***
Небо, затянутое низкими тяжёлыми тучами, придавало этому месту особенный вид: потерянный, бесконечно одинокий, мрачный. Мало кто приходил сюда утром рабочего дня, и только фигура смотрителя, передвигающаяся между рядами медленно и властно, словно дух у капища, попадала в поле его зрения, тут же скрываясь за массивными мраморными стелами. Одинокая могила смотрелась среди этого мрачного великолепия сиротливо. Не боясь, что мокрая после ночного дождя земля оставит на его одежде грязные следы, мужчина опустился на колени. Раскрыв нож, любезно предоставленный в пользование юнцом, он бережно, стараясь не потревожить маленькую фиалку, пробившуюся у самой плиты вопреки всему — недостатку света, извечной мороси, холоду — стал срезать стебли сорняков. За те шесть… семь лет, что он не был здесь, единственное напоминание о ней почти скрылось из виду, укутанное проросшими растениями, словно одеялом, но он узнал его сразу, несмотря ни на что. Необъяснимый душевный порыв привёл его к месту, у которого он проводил ночи, к маленькому клочку земли, над которыми он проливал слёзы и кровь. — Я боялся, что больше сюда не вернусь, — с болью в голосе прошептал мужчина, касаясь мраморной плиты непривычно холодной, самыми кончиками пальцев, бережно прослеживая вязь букв. Первые заработанные деньги он потратил на то, чтобы сменить простой деревянный крест, кренившийся от ветров и непогоды, на что-то более значимое, более… долговечное. Пока она была рядом, он не сделал ничего значимого. Никто не делал для неё подобного, и на мгновение ему показалось, что и умерла она, так не узнав о его любви. — Мик вырос. Наверное, ты бы не узнала его сейчас, — против воли слова срываются с его языка, и он оседает на влажную землю, не в силах найти опоры. — Мыслит совсем иначе, чем тогда, стал сильнее, ещё более упёртым… Это так странно не понимать его порой. Я чувствую себя так, словно упускаю что-то важное, но мне хочется верить, что он помнит. Отец… отец живой. Не знаю, как ему удалось. Мы виделись на Новый год, но он не был в восторге от моего визита. Вот кто совсем не поменялся, так это он — до сих пор предпочитает общество джина любым мыслям о тебе или обо мне. Был ли он когда-нибудь здесь?.. Впрочем, не стоит тешить себя напрасными надеждами. Ты верила в то, что когда-нибудь милый Тоби вернётся, но мне уже тогда всё было понятно. Сейчас я… все чаще ловлю себя на мысли, что становлюсь на него похож. Не думаю, что ты ожидала подобного. Я так старался убежать от подобных сравнений, что всё чаще и чаще заливался… Потому что эти годы были тяжёлыми, и мне очень тебя не хватало. Он почувствовал влажные дорожки на своих щеках, но лишь опустил голову. Этот клочок земли был единственным местом, где он мог позволить себе подобную слабость. — Я всё ещё жив, — голос дрогнул и, прежде чем найти в себе силы встать, мужчина тяжело сглотнул, — и я вернулся. Смотритель, провожая взглядом высокую фигуру, только покачал головой. Могилу Эйлин Снейп, как и сотни других, оставшихся без надсмотра, планировалось ликвидировать. Очевидно, теперь ему следует обновить информацию в муниципальном журнале, что займёт куда больше времени, чем он надеялся потратить.***
— Вы задержались, Поттер, — не отрываясь от изучения накладных, пробормотал Снейп. — Я думал, что придётся представляться Вашим людям самостоятельно. Меня смущает разница в закупочной цене, кстати говоря… — Виноват, — порывисто расстёгивая кнопки на воротнике, он занял место рядом с мужчиной. — Я провожал мисс Грейнджер, но поезд чуть запаздывал. — Она уехала? — постаравшись придать своему лицу максимально незаинтересованное выражение, Северус прослеживал кончиком карандаша столбцы на бумаге. Закупочная цена сырья отставала от рыночной более чем на тридцать процентов, но выручка, судя по документам, отходила напрямую в Лондон, минуя местное министерство торговых отношений. — Мне показалось, она была расстроена тем, что Вы не успели попрощаться… — Я понял, — устало вздохнув, он предпочёл упустить последнюю фразу, оброненную юнцом столь неловко. Для своего же блага. — Основная причина столь сильной задержки любых выплат, в том числе и профсоюзных, заключается в том, что все средства уходят в… метрополию, где расходуются на военные нужды. Они достаточно неплохо скрыли этот факт среди всех этих табелей, которые, скажу Вам честно, составлены отвратительно, но вот здесь… За прошлые полгода, — он обвёл карандашом первую строчку одного из столбцов, — сумма накопилась достойная. Если рассматривать каждый месяц по отдельности, то в глаза ничего не бросится — обычные издержки производства, вызванные недостатком сбыта. К слову сказать, после событий апреля сумма стала увеличиваться. Вам что-то известно об этом? — Нет, мистер Снейп, — Поттер выглядел потерянным, но в глубине глаз горела решимость. — Если бы я знал, то сообщил бы. Чёртовы… — Воздержитесь от комментариев до того момента, пока об этом не узнают Ваши товарищи. Уверен, с их словарным запасом Вам не тягаться. — Тогда я желаю ознакомиться с ним как можно скорее. Позволите Вас представить? — Разумеется. Несмотря на многолетнюю агитационную деятельность, Северус слабо представлял себе, как именно следует строить диалог с озлобленными рабочими. Привыкший существовать в другом обществе, в подобные моменты он чувствовал себя потерянным и практически беспомощным. Усмехнувшись, покачал головой — несомненно, Майкл справлялся с этим гораздо лучше его самого и не раз порицал его в излишней витиеватости фраз и сложности посыла, что так и оставался непонятым. «Тебе стоит писать, а говорить буду я». Пропагандирующие одни и те же идеи, они делали это абсолютно по-разному: Коллинз предпочитал прямолинейность и напористость, Снейп — глубину и анализ. Хотелось надеяться, что Поттер, так похожий и внешне и внутренне на старого товарища, сумеет в случае чего взять инициативу в свои руки. И судя по тому, как расправились плечи под тканью рабочей куртки и была убрана в карман левая ладонь, он не прогадал. В помещении, заставленном перегонными баками, было сыро и мрачно. Те, кто был младше, устроились на медных трубах, покачивая в воздухе ногами и негромко переговариваясь, словно опасались вызвать гнев более многочисленной группы. — Прошу простить меня за ожидание, джентльмены, — кивнув присутствующим, Гарри поднялся на небольшое возвышение в центре фабричного зала. — Большое спасибо Вам за то, что согласились прийти. Есть ли какие-то новости? — За исключением того, о чём тебе уже известно, Гарри, нет, — сухощавый старик с молчаливого одобрения рабочих вышел чуть вперёд. — Это тот, о ком ты говорил? — Да, — юноша поджал губы и чуть сдвинулся, позволяя мужчине выйти из тени. — Мистер Снейп, один из руководителей республиканского братства. — А чего не в тюрьме? Твоих же расстреляли, — старик криво ухмыльнулся, оглядывая его с ног до головы, и только покачал головой. — Из-за того, что Вы, идиоты, устроили у себя в Дублине, приходится страдать и нам. И чего добились? Признания? Независимости? — Не думаю, что апрельские действия нуждаются в оценке большей, чем уже имеют. — Раздражение подкатило к горлу, и ему пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы не дать ему вырваться раньше времени. — Я прибыл сюда для того, чтобы помочь вам разобраться с вашими проблемами, что представляются мне более насущными. — И как же? Дашь нам денег? — подал голос другой рабочий, закатывая рукава рубашки. — Это для чего, Поттер? — Мистер Снейп и организация, которую он представляет, готовы предоставить нам помощь в отмене налогового акта. Недоверие, до того царившее во влажном и душном помещении, сменилось заинтересованностью. — Нам с этого какой прок? Мы не продаём и не покупаем. — Но мы напрямую зависим от тех денег, на которые продают и покупают. Разницу между закупочной и рыночной ценой до прошлого года, когда началось первое повышение в тарифах, разделяли между всеми фабричными и заводскими профсоюзами Ольстера для распределения между рабочими и улучшения функционирования предприятий. Мистер Снейп ознакомился с табелями, поступившими в распоряжение бухгалтерии после первого чтения закона, и обнаружил, что теперь — если быть более точным, то с января — эта разница отправляется напрямую в Лондон. Задержки в выплате жалований и компенсаций обуславливаются тем же. Если мы сумеем выступить против акта, то регулирование вновь перейдёт в руки акционеров предприятий, а не муниципальной власти. Им обворовывать нас невыгодно — рискну предположить, что это самые заинтересованные в нашей работе люди. — И как это сделать? Устроим стачку — нас расстреляют. После апреля все стараются не высовываться, чтобы не навлечь на себя неприятности. — Я, — на несколько секунд Поттер замолчал, сведя брови на переносице, — я собираюсь идти в городской совет как самовыдвиженец. — Ты же говорил, что политика — это не твоё, мальчик? Неужели и на тебя повлияли их идеи? — недобрый взгляд, направленный в его сторону, заставил Северуса крепко сжать челюсти. — Ты же беспартийный рабочий на заводе, который вот-вот расформируют. Отправили бы на фронт, да ты и от этого сбежать сумеешь. Казалось, что и терпение юноши подходит к своей крайней точке. Несколько раз он глубоко вздохнул, чуть прикрыв глаза, и продолжил куда более жёстким и грубым тоном: — Я собираюсь выдвигаться исключительно из-за того, что являюсь главой профсоюза и всячески надеюсь на вашу поддержку в виде голосов. Исключительно из-за того, что чувствую в себе силы и желание поменять навязанные нам грабительские условия. Никому из вас, кто присутствует сейчас здесь, не нравится ни возникшая ситуация, по которой мы вынуждены обивать пороги правительственных инстанций в надежде быть услышанными, ни присланные из Лондона управленцы, которые годятся только на то, чтобы собирать с нас дань, словно с покорённого народа. В этом я прав? — дождавшись, когда большая часть рабочих кивнёт, пусть и отведя взгляд, он продолжил: — Хватит делать вид, что мы сами по себе. В мой предвыборный план входит, помимо решения вопроса с налоговым актом, так же нормирование и пересмотр соглашения с вами как с представителями тред-юнионов. Военное время, разумеется, внесло свои коррективы в привычный нам ритм работы, но мы не должны пахать сутками, не жалея себя, чтобы потом не располагать даже медицинской страховкой и горячим обедом. С этим я надеюсь, все согласны? Одобрительный гул, пронёсшийся над их головами, заставил Поттера слабо улыбнуться одними уголками губ. — Люди, заинтересованные в свёртывании английской активности здесь, на севере, — вновь вступил в разговор Северус, — готовы поддерживать любые начинания рабочих. Мы по большей части не причисляем себя к социалистам, но прекрасно понимаем, что именно вы являетесь опорой, на которую мы можем положиться. Вы — те, кто не боится высказывать собственное мнение и всегда стоит на стороне своих интересов. И если они сходятся с нашей программой, то… почему бы не действовать вместе? — И каковы гарантии того, что мы будем услышаны? — Если Вы проголосуете за человека, которому доверяете, гарантии Вам не понадобятся. Со своей стороны я обещаю вам защиту ваших прав и свобод и, в самом худшем случае, надёжное укрытие в Дублине. Им потребовалось несколько часов на то, чтобы обрисовать программу возможных преобразований, отправленных в муниципальный совет Ольстера. Многие их предложения, продуманные до мелочей, натыкались на стену неприятия и, призывая на помощь всё терпение, которым обладали, мужчины старались донести свою точку зрения до поразительно твердолобых рабочих. Северус позволил себе спрятать широкую ухмылку в кулаке — несмотря на весь показной скептицизм, направленный в его, приезжего, сторону, решения Поттера сомнению не подвергались. Они были зависимы и ведомы, но, обычно противящийся подобному, в этот раз он предпочёл промолчать — вероятно, начни он спорить, проблем возникло бы куда больше. Покинули перегонную фабрику мужчины в приподнятом расположении духа и в полной уверенности, что их план придёт в действие раньше тридцать первого числа. Несомненно, предстояло ещё много работы — сбор подписей от уполномоченных членов тред-юнионов, не оспаривающих выдвижение молодого человека как представителя собственных интересов, несколько бесед с акционерами заводов, наиболее пострадавших от планомерного приготовления почвы под введение акта, формирование и юридическое одобрение программы, наконец. Но всё это может подождать, по крайней мере, до завтрашнего утра. Свой успех, пока ещё далёкий, но определённо успех, они решили скрепить несколькими рюмками любезно предоставленного коллегами Поттера «Джеймсона». Несколько раз он порывался спросить у Северуса причину тоскливых настроений девчонки, но, получив в свой адрес несколько нелестных комментариев, с улыбкой отступил.***
— Я уж думал, тебя придётся сетью вылавливать, — недовольно пробурчал Майкл, но протянутую ладонь пожал. — Надеюсь, новости хорошие? Не зря ведь ты торчал в этом болоте так долго. Прямиком с поезда, уставший от долгой дороги, недостатка сна и истомы, что разливалась по всему телу, Северус отправился в «Крайдемн». Вполне вероятно, что уже сегодня вечером Коллинзу телеграфировали с приятными известиями, но он предпочёл доложить обо всём лично. Пытался ли он таким образом доказать, что абсолютно не нуждается в наблюдении девчонки, он не знал, и потому только широко улыбнулся. — Сорок шесть против, трое воздержались, один за, — отставив чемодан, Северус занял привычное место за барной стойкой, — достойная победа, как мне кажется. Мистер Поттер сумел убедить в абсолютной несостоятельности этого акта не только своих коллег и членов белфастского братства, но и выборных представителей местного Парламента. В этом созыве увеличилось число католиков. Незначительно, разумеется, но я считаю это важным элементом его успеха. — Его? — хмыкнул Майкл, оглядывая товарища из-под опущенных век с некоторым снисхождением — его помятый и усталый вид забавлял. — Я думал «нашего». — Юнец сделал всё сам, моя помощь была минимальной. В таланте агитировать и заговаривать зубы ему не занимать. Он действует настолько мягко и непринуждённо, что никто и не понял, как их обвели вокруг пальца. Я предупредил его о возможности возникновения слежки и попросил быть аккуратным, но, думаю, проблема объединения ольстерской ячейки начинает разрешаться. Я вновь съезжу туда через пару месяцев, а пока предлагаю отослать туда несколько наших координаторов. — Достойно. Я действительно рад, мы нуждались в хороших новостях с апреля… — Но это обо мне, Поттере и Белфасте, — на несколько мгновений мужчина прервался, оглядывая зал в поисках знакомой фигурки, и, прежде чем продолжить, внутренне чертыхнулся. — Я был в вакууме эти недели. Тебе есть, что рассказать? — Показать, Северус, — улыбка Майкла стала шире. С нескрываемой гордостью он разложил перед ним несколько газет, — «Айриш Индепендент», «Католик», да даже «Манчестер Гардиан»! Подконтрольное, мать его, Лондону издательство. Для того чтобы вникнуть в суть происходящего, Снейпу не потребовалось вчитываться — первые полосы были украшены заголовками, которые он не рассчитывал увидеть никогда в жизни. От облегчения с его плеч свалился огромный камень, и впервые после вновь обретённой свободы он позволил себе почувствовать… Гордость? Не за себя, но за всех тех, кто запустил огромный механизм, набирающий скорость и обороты подобно локомотиву. «Зверская политика Ллойд-Джорджа в отношении дублинских демонстрантов…» «Нужды военного времени или желание выпить больше крови?» «Палата лордов выступает против расправы…» Чтобы остановить его, потребуется гораздо больше сил, чем было брошено на подавление апрельской акции. В этом не сомневались ни они сами, ни те, кто был по другую сторону баррикад. — Разгул реакции небывалый, — продолжил Коллинз, вырисовывая на деревянной столешнице невидимые узоры. — И он заставляет её капитулировать. Всё чаще и чаще слышатся мнения о том, что люди, отстаивающие свою точку зрения, не заслуживают подобного обращения. Говорить о числе сочувствующих можно бесконечно, даже те, кто в апреле был на стороне правительства, пусть и молчат, но смотрят на нас с одобрением. Вчера днём Замок удовлетворил прошение ста двадцати заключённых, на которых так и не были заведены уголовные дела, и отпустил их. Подобные акции под давлением общественности и некоторой части лейбористов из верхушки Парламента проведены не только здесь, но и в Корке, Килкенни и прочих центрах, где восстание обрело поддержку. Я пообещал, Северус, что мы отомстим за тех, кто пожертвовал жизнью ради идеи… и эта пора настаёт. Англичане упускают великую истину, Северус — наш народ ценит стремление к независимости превыше всего остального. Борьба, начатая нами, породила солидарность — тюрьмы, которые являлись единственным оплотом власти нашей доблестной метрополии, стали подготовительными школами для новой партии, для новой «Шинн Фейн», которую они уничтожили, опасаясь за собственные жизни. Те, кто вышли на свободу, Северус, вышли убеждёнными республиканцами, такими как ты и я. Они расходятся по всем уголкам страны, уверенные в том, что мы и те, кто погиб за наш флаг, представляем интересы ирландского народа. Ни Тюдор, так и не появившийся более в Дублине, ни тем более Ллойд-Джордж, разрывающийся между поражениями своей армии на континенте и небывалым подъемом здесь. Мы примемся за дело, потому что более всего они боятся возрождения фениев, которое происходит у них под носом. Чтобы скрыть подступившую от слов Майкла дрожь, Северус со всей силы вцепился пальцами в столешницу, медленно выдыхая через нос. Он знал и хотел верить в то, что зверства, устроенные охранительными британскими корпусами: голодовки, массовые расстрелы, игнорирующие любой этический кодекс — выйдут на свет, но и думать не смел, что провал, которого он страшился более всего в своей жизни… поставит его на ноги. Поставит их всех. — «Общество помощи» будет хорошим подспорьем для переорганизации, — медленно произнёс он, стараясь успокоить скачущие в черепной коробке мысли. — Сейчас необходимо добиться того, чтобы власти предоставили нашим заключённым, что ещё остаются за решёткой, статус политических — у них появится возможность влиять на юрисдикцию суда. Проводить открытые собрания будет опасно, но… — Гэльская лига тоже заняла нашу сторону, Снейп. Отделения будут хорошими первоначальными пунктами сбора и организации. С учётом того, что у одного из наших доверенных людей теперь есть место в ольстерском Парламенте, можно расширять экспансию на север. — Ты говорил о… партии, Майкл. — Гриффит хочет лично побеседовать с тобой. Я знаю твоё отношение к любым политическим организациям, но он хочет действовать с чистого листа — с новой программой и составом. Он намекнул, что твоя кандидатура рассматривается как единственно возможная на пост председателя. — Я… обещаю встретиться с ним и подумать. Если таково будет желание её членов, мне не останется ничего другого. — Кажется, в аду выпал снег, раз сам старина Снейп решил получить партийный мандат, — несмотря на усмешку в голосе, Майкл по-отечески сжал его плечо. В его глазах впервые за много месяцев он не видел разочарования или обиды, словно всё вернулось на круги своя. — Я рад, что мы вновь мыслим одинаково. — Соскучился? — он позволил себе ухмыльнуться в ответ и даже не особенно сильно возмущаться последовавшему несильному толчку под рёбра. — А где же наша шпионка? — Брось, я просто решил, что тебе не помешала бы помощь… Ми! Ми, он вернулся! — от громкого басовитого окрика ему захотелось зажать уши, а потом припечатать Мика к столешнице со всей возможной силой. Его вопрос абсолютно не подразумевал того, что он страстно желает увидеть причину своего пограничного состояния… Но прежде, чем он успел сделать что-либо, боковая дверь, ведущая на второй этаж, где, как ему было известно, располагалась её квартирка, с тихим скрипом открылась. — Я же просила тебя не орать, Майкл, — устало произнесла девчонка, самозабвенно потягиваясь. — Если ты хотел чего-нибудь выпить, то, я уверена, мог справиться без моей помощи… Ой. Очевидно, она смутилась. Покраснела до корней волос за несколько мгновений, спрятала лицо за пышными кудрями, задышав чаще, и только спустя несколько мгновений нацепила на себя маску показной отстранённости, что выглядела до невозможности ненатурально. Хотя бы потому, что в самой глубине карих глаз мелькали искорки неподдельного интереса. — Добрый день, мисс Грейнджер, — сумел выдавить из себя мужчина несколько жёстче, чем хотел, и мысленно дал себе подзатыльник — хрупкие плечики под шерстяной шалью поникли, и она постаралась как можно скорее отвести взгляд в сторону потёртых половиц. — С возвращением, мистер Снейп. Когда Вы вернулись? — Господь, избавь его от этой вежливости. — Ты что-то хотел, Майкл? — Уже нет… Я опаздываю, у меня через полчаса встреча с представителем полицейского департамента Энфилда, — поймав на себе недоверчивый взгляд, мужчина вновь ухмыльнулся и принялся с невероятной спешкой застёгивать пуговицы на пиджаке. — Завербованный. Я тоже времени зря не терял. Говорил же, что разузнаю что-нибудь о доносчиках. Да, кстати, — пряжка его портфеля со звоном расстегнулась, и, прежде чем Северус успел моргнуть, перед ним на столе оказалась внушительная стопка купюр, — здесь полторы тысячи. Финансирование. — Я скорее сдохну, чем приму деньги одного из твоих патрициев, Коллинз. — Твоих, прошу заметить. Несколько профессоров Тринити подменили информацию в бухгалтерской книге. По новым данным ты всё ещё занимаешь ставку профессора математической статистики. Это твоё жалование за три месяца. Поблагодаришь их, когда будет время, но не особо отсвечивай. Ми, — оставив невесомый поцелуй на бархатной коже щеки, он поспешил к выходу, — был рад повидаться. Северус, приходи завтра вечером, введу тебя в курс дела более подробно. Повисшую после хлопка входной двери тишину разрезал робкий голосок, вынудивший Снейпа обернуться через плечо: — И что это только что… было? — Знакомая ситуация, не находите? — шумно выдохнув через нос, мужчина потёр переносицу. — Коллинз, чтобы ему в аду холодно было, вновь дал нам возможность уединиться. — Идиот, — отсветы ярости, мелькнувшие в глазах маленькой фурии, медленно сменились на принятие. — Вам есть, что мне сказать, мистер Снейп? — Поттер прошёл в парламент Белфаста, большая часть ольстерских тред-юнионов проголосовала за него как за своего представителя. Налоговый акт не был принят, и твёрдые цены местную продукцию, что были грабительскими как для продавцов, так и для покупателей, установлены не будут. Я, как Вы сами заметили, вернулся. — Что-то помимо вышеперечисленного? Господь, дай ему сил. — Быть может, сыграем, наконец? Вы обещали мне партию ещё с месяц назад, а сами всё своё время уделяете Коллинзу. Такими темпами я могу начать ревновать. Звонкий девичий смех наполнил пустующее помещение паба и, прежде чем найти в себе силы покинуть стойку и переместиться в отдалённый и более тёмный угол, ближе к бильярдному столу, он позволил себе проследить взглядом точёные линии её подбородка. — Ревнуете Майкла, меня… Вы собственник, мистер Снейп, — коснувшись его плеча и, кажется, не заметив того, как напрягся мужчина, Гермиона аккуратно выставила шары. — Пул или снукер? — Пул, разумеется. Я слишком стар для различных нововведений, мисс Грейнджер. Разбивайте. Отвлёкшийся на выбор кия он, вероятно, упустил момент, когда хрупкий стан столь соблазнительно склонился над зелёным сукном. Ком, вставший в горле, пришлось сглотнуть, и ещё до первого попадания в лузу он понял, что партия будет куда более сложной и… долгой… чем он предполагал. Чёрт бы побрал его самого, если бы его никто не дёргал за язык, девчонка так бы и продолжала носить свои безразмерные юбки и свитера. — Если Вы будете витать в своих мыслях, то Вашего удара придётся ждать вечность. На желание? — О, хм, — хвала небесам, он никогда не краснел. Даже уличённый в откровенном оценивании он оставался невозмутим настолько, что списал бы подскочивший пульс на перемену погоды за окном, нежели на собственную слабость, — давайте. Только не озвучивайте его раньше времени, будет неинтересно, — идиот, старый дурак, ты только что обрёк себя на поражение… по причинам, о которых задумываться не стоит. По крайней мере, в её обществе. С первым его ударом биток задел зелёный шар, и, улыбнувшись, Северус переместился к углу стола. — Мои — цельные. — Не думаю, мистер Снейп, что цвет хоть как-то влияет на вероятность победы… — задумчиво пробормотала девчонка, наблюдая за медленным прицеливанием. Очевидно, повышенное внимание к его скромной персоне, выбирающей траекторию, повлияло на него сильнее, чем он того хотел. Следующий удар заставил биток несколько раз отскочить от бортов, так и не коснувшись других шаров. — Ваша очередь, — Северус постарался скрыть разочарование. От Коллинза ему было доподлинно известно о том, что ей нельзя давать и шанса — не промахиваясь, она способна закончить партию в свою пользу за каких-то пять минут. Или у её побед всегда была иная причина? Не просто же так она столь… плавно… выгибается, почти касаясь грудью крышки и, загнав шар в лузу, улыбается самыми уголками губ. Он ловит себя на мысли, что смотрит на неё слишком долго, непозволительно долго, пропуская один удар, третий, пятый. Понимая что, вероятно, выдаёт себя с потрохами, прикусывает внутреннюю сторону щеки. В каждом её движении сквозит необычайная наивность. Так не ведут себя умудрённые опытом женщины, изучившие искусство обольщения вдоль и поперёк, совсем нет. Угловатость жеста, с которым заводит она за ушко мешающую кудрявую прядку, в очередной раз напоминает ему о том, что перед ним — девочка, затеявшая слишком опасную для них обоих игру. Он сгорел бы заживо, нежели признал, что ему нравится. Совесть, стараясь привести его в чувство, подавала слабые, но весьма ощутимые сигналы, отдающие неприятным покалыванием в грудину. — Вы пытаетесь меня соблазнить? — с усмешкой произносит мужчина, прежде чем понимает смысл собственных слов. Прежде чем успевает до крови прикусить кончик языка, отбивающий по верхней части нёба чёртовы слоги. — Если Вы ищите оправдание своему сокрушительному поражению, мистер Снейп, — смеётся Гермиона в ответ, даже не утруждая себя взглядом в его сторону, — то дело, боюсь, не в этом. За мной восьмёрка, готовьтесь выполнять желание. Как? Уже? Насколько он позволил себе выпасть из реальности, оценивая неопытную грацию юного тела? — А что, если это действительно так? — прошептала она, каждым словом отрезая все возможные пути отступления. Тебе стоило очень хорошо подумать, пташка, прежде чем говорить такое при том, чья кровь клокочет вопреки воющим в голове сиренам. У него остаётся один единственный шанс не перейти черту, сохранить хоть каплю собственного достоинства. — Я не сплю со студентками, Грейнджер, даже с бывшими, — слова, слетающие с его губ, грубы и ядовиты. Он корит себя за подобный тон, но искренне надеется, что сможет оградить девчонку от самого себя. Маленькая и глупая, схватившая удила и почувствовавшая себя всесильной… Её щёки заливает румянец. Рвано выдохнув, она закатывает треклятый чёрный шар в лунку. Смотрит на него, уперев в бока кулачки, смотрит с обидой и недоверием. Перегнул палку? Неважно. — Я о цвете шаров, — твою мать. — Видимо, он действительно влияет на вероятность победы — последние шесть партий я играла полосатыми, и все они на моём счету. Идиот! — Хм, — теперь и у него хватает совести покраснеть и отвести взгляд в пол как можно скорее. Он вновь чувствует себя похотливым животным и, стараясь скрыть неуместно подступившее смущение, прячет ладони в карманы и перекатывается с мыска на пятку. Был бы здесь Коллинз, смеялся в голос, не скупясь на комплименты в его адрес. — Наверное. Так каким будет Ваше желание? Девчонка присаживается на самый краешек стола, задумчиво постукивая кончиками пальцев по губам. Он у неё на крючке — ощущение не самое приятное, но, будь он сейчас на её месте… — Принесите мне почитать Ваши агитационные брошюры, — с хитрецой произносит Гермиона. — Я наслышана о них, но, к сожалению, ознакомиться лично так и не удавалось… — Хорошо, — обрывает её он, желая как можно скорее закурить. Где-нибудь подальше отсюда. — Что-то ещё? — И Ваш учебник по математической статистике. Последнюю редакцию. — Господь! — это больше походит на вопль облегчения, Снейп. Какой же ты жалкий. — Вы серьезно? Лекций было недостаточно? — Они же были для непрофильного потока, — она пожимает плечиками, тихо посмеиваясь. — А я хотела изучить тему более подробно. — Договорились. Теперь, с Вашего позволения, я отдохну после дороги, — ограничившись сухим кивком, Северус торопливо подхватил чемодан и за несколько широких шагов оказался у выхода. Подрагивающие кончики пальцев уже коснулись бронзовой ручки, всего один поворот отделял его от блаженной уличной прохлады, но она всё не унималась. — А каким было бы Ваше желание? — крикнула ему вдогонку Грейнджер, не покидая своего места. — Я не придумал. — Я Вам не верю, Северус, — как же сладко звучит из её уст его собственное имя… и когда он вообще позволил ей произносить его? Чёрт. Ещё зимой. И не остановил, дав карт-бланш. — Уловили, — кривая усмешка искажает его губы, но он не оборачивается. — Я бы медленно и методично… — втрахивал тебя в этот стол, — …потягивал Ваш виски рюмка за рюмкой. Довольны? — Своей победой? Более чем. Вы с Майклом когда-нибудь меня разорите… Окончания фразы Снейп не услышал и, выйдя за дверь из красного канадского клёна, устало прижался затылком к кирпичной стене. Рыжий кот, чьи водные процедуры были прерваны резким хлопком, как ему показалось, смерил недовольным взглядом нарушителя своего спокойствия и показательно спрыгнул с лестницы. Ну, разумеется. Он уже и сам успел себя осудить.***
— Какой цвет? — Красный. — Значит, уверенная в себе женщина… — Нет, — отрывисто пробормотал Снейп, качнув головой. — Я бы… не сказал так. — В таком случае Вы уверены, что он подойдёт? Особенно если мы говорим о… — Бога ради, Джошуа, я пришёл сюда не ради сеанса психотерапии, — наблюдая за тем, как длинные пальцы капризного клиента — а ведь Майкл предупреждал его ещё в прошлый визит — обхватили подлокотник кресла, портной позволил себе коротко рассмеяться. Очевидно, не только он сам сейчас чувствовал себя среди сложенных в небольшие розовые коробочки неглиже крайне неловко. — Тогда, быть может, перламутровый? Подавшись вперёд, мужчина бережно коснулся невесомой ткани, позволяя ей ласкать огрубевшую ладонь. — Да, — спустя несколько минут молчания, произнёс он, не отрывая взгляда от игры света на шёлке, — он будет оттенять её кожу. Сколько с меня? — Двести пятьдесят фунтов, мистер Снейп. — Это точно шёлк? — Право слово, Вы меня обижаете, — вновь рассмеялся Джошуа, отходя к кассовому аппарату в конце магазина. — Я хочу быть уверен, что плачу за лучшее. — Несомненно, — аккуратная коробочка с замысловатыми переплетениями французских слов на крышке скрылась под несколькими слоями папирусной бумаги. — Любая женщина была бы счастлива оказаться на месте Вашей избранницы… — Несомненно, — в тон ему ответил Северус и, убрав покупку во внутренний карман плаща, приподнял шляпу. — Благодарю за помощь, Джошуа. Он так и не смог найти никакого разумного объяснения своему внезапному порыву и только скривился, закуривая. Раз у него вновь появились хоть какие-то деньги, стоило хотя бы малую часть потратить на самого себя — в третий раз латать протёртый на локте пиджак у него не хватит ни сил, ни терпения.