Три лучика света

Лира заходит в дом, проводив последние лучи солнца. Мистер Лавгуд слегка удивлённо смотрит на дочь: — Разве ты не должна была остаться в Норе на все каникулы? Что-то случилось? — Утром у нас возникла проблема… В общем, считай, что мы поссорились. — Ты обязательно мне всё расскажешь, но сначала выпьешь чая с ромашкой. Сходи к Луне, она должна быть на чердаке, — Ксенофилиус скрывается на кухне. Девушка не спрашивает, зачем ей идти к сестре. Луна должна быть в курсе всего, что происходит на душе у остальных членов семьи. Она всегда знает, что нужно делать, а если вдруг не знает, то обязательно чувствует. Луна сидит спиной к двери, но она слегка кивает, как только сестра заходит на чердак. Лира садится на потёртый синий диван, всё ещё видя лишь спину и белые кудри перед собой, и начинает всё сначала. С октября. Через двадцать минут она замолкает, а Луна встаёт, одаривая сестру лишь слегка укоризненным взглядом, очевидно, за то, что та не сказала ей всё вовремя, и выходит с чердака. Ей нужно подумать. Или подождать, пока подумает Лира. Девушка заходит на кухню, видя на круглом столе две фарфоровые чашки, и садится на один из трёх небольших диванчиков, принадлежащих каждому члену семьи. Мистер Лавгуд приходит через пару минут, сразу же прося рассказать о произошедшем. — В общем, мы придумали образы друг друга, никак не соответствующие нам настоящим, и посчитали нужным разойтись, — отстранённым голосом завершает Лира. — Но это было утром, а сейчас уже темнеет. Где ты была весь день? — Гуляла. — В минус двадцать? Девушка вздыхает. — Ходила к маме. Взгляд отца наполняется жалостью и заботой. — А знаешь… Давайте проведём этот вечер, как наши вечера. Лира вздрагивает, переводя взгляд с остывшего чая на отца и кивает. На губах виднеется счастливая улыбка, а на глаза наворачиваются слёзы. Посередине просторной «круглой» гостиной (как, кстати, и почти все комнаты в доме Лавгудов) стоит большая походная палатка, из которой доносится музыка. Ксенофилиус заходит в неё с подносом из тёмного дерева, на котором стоят три чашки маггловского вина, подаренного Артуром Уизли, гора шоколадного печенья и карты. Лира и Луна увлечённо вспоминают анекдоты и необычные случаи, произошедшие в Хогвартсе за последнее время. Вечер проходит незаметно, приводя за собой ночь с чистым небом и видом на звёзды. Только к часу ночи Лавгуды выходят из «домика», вдыхая свежий, по сравнению со свечами и благовониями палатки, воздух, и садятся напротив большого окна, неподалёку от которого стоит телескоп. На подоконнике всегда имеется пара старых книг по астрономии, и остаток ночи проходит за поисками того или иного созвездия. К четырём утра все возвращаются в палатку и благополучно спят до обеда. Раньше такие вечера были традицией. Но раньше их было четверо. *** Снег медленно кружит на фоне тёмного неба, а холод ощущается только внутри, хотя, казалось бы, снаружи его тоже достаточно. Девушка стоит, оперевшись на железные прутья — единственное, что отгораживает её от возможности улететь в неизвестную тьму. На ней тёплый вязаный свитер с буквой «L» и лиловый браслет, похожий на скрученные ниточки, но на самом деле несущий огромные возможности и, как и свитер, воспоминания, режущие душу. Они не ругались, нет. Не избегали друг друга. Но они больше не поздороваются за завтраком, не будут вместе сидеть за последней партой, тихонько обнимаясь и рисуя котов на обрывках пергамента, не поиграют в снежки и не пойдут пить сливочное пиво у камина. Неужели она придумала их? Разумеется, они существуют, однако этот их образ, оказывается, сложился лишь у девушки в голове. Ох уж эта неизвестная влюблённость. Когда тебя тянет к человеку, и ты без разбора ныряешь в общение с ним, совершенно не понимая, чего хочешь. Ты не знаешь, в чём плюсы и, уж тем более, минусы этого человека, но ты бы отдал всё за секунду, проведённую с ним. Она тоже утонула. Забыла, что нельзя без разбора влюбляться, потому что это никогда не станет любовью. Когда ты любишь, ты знаешь человека от корки до корки, осознанно восхищаешься им и просто наслаждаешься его присутствием. Как хорошо, что они не встречались! Тогда они бы и вовсе забылись, неведомо сколько времени бы ушло на чувства, которые сравнить можно разве что с обмороком, и что бы было после? Лира морщится от этих мыслей. Голова начинает безудержно болеть. Как и в последние три дня. Девушка выходит с астрономической башни, забирает у входа тёплую мантию и идёт в башню Когтеврана, даже не заглянув на ужин, зная, что еда, заботливо принесённая Марком, который, по просьбе Лиры, раньше вернулся с зимних каникул, уже ждёт её на тумбочке у кровати.