Рыцари большого куша

Мне снился сон. Это был редкий сон из тех, когда ты смутно понимаешь что спишь и вроде бы достаточно мимолётного усилия воли, проблеска осознания чтобы проснуться, но почему-то этот «проблеск» всё никак не наступит и ты продолжаешь балансировать между памятью и беспамятством словно канатоходец на канате, дивясь собственной ловкости. Мне снился город из моего детства и юности, Хабаровск. Кажется, была зима, поскольку движения мои были затрудненными и скованными, как будто стеснёнными многочисленными слоями одежды, но это был просто сон и детали вроде времени года были безжалостно отброшены на задворки восприятия, как неважная в контексте этой иллюзии разума деталь. Я убегал от кого-то. Да, думаю, это был кошмар. Я бежал сквозь полузаброшенные дворы, заваленные мусором и никому ненужным ломом, и чувствовал будто кто-то вот-вот схватит меня за капюшон куртки, вот в эту самую секунду, но этого конечно же всё никак не происходило и я продолжал мчаться что есть сил, поминутно запинаясь и с замиранием сердца продолжая ожидать развязки. Чик. Чик. Чик. Этот звук… Скрежет ножа по дереву. Он пронизывал сновидение словно его главный мотив, основная тема, фон куда более достоверный, нежели бесцветные улицы полузабытого города. Звук доносился отовсюду, сразу со всех сторон, а я продолжал бежать, ещё никакой не Фокс, но просто слабый, беспомощный мальчишка. Ха. Я говорю «ещё не Фокс», но правда в том, что я даже и не помню своего настоящего имени, как не помню и жизни до улицы — ни своих родителей, ни дома. Да, бывает, меня тревожат смутные образы облезлых обоев и мокрый запах плесени, звук катящейся по дырявому линолеуму бутылки… Но я всегда с готовностью признаю ненадёжность этих воспоминаний, столь отдалённых и нечётких, что они легко могли быть всего лишь созданной моим подсознанием фантазией, призванной заполнить провал в моей голове хоть чем-нибудь. Чик. Чик. Чик. Верно. Если подумать, то это и есть моё первое достоверное воспоминание, не так ли? Этот звук. Этот день, когда всё началось. Работающая поваром на кое-как сводящем концы с концами заводе тётя Таня дала мне две ржаные булочки, и я был достаточно неосторожен чтобы позволить паре ребят постарше заметить меня с ними, и они, очевидно, решили что им не составить труда заставить более мелкого беспризорника «поделиться». Они были больше и сильнее, и не постеснялись бы пустить в ход кулаки, но я уже тогда был довольно упрямым типом, не так ли? Даже если булки того на самом деле не стоили — это было делом принципа. И потому я бежал, меся обутыми в слишком большие ботинки ногами мокрый снег, грязными хлопьями разлетающийся во все стороны, пока навязчивый звук ножа не стал ближе. Не громче — ближе. Я почувствовал это, как можно «чувствовать» только во сне или, возможно, при полном погружении в виртуальное пространство Матрицы. Я понял что внезапно очутился в новом переулке где, прислонившись спиной к накренившейся стене старого дощатого дома, покрытой, словно язвами, облупившейся зелёной краской, сидел незнакомый мне мальчишка. Даже сгорбившись, он был настоящим гигантом для своего, едва ли сильно отличного от моего, возраста, с очень широкими плечами и длинными руками, в одной из которых и был зажат нож, кажущийся в ладони тролля игрушкой. В другой руке была грубо выструганная фигурка, на которой при желании можно было рассмотреть черты вытянувшегося по стойке «смирно» солдатика. Поняв, что он больше не один, мальчишка поднял голову и посмотрел прямо на меня. Из-за массивных рогов рваная шерстяная шапка сидела на его голове набекрень, изъеденное молью ветхое пальто висело подобно бесформенной накидке, а глаза на измождённом лице казались впалыми и невыразительными, словно стеклянными. Позднее я услышу, что в России отношение к металюдям после Пробуждения, включая орков и троллей, было довольно терпимым даже по меркам Европы, не говоря уже про ближний восток, но «довольно терпимое» — обманчивый, легко вводящий в заблуждение термин. Много ли человеку нужно, чтобы подвергнуть другого остракизму? Когда власть в городе существует больше номинально, когда люди год от года живут под угрозой голода среди дышащей на ладан инфраструктуры, когда целые районы практически безраздельно управляются уличными бандами и самопровозглашенными «ворами в законе»… Кому вообще есть дело до кучки беспризорников? Мы были словно вшивыми собаками — вечно голодными, злыми, и безусловно опасными в глазах чуть более везучих горожан. Я сразу понял, что сидящий напротив мальчишка такой же как и я. Те двое, что бежали за мной, тоже были такими же, но… Я уже говорил, что уже тогда был упрямым типом? Вместо того, чтобы наверняка лишиться обеих булок, я решил попробовать обойтись одной. Торопливо оглянувшись назад, я протянул булочку троллю — не в жесте щедрости или сострадания, но как залог понятного без слов договора.

***

Чик. Чик. Чик. Я проснулся и спросонья провёл рукой по лицу. Солнце только начало вставать из-за горизонта и наша стоянка ещё была погружена в тишину, если не считать мерного звука скользящего по деревянному бруску ножа. Выбравшись из спальника я потянулся и побрел в сторону давно потухшего костра, намереваясь организовать себе горячий кофе и, возможно, сварганить что-нибудь наподобие завтрака. — Как оно, Тро? — Спросил я мимоходом. — Всё тихо? Трололо медленно кивнул, не отрываясь от своего занятия. За прошедшие годы его навыки значительно улучшились и выходящие из-под его громоздких пальцев фигурки больше не походили на бесформенные огрызки, но действительно впечатляли проработкой деталей и плавностью черт, способных ввести незнакомых с этим милым хобби Тро людей в состояние когнитивного диссонанса при первом знакомстве с автором фигурок. Прямо сейчас Тро уже почти заканчивал работу над небольшим садовым гномом — в здоровенных башмаках и штанах на подтяжках, с густой бородой и в колпаке, из-под которого почему-то торчали внушительные витые рога. Я до сих пор не знал, откуда у него это увлечение, но никогда и не лез с расспросами. Не моё это дело. Лагерь на сей раз был разбит нами в небольшой роще, укрытой между нескольких покатых холмов, где машины можно было без труда спрятать среди густых зарослей кустарника и листвы ветвей. Вчера, только вырвавшись из окружения, Ред запустил управляемый воздушный дрон и убедился что за нами нет погони, а затем и разведал местность по кругу на мили вокруг, подтвердив, что поблизости нет не только охотников Капитана, но и вообще любых признаков человеческой активности. Лишь тогда я решился остановиться на последний перед «делом» привал. Да, мы были уже почти у цели — осталось только устроить контрольную проверку снаряжения, провести разведку и, если больше ничего не случиться, ещё до полудня мы уже будем на месте и сможем приступить, наконец, к работе. Была только одна проблемка. Маленькая проблемка, спящая сейчас без задних ног в одной палатке с Алисой. Стыдно признать, но вчера мы едва не переругались из-за того, что делать с девчонкой сарказ. Поскольку возвращаться назад по понятным причинам было бы очень плохой идеей, да и я не был уверен в том, что Капитан окажется выше того чтобы выместить свою досаду на ребёнке, то вариантов, собственно, было всего три, причём первый, самый очевидный, никто так и не взялся озвучить вслух. Среди моей команды нет святых, но просто бросить девочку посреди пустошей — это немного чересчур. Можно было отвезти её в ближайшее поселение и оставить там, к чему склонялся лично я, но Ред авторитетно заметил, что до следующего населённого пункта путь не близкий и нам придётся изрядно отклониться от маршрута, из-за чего у нас могут возникнуть проблемы с горючим. То есть мы, конечно, имели некоторый запас на случай ЧП, но всё равно ситуация могла бы сложиться неудачно. Это оставляло нам третий вариант — отделаться от нежданного пассажира уже на обратном пути, ближе к мобильному городу, но тут возникала очевидная проблема — это значило бы, что до того момента нам придётся таскать девчонку с собой. Мне это не нравилось. Совсем не нравилось. Тем не менее, Алиса уверила меня что присмотрит за ней, а Тро, к моему некоторому удивлению, вызвался присмотреть за Алисой. Распахнулся багажник внедорожника — это Ред, едва умывшись, уже полез с утра пораньше к своим механическим игрушкам, должным сыграть в предстоящем деле значительную роль. А вот показалась и наша проблемка, не иначе как привлеченная поднявшимся шумом, высунув из-за полога палатки свою любопытную мордашку. — Давай сюда, — кивнул я девочке, одновременно доставая из сумки несколько банок тушенки. Сарказ осторожно, даже боязливо приблизилась, словно готовая вот-вот пуститься наутёк, смотря при этом то на меня, то на провиант. — Голодная? Она робко кивнула. — Как тебя зовут? — Амелия. — Ами, значит. Ну скажи же нам, Ами, что ты вчера учудила. Зачем полезла к нам? — Стреляли? — Потупив взор пробормотала девочка. — Пф! — Фыркнул Ред, от которого она это вчера наверняка и подслушала. Тем не менее, ответ звучал вполне логично. На самом деле я сам виноват, что второпях и суматохе боя просто забыл про неё. Но меня он не устроил. — Я имею в виду, зачем ты вообще убежала от своих? — Уточнил я вопрос, споро вскрывая банку. Она не ответила. После пары минут тишины я вздохнул и повёл плечами. — Не хочешь говорить? Ладно, пытать не стану. Тогда может скажешь хоть, что нам теперь с тобою делать, м? — Фокс, не пытай ребёнка. И дай ей уже покушать. Я недовольно покосился на Тро, но всё же не стал спорить и молча протянул сарказ тушенку, а затем и вилку вместе с куском уже успевшего как следует загрубеть хлеба. Девочка осторожно приняла банку, смотря на неё как на какую-то чудесную диковинку, а затем широко улыбнулась Тро, садясь на землю так, чтобы быть поближе к здоровяку и подальше от меня. Это что получается, «плохой полицейский/хороший полицейский», так что ли, Тро? Но почему это именно я должен быть «плохим парнем»? Девочка была по-прежнему одета в грязную и поношенную одежду, хотя и были видны попытки Алисы хоть немного привести её внешний вид в порядок, разве что… Запястье сарказ было замотано плохо сидящей на нём тряпкой, старой и замызганной. Неужели было сложно сменить её на нормальную повязку? — Что у тебя с рукой? — Резко спросил я и Ами замерла, испуганно стиснув в руках свой завтрак. Это была неожиданно сильная реакция. Подозрительно сильная. — Покажи мне. Ещё почти полная банка тушенки упала на землю, когда сарказ внезапно подскочила и метнулась прочь, но я был готов к чему-то подобному. У меня нет магии Нарцисса, обширных навыков Реда или выдающейся даже по меркам троллей силы Тро, но зато у меня есть мой хром — не так много, как у значительного числа людей моего рода деятельности, но достаточно чтобы немного компенсировать слабости «простого смертного». Мой глаз и протез руки были не чем-то запланированным, но результатом утраты моих «родных» частей тела, из потери коих я просто решил выжать максимум, что только мог себе позволить. Но вот замена части позвонков на искусственные сверхпроводники — это уже совсем иное дело. Признаюсь, я изрядно трусил, решаясь на столь серьёзную операцию, но док был дворфом проверенным и мне просто нужно было хоть что-то, чтобы немного повысить шансы на собственное выживание. Операция не сделала из меня сверхчеловека. Я всего лишь мог реагировать на раздражители самую малость быстрее, чем случайный чаммер с автоматом напротив. Тем не менее, прямо сейчас этой «малости» хватило чтобы я начал движение практически одновременно с девочкой и схватил её за одежду прежде, чем она успела как следует встать на ноги и дать дёру. Как и вчера, стоило мне сжать хватку, как сарказ обмякла словно поднятый за шкирку котёнок, не смея встретиться со мной взглядом. — Фокс, я же просил, — разочарованно вздохнул Тро. — Что вы делаете?! Ну вот. — Немедленно отпусти ребёнка! Естественно я и не подумал подчиняться решившей наконец присоединиться к нам Алисе. — Ты знала, что девчонка заражена орипатией? Судя по тому, как при упоминании болезни дрогнуло её лицо, я попал в самую точку, хотя и бил практически наугад. — Да… Вчера хотела сменить ей повязку, но она испугалась и… — Пошла на попятную Алиса, а затем и вовсе затараторила: — Но она не заразна! Это просто предрассудки, орипатия практически не передаётся от больного к неинфицированному, пока пораженные кристаллизацией ткани не начнут разрушаться физически, обычно только после биологической смерти носителя! Я знал это. Поражающий внутренние органы инфицированных оригиниум недостаточно чист, чтобы его пыль могла привести к заражению, и опасен не более чем, скажем, грязь из-под наши ног. Он практически не заразен, пока каким-либо образом не попадёт напрямую в организм человека. Тем не менее… — Дело не только в этом, — нахмурился я. — И когда ты собиралась рассказать нам? — Сегодня. — Фокс, — вновь увещевающее обратился ко мне Трололо. — Ты пугаешь ребёнка. Отпусти её. Никуда она не убежит. Правда ведь? И Алиса дело говорит. Почувствовав поддержку, Сарказ торопливо закивала. — Тц! — Раздраженно прицокнул я, но всё же выполнил просьбу старого друга, у которого всегда была некоторая слабость к детям. И, нет, не в плохом и тем более не в гастрономическом смысле. — На твоём месте, я бы как раз из-за Алисы-то и волновался бы. Не спроста она всё время интересуется оригиниумом, вот теперь и подопытную себе нашла. — Какая чушь! — Возмутилась девушка, бросившись к теперь с подозрением косящейся на неё Ами. — Не слушай его, малышка. Фокс просто необразованный невежда, который хочет испортить настроение всем вокруг, чтобы почувствовать себя лучше. Сегодня что, все хотят выставить меня плохишом? А как насчёт здравого смысла?! Инфицированных орипатией на Терре жаловали не больше, чем больных HMHVV-ом в Шестом Мире. Это как сидеть за одним столом с упырем — умом ты можешь понимать, что твой собеседник разумное и, по большему счёту, адекватное существо, с которым вполне можно иметь дела, но ты никогда не отделаешься от мысли о том что перед тобой сидит питающийся человечиной хищник. Инфицированные не питались мясом разумных, но всё равно были смертельно опасны, и не только потому что, как заметила Алиса, после смерти носителя кристаллы оригиниума начинали разрушаться, образуя летучую и крайне заразную пыль, являющуюся одним из основных источников орипатии. Дело в Искусствах. На Терре оригиниум был везде — в воздухе, земле, воде, повсюду. Абсолютно все жители этого мира имели в своих телах отложения минерала, как правило незначительные и неопасные, но именно они и давали местным возможность использовать Искусства. Вот только обычно для этого требовалось специальное снаряжение из материалов-проводников, или же и вовсе обработанные кристаллы оригиниума… Если только ты не инфицированный. В самом деле, зачем тебе искать оригиниум на стороне, если чертовы кристаллы растут прямо в твоём теле? Представьте себе больного неизлечимой формой магического рака волшебника. Один такой тип может смириться, но другой — наверняка решит погулять напоследок. Отомстить обидчикам, исполнить последнее желание, всё в таком духе. Чем больше подобных инцидентов, тем сильнее дискриминация. Чем сильнее дискриминация, тем больше поводов у инфицированных ответить агрессией на агрессию. Это замкнутый круг. Я не спроста сравнил орипатию с вампирским вирусом. Инфицированные были всюду, и всюду им не были рады. Насколько именно не рады зависело от времени и места, но вариативность была не такой уж и большой. Например, в Казимеже официально не существовало законов против инфицированных, но на практике ни один работодатель не даст такому нормальной работы, ни один ресторан или торговый центр не пустит такого вовнутрь, ни один судья никогда не примет его сторону. Есть поводы для обиды, не так ли? Иными словами, они опасны, как опасна старая мина, много десятилетий пролежавшая глубоко в земле — никогда не знаешь, рванёт она или нет. — Покажи мне руку, — вернулся я к разговору. — Всё в порядке, — мягко сказала встревоженной девочке Алиса. — Никто тебя не тронет. Он просто посмотрит издалека. Наконец маленькая сарказ немного успокоилась и позволила Алисе снять грязную повязку, слегка дернувшись в конце. — Больно? Извини. — Нет, я привыкла, — храбро отозвалась Ами. Как я и думал, запястье девочки было покрыто визуально заметными тёмными кристаллическими наростами, свидетельствующими о том, что орипатия уже вышла из начальной стадии, когда область поражения ограничивается лишь некоторыми внутренними органами. Моё и без того невеликое желание взять девчонку с нами улетучилось окончательно. — Плевать на Капитана. Мы вернём её родителям. Ами что-то неразборчиво пробормотала в ответ. — Что? — У меня нет… Родителей. — Фокс. — Нет, Тро! Кто-то же должен был её воспитывать? Мы отвезём её обратно. — Она сарказ. Ты видел других сарказ в той деревне? Инфицированная сарказ в Казимеже. Ну да, это как неудачница в квадрате. Но что это меняет? — Повторю ещё раз — кто-то же должен был её воспитывать. — Воспитывать? Да ты посмотри на неё! — Вмешалась Алиса. Ей что, так хочется заполучить себе «опытный образец» или в ней действительно вдруг проснулся материнский инстинкт? — Дело не в том, что мне не жалко девочку, но мы не социальная служба и не благотворительная организация! — У меня есть знакомые в городе. Я попрошу пристроить её… Куда-нибудь. — Чёрт возьми, Тро! Ты только послушай себя! Мы не можем помогать каждому несчастному ребёнку на свете! — Но мы можем помочь ей. Пусть даже самую малость. — Нарцисс, скажи им! — Потребовал я помощи у эльфа. Из приоткрытого окошка автомобиля показалась рука с безупречным маникюром, выполнившая в воздухе нелепый, но, вероятно, задуманный выглядеть элегантно жест. — Прости, Фоксик, но мне фиолетово. — Твою же мать! — Я не так часто прошу тебя о чём-то, Фокс, — продолжал между тем гнуть свою линию Трололо. — Ред! — А в чём, собственно, проблема? — И ты туда же? — Искренне изумился я. — По-моему, ты делаешь из мухи слона, командир. Оно того стоит? Я задумался. Слова дворфа звучали дельно. Действительно, чего это я так взвился? Только потому, что Тро впервые за очень долгое время не разделил со мной одну точку зрения? Я зажмурился и устало помассировал виски. День только начался, а я уже едва не заработал себе головную боль. — Хорошо. Ладно. Так и быть. Но! — Поднял я вверх указательный палец. — Если это выйдет нам боком, то я оставляю за собой право сказать… — Что ты предупреждал, — закончил за меня дружище Тро. — Я знаю, Фокс. Так сказал наш тролль и улыбнулся девочке, и та восхищённо, с широко распахнутыми глазами улыбнулась ему в ответ. — Это тебе, — протянул он ей законченную фигурку не то садового гнома, не то тролля. Та нерешительно уставилась на подарок. — Бери, — усмехнулся сквозь свою рыжую бороду Ред. — А не то он снова просто выкинет свою поделку. Жалко же. Я упал спиной на ещё немного влажную от утренней росы траву и уставился на издевательски-медленно плывущие по просветлевшему небу облака. — Детский сад какой-то, честное слово.