spoiled

★★★       У Всеволода Егоровича день рождения. В следующем году будет пятьдесят пять, будут отмечать как юбилей, а пока что празднуют не с таким уж большим размахом.       Кирилл ходит по территории гигантского британского поместья между гостей прямиком из русского списка Форбс и скучает. Неделю назад он подстригся и волосы себе обесцветил, они теперь белые-белые, с тёмными бровями контрастируют. Игорь находит это чисто эстетически приятным, но комплиментов не говорит — волосы красить это бабские приблуды, как и столько золотых цацок носить. Правда, даже цацок сегодня на Кирилле почти нет, только один золотой перстень на пальце. Он в костюме по фигуре, который идёт ему в сто раз больше дурацких мешков.       Грому по случаю праздника вместо того, чтобы дать выходных, говорят, что летит он с ними, потому что Кириллу в любимом Лондоне только дай почуять свободу — сорвётся в центр «повидать друзей», и его будет не найти. — Игорь, слушай, давай сбежим отсюда? — Гречкин подходит к нему, становясь полубоком, будто и не с ним разговаривает. — Я клуб такой охиренный знаю в центре города, закачаешься. — Терпи, Кирюш, — Гром отрицательно качает головой.       Гречкин вздыхает, не особо и надеясь на его согласие.       Игоря и самого этот светский раут утомил: в костюме было непривычно, без кепки солнце светило прямо в глаза, благо, дело уже было к восьми вечера, а важные пузатые дядьки со своими похожими на надувных кукол дамами и вовсе раздражали.       В сумерках повсюду зажглись гирлянды, живой оркестр заиграл ещё веселее. Игорь думал взять бокал шампанского у кого-нибудь из снующих тут и там официантов в белых жилетах, но отмёл эту идею. Ему уже дважды за вечер пришлось отлавливать Кирилла, когда тот пытался сбежать, скорость реакции тут не помешает.       Где он, кстати?       Игорь пробежался взглядом по гостям и заметил Гречкина-младшего прислонившимся к стене одной из дальних беседок. Надо будет притащить его поближе, чтобы Всеволод не ругался.       Гром уже сделал шаг по направлению к нему, но тут два человека в чёрных костюмах, которых легко можно было принять за чьих-то телохранителей (а телохранителей на сегодняшнем вечере было больше чем гостей), вдруг схватили Кирилла и потащили в темноту за декоративными кустами роз и можжевельника.       Игорь хотел было рвануться за ними, но вдруг заметил боковым зрением отблеск фар — со стороны главного выезда из поместья остановилась машина, хорошо просматривающаяся сквозь часть забора с кованной решёткой.       Не потащат же они его просто в лес? Они на машине, конечно же на машине.       Сквозь толпу Игорь рванул со всех ног к забору. Запрыгнув на него, он увидел, что успел как раз вовремя: бугаи в чёрных костюмах дотащили до машины упирающегося Кирилла, который вертелся, мычал и пытался скинуть с лица зажимающую рот руку.       Машина вот-вот двинется.

думай думай

      На постаменте прямо перед Игорем стоит каменная ваза, в которой растут цветы. Игорь присмотрелся — не закреплена.       Он со всей силы толкнул её.       Глыба с цветами внутри оказалась тяжелее, чем он думал, но до машины успешно долетела и приземлилась на капот с правой стороны, пробивая его насмерть.       Бугаи отвлеклись, выхватили пушки. Гром юркнул вниз, и тут же засвистели пули. Из укрытия он увидел, как Кирилл выбрался из машины, но один из мужиков дёрнул его за пиджак, не давая сбежать. Гречкин упал вниз на дорогу.       Тут уже посыпались пули со стороны поместья — подоспели телохранители и вооружённая охрана. Одного из неудачливых похитителей ранили, второй вместе с водителем, отстреливаясь, стали отходить в лес. Кирилл успел отползти, так что схватить его и использовать как живой щит не получилось.       По старой памяти первым порывом Грома было рвануть за ними, обезвредить, хоть шишками добить, но, перепрыгнув забор, он вспомнил, что это теперь работа вон тех парней с огнестрельным оружием. Его работа сейчас валялась растрёпанная и вся в пыли с ссадинами на подбородке и ладонях.       Он помог Кириллу встать — того трясло, глаза дикие. — Тихо-тихо, не трясись так, обошлось, — Игорь хлопнул его по плечу.       Гречкина от этого совершенно несильного хлопка подкосило, так что Грому пришлось его придержать. Дальше он уже молча повёл его обратно. Когда проходили мимо столов, взял графин какой-то дорогущей элитной водки и тканевые салфетки, промыл на скорую руку раны.       Кирилл зашипел, но трясти его стало чуть меньше. Потом подбежал Всеволод, за ним, кажется, личные доктора или вроде того.       Праздник, понятное дело, был окончен, все начали разъезжаться, Гречкин с сыном переместились в дом, закрывшись в огромной гостиной.       Игорь, вздохнув, отправился к себе в выделенную в поместье комнату — она была ещё более непривычно роскошной, чем та, что была у него в Питерской резеденции.       Через час в его дверь постучались.       Что странно, Игорь к тому моменту ещё не спал. Чувствовал он себя утомленным, но адреналин после попытки похищения разжёг кровь, напомнил былые времена, поэтому весь последний час Игорь просто ностальгировал, смотря в потолок. За дверью стоял Кирилл — белые волосы выглядят чуть влажными, царапина на подбородке чистая и обработаная. — Чего пришёл? — это откровенно сбивает с толку, ночь всё-таки, а ночью спать надо.       В ноги упасть и сердечно поблагодарить и завтра можно. — Пройти дай, — Кирилл протискивается мимо него, и если бы Гром упёрся, хрен бы Кирилл его так отодвинул, но он решает пустить.       Эх, ладно, всё равно не спится.       Игорь думает, что они сейчас сядут и о чём-то поговорят, но Гречкин даже не включает свет, просто сразу забирается на его кровать под одеяло и сворачивается клубком. Спасибо, что хоть не посередине кровати, а оставляя с одной стороны место.       Игорь почесал ус, глянул на дверь, не нашёл в себе желания выставлять пацана, который и так сегодня натерпелся, и пошёл тоже укладываться.       Наверное, какое-то время Кирилл, лёжа к нему спиной, честно пытался заснуть, потому что минут десять в темноте и тишине они точно провели. Потом Гречкин перевернулся на спину. У Игоря сна не было ни в одном глазу. — Знаешь, — Кирилл заговорил совсем негромко, почти шепотом, но слышно его было прекрасно. — А меня, типа, уже похищали. Мне тогда десять лет было. Вырубили водителя, меня вытащили из нашей машины и впихнули в свою, куда-то повезли. Я даже не кричал и не сопротивлялся. Отец тогда заплатил деньги, а потом их пытались ловить. Поймали даже вроде. Я почти ничего не помню о тех двух днях, кто и где меня держал. Ничего не помню. — Защитная реакция, это нормально. — Психологи также говорили. Лучше не помнить. Но мне почему-то от этого только страшнее.       Кровать снова чуть прогнулась, Гречкин придвинулся ближе к нему. — Я помню, они сказали, что убьют меня всё равно, когда деньги получат.       Игорь понятия не имеет, что на это можно ответить. Ублюдков полно, есть те, кто даже получая выкуп, заложников не оставляют в живых. Игорь не особо умеет говорить правильные слова, способные подбодрить или утешить. Вот, наоборот, расколоть упёртого негодяя это пожалуйста, поставить на место зарвавшегося мудилу даже без кулаков тоже умеет, запугать ещё может, а вот…       Он поворачивает голову и натыкается на неморгающего Кирилла, который смотрит на него неотрывно. Немного жутковато даже.       Гречкин вдруг двигается к нему вплотную. — Поцелуй меня, а?       И смотрит на губы Игоря. Чуть приоткрывает свои, отчего становится видна неровная кромка белых зубов. Дышит еле слышно. — Это называется стокгольмский синдром, ты в курсе? — спрашивает Игорь.       Кирилл улыбается, хихикает так, будто сейчас начнёт всхлипывать. Кажется по-мальчишески красивым, совсем ещё юнец. Тянется к его губам и всё-таки целует.       У Грома опыт с мужчинами нулевой. Не то чтобы он как-то предосудительно к этому относился — он, в конце концов, в Петербурге жил и многое видел. Но самого его на подобные дела никогда не тянуло. Не тянет и не тянет, на том и успокоился.       Но Кирилл же сам лезет.       Дают — бери. Игорю-то что? Игорь решает считать себя всеядным.       Целуются они удивительно не грязно, даже без языка. Игорь-то материал штудировал — Кирилл среди всей золотой молодёжи Питера выделялся ещё и парочкой громких романов, так что он ожидал чего-то более развязного, а это почти невинно. — У тебя с парнями когда-нибудь было? — Гром кладёт свою ладонь на ворот его футболки, большой палец устраивая точно в ямке между виднеющихся острых ключиц. — Может, и было, — Кирилл дышит ему в губы, облизывается, выглядя чуть пьяным, что гораздо более привычно. — Нет значит. — А сам-то?! — сразу ощетинивается Гречкин.       Игорь подминает его под себя, забираясь сверху. Кирилл приоткрывает рот — от удивления, наверное. Податливый, очень легко представить, что девчонка. Крупноват только для девчонки и жесткий весь, грудь твёрдая. Ну ладно, на безрыбье и это можно будет погрызть.       Гром вплетает руку ему в короткие волосы — жаль, раньше удобней было бы — и оттягивает, заставляя запрокинуть голову и обнажить шею с дёргающимся кадыком. Лижет, пробует. Внутри пока что тихо, блаженно, ничто не говорит остановиться.       Он забирает в рот мочку с серёжкой. Обычно там серьга крупнее, но сегодня только мелкий гвоздик со сверкающим камушком. Игорь катает её на языке, потом прикусывает ухо, тянет, заставляя повернуться к себе, и целует, кусая и облизывая распахнутые губы, но всё ещё не пытаясь залезть в рот языком.       Кирилл под ним весь замирает и напрягается. Едва Игорь отрывается от его рта, он шепчет: — Стой, стой. — Что такое? Страшно? — Вот ещё.       И глазами своими смотрит. Глаза красивые, свет из окон в них отражается, от чего они совсем чистые, прозрачные. Близко-близко.       Игоря отчего-то пробирает на глупый смех. Он прижимается губами к царапине у Кирилла на подбородке и скатывается с него. — Спи.       По Кириллу видно, что он хочет ещё что-то сказать, поспорить. Пару раз набирает воздуха в грудь явно чтобы ляпнуть что-нибудь глупое. Молчит в итоге.       Ему идёт.       Игоря почти бесит, что он не может перестать улыбаться. Да нет в этой ситуации ничего смешного, у него что, тоже нервы?       Он притискивает вздрогнувшего Кирилла к себе, утыкаясь носом в обесцвеченные волосы и проваливается в сон. ★★★