак по имени Почти Безголовый Ник. Удивляло, что большинство студентов расстроило нападение на призрака. Генри не мог вспомнить ни одного заклятия, которое могло подвергнуть призрака оцепенению. И разве пострадавшие не покинули бы Больничное крыло, если это было именно заклятие? Могло быть какое-то животное, но зоология была слабым местом Генри. Следующие две недели студенты ходили нервными и испуганными, в сотый раз обсуждались надписи, оставленные на стенах около пострадавших (вторая гласила «Грязнокровки должны покинуть Хогвартс»). В конце ноября случилось ещё одно нападение: «заклятью оцепенения» подверглись два студента Хаффлпаффа: староста семикурсник Чонси Блауэр и первокурсник Оливер Риверс. Среди студентов началась паника, никто не знал, кто будет следующим и с какого факультета, некоторые представители чистокровных ходили довольными и в отсутвие преподавателей вслух жаловались, что «Наследник Слизерина» слишком медленно зачищает территорию, жалели, что все эти магглорождённые не пакуют чемоданы, дабы покинуть магический мир. «Вот… попугаи!» – размышлял Генри. – «Они что не видят, насколько их мало? На первом курсе сорок человек: семнадцать полукровок, четырнадцать чистокровных (часть из которых не насчитает и пяти магов в родословной), и девять маглорождённых. На других курсах людей не намного больше, а разделение такое же!» Через пару дней после последнего нападения администрация школы объявила об организации дуэльного клуба, открытие которого состоится в субботу 4 декабря во второй половине дня. Студенты предвкушали развлечение, гадая, кто будет руководителем и как часто он будет собираться. «У них дуэльного клуба вообще не было?» – недоумевал Генри, теперь в полной мере осознавая, почему Смутное десятилетие (длившееся на самом деле около 15 лет) вообще состоялось: маги были слабо готовы к появлению такого отморозка, как Волдеморт. Да ещё и газеты нагнетали: статьи того периода пестрели заголовками «Тот-кого-нельзя-называть уничтожил МакКинонов», «Люди Волдеморта убили Гидеона и Фабиана Прюэттов», «Волдеморт ограбил банк!», «Волдеморт пустил Хогвартс-экспресс под откос». «Жилищный кризис – виноват Волдеморт». «Подорожали бифштексы – опять Волдеморт». «Налоги возросли, оклады снова уменьшились. И тут виноват неуловимый Волдеморт!». В субботу после обеда столы были убраны, под бархатно-черным потолком горели свечи, вдоль одной стены возведены золотые подмостки. Собралась чуть ли не вся школа — в руках волшебные палочки, лица взволнованны. На один из помостов вышли Флитвик и Снейп. Филиус кратко обрисовал способы и традиции ведения дуэлей и вместе со Снейпом показал, как это должно выглядеть. Генри не следил особо за заклинаниями преподавателей, среди них не было каких-то новых. Его интересовала техника: она была разной. У Флитвика новое заклятие начиналось сразу же, как заканчивалось предыдущее, волшебная палочка двигалась без задержек, защитные чары перемежались с атакующими. У Снейпа же между заклятиями были перерывы, не значительные секундные задержки, но… Генри мог смело утверждать, что Снейп уже проиграл. Эта, с позволения сказать, дуэль длилась две минуты, затем профессора остановились, и Флитвик, лучась веселием, начал рассказывать о важности пусть нескольких, но доведенных до автоматизма заклинаний, о необходимости уметь колдовать невербально, упомянул, что некоторым старшекурсникам неплохо бы освоить это умение. Увлекательную речь Флитвика прервал скрип открывающейся двери. Одна створка главных дверей Большого зала, протяжно скрепя, приоткрылась, и в проёме появился первокурсник Джек Мун. И так бледный райвенкловец вздрогнул и побледнел ещё сильнее от пристального внимания. – Т-там! – наконец, заикаясь, выдал он, показывая на коридор, выходящий слева от дверей зала. – Там ещё одно нападение. Пострадавшим оказался Лоркан МакЛайрд VI с третьего курса Райвенкло. Снейп сразу же направился в указанном направлении, а Флитвик, закатив глаза, покачал головой: зря этого вообще взяли преподавателем. Страх усилился, все билеты на Хогвартс экспресс на 23 декабря были раскуплены. В школу были вызваны авроры, прибывшие 9 декабря для розыска неизвестного, многие задавались вопросом: а почему только сейчас? Муна несколько раз выдёргивали на беседы. Студенты, чьи родственники работали в аврорате, поговаривали, что начальник тройки авроров, Джон Долиш, лучший ученик Аластора «Грозного глаза» Муди. За неделю авроры смогли навести шуму больше, чем все девятьсот пятьдесят студентов. 18 числа, сразу после завтрака Долиш заявил, что Визенгамот полным составом принял заочное решение не только отчислить виновного из Хогвартса, как только тот будет обнаружен, но и направить его на пожизненное проживание и работу в Кокейн, небольшую северную деревушку, которая была официально последней остановкой Хогвартс-экспресса, по совместительству, местом расположения рыбозаготавливающего завода и единственной точкой в Британии, из которой можно добраться до Азкабана. В зале воцарилось молчание: мало кто вообще слышал об этой то ли деревне, то ли хуторе. Но ученики довольно быстро выкинули её из головы. То, что рядом располагался Азкабан, смущало и пугало многих, ибо страшные рассказы об этой магической тюрьме слышали практически все волшебники. И всё из-за чего? Из-за нападений на каких-то маглорождёных? Они даже не погибли! Из-за МакЛайрда? Возможно… – Начнём проверку студентов сейчас, – прислушавшись к шуму, заявил Долиш, обращаясь к Дамблдору. – С сывороткой правды, естественно. – Это же незаконно, – напомнила Аврора Синистра, вопросительно глядя на директора. – У меня есть разрешение начальника аврората, Скримджера, министра Бартемиуса Крауча и Визингамота, – пожал плечами Долиш. – Все отделы Министерства получили от Короны предупреждение, что, если мы не разберёмся с возникшей проблемой, разбираться будут с нами, а в качестве демонстрации обещали ликвидировать часть магов в деревне Аппер-Фледжли, что в графстве Йоркшир, – Долиш посмотрел на часы. – И как раз 6-го был уничтожен дом Святого Освальда для престарелых ведьм и колдунов. По заявлениям нескольких случайно выжавших свидетелей, нападение было весьма и весьма странным: раздалась какая-то приятная музыка, у свидетелей наблюдалось и наблюдается улучшение здоровья… – Долиш замолчал, внимательно разглядывая Синистру. – Но… им надо было идти по делам, а когда они вернулись…все пациенты и обслуживающий персонал обратились в… нечто древообразное, покрытое мхом и грибами. Возвратить им прежний облик невозможно, мозговая деятельность отсутствует… Сразу после инцидента пришли письма, в которых написано, что была применена самая безобидная разработка. Если мы не обеспечим безопасность наследника престола, Уильяма Маутбеттен-Виндзора, мы можем читать отходную. И да! Дамы и господа, всё, что я вам сообщил, строго конфидециально, если хоть кто-нибудь из вас или студентов выскажет отличную от официальной версию – поцелуй дементора без суда и следствия. – А официальная версия? – недовольным тоном спросил Дамблдор. – Нападение недобитков Волдеморта, – пожал плечами Долиш. – А сейчас, пожалуйста, направьте трёх студентов Слизерина в вон те три комнаты. Бросив недовольный взгляд на аврора, Дамблдор поднялся со своего места и объявил: – Прошу внимания! Сейчас расследование несчастных случаев вышло на ту стадию, когда аврорам надо пообщаться с каждым студентом в отдельности. И первыми будут… Младший аврор Амелия Гор тихо прошептала на ухо Долишу: – Ну спасибо дорогой! На это же уйдут сутки! – Двое! – столь же тихо заметил Долиш. – Я, конечно, понимаю, что все горят желанием помочь аврорам в расследовании инцидентов, но все мы люди из крови и плоти и не сможем без перерывов… так что, господа и дамы, авроры проверят всех, кого успеют до рождественских каникул, а оставшихся – после. Долиш выглядел не слишком довольным, но возражать не стал, раз старик хочет поступить так, то ничего не помешает ему и его людям задать парочку непредусмотренных вопросов некоторым детишкам. – Булстроуд! Гойл! Гринграсс! Вон в те комнаты живо! – скомандовал Долиш и обратился к преподавателям – Кто будет присутствовать на беседе?