***
Несколько капель холодной воды скользнули с кончиков волос под хлопок майки, заставив мужчину, яростно растирающего волосы полотенцем, скривиться. Простоявший после её ухода под рассеянными потоками ещё с минут десять, он продрог настолько, что кожа покрылась мурашками, а зубы застучали друг о друга. Несмотря на то, что из-за отсутствия очков образ стоящей в противоположном углу комнаты девушки казался размытым пятном, он довольно быстро понял, что зубы сводит не от холода, но от поднимающейся вверх по пищеводу злости. — Ужин на столе, Северус, — произнесла она настолько твёрдым и спокойным голосом, что ему оставалось только аплодировать, наслаждаясь отвратительной актёрской игрой. — У меня был тяжёлый день, так что я оставлю тебя, с твоего позволения. Доброй ночи. — Стоять, — тихо, вторя ей, произнёс он. Кажется, её плечи задрожали, а хрупкие запястья подтянулись к груди, словно она желала защититься. Нащупав на столе оправу, он водрузил очки на переносицу и несколько долгих мгновений скользил взглядом по формам, что вряд ли выветрятся теперь из его памяти. То, что сейчас они были скрыты под стеганым халатом, разозлило его ещё больше, заставляя крепко сжать челюсти. — Я действительно устала… — Сядь за стол, Гермиона. Взрослые люди должны разговаривать, а не убегать друг от друга. Словно маленький, попавший в ловушку медленного и гипнотического танца королевской кобры зверёк, она исполнила его просьбу, приближаясь так осторожно, словно боясь оступиться. Небрежно кинув полотенце на стул напротив, Северус сжал пальцами резную спинку, нависая над ней, смотря прямо с глаза. Подобная поза выглядела… угрожающе, заставляя её зрачки расширяться, почти сливаться с радужкой, но ему было необходимо, чтобы она внимала каждому его слову. — Мои действия оскорбили тебя? — мягко произнёс мужчина, но руки его, сжимающие спинку стула до побелевших костяшек, напряглись. — Если бы я не хотела этого, то не пришла бы… — шёпотом ответила Гермиона, опустив голову. Ему пришлось выдохнуть через нос, скрыв раздражение. — Ответь на мой вопрос, девочка. — Нет, Северус. Ни в коем разе. — Почему ты ушла? — Мне кажется, для нас обоих это было более чем очевидно… — Хватит увиливать, — голос его не повысился ни на тон, но девчонка вздрогнула, испуганно подняв глаза. Подавив в себе мимолётное желание отвести упрямо падающую на лоб каштановую прядь, Северус прищурился. — Ты… ты дал понять, что я не привлекаю тебя. — Я сказал тебе это, Гермиона? — Нет, но… — Мои действия сказали тебе об этом? — о том, что стоя под ледяным душем, он пытался всеми силами не обращать внимания на ту часть тела, которая требовала к себе наибольшего внимания, Северус предпочёл умолчать. В конце концов, девчонка видела всё своими глазами. — Ты не дал возможности прикоснуться к себе, Северус, — тихо выдохнув, Гермиона прикусила нижнюю губу. — Я сочла это за отказ. — Глупая маленькая девочка, я не хотел, чтобы ты чувствовала себя обязанной. Это… лишнее. — Но… — Ты нуждалась в этом, нуждалась в физической близости, и я счёл необходимым выполнить твою просьбу. Я взрослый мужчина, Гермиона, который будет ждать до тех пор, пока ты не будешь готова. А ты, — он позволил себе коротко ухмыльнуться, — не готова, раз краснеешь и отводишь взгляд. — Но я действительно хотела этого, Северус! — воскликнула она, и во взгляде напротив впервые за весь разговор промелькнули искорки столь хорошо знакомого ему упрямства. — Ты почувствовала вину, только и всего, — он провёл пальцами по затылку и, наконец, позволил себе занять место за столом напротив. — Соглашаясь на эти визиты, я не хотел торопить события. Всё, что произошло сегодня вечером, было прекрасно. Полагаю, мои сны станут ещё томительнее… но нет. Не сейчас. — Прости, — шёпотом произнесла Гермиона, отчаянно краснея. Румянец, расползавшийся от щёк ниже, по шее к ключицам, вновь заставил его выдохнуть, откидываясь на спинку стула. — Я не думала об этом. — Настанет день, когда будет достаточно одного твоего слова, девочка. Я не посмею отказаться от подобного подарка, преподнесённого мне судьбой… а сейчас я бы хотел, чтобы ты разделила со мной ужин. Надеюсь на этот раз ты не сбежишь. Первый вечер, проведённый в квартирке над «Крайдемн», очевидно, надолго останется в его памяти: смущение, навеянное разговором, ушло с первым глотком красного вина, добытого её поставщиками в обход всех мыслимых деклараций. Он позволил себе плеснуть алой жидкости на два пальца, любуясь ясным блеском её глаз в свете свечей, чувствовать тепло её тела, наслаждаясь тем, как кротко и осторожно касается аккуратная стопа его ноги, скрытой шерстью. Беседа, начавшаяся с краткого обсуждения насущных проблем — его разум, затянутый поволокой цвета карамели, совсем не желал возвращаться к событиям уходящего дня и, пусть и плодотворным, но лишившим его всех сил часам работы на Энфилд-роуд — закончилась спором на повышенных тонах, пусть и совсем безобидным. — Это статистика, Гермиона, она допускает значения переменных, но не в тех случаях, которые рассмотрены в моей работе, — исследовательский азарт, проснувшийся в нём от пространного комментария, заставил его подняться из-за стола и, глубоко затягиваясь папиросой, мерять шагами небольшую гостиную, то и дело ловя насмешливый взгляд из-под опущенных ресниц. — Мальтузианская модель приводит нас к окончательному результату, который подтверждён не только числами, но и демографией. Мы можем изощряться как угодно долго, подставляя все возможные значения, меняя переменные, но уравнения, основная часть, на которой строится сам график и, соответственно, прогноз, остаются неизменными… — Северус. — Рост населения ничем не сдерживается, увеличиваясь в геометрической прогрессии. Производство же средств существования — в арифметической. Боже, достаточно лишь построить график, чтобы увидеть точку пересечения и, отталкиваясь от неё… — Северус, — Гермиона не сдержала тихого смешка. Замерев, мужчина медленно выдохнул дым через ноздри, едва сдерживаясь от того, чтобы отчитать её, а заодно и себя — именно он, вероятно, был в ответе за подобную наивность и посредственное знание основ. Открыв рот, хотел было начать новый виток обличающей тирады, но был нагло прерван чередой коротких поцелуев в линию челюсти и ниже, ниже, ниже… — Северус, пойдём в постель. Разумеется, это не делало ему чести. Но кто он такой, чтобы сопротивляться? Снейп последовал за ней, переплетя пальцы рук и чувствуя, как под косточкой большого пальца бьётся её пульс, подгоняемый вином, а ещё, вероятно, тем, что он у самого края укрытой лоскутным покрывалом кровати притягивает девчонку ближе к себе, оставляя, словно в отместку, влажный терпкий поцелуй на верхнем позвонке. Стоило ей снять треклятый стёганый халат, который он уже успел мысленно проклясть по меньшей мере сотню раз, как он почувствовал острую нехватку воздуха в своих лёгких и, отойдя на несколько шагов, чтобы скрыться в тени, тяжело сглотнул. Тёмные глаза скользили по каждому миллиметру девичьего тела, скрытого перламутрового цвета шёлком; ткань, что, как он думал, будет обводить её контуры, сидела чуть свободнее, чем было необходимо, но всё равно заставила его сжимать пальцами косяк двери до тех пор, пока он не почувствовал мелкую дрожь. Как он и надеялся, он оттенял её кожу. Он ласкал её. И, Северус был готов поклясться, это маленькое представление было устроено с одной лишь целью. — Я действительно ошибся, — хрипло произнёс мужчина, коря себя за то, что голос был ему неподвластен. — Но меня радует, что ты следуешь моей просьбе. Я потратил уйму времени на то, чтобы определиться, наконец, с фасоном и цветом, заставляя моего портного краснеть. Он посчитал, что у меня появилась… избранница, а я пытался всеми силами не выдать своего раздражения. — Твои усилия были оправданы? — бросив томный взгляд из-под ресниц, девчонка, прежде чем лечь, спрятав бархат кожи под одеялом, провела ладонью по изгибу бедра, приподнимая подол. Хвала вину, он чувствовал себя слишком разморённым для того, чтобы сделать хоть что-то, кроме как продолжить наблюдать за столь волнующим зрелищем. — Более чем, — усмехнувшись, Северус расстегнул ремень и ряд пуговиц и, за несколько секунд избавившись от брюк, оставшихся лежать на ковре тёмным пятном, занял место по левую руку от неё. Позволив себе одну маленькую слабость — пробежаться кончиками пальцев по её скуле, мягко отводя от лица спавшие кудри — он, целомудренно, по-отечески поцеловав её в лоб, погасил прикроватный ночник. — Доброй ночи. То, что он способен спать до самого утра без пробуждений, не заливаясь алкоголем, стало приятной неожиданностью.***
Точное время открытия «Крайдемн» было скорее прихотью девчонки, нежели необходимостью — в этот ранний час единственные посетители паба являли собой стайку не успевших проспаться докеров, решивших по пути на смену перехватить скромный завтрак. Разморенный после ночи, проведённой в постели с молодой и красивой девушкой, Северус лениво следил за перемещениями хрупкой фигурки меж сбитых из цельных кусков древесины столов и только медленно кивал, не утруждая себя ответами на рой вопросов, повисший в воздухе. Яичница, единственное из тех блюд, что удавалась ему… приемлемо, вышла у неё необыкновенно вкусной, настолько, что он расправился со своей порцией за несколько минут, и, чтобы воздержаться от наглости попросить себе ещё, прикусил кончик языка. — Со своей целью ты пока справляешься отлично, — он тихо хмыкнул, встретившись с недоумённым взглядом. — Я про желание меня откормить. Пара недель, проведённых в твоей компании — и я накину сверху пару фунтов. — Было бы очень кстати, — пробормотала Гермиона, спрыгнув с подоконника. — У тебя плечо костлявое, спать… не слишком удобно. — И я всё ещё могу подать тебе руку. Акробатические трюки ни к чему, — проведя ладонью по подбородку, он медленно выдохнул через нос, посетовав на собственную нерасторопность — забывший смену белья и бритвенные принадлежности он, вопреки принятому накануне вечером душу, чувствовал себя помятым. В сравнении с ней, пышущей жаром, здоровьем и молодостью, он и вовсе выглядел смехотворно. — Я не привык завтракать так рано. После еды на меня накатывает сонливость, мешающая работать и здраво мыслить. — Значит, у меня есть шанс продолжить начатое, — поборов желание огрызнуться, он покорно откинул голову, подставляя шею неловкой, но оттого ещё более приятной ласке. Пальчики, пробежавшиеся вдоль изрядно примятого ворота рубашки, играючи-медленно обвели кадык. — Сомневаюсь. Ты открываешься… — приоткрыв один глаз, он вновь хмыкнул, — через пятнадцать минут. Меня же к девяти ждёт Артур. — Помимо сна на рабочем месте у тебя есть планы на сегодняшний день? — девчонка тихо вскрикнула, явно не ожидая подобной прыти с его стороны. Стоило сказать, что видеть её так близко, чувствовать, как её грудь с каждым рваным вздохом прижимается всё плотнее, ощущать её дыхание на своём подбородке — всё это пьянило гораздо сильнее джина и даже бурбона. Склонившись, Северус взял её в заложники собственного тела, опершись ладонями о барную стойку. — Следите за языком, мисс Грейнджер, — по слогам прошептал он, с удовольствием для себя отмечая дрожь, пробежавшую по бархатной коже. — Иначе я могу припомнить, как и чего именно Вы просили прошлой ночью. — А что если, — с придыханием произнесла девушка, закусив нижнюю губу. Ему потребовалось всё его самообладание, чтобы не очертить линии её рта подушечкой большого пальца, — я только этого и желаю? Ещё большее самообладание потребовалось ему на то, чтобы сдержать грязное ругательство, готовое сорваться с губ, когда он услышал стук в дверь. — Ми, открывай! — Бога ради, — Северус сдавленно простонал, пряча лицо в ладонях, и в который раз возблагодарил всех Богов за то, что не имел привычки краснеть, — мне не показалось? — Боюсь, что нет, — короткий поцелуй в щёку — единственное, на что он мог надеяться перед тем, как встретиться с теперь уже неизбежным. Улыбка Гермионы, к его счастью, вышла наигранно-радостной, и он спрятал ухмылку в кулаке — вряд ли она желала продолжить день, начавшийся столь… приятно ранним визитом их общего товарища. Коллинз же выглядел до смешного довольным, правда, осёкся на полуслове, приметив его, сидящего за барной стойкой с пустой тарелкой под носом. — Тебя-то я и ищу. Как знал, что если не дома, то здесь чалишься… Он тебе не надоел, Ми? — Не больше, чем ты, Майкл, — пожав плечами, девушка вернулась к протиранию столешниц, не удостоив его и взглядом. — Мистер Снейп пришёл позавтракать. — Да понял я, — повесив пальто на вешалку при входе, Майкл ограничился достаточно сухим рукопожатием. Будь его воля, он бы крепко сжал челюсти — изучающий взгляд, которым Коллинз обвёл его с ног до головы, совсем ему не понравился. — Бурная ночка? — С чего ты взял? — Точно, — хлопок по плечу, явно рассчитанный на то, чтобы потерять равновесие, заставил Северуса поперхнуться глотком чая. — Я прав, раз ты отвечаешь вопросом на вопрос. Отвратительная привычка, скажу я тебе. — Я не жалуюсь. Да и никто, кроме тебя, тоже. — Сейчас мы это выясним, — разместившийся за соседним стулом Коллинз довольно ухмыльнулся, развернувшись пол-оборота. — Ми, как ты считаешь, с ним можно разговаривать хоть о чём-либо существенном? — Это стоит спросить у тебя, Майкл, — не отрываясь от своего занятия, ответила Гермиона. Мужчина едва слышно выдохнул — хвала богам, она не обернулась, и нужды прятать взгляд у него не возникло. — Вы общаетесь… сколько, лет тридцать? Если не брать в расчёт желание избить друг друга, которое появляется то у одного, то у другого, вы продержались достаточно неплохо. — Она просто не хочет тебя обижать, старик, — протянул Майкл, наградив товарища ещё более язвительной усмешкой. — Ты невыносим. — Спасибо, — он ненавидел чувствовать себя уязвимым, постоянно находясь под ударом, даже таким неощутимым, как слова Коллинза. Но куда больше он ненавидел чувствовать себя пристыженным. Для того, чтобы не дать мыслям о том, что девчонка ввязалась в абсолютно глупую затею, пытаясь наслаждаться — или делать вид, он ещё не разобрался — его вниманием проесть в черепной коробке дыру, Северус сделал ещё один глоток, не обращая внимания на то, что горячая жидкость неприятно резала глотку, и потянулся к портсигару. Крепкая ладонь, перехватившая его руку, заставила Снейпа недоумённо поднять бровь. — Покуришь по дороге. Я приехал по делу. — Это не может подождать до того момента, как мы присоединимся к Артуру? У меня ещё двадцать минут свободного времени. — Твоя вина, что не читаешь присланные телеграммы. Через час у тебя поезд до Белфаста. Собственно, я именно это и пришёл сообщить. Прежде чем крепко сжать кулаки, он успел поймать растерянный взгляд Грейнджер. — Прости, что? — Я отослал вчера вечером телеграмму. Поттеру требуется присутствие кого-то из старшего состава. Сам я поехать не могу, у меня, — Коллинз отпустил неприятный смешок, — планы на несколько вечеров вперёд. А ты, раз не хочешь рассказывать о своих ночных похождениях, очевидно, свободен. Да и доверие к твоей персоне играет не самую последнюю роль… Ну, что сидишь? Тебе, судя по всему, ещё стоит заехать за парой сменных рубашек. — Вся корреспонденция на моё имя приходит в офис, тебе это прекрасно известно. У меня нет права отказаться? — Мне кажется, ответ на этот вопрос очевиден. Ну, Ми, приятно было повидаться, я зайду после работы пропустить пару бокалов… Давай, пошевеливайся уже! Я подвезу. У него не было времени ни на то, чтобы незамеченным пробраться на второй этаж, забрав портфель с бумагами — к счастью, раз его не ждёт сегодня очередная зубодробительная беседа с Гриффитом, он может отложить их до лучших времён — ни на то, чтобы как следует попрощаться с девчонкой. Лишь натягивая на себя пальто, он сумел, воспользовавшись тем, что Коллинз вышел заводить мотор своего чуда на колёсах, полученного, по всей видимости, с лёгкой руки одного из благодетелей, шепнуть едва слышно: — Мне очень жаль, что так вышло, Гермиона, — и, кивнув ей на прощание, сбежать по лестнице вниз — ещё одного гудка, разрывающего барабанные перепонки, он бы не вытерпел. Его выходные начинались совсем не так, как он планировал.***
— Я выгляжу как один из тех лондонских чинуш, которые приезжают с проверкой. Это действительно обязательно? — Гарри, пытаясь взглянуть через его плечо на своё отражение, вынудил Снейпа тихо хмыкнуть. К совести юнца, это был первый раз, когда он, правда, стесняясь до покрасневших кончиков ушей, попросил помощи — завязывать «принца Альберта» одной рукой было крайне проблематично. — Официальную форму одежды, мистер Поттер, придумали не просто так, — он позволил себе на мгновение затянуть узел чуть сильнее. — Если Вы хотите произвести впечатление, — а Вы, несомненно, хотите — то задать, скажем так… тон своего превосходства необходимо не только громкими речами, но и опрятным внешним видом. Признаю, рабочие куртки весьма удобны, да и сам я долгие годы ходил в одном и том же пиджаке, но со временем приходит и ответственность. С того дня, как Северус поспешно покинул «Крайдемн», проклиная всех и Майкла Коллинза в отдельности, минуло чуть больше месяца. Командировка, что, по его словам, должна была продлиться несколько дней — даже обратные билеты были взяты на дату, никак не совпадающую с нынешним числом на календаре — затянулась, словно сама судьба неловко подшучивала над его желанием быть, вопреки долгу и работе, в сердце страны, а не на её севере. Расположенные в низине земли Ольстера затянуло густым туманом; извозчики надрывно, то и дело заходясь кашлем, кричали, оповещая снующие по брусчатке проезжих частей толпы, затерявшиеся среди сизой мглы в поисках сколько-нибудь дельного подарка, о своём приближении; удушливо пахло мазутом, залежавшимися морепродуктами — здесь, близ залива, этот запах перебивал собой всё — и едва заметно — елью. По вечерам к испускающим инфернальное свечение силуэтам газовых фонарей, мерцающими шарами опоясывающих артерии города, добавлялись маленькие огоньки — некоторые в окнах домов, но чаще — в церквях. Каждую неделю к огонькам добавлялся ещё один, и ещё, и ещё… пока не были зажжены все свечи, торжествующие наступление четвёртого воскресения Адвента. Гложущее чувство, появившееся в груди после службы, что он посетил накануне, никак не желало уходить, выступая язвами, и, на мгновение прикрыв глаза, Северус отошёл на несколько шагов назад, спрятав руки в карманы и давая мальчишке оценить внешний вид в замыленном зеркале на дверце шкафа. Страсть как хотелось выпить чего-нибудь покрепче кофе, предложенного по доброте душевной, и ему пришлось сжать кулаки с такой силой, что ногти неприятно впились в ладонь. Ему всегда было тяжело в Белфасте, но он и представить себе не мог, что настолько сильно будет желать своего возвращения… домой? — Признаю, выгляжу я, — тихий смешок заставил его вырваться из круговорота собственных мыслей и одобрительно кивнуть, — весьма сносно. Благодарю Вас, мистер Снейп. Но ощущение того, что меня заплюют, стоит мне взойти на помост, не покидает меня. — Даже Людовика XVI, входящего на помост, правда, другого рода, не заплевали. Не думаю, друг мой, что Ваша судьба хуже. Проблема, из-за которой он был спешно вызван, вскрылась лишь по приезде — Коллинз утолил его интерес несколькими поверхностными фразами. Едва сойдя с гудящего на все лады поезда и смешавшись с толпой, он отправился прямиком на Монтгомери-стрит, чтобы у порога столкнуться с непривычно взъерошенным Поттером. Тёмные круги, залегшие под его глазами, не предвещали ничего хорошего, и, отказавшись от любезно предложенного Мартой чая, он несколько часов просидел над стенограммами собраний с главами профсоюзов тех промышленных центров города, что желали выступать против юнионистской экспансии. Результаты их были неутешительными: единственный республиканец местного ольстерского Парламента, выходец из рабочей среды, который, казалось, знал о проблемах нуждающихся даже больше их самих, столкнулся с неприятием и непониманием. Его позиции, с каждым месяцев становившиеся всё более шаткими, грозились рухнуть окончательно, если не будет принято решение, которое сумеет изменить мнение большинства в лучшую для «Шинн Фейн» — Северус, сам того не осознавая, мысленно причислял себя к этой группе, не имея, впрочем, и партийного билета — сторону. Как оказалось, отказа о проведении налогового акта, вырванного потом, бессонными ночами и его, Снейпа, активной деятельностью, им оказалось мало — почуявшие свежую кровь, пущенную из разбередившейся раны, они возжелали ещё и ещё. Вряд ли мальчишка — похоронивший свою юность среди перегонных кубов и дистилляторов, оставивший часть себя на покрытых кровью и торфяными болотами землях Фландрии, но мальчишка — сумел бы единолично решить свою собственную судьбу. На чашах весов в этот раз стояло слишком многое, чтобы позволить себе оступиться. Последний месяц, что Северус проводил то на Лаймстоун-роуд, наслаждаясь видом на затянутую илом и грязным песком прибрежную линию, то, пользуясь радушием хозяина, что всё чаще задерживался в головном отделении после закрытия на пару-тройку часов, в районе железнодорожной станции «Ботаник», они пытались решить вопрос о том, как именно стоит поступать. Судорожные поиски в характеристиках среди бесконечных, как ему казалось, картотек, от которых начинало рябить в глазах, несмотря на достаточное освещение и, в кой-то веки, целые стёкла очков, привели его к единственному из возможных решений — принятию закона о нормировании рабочих часов, что, в связи с военным временем, был оставлен за чертой мысленной гонки за сокровищем богатейшей провинции. Скрепя зубами выполняя план, рабочие, перепачканные мазутом, валились с ног, едва переступив порог дома, но не смели поднимать эту животрепещущую тему где-либо, кроме как во время посиделок в пабе после смены. Мальчишка — мальчишка, повидавший больше каждого из них — должен был служить если не проводником, выполняя главную свою задачу, то рупором планомерной агитации. Католики, хоть и представляли собой меньшинство, но были силой значительной для того, чтобы дать ему возможность закрепиться в Парламенте на ближайшие два года… а там, хотелось верить Северусу, достойный Парламент появится и на его части острова. Тем утром они почти не переговаривались — исключение составляли лишь несколько небрежно брошенных им вскользь фраз о необходимости вести себя напористо, но осмотрительно, да совет о том, на какие пуговицы стоит застегнуть пиджак — и, погружённый каждый в свои тревоги, добрались до здания «Лоялс Стандарт». Факт того, что самая крупная из фабрик по обработке льна не только в Белфасте, но и во всей Ирландии, согласилась в открытую высказать своё недовольство — пусть на данном этапе оно и заключалось в приглашении деятеля, чья линия не совпадала с намеченной верховной властью — несомненно, играл им на руку. От нервозности, что, казалось, тонкими иглами окружила их с ног до головы, неприятно пощипывая затылок, это не спасло. Поттер опасался, что после подобного, хоть и продуманного до мелочей, но всё равно рискованного шага, ему придётся бежать, забыв не только про дипломатическую неприкосновенность, но и про родной дом; Северус опасался, что в очередной раз подведёт человека, который имел неосторожность ему довериться. На проезжей части, ведущей к проходной «Лоялс Стандарт», вереницей растянулось с десяток автомобилей с жёлтыми плашками номеров. Поймав на себе оценивающий, с ноткой превосходства взгляд одного из патрульных, мужчина тяжело сглотнул и непроизвольно потянулся к вороту рубашки, расстегнув верхнюю пуговицу. Шевроны на плечах тех, кто располагался по периметру фабрики живой цепью, не давали свободы воображению — менее всего он желал встретиться с представителями охранительного корпуса в подобной обстановке. Гарри, кажется, краем глаза сумел уловить переменившееся настроение своего спутника и, перед тем как ступить за порог территории, что была для них относительно безопасной, шепнул едва слышно: — Я Ваш гарант неприкосновенности, мистер Снейп. Они не готовы действовать в открытую, точно не сегодня, особенно при нашем численном преимуществе. Ни одна стачка сейчас не проходит без их контроля, скорее показного, нежели реального. — Это не просто полиция, мистер Поттер. Я… имел несчастье сталкиваться с ними ранее. — Неприкосновенность, мистер Снейп. Даже до насильственного аннулирования моего мандата остаётся несколько дней. В конце концов, Вы сами говорили мне, что не стоит показывать своего напряжения раньше времени. — Это действительно так заметно? — кривая усмешка, которую сумел выдавить из себя юноша, на мгновение рассмешила его, но, стоило тому ответить, как Северус прикусил внутреннюю сторону щеки, проклиная себя за бестактность. — Настолько же, если бы мне сейчас сообщили об экстренной мобилизации куда-нибудь в Бельгию. Переговорная, которую любезно предоставила администрация «Лоялс Стандарт» для собрания, явно не была рассчитана на подобную аудиторию — им с Поттером, несмотря на то, что они были негласными героями, пришедшими за двадцать минут до начала, пришлось протискиваться к трибуне, то и дело выныривая из недовольно ропщущей толпы. Лишь взобравшись на импровизированную кафедру, огороженную несколькими метрами пустующего пространства, они сумели рассмотреть присутствующих чуть более детально. Большую часть, как и предполагалось, занимали всё ещё лояльные Гарри тред-юнионисты, отославшие на этот раз не представителей, а всю делегацию: перегонщики, его коллеги особняком держались в центре зала, игнорируя провокации со стороны рабочих британского найма со всем самообладанием, на которое были способны, чуть поодаль разместилась группа «Лоялс Стандарт», не рискнувшая доселе примкнуть ни к одному из лагерей, ещё дальше — представители судостроительных верфей из Грейстонса, Дублина и Белфаста. Последние, не упуская случая поддеть своих коллег, как за несколько минут сумел выяснить Северус, представляли на этот раз самую активную оппозицию. Во всяком случае, подобного стоило ожидать — позиции «Харленд» значительно пошатнулись после событий двенадцатого года, лишив их любых акций, за исключением государственного субсидирования. Минут через десять, когда даже Поттер перестал делать вид, что готовится к своему выступлению, методично перекладывая листы с рукописными тезисами с места на место, ропот стал чуть громче. К своему удовольствию Северус заметил, что представители охранительного корпуса, несмотря на своё острое желание узнать как можно больше, остались за стенами переговорной и, как ему хотелось надеяться, фабрики тоже. Он не мог быть уверен в том, что кто-либо из присутствующих, стоит собранию закончиться, не побежит в ближайшее полицейское управление с доносом — путь был близкий, всего несколько кварталов вниз по Ормо-роуд — но предпочёл не задумываться об этом для собственного душевного спокойствия, которое, впрочем, за последний месяц иссякло окончательно. Разместившись в стороне от кафедры, в тени, он старался не привлекать к себе внимания больше положенного, предпочтя роль координатора, и, оглядев забитый зал ещё раз, дал отмашку Гарри. Стоило отдать ему должное — юноша, несмотря на мелко подрагивающие пальцы левой руки, даже не откашлялся. — Я благодарю всех присутствующих за то, что Вы сумели найти время и прибыть в любезно предоставленные нам помещения «Лоялс Стандарт» делегациями, а не представителями, как было ранее — обсуждение сегодняшнего вопроса потребует мнения большинства. Как Вам известно, джентльмены, несколько месяцев назад я, благодаря помощи большинства из Вас, сумел пройти в ольстерский Парламент… — Или помощи фейнеров, здесь как посмотреть, — выкрик, раздавшийся с задних рядов, к его счастью не возымел никакой реакции. Единственной реакцией Поттера было тихое покашливание. — …и помешать вступлению в силу налогового акта, рисковавшего стать для нас, вопреки мнению представителей Короны и тех, кто лоялен их силам, кабалой. Благими намерениями, тем не менее, всегда будет выложена дорога в Ад — всё возрастающее желание людей, которые не имеют права и на десятую долю нажитого нами непосильным трудом, сделать из нас покорных рабочих, достигло своего апогея. Несомненно, во многом виновата ситуация, в которой мы оказались не по своей воле — война разрушительна не только на поле боя, но и в тылу. Я знаю, о чём говорю, джентльмены. Но не может она служить оправданием тому, что многие из Вас работают если не совсем за даром, то за корочку хлеба, тому, что Вам нечем кормить и не во что одевать Ваших детей. Для многих мои слова прозвучат странно — казалось бы, Вы всегда работали на износ, не жалея собственных сил и здоровья и, возможно, свыклись с подобным… Но обыденность затуманивает взгляд. Мы с моим коллегой мистером Снейпом, который хоть и не является членом тред-юниона, но представляет ту часть общества, что сочувствует нам и держится нашей стороны, в течение последних нескольких месяцев изучали статистику по выплатам. Даже исходя из того, что находится в открытом доступе по требованиям акционеров, мы сочли ситуацию, мягко скажем, неутешительной. При сопоставлении количества рабочих часов и нормированных — по законам военного времени — выплат мы пришли к выводу, что большую часть смены большинство из Вас работают за устные благодарности. Самая большая сумма, получаемая рядовым рабочим за смену — пять фунтов, деньги для остальных немыслимые. Я вижу на лицах представителей «Харленд» недовольство, — Поттер на мгновение замолчал, улыбнувшись. — Однако именно они получают подобные блага. Очевидно, с широкой руки Королевской лондонской верфи, к которой приписаны. Остальным же, друзья, остаётся надеяться только на Бога и на то, что цены на банку тушенки не взметнутся к концу рабочего дня. В связи с ситуацией, которая настигла нас в этот, несомненно, трудный, но позволивший нам надеяться год, в ближайшую сессию Парламента, запланированную на январь, я планирую выступать уже не с правом вето, но с предложением. Я не уверен в том, что сумею обеспечить для Вас достойную заработную плату, но твёрдо верю в то, что смогу нормировать количество рабочих часов, очерёдность смен и горячее питание, положенное Вам по закону, но так тщательно игнорируемое Вашим руководством. Я не намерен вдаваться в детальное описание своего предложения сейчас — для всех интересующихся подготовлены его копии — но основные требования счёл нужным изложить. Я прошу у Вас, джентльмены, если не активной помощи — многие из Вас не ходят на выборы, и я прекрасно понимаю, почему — то огласки. Я прошу Вас распространить информацию как можно дальше, даже за пределы Ольстера, чтобы о нас знала не только генеральная ассамблея Северной Ирландии, но и Министерство торговых отношений. Я прошу Вас высказаться против адского труда, уничтожающего наши с Вами жизни. Не бойтесь говорить — наша правота известна всем, кроме сильных мира сего, набивших свои кошельки за счёт таких как мы. Смею надеяться, джентльмены, что в январе сумею выступить не только от себя, но и от всех рабочих Белфаста и Ольстера, потому что был избран Вами всеми как законный представитель Ваших прав, о которых в последнее время забывают всё чаще и чаще. Дебаты затянулись до десяти вечера, и только лишь с последним отзвуком колоколов близлежащих церквей они, уставшие, сумели выйти за пределы фабрики. Стоило им, негромко переговариваясь об итогах, направиться пешком вниз по Ормо-роуд в надежде в скором времени оказаться в стенах поттеровской квартиры, как на покой отправились и последние части кордона. Офицер, занявший пост на проходной, потребовал у него документы для «удостоверения Вашей личности, сэр», но мальчишка оказался быстрее и проворнее — вытянутой парламентской корочки и насмешливого взгляда хватило для того, чтобы более их не задерживали. Как и ожидалось, недовольство в большей части исходило со стороны представителей «Харленд», пригревшихся на субсидиях метрополии. Представители тред-юниона, появившиеся из неоткуда словно для галочки, долго и упорно пытались убедить собравшихся в заведомом поражении молодого политика, только ступившего на трудный и тернистый путь, но Гарри держался более чем достойно, находя аргументы с опорой на свою программу. Чуть погодя к его мнению, сначала тихо, но затем всё громче и громче, присоединились перегонщики, а затем и представители прочих фабрик. Многие из них, хоть и не желали прямо заявлять о своей позиции, боясь прослыть в насквозь пропитанном британским душком городе республиканцами, но выступили за нормирование рабочих часов — беда, которую описал Поттер в своём выступлении, затронула всех, кроме незначительной группки избранных. Наблюдая за всем со стороны, Северус позволил себе несколько раз улыбнуться особо хлёстким репликам, мысленно продвигая своего товарища — более он не опасался называть юношу именно так — всё выше по лестнице руководства «Шинн Фейн». Раз в будущем, как хотелось верить, он будет вынужден вершить судьбу целого народа, это необходимо делать с помощью здравомыслящих и достойных людей. До первого заседания ольстерского Парламента в новом 1917 году оставалось чуть больше трёх недель. Поттер, отчаянно краснея, пообещал за бокалом стаута, что справится со всем самостоятельно, а если возникнет необходимость, либо телеграфирует, либо направится в Дублин лично. — Я чувствую себя крайне неловко, выдирая Вас из привычной для Вас обстановки, отрывая Вас от работы… — пробормотал он, пряча смущение за протиранием стекол своих очков. Хриплый низкий смех, раздавшийся с противоположного конца стола, заставил его приподнять уголки губ на подобие улыбки. — Бросьте, Поттер. Такова, судя по всему, моя работа — наставлять молодых людей на путь истинный. На следующий день, когда в его руках оказался оплаченный билет в купе до Дублина, Северус тихо выдохнул и прижался плечом к стене. Несмотря на свои опасения, Рождество он проведёт… дома?***
— Сколько до Бомонта? — Меньше, чем за пятьдесят не поеду, — лениво протянул стряхивающий с кузова хлопья снега таксист. Для того, чтобы сдержать крепкое ругательство, мужчина крепко сжал пальцами крышку лежащего в наружном кармане пальто портсигара. — Это же грабёж — тут не больше, чем двадцать минут езды. — А чего ты хотел? — пожал тот плечами, отвернувшись, явно разочарованный в потенциальном клиенте. — Сегодня Сочельник. Или ты не местный? — Заводи мотор. И пусть это будет на твоей совести, кокни, — скрипя зубами от холода и раздражения, Северус забрался в неприятно пропахший бензином салон. Оставалось надеяться, что последние деньги, которые он отдаст за чёртово такси, будут потрачены ненапрасно. Колокола в церкви Святой Марии отбили в десятый раз, когда легкомоторный «Рено», дальним светом рисуя на кирпичной кладке домов различные силуэты, неспешно выкатил на главную дорогу. Прислонившись виском к прохладному стеклу, Снейп прикрыл глаза и несколько раз тяжело сглотнул. Несмотря на то, что билет, купленный Поттером, предполагал комфортное передвижение — в сравнении с подачками Коллинза — он невероятно вымотался во время дороги. Вся усталость, что скопилась внутри за последний месяц, свалилась на него в одночасье, стоило ступить на платформу Клонтарф, и горб на спине стал воистину непосильным. С покрасневшими глазами и ввалившимися щеками, похудевший на добрые пять фунтов за время своего отсутствия, с недельной щетиной на скулах он представлял собой… весьма жалкое зрелище, но не нашёл в себе силы отправиться куда-либо, кроме «Крайдемн». За время своей командировки он обменялся с девчонкой лишь несколькими короткими сообщениями, за что невероятно себя корил, и не предупредил её о своём поспешном прибытии, но хотел верить в то, что она примет его в столь поздний час. Сжатые челюсти неприятно скрипнули — он, последний идиот, не озаботился покупкой даже самого простого подарка для той, кто так стремительно отдала ему и тело и, как выяснилось, душу. Проплывающие за запотевшим от его тяжёлого дыхания стеклом очертания домов, в которых горел свет, постепенно сменились витринами закрывшихся раньше положенного бакалейных лавок и питейных заведений. Неспешной цепочкой тянулись толпы к открывшим для каждого страждущего свои двери церквям, неся венки с четырьмя зажжёнными свечами. Если прислушаться, то за монотонным гулом мотора можно было услышать отдалённые мотивы гимнов, торжествующих пришествие. Когда-то давно, кажется, в прошлой жизни, и он нескладным мальчишкой шёл вслед за подобной толпой, подбадриваемый матерью. Несколько тёмных прядей, пахнущих вербеной, выбились из аккуратной причёски, обрамляя её разрумянившееся от холода лицо. Крепче сжимая в своей ладони её пальцы, такие тёплые и хрупкие, он чувствовал себя самым счастливым на всём свете. Лили, да и его отец, что в одиночестве праздновал Хануку, пренебрегали рождественскими службами, но Северус всегда находил в них непередаваемое очарование — что мальчишкой, что мужчиной, чья жизнь перевернулась с ног на голову. — Приехали, — пробасил таксист, смерив его недовольным взглядом. Небрежно протянутая бумажка, согревшая его ладонь своим наименованием, впрочем, смогла его удовлетворить и, не размениваясь на поздравления, Снейп выбрался из салона. Окна «Крайдемн» мерцали разноцветными вспышками, завлекая, слышались отзвуки скрипичной мелодии. Тяжело вздохнув и похоронив в себе зловредное чувство ревности, он поднялся по скользкой от измороси лестнице к крыльцу, не забыв перед этим погладить за ухом приветливо мурчащий рыжий комок шерсти. Очки запотели, стоило ему переступить порог паба. Ориентируясь в первые мгновения лишь наощупь, он по памяти стал прокладывать себе путь до барной стойки, обходя снующие то тут, то там группы различных представителей как братства, так и «Шинн Фейн», но был остановлен крепкой хваткой на своём плече и грубым смехом, раздавшимся откуда-то справа. — С Сочельником, старик! — пробасил Коллинз, впихивая ему рюмку джина, судя по запаху. Кивнув и отойдя на полшага назад, Северус понял, что тот успел уже порядочно набраться, и неловко протёр стёкла рукавом пальто. — Как всё прошло? — Гораздо успешнее, чем я ожидал, это точно… А что здесь происходит? — Ми любезно разрешила отметить у неё, как и всегда. Весь алкоголь за счёт заведения, мы сидим тут уже добрых часа два… Почему не сообщил, что приедешь? Я бы тебя встретил. — Уверен, что в твоём состоянии это было бы уместно, Майкл? — причина поразительно хорошего настроения товарища нашлась чуть погодя — стоило Маргарет, едва заметно краснея, поздороваться с ним и произнести рядовое пожелание, как Коллинз, абсолютно не стесняясь ни Северуса, ни окружения, которое, кажется, было столь же весёлым, притянул её к себе за талию и глубоко неспешно поцеловал. — Не знаю… так вот, Поттер! — утерев усы, он довольно ухмыльнулся, на мгновение прервавшись, чтобы прошептать бедной девушке на ухо нечто абсолютно бестактное. О том, что именно должно было ожидать её ночью, к своему стыду услышал и Снейп. — У него всё хорошо? Мне показалось, что он отписывается всеми возможными способами — его сообщения были скудны и не раскрывали всей сути. Хочется верить, что от тебя я услышу больше, профессор. — Я не профессор с мая месяца, Коллинз, — устало выдохнул мужчина, залпом осушив рюмку. Приятное тепло, что разлилась по пищеводу, несколько успокоило его. — Пора бы уже сменить пластинку и называть меня если не по имени, то хотя бы «мистер Снейп», толку будет больше. — Ай, да брось, восстановят тебя в твоём клоповнике! — Майкл неловко махнул рукой и, на мгновение потеряв равновесие, опёрся ладонью о столешницу. — Ладно, раз не хочешь говорить по существу, то оставим это всё до коллективного обсуждения с Артуром. Он тоже был где-то здесь, правда, я потерял его из поля зрения с час назад, и, если хочешь… — Не хочу, — мужчина коротко рассмеялся. — А тебе советую уделить внимание не мне, а своей спутнице — она, очевидно, заскучала… Отделаться от Коллинза оказалось значительно проще, чем Северус рассчитывал — растерянный, он уже спустя несколько секунд исчез среди толпы, оставив Снейпа наедине с пустой рюмкой и саквояжем, ручку которого он всё ещё сжимал пальцами. Ему показалось, что, мельком оглядев зал, он сумел различить среди пёстрой толпы знакомые каштановые кудри и, решив попытать удачу, широким шагом направился ближе к стойке. Основная часть визитёров, разбившись по группкам, предпочитала проводить своё время в других частях паба, возвращаясь сюда лишь за напитками, и оттого уединение показалось ему ещё более целительным. Когда их вгляды — смущённый, цвета карамели и обсидианово-тёмный — встретились, мужчина тяжело сглотнул. — С наступающим Рождеством, мистер Снейп, — мягкая улыбка, которой наградила его девчонка, вкупе со ставшим столь непривычным обращением заставила скривиться. — Желаете чего-нибудь покрепче? Немой вопрос, повисший между ними, так и остался без ответа и, разместившись на деревянном табурете поудобнее, он несмело улыбнулся в ответ: — Содовой будет достаточно, мисс Грейнджер, благодарю Вас. В конце концов, не он первым вновь вернулся к официальному тону. Настроение с каждой минутой становилось всё паршивее и паршивее, но он позволил себе только взглядом оценить содержимое бутылок, блистающих на все лады на полках. Ближе к полуночи скрипичные переливы стали громче, и немногочисленные гости, что остались в «Крайдемн», предпочтя общество сотоварищей собственным семьям, с завидной регулярностью крали двух представительниц прекрасного пола на танцы. Майкл, пользуясь своим невероятно выгодным положением, переходил то под руки одной, награждая алые губы крепким поцелуем, то к другой, оставляя ещё один поцелуй, только гораздо скромнее, в кудрях на виске. Оприходовавший вторую бутылку содовой с лимонным вкусом, — язык жгло от болезненных ассоциаций — Северус сидел пол-оборота, скручивая и выкуривая одну за другой папиросы. За последний час он успел минимум трижды проклясть себя за опрометчивое желание навестить девчонку, что держалась весь вечер поразительно холодно и отстранённо, удостоив его лишь парой дежурных фраз и одной-единственной улыбкой. Мысль о том, что провести Рождество в Белфасте в компании Поттера была не такой уж плохой идеей, успела закрасться лишь в отдалённые уголки разума, прерванная, обрубленная на корню робким голоском: — Мистер Снейп, пойдёмте, — хрупкая ладошка, как и год назад оказавшаяся в поле его зрения, привлекла внимание. Выпустив через нос неровные клубы дыма, он и не подумал отнекиваться, перехватив её запястье так аккуратно, как только мог. — Сочту за честь, мисс Грейнджер, — её глаза искрились подобно стеклянной игрушке на ёлке, они вновь напомнили ему янтарь, расправленную карамель или проклятый виски, ставший причиной многих бед, тот, от которого он отказался в этот вечер, чтобы ощущение бархатной кожи под ладонью не было искажено. — Мы вновь пришли к тому, с чего начинали, или Ваша излишняя официозность связана с чем-то другим, Гермиона? — наклонившись чуть ближе, прошептал он ей на ухо. Ладонь всего на мгновение опустилась чуть ниже положенного, скользнув вдоль поясницы. — Вы сами не желали, чтобы наша… связь стала достоянием общественности, Северус. Я лишь исполняю Вашу просьбу, не более того, — проследив за её взглядом, слишком печальным для подобного праздника, он прикусил внутреннюю сторону щеки. Коллинз, кружащий в танце Маргарет много быстрее положенного ритма, явно не стеснялся своих чувств. Обида, затопившая его с ног до головы, была ощутимой настолько, что тонкие пальчики едва заметно пробежались по его предплечью вверх-вниз. Он сталкивался с несправедливостью гораздо чаще, чем хотел, но ни разу она не била его так сильно. — Я понял Вас, мисс Грейнджер, — сухо, чтобы не выдать свои настоящие эмоции, произнёс Снейп. — Полагаю, мне стоит учесть это на будущее. Остаток вечера он помнил смутно, несмотря на малое количество алкоголя в крови. С приближением часовой стрелки к полуночи гостей в пабе оставалось всё меньше и меньше, музыка постепенно стихала, раздаваясь лишь протяжными, воющими нотами, громкие прощания оставались без ответа, затерявшись где-то под потолком. Покручивая пальцами пустой стакан, он неловким движением затушил папиросу в переполненной за несколько часов пепельнице и, не обращая внимания на то, что с момента его последнего нелепого вторжения во всеобщее веселье «Крайдемн» успел окончательно опустеть, хотел негромко попрощаться. Хрупкие ладони, которые он сжимал во время танца, словно боясь отпустить, легли на его плечи, пальчики проверенной дорожкой пробежались по линии роста волос, призывая откинуть голову назад: — С Рождеством, Северус, — мягкий поцелуй в висок вместил в себя всё, что он так отчаянно желал получить этим вечером. — Коллинз, полагаю, ушёл? — С час назад, — прижавшись к его макушке щекой, прошептала Гермиона. — Удивительно, что ты не заметил — он пытался докричаться тебя, даже голос сорвал. Маргарет увела его проспаться. — Не могу быть уверен, что ей повезло — пьяный Майкл представляет из себя не самое приятное зрелище. Как, впрочем, и я сам… Прошу, поцелуй меня снова. — Так вот какой подарок ты ожидал получить на Рождество? — девчонка тихо рассмеялась, оставив, впрочем, ещё один короткий поцелуй в завитках тёмных волос. — Разумеется. Я, признаться, не ожидал, что сегодня здесь будет так многолюдно… — Я скучала, Северус. Пойдём наверх. У него не нашлось сил ни на ответ, ни на то, чтобы сопротивляться. Покорно переплетя свои пальцы с её, он сумел лишь неловко мазнуть губами по скрытому шерстью кардигана плечу. Почувствовав прикосновение щетины к своей шее, Грейнджер остановилась на лестнице, наградив его мягким толчком ладошкой по лбу. — Колючий. Когда ты в последний раз брился? — Когда нашёл в себе силы на подобное нехитрое действо, — улыбка получилась печальнее, чем он рассчитывал и, едва переступив порог и небрежно закинув пальто на вешалку, мужчина потянулся до хруста в позвоночнике. — И вновь я задам вопрос — с моей стороны будет очень большой наглостью воспользоваться твоей ванной комнатой? Признаться, я невероятно вымотался с дороги, а празднество, устроенное… Майклом, полагаю, отняло последние силы. — Ты можешь не спрашивать, — девчонка рассмеялась, легким шагом проследовав на кухню. — А я пока вскипячу чайник. — Только это? — ей хватило совести покраснеть под его взглядом. — Мне можно не ожидать внезапных визитов? — Не в этот раз, ведь ты измотан. Истосковавшийся по ненавязчивому вниманию, он, к своему собственному удивлению и не меньшему — Гермионы, вышел из душа спустя пять минут, яростно растирая полотенцем спадавшие на плечи пряди тёмных волос. Когда вода, застилающая взгляд, была утёрта приятной на ощупь махровой тканью, мужчина сумел лишь едва слышно хмыкнуть, прикусив шрам с левой стороны нижней губы. — Ты не возражаешь? — умилительное выражение её личика привлекло его внимание всего на мгновение, и взгляд вновь против воли вернулся к мягким изгибам бёдер, укрытым хлопком рубашки. Его рубашки, столь нагло вытащенной из саквояжа, пропахшей чернилами, мазутом и табаком. — Не велика? — Северусу пришлось сглотнуть, чтобы скрыть столь опрометчиво пробивающиеся хриплые нотки. Оторвавшись от заваривания чайника, Грейнджер хмыкнула в тон и несколько раз покрутилась, являя его взору гораздо больше, чем он рассчитывал увидеть сегодняшним вечером. — Совсем нет. Кстати, она гораздо удобнее твоего подарка… и очень приятно пахнет тобой. Позволишь оставить её? — Исключительно в том случае, если ты будешь встречать меня в ней, девочка. Желательно на голое тело, чтобы я окончательно растерял все остатки самообладания. — Ты так и не побрился! — чашка звякнула о зазубренную поверхность столешницы громче, чем было необходимо, выдавая её недовольство. — Брось, — лениво протянул Снейп, жмурясь от неяркого света не затушенных свечей в канделябре. — Ты собиралась идти в постель, насколько я помню. — Спать с тобой будет невозможно. Садись за стол и дай мне пару минут на то, чтобы всё подготовить. Ты ведь брал с собой бритву, так? — Да, она в кармане на крышке чемодана, насколько я помню — я собирался второпях. Сонливость накатила штормовой волной, стоило ему занять место во главе стола, и, вновь прикрывая глаза и откидываясь на резную спинку, он упустил момент её возвращения. Чувствуя прикосновение влажного полотенца к своей шее, он сперва недовольно скривился, дергаясь от неприятного ощущения скользящих за ворот майки капель, но, почуяв знакомый аромат лимонника и мёда, шумно выдохнул через нос. — Ты ведь несерьёзно… — Ещё как, — следом за тёплой водой бледной кожи коснулась мыльная пена, обводя линии подбородка уродливыми белыми комьями. — Постарайся расслабиться. — Я могу быть уверен в том, что ты не перережешь мне горло ненароком? — от тихого смеха кадык подёрнулся, и, сумевшая в последний момент отвести лезвие опасной бритвы, Гермиона наградила его суровым взглядом. Впрочем, последующий за этим поцелуй в лоб свёл всё недовольство на нет. — Глупец… невозможный глупец, ты знаешь об этом? — Догадывался. Стоит признать, что ты глупа не в меньшей степени — никто ещё не находил смелости брить меня лично, даже цирюльник. — Приятно быть первой хоть в чём-то, что касается отношений с тобой, Северус, — тихо выдохнула девчонка, прижавшись бедром, скрытым под хлопком рубашки, к его ноге. Тишину, повисшую в квартирке, нарушал лишь редкий плеск воды в эмалированной миске, да шорох лезвия, убирающего с впалых щёк колкую щетину с первыми проблесками седины, а из души — усталость, накопившуюся за столь суматошный, бесконечный месяц. Чуть позже к этим нехитрым звукам присоединился ещё один — участившиеся вздохи, переходящие иногда на разочарованный стон. — Нет, это невозможно, — прежде, чем он сумел сделать хоть что-то, чтобы защититься — хотя бы выставить вперёд руки — Грейнджер, явно пользуясь его бессилием, совершенно бесстыдно уселась к нему на колени. — Не двигайся, иначе я рискую тебя порезать. — Уж лучше это, чем… Это неописуемая наглость с твоей стороны, — стоило ему подумать о том, что девчонка не решилась ерзать, выставляя его в совсем неприглядном свете, как Гермиона придвинулась ещё ближе. Он не знал, что влияет на него сильнее — то, как её грудь, приподнимаясь от каждого ставшего вдруг глубоким вдоха, упирается ему в рёбра, или то, что, стоит ему поднять безвольно опавшие ладони, он сможет впиться пальцами в упругие ягодицы, оставляя алые отметины через ткань. В любом случае, ощущение пьянило его сильнее, чем джин, выпитый пару часов назад или вино, которое они пробовали в прошлую встречу. — Чем что, Северус? — вся прыть, бывшая в нём, испарилась по щелчку пальцев. Признав собственную незавидную — впрочем, некоторые части тела диктовали ему свои условия — участь, мужчина покорно подставлял оголённую кожу нежным рукам. Он не позволял себе такого даже с Лили. Узнав о причинах появления его шрамов под ключицами, она лишь звонко рассмеялась и назвала его дураком. Сколько лет прошло с того момента, когда он позволял хоть кому-то совершать подобные интимные действа, а не просто цепляться за его кожу в моменты наслаждения?.. Ответа на этот вопрос он так и не нашёл, и, чуть позже рассматривая работу, которой девчонка, несомненно, невероятно гордилась, широко улыбнулся собственному отражению в зеркале. Ощущение того, что он ступает на неправильную дорогу, покинуло его, стоило Гермионе накрыть их тела одеялом и разместиться на его плече. Рождество Северус Снейп встретил если не дома, то в месте бесконечно на него похожем.