___________________________________________________________________
«Shyverwretch's Venoms and Poisons» дословно «Яды и отвары застенчивого (стыдливого) негодяя»
___________________________________________________________________
— Да, Августус, зелье настоящее, — скучающим тоном заявил Родольфус Лейстрендж, поставив флакон на стол. — Зачем оно тебе? Руквуд, поколебавшись, рассказал то, что узнал от этой француженки, не скрывая своих сомнений. — Откуда у неё такая уверенность? — удивился Родольфус, и после минутного молчания продолжил: — Хм… Надо сказать остальным… — Остальным? — удивился Руквуд, поставив стакан с огневиски на стол. — И что скажем? Есть версия, что Волдеморт создал крестраж. И, возможно, воскреснет со дня на день или уже воскрес? Родольфус покосился на левую руку и поставил полупустой стакан на стол; перспективы были не радужные: этот мордредов Волдеморт завалил идею, имеющую все основания на успех. И если он воскреснет, то… в лучшем случае, его семья потеряет деньги, а может, и бизнес. Хотя, положа руку на сердце, Родольфусу было всё равно: поставит ли крест на семейном бизнесе Волдеморт, или Киаран, его идиот племянник, которого не интересовал семейный бизнес. В очередной раз Родольфус проклял юридически оформленную семейную традицию, согласно которой бизнес передавался от отца к сыну, или к брату, племяннику или дяде, но не как не дочерям, а чтобы это отменить, надо… Очень много надо, и самое лёгкое — согласие наследников. Передавать дочерям даже при согласии (или ликвидации) брата и племянника? Он этого не хотел, даже если бы мог! Вот какого Мордреда Белла рванула убивать сестру, спутавшуюся с грязнокровкой? Наличие сына, рожденного в официальном браке, решило бы проблему. Он даже развестись с Беллой, чтоб её дементоры зацеловали, не может, пока она сидит в Азкабане! А всё этот билль о семейном праве, запрещающий разводиться только на основании заявления и наличия одного супруга, требовались оба. А то, что один из супругов может находиться в Азкабане, никого не волновало, никто не собирался хоть как-то представлять интересы посаженного, или выпускать того на пару часов, и тем более никто из чиновников не собирался идти в Азкабан для решения дела о разводе… Родольфус оборвал праздные размышления о несправедливости мира, надо было решать возможную проблему, если Руквуд прав, и француженка не соврала: крестраж действительно существует и крестраж именно Волдеморта… — Не всем конечно, только Малфою. Он хитрый жук, да и его братец, пока был в Англии, хвастался каким-то особым поручением Лорда, — ответил он на вопрос Руквуда. Прошло три часа, прежде чем Малфой явился в Коттедж «Красная Роза», и, окинув внимательным взглядом представшую перед ним картину, заявил: — У меня дела, знайте ли, издательство требует внимания! Так что, по какому поводу собрание? — Возможное воскрешение Волдеморта веский повод для собрания? — спросил Руквуд, утомленный ожиданием и наблюдением за напивающимся хозяином дома, которого не волновало, что он пьянствует один. — Вполне. Рассказывай, — согласился Малфой, усаживаясь в кресло. Руквуд рассказал, часто прерываясь и отвечая на вопросы, которыми засыпал его Люциус. Август удивлялся, почему ими не задался Родольфус, всегда в их компании первым подмечавший всякие странности. Свой рассказ Августус закончил только через полчаса. Люциус рассеянно рассматривал стакан с огневиски. — А что с этой оборотнихой… как там её? — Лабоска? — переспросил Августус, и с циничной ухмылкой ответил: — Продал на ингредиенты. У Марибанда на оборотней всегда спрос. Так что? — Глотай свой Филицис, и иди к Краучу, — посоветовал Люциус. — Ты со мной?! Я даже зельем поделюсь, — заявил Августус, глотнув из флакона и протягивая его Малфою. Люциус слегка скривился, но флакон взял. — Я могу воспользоваться твоей совой Родольфус? Письмо надо срочно отправить, — спросил Малфой, и, набросав записку отдал её домовику. — Ты с нами, Родольфус? — Нет, — заявил Лестрейндж. — Меня официально не подозревали в причастности, так что и сейчас отсвечивать не буду. Малфой и Руквуд камином отправились в Министерство. Через несколько минут после их ухода с Лестрейнджем связался Регулус Блэк, узнать, где находится Малфой, а узнав, скомкано поблагодарил и прервал связь. Лестрейндж подивился скорости получения письма: до Лондона птице лететь не пять минут, и даже не десять. Он был где-то в районе коттеджа? Или в Аппер-Фледжли? Родольфус недолго размышлял над тем, каким ветром Блэка занесло сюда, в Йоркшир, где у Регулуса не было никаких предприятий или каких-то интересов, вскоре он вернулся к тому, что делал во второй половине каждого понедельника на протяжении последнего десятилетия — напивался. Министерство магии Британии. Кабинет министра магии Бартемиуса Крауча-старшего. Прибыв в министерство, Малфой и Руквуд оказались в огромной толпе, словно все маги Англии решили заняться делами, требующими присутствия в министерстве именно сегодня. С большим трудом они добрались до лифтов и спустились на первый уровень, где их уже ждал Регулус Блэк. — Но Мордред побери, как? — изумился Руквуд. — Лестница, — пожал плечами Регулус, и обратился к Люциусу: — С какой радости решил разболтать о найденном мной кресс… тёмном артефакте? — Есть вероятность, и не маленькая, что артефакт не один, и тот уничтоженный даже не первый, — сказал Люциус, нахмурившись. Ему не давало покоя заявление Августуса об украденной чёрной маленькой тетрадке, судя по просмотренному воспоминанию неизвестного мага, очень похожей на ту, что принёс домой дурак Линус. Уж не французы ли выкрали зачарованную тетрадку? — От меня что требуется? — спросил Регулус, вспоминая всё, что он когда-либо читал в домашней библиотеке о крестражах. — Потвердить мой рассказ и только, — ответил Малфой, проигнорировав удивлённый взгляд Руквуда. Остаток пути Руквуд лихорадочно соображал, а зачем они всё-таки идут к Краучу? Ну, расскажут о крестражах, ну изобразит Крауч шок и возмущение, и что? Найти тетрадь это не поможет, даже если Крауч отрядит пару невыразимцев на поиски. Лично ему, Августу, какая выгода? То, что какую-то выгоду получит или попытается получить Люциус, сомневаться не приходилось, как минимум останется при своём… Может это и есть цель: остаться при своём и заранее отвести подозрения? Задумавшись над мотивами Люциуса, Руквуд и не заметил, как они дошли до нужного кабинета. Крауч оказался на месте, в кабинете присутствовал и Крауч-младший, выглядевший не слишком довольным. — И чем обязан? — спросил старший из Краучей. — Не слишком хорошей информацией, которую нам удалось недавно узнать, — ответил Люциус и рассказал то, что узнал от Руквуда, припомнил случившееся с Регулусом Блэком отравление и похвальбу своего младшего брата, сбежавшего во Францию, не иначе как выполнявшего задание Сами-Знайте-Кого, не забыв и информацию, которую Руквуд узнал от французов. «Вот ведь жук! Явно давно обдумывал. И не только остаться при своём, но и как минимум доставить Барти-старшему несколько неприятных минут» — подумал Августус, вполуха слушая, как Люциус лихо тасует известную информацию, преподнося её так, словно они не один год собирали её по крупицами. — Это какой-то бред! — тихо заметил хозяин кабинета. — Бред? Ах, если бы! — со вздохом ответил Люциус, закатывая левый рукав мантии; на предплечье темнела татуировка в виде черепа с выползающей изо рта змеёй. Крауч покосился на Руквуда, также продемонстрировавшего проявлявшуюся татуировку. Ни одна из вариаций Финиты не помогла Краучу удалить татуировки. — И что мне с этим делать?! — спросил министр, сев за стол. Ему совсем не нравилась складывающаяся ситуация и он слабо представлял, что делать. — Ничего, — Руквуд решил прервать молчание. — Можно верить в наличие крестражей у Сами-Знаете-Кого, а можно и не верить. Равно как и возможность его воплощения, министр. Вы сами прекрасно знаете, что активизировались тёмные твари и криминальные элементы. Убит, а точнее казнён, Северус Снейп, единственный Пожиратель Смерти, которого удалось завербовать министерству. Плюс, вся эта история с нападениями на магглокровок «наследником Слизерина». И прошу заметить: Уоррингтона, который устраивал все эти нападения, восстановили в Хогвартсе, устроив пересмотр решения Визингамота. Нападение «проклятых водолазов» на студентов и жителей Хогсмида так до сих пор и не раскрыто, пропавшие не найдены ни живыми, ни мёртвыми. И если это всё не подготовка к возвращению Сами-Знаете-Кого, то, как минимум объявился некто, кто метит в Его приемники… Министр, мы выполнили свой гражданский долг и теперь откланиваемся Руквуд с Малфоем направились к двери, наслаждаясь реакцией Краучей на рассказ. Блэк, растеряно посмотревший на школьного приятеля, последовал следом. — Стойте! Мне нужны детали! Что там за проклятый медальон из пещеры? — Уничтожен. Дед… Полукас Блэк использовал адское пламя, — тихо ответил Блэк. — Ясно… Зато не проверишь, — заявил Крауч таким тоном, словно определение крестража было лёгким и простым делом. — И почему так уверены, что крестраж, если он был, это чёрная тетрадка? — Ах, совсем забыл! — сокрушёно ответил Люциус. — Августус же рассказывал, что француженка поделилась воспоминаниями. Крауч-старший досадливо поморщился: омута памяти у него не было, так как они чудовищно дороги: Мэлоуны просили десять тысяч галеонов за самый маленький и простой вариант. А тот, стоявший в зале совещания Визингамота… к нему даже он не мог просто так получить доступ: требовалось согласие семи членов Визингамота, причём пятеро не должны являться главами отделов министерства или министром. Пришлось Руквуду и в третий раз за день пересказывать историю, Крауч же оказался ещё более въедливым, чем Малфой: задавал по нескольку вопросов на каждую незначительную тему, пытаясь поймать его на противоречиях и лжи. — Надо с ней побеседовать, — прошипел Крауч и приказал откровенно скучающему сыну. — Барти! Набросай требование этой Лефевр явиться для разговора! — Плохая идея, — вмешался Руквуд. — Цимнея говорила… — А с каких пор по имени? — удивился Крауч-младший. — С тех пор, как я с ней сотрудничал, — легко признался Августус, подталкиваемый зельем удачи. — Так вот, Цимнея заявила, что она не заинтересована в том, что Сами-Знайте-Кто или его приемник лезли во Францию, в этом я склонен ей верить. Ни она, ни министерство Франции в эту созданную нами проблему вмешиваться не будут, мы должны решить сами, не ожидая помощи из-за… пролива. И вряд ли она расскажет что-то большее, а скандал будет. Министр, подперев подбородок сцепленными пальцами, задумался над информацией. Сколько в ней правды и сколько лжи? Руквуд прав: сейчас вызывать «на ковёр» посланницу Французского министерства бессмысленно и бесперспективно: курьер заявит, что это их личное дело и пошлёт к министру Франции за ответами. Нужно больше информации о французах. — Руквуд, так как вы знакомы с этим курьером французского министерства, сообщившего столь странную информацию, то попытайтесь узнать у неё больше информации о крестраже и прочих исследованиях в этой их «лавке путешествий». Нам их наработки могут пригодится, — распорядился Крауч-старший. — Я тут не работаю! — напомнил Августус. — Пришёл за компанию и по доброте душевной. — Ладно-ладно, — раздражёно сказал Крауч. — С завтрашнего дня приступайте к работе в отделе тайн. Отвечайте за комнату артефактов, раз уж вас осчастливили поисками… Можете идти… И, Барти, не отправляй записку этой Лефевр, лучше займись сбором информации о ней и её фирме. Распоряжения сейчас заполню. Министр, достав несколько бланков, заполнил их и отдал сыну и Руквуду. Четверо магов, испытывавших различные эмоции от недоумения, до предвкушения и злости, ушли. А озадаченный новостями министр сидел в кабинете, осознавая весь объём гадости, устроенной ему Малфоем. Хогвартс. 25 декабря 1993 года по л.м. (1995 по л.н.м.) первая четверть 1994 года по л.м. (1996 по л.н.м.) Генри открыл блокнот и просмотрел имеющие записи по сёстрам Кэрроу, родственные связи которых, в пределах трёх поколений, были обширны, запутаны и забавны: девять кузин и кузенов, семь тётушек и дядюшек… Генри зажмурился, тщетно пытаясь подобрать название этому хитросплетению связей семей Ленг — Шоу — Синклер. Забавным было, что Кэрроу так же были родственницами Крауча, который занимал место министра (и в своё время приложивший руку к посадке в Азкабан их отца и тётки), и с материнской и с отцовской стороны: так Бартемиус Крауч приходился сёстрам двоюродным дедом, а его сын, тоже Бартемиус, был женат на единоутробной сестре матери девочек. Генри невольно развеселился: такие «хитросплетения» генеалогии были характерны для индийского кино и практически вымершей аристократии как английской, так и европейской. Семействам Ленг — Шоу — Синклер принадлежали букмекерская контора и магазин «Колючий змей», самим Керроу — магазин «Мантии из рук в руки», управляла которым представительница семейства Шоу и мать сестёр… А ведь через старших родственников он может получить более полную информацию и гораздо быстрее… «А не слишком ли хитрые и обходные планы строю?» — Генри всерьёз задумался: Кэрроу вот они, рядом: конфундус или империо и девчонки расскажут всё, что знают. А если Дамблдор сдержит своё обещание… А пока он приставит к девчонкам призрака для шпионажа. Выбравшись в Хогсмид, Генри отловил и заключил в купленные для этого случая кристаллы несколько неприкаянных душ, около суток заняло подчинение этих душонок, но зато к Кэрроу была направлена Анна Дейлени, при жизни мечтавшая работать репортёром, но скончавшаяся в 80-х ещё до окончания Хогвартса. Генри, слушая историю разговорившегося призрака, был удивлён тем, что она не знает причин своей смерти: просто шла по коридору замка и… всё: очнулась в виде призрака. Дейлени отказывалась собирать слухи и запоминать болтовню первокурсниц, но возможность узнать о причинах собственной гибели её соблазнила и она согласилась. В последний день каникул, в воскресение пятого января, Дамблдор выполнил обещание: предоставил рецепт зелья и лабораторию, оборудованную не далеко от помещения, используемого для собраний клуба. Небольшая комната площадью около ста девяноста квадратных фута (17 м2). Оборудование состояло не только из разнообразных котлов, но и во множестве были представлены реторты, перегонные кубы и прочие необходимые алхимикам приборы. Генри огляделся — если бы он был обычным тринадцатилетним мальчишкой, он бы поразился затратам на всё это оборудование, но он видел, что перегонное оборудование старое, со следами недавнего ремонта. «Надо будет спросить Баджа, насколько это всё полезно и нужно», — решил Генри, поблагодарив директора. Нарисовав рунную цепочку, что и в соседнем зале, с единственным исключением: войти мог только он, Генри разместил кристаллы с призраками так, чтобы они наблюдали за тем, кто и как попадаёт в лабораторию, не ожидая особых результатов: директор мог воспользоваться своими правами управляющего и, сняв защиту, апарировать прямо в комнату. Но оставался ещё Муди, который может попытаться проникнуть в комнату. Поттер выполнил требование Зигмунда, записав полученный рецепт. Бадж допустил, что рецепт полный и правильный, но нуждается в проверке на добровольцах. Он знал одного добровольца, но его надо ещё отловить, а не Блэк, ни Петтегрю не ответили на его записки. Конечно, был ещё Азкабан, но лезть туда без подготовки, или хотя бы без зелья удачи, которому настаиваться ещё три месяца, было нельзя. На очередном собрании клуба, седьмого января, на которое пришли все, кроме Грейнджер, он, как и обещал до каникул, устроил небольшую практику применения заклинаний, ссылаясь на рассказы портретов о нестандартных способах применения чар, продемонстрировав на вызвавшимся добровольцем Колине Криви нестандартное применение заклятий на подобии тех, что вызывали дождь. Ливень, начавшийся в замкнутом пространстве, впечатлил подростков, но через несколько секунд они осознали, что вода никуда не уходит из комнаты, и начали нервничать. Попытки отменить дождь или убрать воду были хаотичны и не согласованы, что удивляло Генри: на занятиях по защите они смогли объединиться по группам и как-то противостоять натравливаемым Муди тварям. Так почему они не объединяются сейчас? Одиннадцать магов, пусть и недоучек, смогли бы отменить ливневое заклятие или даже открыть запечатанную изнутри дверь… Генри развеселился, когда дверь открылась снаружи, и вошла, точнее, попыталась войти, Грейнджер. — Да что тут твориться? — возмутилась промокшая Гермиона, чудом успев поднять над головой пачку исписанной бумаги. — Потоп в отдельно взятой комнате, — озвучил очевидное Генри и обратился к остальным: — И скажите-ка мне, товарищи, а почему вы не объединили усилия по отмене дождя? Накладывая на себя и на тех, кто не знал как, просушивающие чары, члены клуба растеряно молчали. А Генри обдумывал своё упущение: как заставить их проявлять инициативу? А заодно понять свои слабые и сильные стороны и воспользоваться этим, прикрывая свои слабости чужими возможностями или работать сообща. — А ты чего так поздно? — спросила Мораг МакДугал. — В библиотеке была… И это просто невозможно! Мерзость какая! — с возмущением сказала Грейнджер, разлаженно положив исписанную бумагу на стол. И пояснила недоумевающим приятелям: — Дагворт-Грейнджеры! С их предложениями стать… любовницей! Это возмутительно! — Мне отец рассказывал, что это связано с требованием министерства, — скучающим тоном заметила Луна Лавгуд, не обращая внимания на давящихся смехом Перкс, Бута, Принца и Мориарти. — Моя кузина, — недовольно глядя на Бута, заметил Стефан Корнфут, — имеет ввиду, что в начале века… зельевары завершили передел рынка и образовали неофициальную гильдию, которую сейчас называют гильдией Зельеваров и травников, чтобы не пускать на рынок конкурентов, устраивая им весёлую жизнь. Тогда Министерство потребовало, чтобы помимо ценового и какого-то там ещё сговора гильдия проверяла все новые зелья, которые поступают в бюро патентирования, а также, чтобы «совет директоров» состоял не из пяти человек, а из… девяти, кажется. Вот Дагворт-Грейнджеры и… — Я так и сказала, — пожала плечами Луна, проигнорировав смешки, которые были гораздо тише… И как не возмущалась Грейнджер поведением Дагворт-Грейнджеров и министерства, это никого не заинтересовало: мало ли, что в жизни бывает. Участников клуба больше интересовали домашние задания, дуэльные клубы факультетов, предстающая в апреле прогулка в Хогсмид. А Генри, убрав в коридоре последствия рукотворного потопа, испытывал лёгкое разочарование: «странности мира взрослых» должны были заинтересовать их, ведь именно «эти странности» стоили детишкам их семей. А явный интерес проявили только двое… возможно, что и Салли-Энн Перкс тоже, слишком уж она была тихой, «себе на уме», как сказала бы его бабушка. Потянулись учебные будни, занятия не давали ничего нового Генри, исключением являлся уход за магическими существами. Ему всё чаще приходилось напоминать себе не использовать невербальные заклятия. В «Ежедневном пророке» и «Новостях магического мира» еженедельно печатались сообщения о нападении тёмных магов и тварей, и если раньше этому были посвящены статьи, то сейчас просто заметки. Пару раз мелькнуло, что нескольких виновных нашли и наказали: кого штрафами, кого отсидкой в Азкабане на месяц. Заметки, касающиеся Блэка, были однотипны: «Следствие ведётся, отдел правопорядка и Министерство просят проявлять бдительность и осторожность». В первой декаде февраля сыворотка правды была готова, и директору было отправлено сообщение. За прошедший месяц директор не сделал ни единой явной попытки проверить лабораторию, Муди поблизости от помещения клуба больше не появлялся. Они могли позволить себе ждать, так как не изнывали от скуки и бездействия. В субботу, третьего февраля, за завтраком к Генри прилетело две совы: от Петтегрю и от Твидла. «Поттер, спасибо, что ты беспокоишься о своём арендаторе. Ты многого не знаешь, а С.Б. считает, что надо рассказать, чтобы ты не пребывал в блаженном неведении о событиях тринадцатилетней давности. Так что жду тебя сегодня в 22:00 в подвале «Сладкого королевства», попасть туда можно по проходу, начинающемуся в статуе Одноглазой горбатой ведьмы, расположенной в коридоре третьего этажа. Этот ход ведёт прямо в нужный подвал, ход открывается Диссендиумом. П.» «Как и договаривались, Поттер, твоя доля в размере семи тысяч фунтов переведена на твой счёт в Королевском банке Шотландии. Следующий перевод будет при первой возможности. С. Твиддл» Генри перечитал записки: такими темпами он отобьёт свои вложения ой как не скоро, но это лучше, чем ничего. В конце концов, чем Мордред не шутит, и он воссоздаст семейный бизнес, а некоторые ингредиенты надо будет завозить нелегально. А вот записка Петтегрю вызывала нехорошие предчувствия: в лучшем случае в подвале его будут встречать двое, пришедшие поговорить. Хотя могут попытаться и избавиться от него, но у Петтегрю был шанс, которым не воспользовался. Могут попытаться сейчас, правда, непонятно зачем. Даже если они что-то и задумали вдвоём, он рассчитывал, что справится с ними. Полдня он потратил на написание докладов, и только убирая в сумку те, что понадобятся в понедельник, Генри обнаружил, что блокнот с записями по интересующим его людям отсутствует, и он не мог вспомнить, где он его забыл. Кажется, он в последний раз видел его в одной из своих лабораторий. В первой, где настаивалось зелье удачи, блокнота не было, зато он обнаружился во второй, предоставленной директором. И сколько не напрягал память Генри, он не мог вспомнить, когда его здесь забыл. Он даже не мог вспомнить, что вообще доставал блокнот в этой комнате. Призраки не видели никого постороннего: никто не проникал через дверь, никто не аппарировал в помещение. Генри мысленно выругался из-за своей недальновидности: домовые эльфы, выполняющие любые приказы директора! Он же сам их использовал подобным способом, только директору гораздо проще, надо только приказать. Это объясняет, почему ничего не заметили призраки: никто не обращает внимание на обслуживающий персонал. До оговоренной встречи оставалось ещё несколько часов, и Генри решил узнать, кто из двоих девочек дал пропуск Муди. Согласно карте Мародеров Салли-Энн Перкс была в библиотеке, а Мораг МакДуггал на квиддичном стадионе. Перкс сидела за дальним от входа столиком и с унылым видом делала выписки из книг по травологии и зельеварению. — Я никогда эту ерунду не пойму, — пожаловалась она севшему напротив Генри. — Других дисциплин хватает, — пожал плечами Генри, открыв взятую по дороге «Современную историю магии». — Ты знаешь… недавно в клуб… заходил Муди… — неуверенно начала Перкс, отложив перо. — Почему такой интерес? Таких кружков по интересам хватает… — Как он туда попал? — Генри оторвал взгляд от книги, незаметно доставая палочку из кармана. — Не каждый кружок делает «своё» помещение недоступным для остальных… Ты давала Муди пропуск? — Нет, не просил никто, — в голосе Перкс скользнуло удивление. — Может он покажет несколько аврорских приёмов? «Обливейт» — невербальное заклятие стёрло несколько последних мгновений из памяти Перкс. Реакции — и физическая, и ментальная — показывали, что Перкс не соврала: она действительно не давала никому пропуск. Но конфундус, обливейт и империус придуманы не просто так, и даже опытный колдун не заметит никаких признаков, если, конечно, колдовал не криворукий недоумок. — Зачем Муди показывать что-то сверх программы? Есть же спецкурсы авроров, — спросил он Перкс, что бы скрыть лакуну в памяти другой информацией. — Может быть, я на них пойду… — С учётом, что авроры обязаны знать эту ерунду? — Генри кивнул на учебники по травологии. — можно поговорить с Ингбли или Стампом, они разбираются в травологии, семейный бизнес обязывает… А зелья… Малипепер, Слагхорт, Пипинн. — И что они захотят взамен? — с сомнением спросила Перкс. Генри только пожал плечами и продолжил чтение «Истории», где в главе «События 30-х годов ХХ века», авторства некой Ривер Флинт, наконец, нашёл упоминание о Гриндевальде объёмом в целых четыре абзаца, читая которые он вспомнил любимое утверждение деда Бенгта: «История пишется со слов победителя и в интересах писателя». История содержала очень краткий пересказ его дел, после прочтения которого складывалось впечатление, что он сотрудничал с тем чёртовым немцем для захвата Европы. А ведь он пытался силами магов если не предотвратить это побоище, то уменьшить его размах, взяв под контроль правителей не-магов. Вот только он не учёл, что маги будут всерьёз ограждать власть имеющих не-магов от таких вот посягательств. Неприятным сюрпризом стало, что не только министерства магии разных стран выделяли пару-тройку магов для наблюдения, но и сами власть имеющие не-маги нанимали или покупали магов для собственной охраны. И те старались как следует отработать деньги, ибо боялись последствий потери работы больше, чем его претензий. И самый последний абзац содержал сведения о его сторонниках: автор не упоминал имён, даже численность указал примерную: от тридцати трёх до ста пятидесяти человек, которые частично попрятались в своих домах под всевозможными чарами, кого-то убили при задержании, какие-то пропали без вести, и самую незначительную часть посадили. Имена сторонников отсутствовали, зато присутствовал перечень авроров, занимавшихся отловом сторонников. К немалому удивлению Генри среди авроров был упомянут и Гуннар Гриммсон (22 ноября 1878 — 15 мая 1948), завербованный им в 37 году. «А завербован ли?» — это допущение не давало покоя уже больше полувека. Больше из книги выжать было нечего, и Генри направился к выходу, по дороге поставив книги на место. Он уже и думать забыл про Перкс, всё ещё занятую штудированием нелюбимых предметов.
* * *
Салли-Энн отвлеклась от записей и проследила за уходом однокурсника, а потом вернулась к записям и, измерив длину листа, удивилась, что написала больше, чем задали. Окончание её немного смутило: там были записаны не только выдержки из учебников. Но и кусок разговора, которого она не помнила, как и не помнила, почему решила это записать… Удивление и потрясение от собственной забывчивости выдернули воспоминания на свет. И единственная причина столь явной забывчивости покинула помещение. «Какого чёрта?» — задавалась вопросом Салли-Энн, аккуратно вырезав записанный разговор, и склеивая выдержки из учебника. — «А сколько раз такое было раньше?» — Девочка, библиотека закрывается! — к её столу тихо подошла библиотекарь. Перкс кивнула и направилась к выходу, размышляя, что такого важного было в этом вопросе, что стоило стирать из памяти? На ум ничего не приходило, что вызывало раздражение, направленное на магов, что в купе с раздражением в отношении опекунов вызывало обиду и злость: её не принимали ни здесь, ни там. Но маггловские опекуны хотя бы честно сказали, что они хотели взять мальчика, но подходящего не нашлось и они взяли её, и только выплачиваемые государством опекунские, позволили примериться с её существованием. А в средине июля они нашли то, что хотели — мальчишку лет четырёх, с каштановыми волосами и зелёными глазами, которого с радостью усыновили. Они и так не особо обращали на неё внимание, а теперь так вообще возились с этим Морганом… К испытываемым эмоциям прибавилась растерянность: Салли-Энн не понимала, что делать дальше. Этот Клуб был её моральной поддержкой, некоторые так стали друзьями… Салли поморщилась, такой поддержки от основателя она не ожидала. Размышляя, стоит ли этот клуб её дальнейшего внимания, Перкс вернулась в дортуар третьекурсниц Гриффиндора, где Лаванда Браун и Меган Джонс пытались узнать у Грейнджер, как она успевает посещать все занятия без пропусков. — Грейнджер, я сама слышала, как ты обсуждала с профессором Вектор, преподающей нумерологию последний урок! А ведь этот урок совпал с уходом за магическими существами, который посещает Парвати Патил, и она говорила, что видела там тебя, вы тогда джарви проходили, — заявила Джонс. — Эрни МакМиллан сказал, что ты никогда не пропускаешь изучение магглов, хотя половина уроков совпадает с прорицанием, но и прорицания ты не пропускаешь, Лаванда свидетель! — Я… я… — Грейнджер растерялась. — Я обещала декану не рассказывать, как я всё успеваю. — Скорее всего маховик времени, — хмыкнула Сью Ли, племянница Розы Ли, владеющей сетью чайных. — Мне дед рассказывал, что их иногда выдают студентам, вон двум Уизли выдавали недавно… Или там Краучу, да даже Клоуку выдавали. И знаешь, Грейнджер, я не понимаю: кому надо напрягаться ради тебя и твоих оценок? Не Поттеру же, в самом деле! Он, конечно, представитель древнего чистокровного рода, но того влияния, что раньше, у этой семьи уже нет, и тем более нет его у Поттера… Да и его кузен вообще недавно из Азкабана откинулся! Им вообще внимание привлекать к себе не стоит, тем более таким способом… Браун и Джонс переглянулись: новости были неожиданными, никто из их семей о таком не слышал или не рассказывал, Грейнджер же выглядела не радостной. Перкс поспешила спрятать улыбку — раздражающая многих заучка получила щелчок по носу. Девочки же продолжили наседать на Грейнджер, упрашивая показать эту штуковину и рассказать о ней. — Я обещала профессору МакГонагалл ничего не рассказывать! — тихо ответила Грейнджер. — И я не собираюсь её подводить. — Ну и ладно! — весело заметила Ли, откладывая журнал «Придира», явно решив похвастаться перед однокурсницами. — Маховик может не надолго… часов на пять за раз вернуть человека в прошлое… там много ограничений: нельзя вмешиваться в произошедшие события, нельзя пересекаться с самим собой, иначе случится, может всё, что угодно и очень плохое… И как я говорила его выдают редким студентам, но обычно — мракоборцам для расследования загадочных преступлений… Правда, там тоже надо успеть получить маховик вовремя…* * *
До встречи с контрабандистом и зеком оставалось ещё несколько часов, и Генри вызвал приведение, приставленное для слежки за Кэрроу. Ничего нужно призрак Дейлени не собрал: Кэрроу на пары ходили вдвоем, периодически общались с родственниками с других факультетов, друзьями особо не обзавелись. Призрак ничего не мог рассказать об интересах или возможностях близнецов: на уроках они не выделялись, какого-то особого интереса к каким-либо предметам или кружкам не проявляли. Отправив призрака следить дальше, Генри задумался: причин приглашать Кэрроу как не было, так и не появилось, но можно же написать и старшим родственникам под предлогом исторических изысканий… Набросав письмо, Генри активировал карту Мародеров: Мораг МакДуггал уже вернулась в гостиную Хаффлпаффа, и идти через ползамка задавать ей интересующие вопросы сегодня он не собирался. Прихватив сумку, куда бросил запечатанное письмо, Генри направился в совятню и отправил письмо миссис Мирабелле Кэрроу и заказ с на ингредиенты в Малиппеперу, приложив к письму оплату. Генри добрался из совятни до статуи одноглазой горбатой ведьмы через тайный ход, скрытый за портретом Подрика Крукшанка. В переходе наложив на себя чары Хамелеона, Генри подошёл к статуе ведьмы, на пьедестале которой была выгравирована надпись: «Ганхильда из Горсмура». Убедившись, что в коридоре третьего этажа никого нет, он применил рекомендованное Петтегрю заклятие и через полчаса оказался в подвале, освещённом зачарованными губрайтовым огнём факелами и заставленном стеллажами и ящиками. По удачному стечению обстоятельств люк, скрывавший выход из подземелья, не был перекрыт ящиками. Проверка подвала заклятием Гоменум ревелио выдала странные результаты: люди вроде бы и были, и находились в помещении, но… Среди стеллажей мелькнула тень, и в проходе появился тощий, лохматый пёс, в то же мгновение перекинувшийся в тощего человека. — Выходи! Я знаю, что ты там! «Вот ведь… Совсем в Азкабане мозги отшибло» — Генри поморщился, укрывшись за ящиком, от которого исходил сладковатый запах. — Поттер, мы знаем, что это ты, — слева раздался голос Петтегрю. — И не только потому, что люк открылся сам по себе. — Отлично. Чем докажите, что вы те, кем пытайтесь казаться? — Генри не спешил снимать невидимость. — Питер, как звали моего спутника, когда мы встретились впервые? — Никак. Мы с кузеном Шеймусом, встретились в твоём доме, а с тобой был только Добби… — из-за стеллажей вышел Питер Петтегрю. — А это Сириус Блэк, твой крёстный. — Крёстный? — Генри отменил заклятие невидимости, продолжая рассматривать Блэка, который всё ещё выглядел как только что созданный вурдалак: худой и бледный. Только подстригшийся. — Не думал, что чистокровные балуются христианскими обрядами. — После принятия статута практически нет, но раньше… как минимум по воскресениям в церкви ходили, ибо подозрительно было, — Блэк поморщился, словно вспомнил что-то неприятное. — А крёстный… ну, Лили хотела, что бы всё было как полагается, и у тебя был крёстный, да и чистокровные маги крайне редко проявляют себя в вопросах веры… В подвале повисла тишина, Петтегрю откровенно скучал, Блэк предавался охватившим его неприятным воспоминаниям, по крайне мере Поттер решил, что мелькавшее на лице Блэка недовольство было вызвано неприятными воспоминаниями. — Итак, господа, — со слабо выраженной насмешкой заявил Генри. — Мне обещали избавление от невежества о событиях тринадцатилетней давности. Так не будем же откладывать столь полезную инициативу в долгий ящик. Блэк ухмыльнулся. Петтегрю скривился и начал рассказывать: — Вначале 70-х начался передел власти… Эм-м… Агрессивными методами, так как остальные исчерпали себя. Тогда маг, именующий себя Лордом, начал сеять хаос: убивал, похищал и запугивал… Так сказать, явил себя во всей красе… За ним пошли многие: богатые и влиятельные — хотели увеличить своё богатство и влияние, кто-то хотел вернуть их себе, третьи — получить. И четвёртые, те же оборотни, хотели равных прав, признания как отдельной человеческой расы, прекращение геноцида… И обучения в Хогвартсе для детей-оборотней наравне с остальными студентами… — Кстати, об оборотнях в школе — Люпин. Почему столь удачный эксперимент не рассекретили? Почему Дамблдор и Министерство, зная, что оборотень спокойно проучился в школе полный курс, никого не прибив и не обратив, спрятали информацию под сукно? Это же отвратило бы многих оборотней от Лорда, — Генри презрительно процедил титул, присвоенный Риддлом. — Люпин… оборотень? — севшим голосом переспросил Блэк и посмотрел на Петтегрю. — Не было такого в школе… Его же дразнили лунатиком из-за того, что по ночам во сне бродил… — Может на работе, в отделе тайн, подхватил? — не уверено предположил Питер и, переведя взгляд на мальчишку, усевшегося на ящик, заметил: — Не учились оборотни в Хогвартсе. Ежемесячные исчезновения утаить сложно. А откуда ты… — Знаю? — Генри поколебался мгновение и рассказал. — Летом 92-го Люпин, или кто-то выдававший себя за Люпина, рассказал, что его в пятилетнем возрасте укусил оборотень Фернир Грейбек, а через шесть лет к ним пришёл Дамблдор и предложил учиться в Хогвартсе, где примут все меры предосторожности… Блэк и Петтегрю недоверчиво переглянулись, это было слишком странно. Дальнейший рассказ мальчишки породил ещё больше вопросов. Питер только качал головой, а Сириус начал расхаживать между стеллажами. — Может всё-таки объясните, что не так? — Мы, с Джеймсом познакомились ещё на вокзале, банально не справившись с тележками, — Сириус взял себя в руки, сел на ящик, стоявший напротив Генри. — В школе попал на один факультет — Гриффиндор… Нам повезло, мы оказались в одном дортуаре, позже подружились с Питером и Люпином… — И только Адриан Блэквуд почему-то не влился в нашу компанию, — с насмешкой продолжил Питер. — Я могу точно сказать, что Люпин не был оборотнем во время учёбы. В общем, к концу 70-х Лорд и его люди основательно запугали магов, никто не знал, чему и кому верить: кто поддерживает Лорда, а кто нет, кто под чарами, а кто добровольно. И ещё Лорд набирал сторонников, в основном шли слизеринцы, так как родня и родители были за Лорда. — Да, информации на эту тему хватает, единственное, что я не нашёл — это причин, почему этот лорд пришёл… к нам? Ведь по материалам дела: «точные причины приведшие, так называемого Лорда, в Годрикову Лощину не установлены». Да, там писали о каком-то пророчестве, но без особых деталей, — заявил Генри, и видя очередные переглядывания Петтегрю и Блэка, подумал: — «Хоть империо с легелименцией применяй». — А откуда материалы достал? — полюбопытствовал Блэк. — Дамблдор дал, — ответил Генри. — А что за пророчество? Ответил как ни странно Петтегрю: — Насколько мне известно, пророчество было произнесено некой соискательницей на должность преподавателя Хогвартса… Дамблдор пришёл на собеседование в трактир «Кабанья голова», — на этом моменте Генри приподнял бровь от удивления, а Сириус зашёлся хриплым лающим смехом: — Не уж-то Рози, Роза Клегг, подслушала? — Какие-то проблемы Сириус? Завидуешь? — на лице Питера мелькнуло раздражение. А Генри осознал, что разговор будет сложнее, чем он предполагал, ведь такие мелкие ссоры явно привычное состояние дел. Встав с ящика, он направился к люку. — Я зря трачу своё и ваше время. Не буду вас задерживать. — Что?.. — изумлённо выдохнул Блэк. — Во-первых, моё отсутствие заметят, несмотря на то, что нас, райвенкловцев, считают индивидуалистами, погружёнными в науку. А третий раз за год общаться с деканом по поводу нарушения дисциплины нет желания, — ответил Генри, обернувшись. — И от этой встречи мы все остались при своём: вы узнали, что Люпин жив и относительно здоров. А я, что некая Роза Клегг удачно подслушала пророчество, из-за которого Лорд пришёл в Годрикову Лощину. Больше здесь делать нечего. Содержимое пророчества узнаю от мисс Клегг. — Не узнаешь, — с горечью и злостью сказал Петтегрю. — Она пропала без вести в восемьдесят первом. — Соболезную утрате, — заметил Генри и мысленно отметил: «Как удобно» — От неё не узнаешь, от нас — да. В общих чертах, правда, но и это больше чем ничего, — заметил Блэк. — Эта претендентка на должность изрекла примерно следующее: родившийся на исходе седьмого месяца получит то ли силу, то ли знания, чтобы противостоять тёмным магам Альбы, и начнёт он крестовый поход против теней, и будет у него шанс, если получит сплав чёрной воли и смелых сердец. Рози рассказала ему, — Блэк кивнул на Петтегрю. — У Джеймса и Лили в конце июля родился ты, да у Лонгботомов сын… А в Рождество зашёл Карадок Дирборн, работавший секретарём в Визингамоте, и рассказал, что незадолго до Рождества состоялось одно срочное и в очень урезанном составе заседание Визингамота… Тогда судили Северуса Снейпа, — Сириус злобно ухмыльнулся. — И… что Гарри? — Кто такой Дирборн? — Чистокровный маг, в… семнадцатом поколении. И кажется внучатый племянник твоей прабабки, Аделаиды Флимонт, и заодно твой троюродный дядя… — ответил Блэк. — Карадок рассказал, что Снейпа поймали то ли на попытке шпионажа, то ли на попытке убийства Дамблдора, Крауч, тогда ещё глава отдела магического правопорядка, хотел просто упечь Нюн… Снейпа в Азкабан, но Дамблдор настоял, на том, что бы сделать Снейпа шпионом у лорда… Как выяснил Карадок, Снейп что-то такое рассказал Лорду, что тот решил… — А с чего Дирборну рассказывать дальним родственниками информацию? — прервал Блэка Генри. — С чего такой альтруизм? — С того, что именно Дирборн организовал так называемый Орден Феникса, — пояснил Петтегрю, трансфигурируя какую-то банку в стул и усевшись со всеми удобствами, проигнорировав недовольное фырканье Блэка. — Твой дед, кажется, проспонсировал это начинание. По крайне мере ходили такие разговоры после его гибели, случившийся через два месяца после твоего рождения. Джеймс был в этом уверен, и, несмотря на старания матери, вступил в орден Дирборна, наврав, что нашёл работу… — Я могу продолжить? — нетерпеливо спросил Блэк, вызвав раздражение у Генри таким откровенным пренебрежением к старшим родственникам. — Джеймсу пришло сообщение из аврората, что есть вероятность того, что Лорд нацелился на него и его семью. Дирборн посоветовал применить заклятие доверия. А я… Я предложил сделать хранителем Римуса Люпина, а всем заявить, что Хранитель я… Взгляд Блэка потух, он замолчал. Генри же история казалась слишком страной даже для магического мира. Молчание затягивалось, наконец, Блэк справился с волнением и продолжил: — Тогда мы года три мы с Люпином пересекались редко, раз в полгода: его как пригласили работать в Отдел Тайн так он оттуда почти и не выходил… Даже задружился с сынком Крауча, со слизеринцем Брати-младшим, так же попавшим в отдел тайн — в голосе Блэка скользнуло презрение. — Несколько месяцев всё было более менее нормально, а в конце октября Лорд пришёл к вам домой… — И с тех пор я и Люпин официально мертвы, так как были убиты им, — Петтегрю махнул рукой в сторону Блэка. — И если Люпина всё устраивает, то я… Мордред подери! Я даже мать не могу навестить, она же искренне уверена, что я умер в Мунго от проклятья. Я даже не могу доказать, что я жив! Генри поразился отчаянию в голосе Петтегрю. А история казалась знакомой, где-то он такое слышал, но не помнил деталей. Сведенья Блэка пестрели не досказанностью, о чём-то умолчал он, что-то не сказали ему, а сыворотка правды будет готова только в феврале. — Всё это… неожиданно, — Генри удержался от более конкретного, но нецензурного описания. — Но всё-таки странно: чиновник создаёт тайный орден с невнятными мотивам и неясными целями. Его родственник среднего достатка финансирует орден. Ещё один родственник создателя и по совместительству сын инвестора, вступает в дружные ряды и втягивает ещё нескольких однокурсников, в итоге все получают по шапке, ничего не добившись. Власти Дирборн не получил, кресло министра занял Крауч, как главный борец с Волдемортом, часть членов ордена мертва и забыта. И зачем всё это было? — Спроси Дирборна, — Блэк, вздрогнул от упоминания имени мага. — Он по крайне мере отомстил за гибель своей семьи. «Оставив без семьи меня… предыдущего обитателя этого тела» — отметил Генри, осознавая, что красть из Азкабана нужно будет не просто нескольких отморозков, но и вполне конкретных отморозков для получения информации. — Спасибо за информацию, пойду пока не хватились. И мистер Блэк, ради собственной безопасности и для восстановления здоровья отправьтесь в более… жаркие места. — Но Люпин! — Люпин — оборотень! Это само по себе сомнительное удовольствие и крайне неприятные последствия. Прибавьте к этому страх — от разоблачения и ожидания вашего прихода… — Генри встал и направился к люку. — В любом случае — он официально не виновен в гибели моих родителей и мёртв. А вот к вам, решением министра будет применён поцелуй дементора, как только поймают. Генри спустился в люк и невербально запечатал его неснимаемым наговором, делавшим невозможным открытие двери или окна, но не мешавшим выламыванию. Восстановив чары невидимости, он отправился в башню, размышляя, стоит ли проверять информацию и как это сделать, не попавшись в явную ловушку. Шесть имён, шесть людей. Один, из которых мёртв, вторая пропала без вести, у остальных же появится вопросы, откуда он это всё узнал. В дортуаре его не хватились, за три года все привыкли к его поздним возвращениям. И только на постели лежала записка, заполненная витиеватым подчерком директора:В воскресение, после обеда, в комнате с алхимическим оборудованием, рядом с вашим клубом